красное солнце сгорает дотла

      Ишим знает, что Кара всегда стремится к небу. У нее есть крылья, она может в любой момент взлететь и почувствовать перебирающий перья ветер, а Ишим остается только завидовать — ну, или испуганно царапать плечи Кары, которая уволокла ее в вышину. И все же это не то, нет того полноценного, пьянящего ощущения свободы, о котором взахлеб рассказывает Кара.       Но у Ишим есть крыша гвардейского черного замка. Он кажется грозным, зловещим, шпили царапают небо, и только они с Карой, кажется, знают о небольшой площадке на крыше, где можно лежать рядом, уставившись в звездное небо. Клетчатый плед колет щеку, Ишим улыбается, глядя на созвездия. Блестят, как чьи-то пролитые слезы. Небо над Адом никогда не меняется — это лишь иллюзия среди беспросветной черноты Бездны. И все же эти иллюзорные звезды, держащиеся на магии Сатаны и — совсем немного — на искренней вере тысяч и тысяч демонов, кажутся Ишим такими близкими и нужными. Без них, без рогатой, как будто нарисованной луны было бы все не то.       — И потом я сказала ей, что в моей деревне даже самый необразованный конюх знал, что нельзя так дергать лошадей за поводья, ты бы видела, как эта напудренная дура покраснела!..       Смех Кары, хрипловатый и счастливый, раздается над ухом. Ее дыхание щекочет шею, так тепло и хорошо. Ишим прижмуривается, улыбается широко. Когда она открывает глаза, Кара сидит рядом и лениво играется с мягкой кисточкой ее хвоста, нежно поглаживает по росту нежной светлой шерстки. Лицо Кары кажется непривычно задумчивым, она вдыхает свежий ночной воздух полной грудью.       — Иногда хочется сбежать подальше, — признается. — От двора, от ответственности, от бесконечных бумаг. Поди распиши эту бухгалтерию… — Кара забавно скалится, и Ишим дергает хвостом, шутливо стукает ее по пальцам. — Когда ты рассказываешь про свой дом, это становится таким заманчивым: тихая мирная ферма, и каждую ночь можно выходить в поле и смотреть на звезды…       Ишим кивает размеренно. Хорошая, красивая мечта, но несбыточная. Она прекрасно знает, что Кара долго не протянет в бездействии, в скучном мире, где нет драки, где не визжат выстрелы и не разносится дикий скрежет боевой магии. Кара принадлежит другому миру, пороха, крови и звезд. Она должна гореть, чтобы жить.       — Ты заскучаешь, — говорит Ишим.       — А ты?       Вопрос кажется логичным в их мерно текущей беседе, но Ишим чувствует, что Кара вкладывает в него слишком многое.       — Я там, где ты. Где моя семья. Да, много что в Столице и при дворе необычно и… почти невыносимо, но я люблю эту жизнь. Праздники, музыку, красивые платья, наших солдат, готовых умереть за командора, — Ишим садится рядом и ласково касается щеки Кары, мраморно-холодной. — Даже командору нужен отдых. Мы можем съездить в отпуск, отдохнуть от всего. А потом ты вернешься с новыми силами, — улыбается Ишим почти хищно, — и покажешь им, почему не стоит шутить с Черной Гвардией.       Она впивается в воротник рубахи, тянет на себя, считывает короткий смешок Кары по губам. Ночь приятно прохладна и молчалива, кажется, что они одни в целой черной пустыне. Кара целует в ответ запойно, увлеченно, а когда с неохотой отрывается, то сидит еще долго, оперевшись головой о плечико Ишим. Она что-то довольно мурлычет, но Ишим не разбирает слов.       — Спасибо, — говорит Кара. — Я бы пошла за тобой куда угодно. В любое место, которое еще хуже, чем Ад.       — Я знаю, — кивает Ишим.       Звезды перемигиваются как будто бы заговорщически, слыша эти клятвы.