красное солнце сгорает дотла

      Ишим обычно не пишет в записках о любви.       Еще давно, во времена, когда они были лишь хорошими подругами, она придумывает оставлять Каре короткие послания, клочки бумаги на кухне или в спальне. «Не забудь прибраться, Ройс обещал заглянуть в гости», «На полке свежие булочки, я зашла в пекарню», «Завтра у тебя важное совещание у Люцифера!» Мой маленький секретарь, называет ее Кара.       Кара не любит заботу — ворчит, заявляет, что сама все знает. Она и правда не ребенок, она старше и опытнее… так она говорит. Но это не измеряется пролитой кровью и числом отнятых жизней. Иногда Кара совсем как малый демоненок: забывает перекусить, не ложится допоздна, проводя время за тренировками с мечом. Ишим сидит на старой лестнице, глядя, как Кара пляшет с клинком во дворе. Наблюдая за ней, Ишим довольно улыбается. Рыжий луч заходящего солнца гладит ее по щеке.       Когда они расходятся, в кармане у Кары хрустит записка: «Я постирала рубахи, не забудь снять с балкона, а то песка нанесет».       Сначала Ишим немного стесняется своего неумелого почерка. Она никогда не ходила в школу, жила на маленькой ферме посреди золотых полей Восьмого круга, а писать ее учила мать. Округлые буквы кажутся неловкими, детскими. Но Кара серьезно выполняет написанное и даже как бы между делом отчитывается ей, мол, все белье развешано, еще приказы будут?       Ишим шутливо бьет ее хвостом по ноге.       Со временем записки пишутся легче и быстрее. Ишим любит украшать буквы завитушками и всякими вензелями. «Скоро вернусь с вкусностями, не скучай», — пишет она, когда с утра бежит в магазин, зная, что Кара в свой законный выходной предпочтет полежать в кровати до полудня.       «Улыбнись, сегодня хороший день!» — сообщает записка, которую Ишим цепляет у зеркала. Ей нравится представлять, как Кара улыбается.       Когда Кара отправляется в бой, Ишим обычно не пишет ничего. Не хочет сглазить. Сначала Кара работала одна, потом стала убивать для Люцифера, возглавила Черную Гвардию. Верные псы Сатаны, и она — их бессменный командор. У Кары свирепо горят глаза, а солнце зловеще играет на серебряных эполетах мундира.       — Ты опять на службу? — сонно вздыхает Ишим, когда слышит шорох. Кара, одетая, крадется к выходу из спальни. За окном едва брезжит алый рассвет. Кара, подсвеченная этим заревом, настороженно замирает на пороге и ворчит:       — Я не хотела тебя будить. Извини, щас меня уже тут не будет.       Так сладко искушение закрыть глаза и закопаться обратно в мягкое одеяло, но Ишим вдруг вскакивает с постели, тянется к журнальному столику. Под рукой красивая перьевая ручка — подарок Кары на годовщину свадьбы — и какой-то листок. Буквы пляшут торопливо. Почему-то сегодня это кажется таким важным, и она не уснет, ни за что, если не нацарапает записку.       — Что ты там, удачи желаешь? — хмыкает Кара. Она оказывается за спиной, любопытно заглядывает. Вздыхает, целует Ишим в макушку. От нее еще пахнет свежим постельным бельем и сладкими духами Ишим.       Записка прячется в кармане мундира.       «Удача для светлых, клинок — для темных. Возвращайся скорее», — написано на клочке бумаги. Заляпанный кровью, Кара возвращает его в лазарете, пока ей штопают простреленный бок. Ишим сидит рядом, вдыхает резкий больничный запах. Держит за руку.       — Это, — скалится Кара в шальной улыбке, — ты меня уберегла. Мне тут сказали, каждое слово обладает магией.       Кара готова поклясться своей жизнью, что каждая записка, что оставила ей Ишим, — о любви.