красное солнце сгорает дотла

      — Ой-ой, — шепчет Ишим, отшатнувшись. Локоть задевает вешалку, почему-то стоящую в гостиной, и та гремит.       — Ты в порядке? — откликается Кара. Вода шумит, она с досадой перекрывает вентиль. — Не ушиблась?       Она выглядывает из душа, ничуть не смущаясь своей наготы. Мутная вода стекает по острым плечам, капает по ногам. На бледной коже отчетливо видно старые шрамы и свежие разводы синяков. Она поджарая, как адская гончая, и что-то завораживающее есть в изгибах ее тела. Ишим хочется зажать глаза ладонью или по крайней мере отвернуться. Смущение горит на щеках, и она вовсе не желает знать, как выглядит. Красная, как адское солнце. «Солнышко», — иногда называет ее Кара.       — Извини, я не знала, что ты занята… — бормочет Ишим.       Они договорились встретиться и прогуляться, просто поболтать. Ишим нравится проводить с ней время, вести разговоры будто ни о чем, о самых повседневных вещах. Это уже стало славной традицией. Приятная компания и знойный вечер на окраине города.       Кары долго не было, она поднялась наверх, постучалась в дверь и с изумлением заметила, что та не заперта. Что за наемник оставит дверь открытой? Мертвый. Раненый. Отважно кинувшись внутрь, Ишим думала, что увидит что-то ужасное.       И увидела Кару. Без ничего. Хищную, завораживающую Кару.       — Заказ выдался… трудный, — подумав, сообщает Кара. — Только вернулась, и вот…       Ишим прикусывает губу, поняв, что ей хочется судорожно вздохнуть. Та муть в воде. Черная демонская кровь.       — Слушай! Есть… просьба, — неловко говорит Кара, кашлянув. — Мне надо бы промыть крылья, на них тоже попало. Помоги, а? В этом душе не развернуться.       — О, конечно! — соглашается Ишим.       Бедная, наивная Ишим, сказал бы кто-то из ее знакомых демониц. Разве ты не понимала? Доброта всегда была ее слабостью.       Ей тоже приходится раздеться до белья, чтобы не запачкать и не промочить одежду. Холод целует ноги, она нерешительно переступает по старой плитке. Скол впивается в пятку. Это помогает отвлечься от обнаженной спины Кары, исчерченной шрамами. Хочется прижаться к ней. Зачем? Почувствовать ее кожу своей. Ближе некуда. Ишим старается дышать ровно — ей кажется, что Кара поймет. Она охотница, она почует.       Ишим моргает — и видит черные крылья. Они всегда раскрываются в это мгновение темноты. Широкие, кажущиеся тяжелыми, они чуть трепещут, когда Кара переступает с ноги на ногу. Скрывают ее наготу, и Ишим становится капельку легче. Она осматривает длинные маховые перья, и впрямь подмечая на них что-то липкое, черное. Сколько же там крови?       Кара говорит, что крылья можно смочить, и Ишим направляет на них лейку душа. Этого недостаточно, и она, вздохнув, протягивает руку, расправляет перышки, перебирает, счищает прилипшие сгустки крови и еще чего-то, о чем Ишим не хочет знать. Прикосновение отзывается дрожью. Крылья живые, мягкие, теплые. Она уже не только промывает их, но и гладит, проводя по опоре кости, тянущейся от худого плеча. Кара стоит, прикрыв глаза. Словно в блаженной дреме, она издает тихое довольное урчание, когда Ишим перебирает ее перья. Они даже мокрыми кажутся красивыми, гладкими.       Приподняв крылья, Кара позволяет подлезть, заглянуть внутрь. Здесь тоже есть немного крови. Столько крови, столько брызг… Ишим даже представлять не хочется, как Кара расправилась с теми демонами. Косится украдкой. Кара жива, и это главное. Ее довольная млеющая улыбка отпечатывается в памяти.       У самого плеча увлеченная Ишим чувствует нежный мягкий пушок, такой приятный на ощупь… Кара вдруг вздрагивает у нее под руками. Испуганно замерев, Ишим собирается извиняться за свою неловкость тысячу раз, но спустя мгновение понимает, что Кара хихикает от щекотки.