***
Когда Антону нужно было зарабатывать – он не сдался. Когда задания становились жёстче – выполнял, что ему говорят. И когда пришлось сотрудничать с Комиссаренко – не остановился. С Выграновским они сразу поладили. Похожие друг на друга, отвлекали себя разговорами, искали что-то общее между собой. И находили же. Эд сначала был в полном восторге. Шастун сильный, если сам Химик решил, что он необходим команде. И Антон не подвёл их: ни когда нужно было помогать скрываться группировке подпольных лаборантов, ни когда преследующие их машину копы затеяли перестрелку, ни даже когда Слава велел избавиться от человека и всей его семьи. Антон выполнял всё. Было видно, парень дорожит работой, ощутимо выкладывается, но это же и пугало одновременно. Когда полгода назад мнения насчёт аппаратов в лаборатории разделились, Шаст вдруг упёрся лбом и даже несмотря на сроки и недовольный предупреждающий тон Славы, отстаивал свою позицию. В тот день их боссу пришлось объявить перерыв на несколько часов, чтобы остановить споры, но оказалось, и это не помогло. – Я не для этого сюда пришёл, чтобы смотреть как ты всё разрушишь, – вспоминает Эдуард тогдашние слова, которые вылетали, точно пули, изо рта Шаста, пока все боялись даже малейший звук издать. – Хочешь сказать, ты лучше знаешь? Атмосфера тогда накалилась до предела и не перестающие смотреть друг другу в глаза мужчины, кажется, затопили своим противостоянием всё помещение. – Испытай меня. Я сказал, здесь поместится другая группа препаратов идеально. – А не слабо? – А ты меня на слабо не бери, – скалился Шастун и Эд чувствовал, как мурашки бегут от такого напора, – полдня максимум. Засекай. Можешь меня убить, если не смогу. Антон смог за два часа. Тогда они с командой, кажется, впервые начали осознавать, кто пришёл с ними работать. Дела пошли быстрее не только благодаря тому, что наёмник выполнял свою работу правильно – он ещё и учился быстро, не боялся идти против старших, если был уверен в их неправоте и иногда очень бесил. Этот его нахальный тон, это ощущение непобедимости, ухмылочка мерзкая... Эд сам не понял, как его затянуло. Всё ближе, как будто магнитом. И в один из дней, когда он возвращался с задания на базу гораздо раньше, чем мог сам предположить, на их этаже почему-то горел свет. Быстро пробежаться до двери, распахнуть её и увидеть Антона, прижатого к шкафчику с важными препаратами. Увидеть, как с его плеч тянут белый халат, как большая кофта приоткрывает острые ключицы, пока он, запрокинув голову, стоит с расслабленным лицом. Заметить, как Саша целует его в шею, но реагирует на звук открывшейся двери. Почувствовать на себе взгляд двух пар глаз: один обеспокоенный, а другой такой томный, тягучий. Эд тогда быстро извинился, опустил глаза в пол и ушёл. И целую неделю ощущал напряжение между собой и коллегами. Ваш почти сразу подошёл, чтоб замять ситуацию. Что-то говорил, как-то оправдывался. Эд не слушал. У себя в квартире на диване ещё раз возвращался в ту ситуацию и морщил нос. Едва ли это помешает работе. Просто странно. И ещё нужно время, чтобы осознать. Наверное, так он и ответил тогда Саше, чтобы тот не расстраивался и побыстрее вернулся к работе. Между Химиком и Антоном в то время отношения тоже стали напряжёнными. Младший не удосуживался тратить время на реверансы в сторону босса, говорил, как думает, почти не фильтровал речь, но всегда добавлял, что примет любое его решение. А Слава только лицо кривил и Выграновский даже знать не хотел бы, как на самом деле договариваются эти двое друг с другом, пока остаются наедине. В голову упорно лез Антон со своими по-блядски приоткрытыми губами. А потом они случайно оказались наедине, когда Эд подбрасывал домой Лену и Антона, потому что им в одну сторону. Девушка что-то вспомнила и попросила высадить на полпути. Тяжёлое молчание заебало с первых же секунд, но Шастун тогда очень нагло улыбался на соседнем кресле, пока они стояли на перекрёстке, дожидаясь зелёного сигнала светофора. – Высаживай, – с усмешкой кинул Антон, переводя взгляд на машину впереди, почувствовал как недоуменно водитель уставился на него и посмотрел в ответ. Так посмотрел, что Эду какого-то хера стало неловко. – Давай, или высаживай после светофора, или лицо своё попроще сделай. Старший фыркнул, отвернулся и закатил глаза. Дурак. – Сказал, что довезу – значит, довезу. Эд и сам не знает, зачем заглушил двигатель, когда они доехали до адреса. Парни сидели так ещё несколько секунд, то глядя друг на друга, то взгляды переводя на улицу за лобовым. – Ничего не подумай, мне просто... неловко из-за того, что я так ворвался. Не хотел цеплять что-то личное, – всё на что хватило парня и, убрав руки от руля, он потёр их о джинсы. – Я понял, – тихо ответил новенький. Эд, всё-таки не выдержав, перевёл взгляд на чужое лицо. Этот урод тянул лыбу только одной стороной рта, слегка прищурившись. – Не смотри так, как будто всё знаешь. – Я бы хотел, – заискивающе. И почему-то волнующе. Эд поклясться в этот момент был готов, ни с одной девчонкой у него бы не было таких напряжённых разговоров. Чтоб скручивало внутри от одного только «я понял». Достаточно было того, что Антон и так себя иногда слишком по-женски вёл. Вот как сейчас, когда он заправляет прядь своих волос за ухо рукой, украшенной кольцами. Эд следит за этим движением, а Антон следит за Эдом. – Я... устал, голова не соображает, извини. – Зайдёшь на чай? Эдуард выдыхает, смотрит на чужую грудь, стянутую ремнём безопасности. И, видимо, его взгляд снова отслеживают – пальцы начинают скользить по ремню. Из головы тут же вылетают последние здравые мысли. – Это не обязательно. – Я тебя искренне приглашаю, не из вежливости, – младший облизывает свои ебучие губы и выдыхает совсем шёпотом, – давай, Эд. Куда ты в ночь сейчас поедешь? – Я не гей. Тишина после его слов, насмешливый взгляд, смешок – всё это заставляет почувствовать себя невероятно тупым. Как будто он несусветную глупость сморозил. Словно это он себя странно ведёт и теперь извиниться должен. – Я понял. Просто пошли чай попьём. Ты давненько не заходил. Эд и не помнит уже, как нашёл в себе силы отказаться. Помнит только, как Антон легко пожал плечами, выпрыгнул из тачки, пожелал хороших выходных и рукой махнул, прежде, чем дверь захлопнуть. А ещё помнит, как мчал домой и как заснуть потом не мог всю ночь. Но бессонница не ощущалась так сильно, как ощущение того, что неизбежно произошло бы дома у Шастуна. И проблема, кажется, совсем не в Шастуне. Но Антон точно видел, точно знал, что происходит с Выграновским, как его ломает. Иногда даже казалось, знал, какие сны снятся ему. Но всё стало, как раньше, только Эд теперь смотрел волком и наедине не оставался с ним. А потом была новая группа препаратов, поиски по лабораториям и рейс. Слава абсолютно точно не сомневался в Антоне. Поручал Эду вызванивать его на борту, удовлетворённо слушая об успехах младшего. И Химик ждал его приезда, потирая руки, победно улыбаясь, ведь его мальчик справился с заданием на десять из десяти. Шаст хорошо помнит, как его попросили избавиться ещё и от Макарова. Как тот удачно залип на Антоне, когда после рейса всё бесило в несколько раз больше. Он всегда добросовестно выполнял свою работу. И в то утро, выглядывая тело следователя под водой в голове пронеслась мысль – приказ сделать так, чтобы следователь исчез, уже выполнен. Язык пробегается по клыкам и парень улыбается глядя в небо. Можно домой. Похуй на копошение под мостом. Иногда ради себя можно сделать вид, что ты глух на одно ухо. Плевать, что Слава рвёт и мечет – до него дошла информация, что Антон просил Илью о встрече. Шаст глаза закатывает в ответ на этот спектакль – немного подумать головой и понять, что это было для прикрытия, Химик не хочет, почему-то злость сильнее. – Через тебя они без проблем выйдут на нас, – рычит Слава ему в лицо. – А тебя научить скрываться получше?.. И оба чуть ли не скрипят зубами. Два сапога пара. – Я тебя нанял не для того, чтобы ты меня спалил, – опасно, близко, агрессивно звучит возле лица. Антон помнит: чтобы старшим нравилось, нужно отвечать. – Я понял. Он ответственный, поэтому ему можно довериться и со своей ролью он всегда умел справляться на отлично. Он надеется, Слава это помнит, даже когда злится. И конечно же, он понимает, что главная причина его злости – это подозрения сотрудничестве с Русланом. Насколько сильно Антон мечтал оказаться на космическом корабле, настолько много он делал ради этой цели. И работал с информаторами тоже, и Слава не дурак и скорее всего об этом знает. Но в тот раз за Шастуна страдает Лена. В тот раз, когда Клаву Антон сдаёт именно Арсу, про которого Комиссаренко ни слухом, ни духом. И когда он звонит Славе, обнаружив пропажу Позова, тот предлагает ему убрать Арсения в обмен на врача. Вот так просто. Выбор без выбора. Плевать, что Антон давно для себя решил: выбор есть всегда. Всегда, остальное – лишь отговорки для слабаков. Что ж, видимо, сегодня он слабак. Или просто выбирает в свою пользу. Он не знает, как это сделает. Понятия не имеет, дрогнет ли рука. Скорее всего, Арсений сам его убьёт. Но на кону Позов. И Антон даёт себе эти безумно важные десять минут, чтобы, крутя в руках небольшой нож, просто собраться с мыслями. После звонка от Арса становится только хуже, но это ничего, он вспоминает как и не из такой жопы выбирался. Это должно помочь. Вот он на волоске от гибели, когда его чуть не подорвали на мине; вот ножом слегка резанули по горлу и надавливают ещё, благо, тогда успели прибежать свои, но больно было неимоверно. Вот в него стреляют; вот ещё раз, но кто-то другой и в других обстоятельствах; вот Позов наводит на него пистолет... Позов. Антон даёт себе ровно несколько секунд, пока в пальцах тлеет сигарета. Сейчас важен только Дима. А спустя минут сорок, когда внутри всё уже отболело и мозг перестроился на автопилот, заставив парня собираться, ему вдруг приходит сообщение от Эда. Всего несколько строк, зато каких. Парень хлопает глазами и перечитывает текст. дурилка картонная 03:05 Нас накрыли дурилка картонная 03:06 заляг на дно срочно Пепел летит на подоконник, когда рука замирает. Нож падает на пол, издавая резкий звук падения. Антон пишет первое, что пришло ему в голову. пидор двухметровый 03:09 ты как? Он впадает в шок и замирает на несколько секунд, пока Эд отправляет сообщения почти молниеносно. дурилка картонная 03:09 подорвали всё здесь дурилка картонная 03:09 я ухожу ты тоже не иди сюда дурилка картонная 03:09 блять антон дурилка картонная 03:10 только не засветились они убьют тебя***
В доме Арсений умел создать уют. А в некоторые дни это доставляет особое удовольствие: переставлять всё на свои места, наводить красоту, зная, что никуда не надо, наслаждаться выходным. Он ещё давно этому научился у Серёги, когда они жили в одной квартире. Чайник громко кипит, клацает кнопкой и мужчина заваривает напиток. У него, правда, не такой огромный выбор чая, как у Матвиенко дома, но что-то есть. Поднос уносится в зал. Большая комната для гостей, где диван красивый и два кресла друг на против друга. Арс ощущает себя Шерлоком перед приходом Мориарти, закрывая заварочный чайник, усмехается и садится на одно из кресел. В телефоне ничего нового – только Егор вопросами сыпет насчёт операции. Мужчина наскоро отвечает, мол, будет светлый день – и всё понятно станет. Егор волнуется, это понятно. Все волнуются, но группа на месте – профессионалы, которым невозможно не доверять. Механик хмурится. «Теперь ещё и Белого подстрелили», – вспоминает он и в эту секунду слышит, как окно на кухне распахнулось, слегка ударившись о стену. – Ты мог зайти через дверь. Из кухни в коридор, а потом и в зал проходит высокая фигура, замирает в дверном проёме и Арс видит не то, что ожидал. Шастун безоружный, и кажется совсем несчастным. Глаза почему-то на мокром месте, парень понурый, хмурится, головой крутит, осматривая зал, словно проверяя, нет ли кого ещё. – Ты какого хера здесь делаешь? – Живу? – усмехается Попов, откидываясь на спинку кресла и приглашающим широким жестом указывает на кресло и диван рядом с собой. То, что Арс сам сидит в массивных ботинках, а куртка лежит на спинке второго кресла, как бы наталкивает на мысль, что он сам только что пришёл, но Антон дальше не думает. – Ты проходи. Но гость стоит, не шевелясь, глаза как будто обречённо прикрывает. Глубоко дышит. – Подорвали, значит?.. – глухо произносит, не открывая глаз. Считает пульс, только чтобы отвлечься. При Арсе точно не хочется расклеиваться. – Подорвали, – слышит Антон. Сглатывает вязкую слюну. Взглядом бегает по потолку, твердит себе собраться. – У тебя, наверное, там друзья были? – слегка наигранно, но всё также спокойно, не повышая голос, интересуется Арс. – Перестань, – совсем убито. – Ты садись, маленький, – обманчиво нежно предлагают Шастуну. – А то без слёз не взглянешь, как побитая собака стоишь, трясёшься. Чем убивать меня хоть будешь? – Арс... где Дима? – Смеешь спрашивать такое? – стоявший неподвижно до этого Антон вдруг дёргается от грубого тона. – О моём друге, которого я чуть не потерял? – Я... – он открывает, закрывает рот, набирает воздуха в грудь и, всё-таки, решается произнести: – я тоже его чуть не потерял сегодня. – Ебало закрой, – рявкает Арс. Сердце от этого уходит в пятки. – Тебе мало того, что ты устроил? – и Антон отрицательно мотает головой, снова замерев от страха. – Ну и всё. Ты лучше показывай, чем прикончить меня собрался. – Я не буду убивать тебя, – и тихий смех Попова после этой фразы заставляет пониже опустить голову от стыда и понизить громкость своего голоса. Пальцы вдруг начинают трепать края кофты под надменным взглядом хозяина дома. – Арсений, пожалуйста. Меня шантажировали, они бы с ним что-то сделали. – Ну ты и козёл... не смей даже думать о том, что я позволю тебе к нему подойти, – чётко проговаривает мужчина, всё-таки, овладевая вниманием младшего и глазами прожигает его целиком. Антон задерживает глаза на забинтованной руке. – Я... он у тебя? – Я непонятно выразился? – Пожалуйста... умоляю, Арс! Скажи мне, я так не могу, – с этими словами парень медленно опускается на колени, бегая взглядом по комнате. Руки ставит на свои бёдра, громко сопит и продолжает говорить в пол, – сам охерел, когда его похитили. – Ты охерел гораздо раньше. – Антон бледнеет, снова натыкается на жуткий взгляд и глаза спешно прячет. – Сука. Убить тебя мало. – Знаю. – Ну-ка, ползи сюда, – у Антона глаза расширяются и взгляд сам с собой поднимается. Мужчина в кресле абсолютно серьёзен. Ждёт. Шастун переводит взгляд на чужое колено, красиво закинутую ногу на ногу, а затем смотрит на расстояние между собой и мужчиной. Не так уж и много. Он становится на четвереньки и правда, правда ползёт. Даже зажмурить глаза не помогает. – Вот так. Сидеть, – звучит, когда Антон подползает в упор и он садится, глядя в невозможные глаза. С ним обращаются, как с собакой. Просто глумятся над ним. Смеются открыто. А он сидит по команде. Руки дрожат и он старается спрятать их между коленей. – Ты сейчас мне всё с самого начала расскажешь, Антошка. Услышал? – и стармех ставит обе ноги по разным сторонам от парня, хватает его за шею, слегка треплет рукой угрожающе. – Да... – большего выдавить из себя не получается. – Только попробуй мне ещё хотя бы раз напиздеть, гад. Начинай, – и его отпускают, слегка похлопывая ладонью по длинной шее. – Прямо с первой нашей встречи начни. Что ты там рылся? – Просто я... хотел найти в папках точное расписание каждого. Но мне правда разрешили, – он вспоминает, как Арсений застал его, подойдя со спины, пока он рылся в компьютере. Чёрт, ведь ещё тогда Антон понял, что дело плохо. – Мгм, дальше. Когда первый раз свет отрубился, я шёл за тобой, припоминаем? – Это я выключил, – опуская взгляд, младший продолжает, но Арсений, будто стараясь заглянуть тому в глаза, наклоняет голову и Антону ничего не остаётся, кроме как снова смотреть на механика. – Я настроил таймер, ну, чтобы в этот момент быть с Даником. Отравил его тогда. – Ты, кстати, тогда хорошенько запомнил, кто как отреагировал. – И зачем-то тебе это рассказал. – Очень талантливо выспрашивал меня, как же так бывает на корабле, молодец, – рука Антона ложится на колено Арсения с жалобным «Арс», но его тут же бьют по кисти. – Убрал. Тебе нельзя шевелить ничем, кроме как своим лживым ртом. – Антон кивает, заново фиксируя свои ладони коленями, пока Арс убирает прядь светлых волос с его лба. – Продолжай. – Когда Даник умер, Дима рассказал мне про их выведенную штуку... это у него на руках оказался тридцать четвёртый номер. А мы, как бы, за этой группой препаратов бегали где-то полгода, – на одном дыхании слетает с губ, – потом те провода... я их специально перепутал. – Ах ты урод... это же очевидно, – скалится Попов, глазами бегая по лицу напротив. Проводит пальцами по щеке, заставляя Антона задержать дыхание. – Да, очень. Я тогда здорово напугался, что ты, ну... спалил меня, – Арс приподнимает уголок губ, и Шастуну становится просто невозможно. – Где-то через день я пошёл в комнату с блоками питания и... уже без таймера просто вырубил электричество. – Это как раз когда ты решил со мной потрепаться в коридоре, – кивая, уточняет мужчина и Антон тоже кивает. – Я тогда ещё накрутил показатели на третьем двигателе. – А мне спизданул, что забыл проверить, – лёгкая, но ощутимая пощёчина заставляет собраться с мыслями, – да, тварь? – Да. Потом я... убрал капитана. Когда ты сказал отнести ему отчёт, – и крепкая рука мужчины сжимается на изящном горле, – Арс, не надо. – И ходил, искал его с Артёмом, мразь такая. Подставляй другую щеку, – и парень, зажмуриваясь, подставляется под ещё один удар, на этот раз жёстче: даже голова слегка уходит в сторону по инерции. – А когда на собрании Тёма догадался, что это ты, ты такой несчастный вид сделал, ну актёр! Позову хватило, чтобы кинуться защищать тебя, – парню шепчут это прямо в лицо, притягивая за горло. Ощущение, словно перестаёт стучать сердце. – Что было потом? – Я должен был отправить своим ориентировку по курсу и столкнулся с Матвиенко. Он понял тогда, не мог не понять, – на словах о лучшем друге глаза Арсения стали ещё более свирепыми, – а потом я сидел с Димой в лаборатории и Серёжа вызвал его... и, ну... пока я там был один, я взял образец. А потом Дима вернулся и я... – совсем теряется Антон, но Арсений вдруг усмехается и небрежно треплет его по волосам. – Решил соблазнить его, не стесняйся говорить это, малыш. – Ничего не было! – Я вот здесь видел, – Шастуну тыкают в шею, где и правда когда-то красовались тёмные пятна от поцелуев врача. По щеке снова прилетает, на этот раз неожиданно и очень больно, – снова мне врёшь? – Нет! – выкрикнув, младший осекается, смотрит жалобно в строгие глаза и дёрнувшуюся было руку снова фиксирует между своих коленок. – А знаешь, что забавно? Когда Димка сымитировал своё исчезновение, ты чуть с ума не сошел. – Ты смеёшься надо мной, – обречённо шепчет Шаст. – Да. Это смешно, – его за воротник кофты притягивают ещё ближе и злостно шепчут прямо в губы, – ты такая жалкая псина, просто фантастика. – Ты тогда был очень милым со мной, – непонятно зачем шепчет в ответ Антон и мечется взглядом между двух ярких глаз. – Сам понимаешь, нужно было поддерживать образ хорошего старшего, – улыбается стармех и наверняка получает удовольствие, глядя, как Антона передёргивает. – Блять... неправда, я знаю. У тебя сердце херачило, – и над Антоном вновь смеются, от чего всё внутри падает. Как будто бы его самого уронили с пятого этажа. – А это ничего не меняет. Знал бы ты, как я хочу уничтожить тебя, мальчишка, – механик разглядывает его, руками голову крутит. А парня именно в этот момент накрывает жгучим стыдом. Он дышит через силу, когда хватка на его горле слегка ослабевает. – Разорвать и выкинуть тебя хочу. И что-то мне подсказывает, ты заслужил куда больше. Что там дальше? – Я... поставил таймер на выключение снова, пошёл за Серёжей, чтобы убрать его... – под дых прилетает тяжёлый удар, заставляя парня сложить руки на животе и самому сложиться к чужим ногам. – Арс пожалуйста, хватит! – Сучка, не рыпайся, – его поднимают за волосы, заставляют ровно стоять на коленях и, глядя в глаза, снова приказывают: – сидеть. Он снова садится. Его заставляют смотреть в лицо, заставляют говорить, а он просто не знает, куда себя деть. – Поз помешал мне. Когда рейс закончился, я... – Соблазнил Макарова, – перебивает его Арс, – я знаю, я видел. – Да ничего не было! – возмущается, но его тут же осаживают, хватая за шею, как щенка за шкирку. – О-о, давай! Попизди ещё, выблядок. Сто процентов, скачешь по хуям только так, – он вкрадчиво произносит это, и Антону стыдно, стыдно за то, что его отчитывают, за то, в какой позе он стоит, стыдно за приподнявшийся член, что теперь оттягивает ткань штанов и явно заметен. За себя такого стыдно. – Давай, скажи это вслух. Скажи мне, кто ты. – Арс, пожалуйста, перестань, – умоляет Антон и по его щеке течёт горячая слеза, а механик только усмехается. – Просто скажи, где Дима... что угодно сделаю. Пожалуйста! Я уже рассказал тебе всё, я перед тобой на коленях. Пожалуйста, Арс, – совсем тихо проговаривает он и утыкается лбом в колено. Всхлипывает. Совсем перестаёт себя контролировать и дрожит всем телом. Трётся головой о ногу Попова, тянется к нему всем телом, руками обхватывает колено Арса и зарывается лицом. – Какой ты жалкий. Интересно было бы замучить до смерти такого жалкого пидора, – у Антона вдруг мурашки по спине от этого голоса. Старший слегка наклоняется к нему и чётко проговаривает слова, словно разбудить пытаясь. – Ты мне в ногу упираешься хуем, псина. Антон дрожит. Колени болят, разъезжаются, а он хватается за Арса ещё крепче. Над ним глумятся, а он только и может, что активно закивать. – Я жалкий, – и он слышит смешок сверху, – и я умоляю тебя. Он слегка отстраняется от чужого колена, перевязанную руку мужчины взглядом находит. Тянется губами и лижет его пальцы, неподвижно лежащие на бедре. – Что угодно, говоришь, сделаешь, шалава? – Антон жмурится, активно кивает, не отвлекаясь от вылизывания ладони, по повязке носом проводит, хватает своими руками красивое запястье и лижет уже более широко, оставляет дорожку поцелуев, слюнявит руку. – Одежду с себя сними. Антон тут же стягивает с себя кофту, и та летит куда-то на пол около дивана, парень поднимается на ноги, скидывает с себя кроссовки с носками, штаны, нижнее бельё, ни на секунду не задерживаясь, пока Арсений локтем раненой руки опирается на своё колено, что обжимал Шаст. – На спину. – Антон оборачивается, оглядывая пол сзади себя и разворачивается обратно, вопросительно смотря на стармеха. Тот кивает на пол сзади него. – Давай-давай. Антон шумно выдыхает и ложится. Смотрит, как Арсений поднимается со своего места, как возвышается над ним во весь свой немаленький рост. Как подходит ближе, фыркает довольно и вдруг ногой в ботинке наступает прямо на живот парня. Тот брыкается, но нога держит крепко и командный голос звучит очень чётко: – Лежать. – Антон дрожит, но подчиняется, успокоив тело, что кажется, уже готово было дёрнуться и убежать отсюда. – У тебя хуй течёт. Извращенец, – и грубый ботинок прижимает привставший орган к животу, надавливая и перекатывая его под подошвой. – Отвечай мне, течёшь, сука? – Теку, – тихо соглашается младший, всхлипывая. – Громче! – Теку! – Вот так, уёбок, – пятка ботинка проходится по яйцам, давит посильнее, заставляя предателя скулить и скрести ногтями по полу. – Тебя бы и правда на поводок. Или в клетку, чтоб хуйню не творил. Под коленками себя придержи. Ногу убирают и Шастун слышит звук пряжки. В животе поджимается, но он хватает свои ноги, принимая открытую позу. Покраснела даже грудь – Антон натурально горит. – Пошире раздвигай, не стесняйся. Ремень летит на диван, а Арс ногой толкает бедро Антона и тот раздвигает ноги как можно шире. На его яйца мужчина опускает уже всю подошву, перекатывает под ботинком пах парня, а тот, взвизгивая, перехватывает покрепче свои ноги. Вжимает пальцы в кожу, пока ботинок добирается до головки и грубо давит, а после – нога оставляет член в покое. Шаст старается дышать. Механик присаживается, рассматривает анус парня, сплёвывает себе на руку и проталкивает сразу три пальца в узкий проход. – Дашь мне без смазки, сука? – Дам, – дрожащим голосом отвечает, срывается на всхлип и стонет болезненно. – Прямо так, на полу дашь? – улыбается старший, основание чужого члена в руке сжимает, второй поглаживая время от времени поджимающиеся яйца. – На полу дам. – И не жалко тебе свою дырку? – А-арс... – стонет парень, когда Попов перехватывает уже яйца, сжимая их основание и похлопывает по ним второй рукой неспешно, – пожалуйста. – Что, родной? – рука перестаёт бить, гладит покрасневшие яички по кругу, вытягивая протяжный стон удовольствия. Ладонь круговыми движениями массирует, ускоряясь, и давит всё сильнее, заставляет кричать, запрокинув голову. – Ты можешь... не быть таким? Просто, пожалуйста, возьми меня. Мне умолять? – под вернувшиеся равномерные но более грубые шлепки шепчет Антон, уже даже не сдерживая дрожь. Арсений вдруг наклоняется прямо над ним, опираясь рукой на плечо, кажущееся изящным и хрупким, и шепчет: – Я бы тебя заставил, – Шаста пробирает. Он смотрит на губы, что сейчас в миллиметре от него и облизывает свои. – Ты, сучка, не понимаешь, как меня вывел. Я тебя придушить готов. И Антон берёт руку, что сжимала его плечо, перекладывает себе на горло, выдыхает и улыбается, наконец. – Давай, – шепчет он чувственно под мужчиной и обхватывает того ногами, потираясь о ткань чужих брюк своим возбуждением. Руки складывает на крепкие плечи, пока Арс сжимает зубы и кривит рот. Антон ещё немного привстаёт и достаёт до чужого рта, лижет губы совсем невесомо. – Хочу тебя... – пощёчина такая сильная, что заставляет сдавленно крикнуть. Рукой, которой ударил младшего, Арсений хватается за челюсть, и слегка приоткрытые пухлые губы так и манят. – Я поверил тебе, Шаст, тогда, на борту. Я даже верил тебе здесь, когда ты лежал на моей постели и рассказывал, как хочешь остаться со мной, – это должно было звучать зло, но звучит так отчаянно, что стармех сам пугается. Зелёные глаза напротив слезятся и Антон снова пытается притянуть мужчину к себе. – Я правда... хотел бы. Глубокий поцелуй заставляет обоих задохнуться от ощущений, а когда Арс отвечает младшему – он почти в раю. Механик шею грубо гладит, пока их языки друг друга вылизывают и в следующую секунду тянет парня встать. – На диван, – строго командует он со звонким шлепком по заднице младшего и Антон подчиняется, как собака, даже не задумываясь, – головой вниз. Возьму твоё горло. Шастун слегка замедляется, и осознаёт, что хочет от него хозяин дома. Сглатывает. Залезает на этот самый диван, укладывается спиной, пристраивает шею на самый конец сиденья. Арсений коленом опирается о пространство около плеча и Шаст откидывает голову, чтобы в итоге оказаться лицом чуть ниже уровня чужой ширинки. Сразу же лижет через штаны, чувствует, как там твёрдо. – Послушный, да? – Антон кивает, мычит утвердительно, смотрит, как мужчина стягивает с себя штаны и берёт в руку член, яйцами прижимаясь прямо к чужому лицу. – Служить, сука. Антона снова трясёт. Кто сказал, что он здесь один такой извращенец?! Он спешно вылизывает под яйцами, издавая неприличные звуки, причмокивая, любовно вбирает в рот плоть, пропуская до горла, но из него тут же выходят, оставляя мерзкую пустоту после себя. – Я не собираюсь трахать секс-куклу. Хочешь просто лежать с открытым ртом – выметайся. – Нет, – взволнованно отзывается пацан, хватая мужчину за бёдра и притягивая к себе опять. Трётся лицом о половой орган, руками гладит ноги механика и говорит уже громче, – нет, пожалуйста. Я хочу сосать, я буду хорошим, прошу, Арс! – Ноги не своди, – сухо бросают ему, что заводит ещё сильнее. Между его ног вновь похлопывают, пока он активно вылизывает мужчину без передышки. Наконец, в горло проталкивается член, совсем скоро выходя. – Хороший мальчик. Проси. Две секунды ровно на то, чтобы сглотнуть и пару раз глубоко выдохнуть. – Трахни меня в горло, умоляю, – тихий скулёж, пока его истекающий член наглаживает грубая рука. – Я был очень мягок с тобой, да? – снова толкается в податливый рот механик под тихие согласные стоны. – Как с принцесской. А ты оказался грязной шавкой, Антош. – Да-а... – всё, на что хватает времени, когда Арсений вынимает свой член и снова вставляет. – О, тебе идёт. Такой возбуждённый, когда тебя мешают с грязью, да? – и Арс начинает вбиваться в горячий рот, беспрепятственно проникая в горло. – М-м... – Вот так, умница. Пропусти меня всего, зайка, – и он останавливается, зайдя целиком, давит посильнее на низ живота парня, заставляя того уходить от грубых прикосновений, бьёт по бедру. – У тебя такой покрасневший хер, так течёт. Всегда так реагируешь, когда ты прижат к полу, щеночек? Арс спрашивает и не ждёт ответов, долбит быстро и глубоко. Наслаждается стонами, кряхтением, неразборчивыми звуками. Выходит из младшего через пару минут, тянет его за плечи, откидывая на диван, чтобы тот лёг на спину. – Показывай себя. Дрожащими руками Антон опирается на подушку позади себя, разводит ноги как можно шире, закидывает одну ногу на спинку дивана. Слегка кашляет, но тут же прекращает, сглатывает накопившуюся слюну. Перехватывает одну из рук мужчины и выцеловывает запястье. – Дырку свою открой, – командует Арсений, впихивая четыре пальца, что только что целовал младший, в тут же открывшийся рот. Вынимает их, наблюдает, как ниточка слюны тянется за рукой, и хлопает парня по щеке. – Сейчас, – шепчет Антон. Он руками тянется к своей промежности, раздвигает свою задницу: обе половинки аккуратно, но крепко держит, только лишь пальцами. Арс тут же слюнявит его анус, проходясь языком по входу. Три пальца резко входят и начинают двигаться внутри, массируя стенки. – Ну ты козёл, конечно, – завораживающе хрипит стармех, а у Антона уже не хватает сил. – Арс, войди в меня... умоляю, – он с надрывом стонет и Арс видит, как член парня дёргается. – Ты уже на пределе? – Антон утвердительно кивает. – Вообще-то, я хотел тебя довести до потери сознания, паршивец. Антон отпускает обе половинки, когда четвёртый палец входит в него и резко притягивает мужчину к себе. И целует. Требовательно, горячо, так, что умереть можно. – Арс... входи. Кончи внутрь, м? – предлагает парень, не стесняясь, заглядывает прямо в глаза мужчины и снова коротко лижет в губы. – В меня. Хочешь? – Испачкаться боюсь, – низко проговаривает Попов и чувствует, как тело под ним заходится в судорожном приступе. Ловит кайф. Сигнализирует, что с грубым словами угадано. – Арс! – вскрикивает Антон, когда ощущает, что мужчина всё-таки входит. С двух толчков, полностью. Придавливает парня к дивану и начинает вбиваться в тело, что просто дрожит. – Смотри на меня, – он поворачивает лицо Антона к себе, не прекращая втрахивать его в диван. – Скажи мне, что больше не сотрудничаешь с этими уродами. Он видит, как слёзы текут по чужим щекам, как парень всхлипывает, но всё продолжает подмахивать бёдрами навстречу своему мужчине. – Н-не сотрудничаю... не после сегодняшнего, – сипит Шаст. – Поклянись мне, Антон, – шёпот на ухо обжигает и младший сжимается весь. Кричит высоко, хватаясь за подлокотник дивана над своей головой, ощущая каждое движение внутри себя. – Клянись. – Клянусь! Арс, пожалуйста, пожалуйста!!! – мужчина останавливает движения бёдрами, яйцами жмётся к ягодицам, хватает Антона за член и очень грубо дрочит. Сжимает кулак с безумной силой и быстро водит рукой, слушая, как тот задыхается между криками и попытками позвать Арсения. – Да, мой хороший. Тебе можно кончить, – у Шастуна ощутимо трясутся ноги и свободной рукой Арсений поглаживает по бедру. Антон кончает с громкими криками, и сперма летит куда-то на грудь, на живот, на бедра и пол, пачкает немного руку Арсения и даже попадает на плечо старшего. Арс, наконец, останавливает безумно сильные и быстрые движения рукой. Антон под ним иногда вздрагивает, отходя от кайфа, и мужчина ложится прямо на него, пачкаясь в чужой сперме, будто слепляя два тела таким образом. Шаст тут же приходит в себя и приподнимает брови. – Дотрахать тебя нужно. Готов? Антон кивает, хнычет, шипит, но всё так же сжимает подлокотник над своей головой, на манер связанных рук, пока его грубо берут, пока мужчина хрипло стонет, прижимая к себе младшего. – Арс... м-м, как же хорошо, – чувственно рассказывает Шастун. Как знает, куда давить: Арсений чувствует подошедший оргазм и парень впивается в его рот, пока старший кончает в него, запуская руку в светлые волосы. Антон обхватывает руками и ногами тело Арсения, слушает чужое дыхание и прикрывает глаза. – Это всё... ничего не значит, – хрипит Попов, когда замечает странную улыбку. А паршивец только губы облизывает, не давая отстраниться от себя. – Ты целовал меня в ответ.