The silver apples of the moon

      Август не сомневался, соглашаясь на предложение Астариона. Ночью он пошел к указанному месту в чаще леса. Раньше он был уверен, что оставаться наедине с вампиром — худшая из идей. Теперь он жаждал уединения. Астарион неожиданно появился в темноте деревьев: он сразу произвел впечатление, встретив его обнаженным по пояс.       — Наконец ты здесь, Август. Я ждал… С того самого момента, когда впервые увидел тебя. Ждал, когда овладею тобой.       — Ты еще не овладел мной, — Август насторожился: с этой выверенной улыбкой Астарион не был похож на себя.       — Разве нет? Ведь ты со мной. И явно не для того, чтобы поговорить. Ты хочешь, чтобы я познал тебя, любовь моя.       Ласковое обращение неприятно оцарапало дроу: Астарион переигрывал. Какой бы соблазнительной ни была эта маска, она не была тем, что привлекало Августа, что заставляло каждую ночь послушно подставлять шею, наслаждаясь тем, как Астарион пахнет, как ощущается тяжесть его тела…       — Перестань, Астарион. Я не буду подыгрывать. Я не знаю, где ты, но ты бесконечно далеко отсюда.       — Чего же ты хочешь? Не отказывайся, Август. Я думал, ты готов провести эту ночь с удовольствием…       — Я хочу, чтобы ты был здесь, со мной, — Август аккуратно провел рукой по щеке Астариона, заглядывая в красные глаза, отражаясь в них. — Пожалуйста.       До этого Астарион не чувствовал ничего, кроме скуки знакомых жестов, но глупость Августа вывела его из себя. Он ничего не знал — и пытался залезть в душу. Вспыхнувшая ярость была сильнее всего, что он испытывал, соблазняя других. Эльф вцепился в длинные волосы дроу, поцеловал, почти кусая, чтобы тот больше не смел. Август не сопротивлялся: в сильной хватке на своем затылке он чувствовал Астариона. Когда он расправляется с врагом, когда в глазах пляшут кровавые огоньки… Дроу углубил поцелуй, проводя языком по острым клыкам. Он притянул вампира прямо к шее, прося вкусить жар, разлившийся в крови. Астарион толкнул Августа на разостланные в траве одеяла — ложе, подготовленное для изысканной ночи любви, но не для этого — и укусил. Было больно — он никогда не был настолько жестоким и жадным, но все тело Августа горело, плавясь под клыками. Дроу оторвал Астариона от своей шеи, чтобы поцеловать окровавленный рот, попробовать себя на его языке. Так вкусно. Так давно хотелось.       По телу Августа пошли мурашки, когда Астарион простонал в его губы. От притворной слащавости эльфа ни осталось и следа, но и злость развеялась, уступив место чему-то иному. Чувству, названия которого он не помнил, как настоящего цвета своих глаз. Дроу заметил перемену: нежно огладил ключицы, шрамы на широкой спине. Он навис сверху, заняв место Астариона, целуя все, до чего мог дотянуться. Эльф нетерпеливо стянул с Августа рубашку и зарычал, ощутив тепло его кожи. Все казалось непривычным — хаос поцелуев и укусов, изучающие прикосновения, ладони, опускающиеся под белье… Астарион перестал следить за тем, какую эмоцию выражало его лицо, а дроу бесстыже им любовался.       Когда Август развязал шнуровку его брюк и подался вперед, раздвигая бедра коленом, Астариону стало страшно, что эта ночь станет такой же, как с другими. Он жестом остановил дроу, надеясь, что тот поймет: он не мог отказать на словах. Август подчинился. Он обхватил рукой член Астариона — и в благодарность тот застонал так громко, так сладко. Август склонился, сжав ладонью оба их члена. Астарион нетерпеливо вскинул бедра навстречу. Не хватало одного: Август подставил шею, чтобы вампир вонзил в нее клыки. Боль уже прокушенной раны, кружащий голову запах крови, рваные движения прижатых друг к другу тел… Внизу живота Астариона разлилось тепло наслаждения, почти счастья. Август, задрожав, упал рядом, обессилевший от удовольствия. Астарион улыбнулся ему блестящими от крови губами, и Август тут же поцеловал его.