Рабочее

      Утро понедельника началось резко, и даже сон не лип к глазам, вызывая огромное желание перенести будильник и вернуться в кровать.       Женя встала сама за пять минут до сигнала, и хотя от того, как рано она придëт на работу, их с Мариной встреча не зависела, она всë равно собралась почти вдвое быстрее обычного, и даже успела опередить Дарью Ивановну, оставив в пустой ординаторской на Маринином столе мандарин.       Марина же в это время свой будильник только отключила и попыталась прикинуть, сможет ли она поймать Женю до планëрки…       — Вы сегодня рано, Марина Денисовна, — не преминула заметить Шурочка, перебирая отложенные для процедур истории больных, когда Марина прошла в служебную мимо поста.       Женя не сдержала радостного смешка, услышав стук каблуков по плитке и слова Шурочки. К счастью, пациентка на неë не смотрела, не желая знать, что Женя творила с еë рукой.       Перед процедуркой сидело ещё пять человек, и Марина только улыбнулась, кивнув. Она переодевалась спешно, но зависла перед зеркалом на несколько секунд, рассматривая не ровно лежащий макияж и волосы, а пытаясь понять, насколько именно это всё было привлекательно… Боже, осознанно она не кокетничала уже довольно давно, хотя кокеткой еë называли и не за особые усилия.       В ординаторской уже наводила порядок на своëм столе Ульяна, Даша, верно, была на обходе, а рядом со стопкой историй на Маринином столе лежал мандарин с весëлой рожицей. Как на Новый год. Марина выдохнула, улыбаясь. Значит, Женя говорила серьëзно — и про цветы, и про прогулки?..       Осознание правдивости происходящего в очередной раз наполнило еë трепетным теплом.       — Кто это тебя подкармливает? — кивнула Ульяна, будто бы строго смотря на млеющую Марину. Та неловко повела плечом, откладывая мандарин.       — Никто, в пятницу забыла.       Это была наглая, растерянная ложь, Марина могла спихнуть всë на благодарных пациентов… но Ульяна ничего не сказала. Она не любила настаивать и упрашивать и весьма серьëзно относилась к тому, что сейчас называли личными границами. Иногда это походило на грубость в той же степени, что Маринина беспечность, но сейчас она была благодарна за эту черту коллеги.

***

      Они смотрели друг на друга украдкой. Никто больше не удивлялся тому, как неистово Женя излучала счастье даже в восемь утра, уже успев наработаться, но с Марины, обычно сонливой и нечаянно хмурой, могли спросить за свет на лице. Как оказалось, счастье — это заметно.       Женя позвала посмотреть кровь только еë, теперь уверенная, что шутки про «почему я за всех отдуваюсь?» — напускные. Желание обнять Марину боролось с необходимостью оставаться собранной на рабочем месте — ведь здесь они всё ещё друг другу никто и не смогут переступить эту черту… Женю это не особо волновало сейчас, когда три дня назад она думала, что невозможным было вообще ничего, но она дëрнулась, словно приглашая Марину к столу, так и не решившись. Марина сама обняла еë порывисто, неловко — и так же быстро отпрянула, задохнувшись ошущениями.       — Привет, — шепнула она, улыбаясь, хотя они уже здоровались. Женя медленно краснела.       — Привет, — ответила, но вдруг охрипший голос едва прозвучал. Она прочистила горло, сморгнув смущение. — Я так рада тебя видеть!       — И я, коть…

***

      Это была авантюра чистой воды, и, застукай Марину кто, оправдываться пришлось бы долго: как назло в голову не шло ничего, что объяснило бы, почему она шарилась в служебной у сестëр и воровала Женину кружку. А потом предстояло вернуть еë, полную чая…       Улучив минутку где-то между завтраком и обедом, Марина осуществила задуманное, но как назло в служебной допивала чай Даша. Впрочем, она не особо заостряла внимание на том, что Марина решила заварить чай и себе тоже — в чужую кружку. Марина, делая вид, что не совершала ничего необычного, нарезала мандарин кольцами и кинула парочку в кружку. Даша, почувствовав аромат, потянулась за одним и тут же получила по руке.       — Эй! — она уставилась на Марину, слишком удивлëнная произошедшим: обычно они делились тем, что приносили. Марина неловко прижала руку к груди, изображая, что не смутилась даже для самой себя неожиданной реакции.       — Это моë, — буркнула она, наливая кипяток. К щекам прилил жар.       Даша обиженно выгнула брови:       — Могла бы просто сказать, — пожала плечами, уходя, и Марина выдохнула, откидываясь на спинку стула. Боже…       Казалось, что ей снова пятнадцать: сердце просило лëгкости бытия и восторга, и Марина не собиралась отказывать, видя широкую Женину улыбку и чувствуя себя… полной энергии и желания просто жить. И жизнь была прекрасна.       Марина, по счастью, больше никого не встретила, и оставалось лишь надеется, что Женя, сегодня не сильно занятая, — Марина не была уверена, но по виду капельниц было не особо много, — зайдёт в служебную на перерыв до того, как чай остынет.

***

      Женя не могла перестать улыбаться, грея ладони о кружку, и от потока нежных слёз её спасал только увлечённый разговор Шурочки и Надежды Петровны. Они смеялись, отпускали шутливые колкости, а у Жени стоял ком горле — и она только улыбалась, улыбалась, как будто поддерживала их беседу.       Это был самый вкусный чай в её жизни.       Сердце полнилось теплом от осознания, что Марина теперь рядом — по-настоящему рядом, а не только в воображении, безнадёжно глухая к невысказанным чувствам. Теперь она слышала, видела и понимала — она знала и разделяла, сама наслаждаясь тем, что и Женя делала то же. Теперь то перманентное, неуловимое натянулось между ними, связывая прочно, впиваясь в кожу до самого нутра. Пробирая до мурашек и заставляя дрожать.       Остаток дня выдался наоборот загруженным, и Женя была даже рада: не придётся искать себе занятия, чтобы подгадать ко времени, когда Марина пойдёт домой. Это уже стало для неё привычкой, хотя получалось крайне редко; Марина уходила многим позже, а лишние полчаса на работе превращались в пытку, и Женя иногда назло заканчивала минут на пять или десять раньше, сбегая. Сейчас вместо глухого разочарования и накатывающей тоски — спокойствие, и всё же она считала минуты, прислушиваясь к хлопающим дверям и голосам.       Впрочем, она могла написать Марине, спросить прямо… Застыв в дверях процедурки, Женя набрала сообщение. «Я хотела бы пойти домой с тобой вместе». Но Марина давно не была в сети — и не отвечала долго… Её не было в ординаторской и, судя по обрывкам разговоров, она ушла в другое отделение на консультацию, а это могло затянуться. А между тем сердобольная Шурочка, глянув на часы, гнала Женю домой почти строго, и было уже не отвертеться. Женя тянула время, убирая в кабинете, переодеваясь так медленно, словно тело её не слушалось, пешком спускалась на первый этаж, считая ступени, бродила вокруг выхода, пытаясь согреться. Марина молчала. Под ногами хрустел чуть подтаявший днём снег, ветер трепал шарф. Холодная обида затапливала — глупая, нерациональная… Быстрым шагом Женя направилась к остановке.       Она надеялась, что это колкое чувство больше не будет донимать её, заставляя желать раскрыть грудную клетку, разорвать — и выгрести оттуда всё подчистую. Она ведь даже не имела права разозлиться: на что? На то, что Марине до неё не было никакого дела? Но это раньше, и то, Марина сама мучилась от невозможности быть рядом… А сегодня просто так неудачно закончился день — бывает, будет ещё ни раз. Это ничего не значит.

***

      Закончив, наконец, с пациентами из хирургии — они их что, месяц собирали? — Марина, вздохнув, проверила сообщения, потирая лоб: боже, сколько она провозилась! Женя написала почти час назад, а время близилось к пяти. Разочарование подступило к горлу горьким комом.       «Я попала в рабство в хирургии. Надеюсь, ты уже дома?»       «Я так и подумала», — три скобочки, — «Дома». Через пару минут пришло ещё: «Скучаю».       Марина думала, что сегодня у них будет время побыть наедине. Утренних объятий было катастрофически недостаточно, и сейчас Марина с трудом понимала, как продержалась все эти месяцы. Сомнения осаждали, а теперь не сдерживало ничего. И, ведь если они разошлись, это не значит, что они не могли встретиться снова?.. Марина стала набирать сообщение, запнулась на союзе, думая о том, как быстро встречи с Женей войдут в рутину, сколько времени им понадобится, чтобы начать обсуждать что-то совместное?..       «Я могу позвонить, когда закончу, или приехать. Ты не занята?»       Ответ пришëл незамедлительно с неизменными улыбками:       «Нет. Буду ждать».