Ты не верь слезам

      Дима, который уснул, как только пришел, конечно, умиляет. Даже ворочаться не стал – тут же вырубился. Паша понимающе кивает своим мыслям и наблюдает, как друг негромко сопит. Мужчина не выпускает телефон из рук, пару раз заходит на кухню, обходит квартиру. Открывает окно, чтоб свежий воздух зашёл. Упирается лбом о холодильник и набирает ответ Орлову.       Ему звонит Журавлёв как раз, когда он успевает открыть дверцу микроволновки. Ровно за секунду до того, как она оповестит о готовности еды. Следователь говорит что-то об улике и отпечатках. Паше нужно несколько секунд прежде, чем соединить несколько кусочков у себя в голове.       – Говоришь, только сейчас нашли отпечатки... – вкрадчиво интересуется мужчина. – И как раз того, чьё тело мы не нашли.       – Думаешь, это связано? – недоумевает следователь, а Паша головой мотает смешливо.       – Вашему свидетелю нужно ко мне.       В трубке пару секунд молчат, затем слышится шуршание.       – Уверен?       Паша уверен, да. Он помнит, старший помощник капитана получил ножевое ранение в руку, а Дима был рядом в тот момент. Дима тоже ему доверял. Вообще, у Паши уже достаточно много версий насчёт рейса. Скорее бы Диман проснулся – нужно многое обсудить.       Павел забирает из отделения старпома, знакомится с ним, дома заводит вниз, в укрытие. Показывает, где душ можно принять и просит не выходить наверх пока что. Матвиенко благодарно лепечет что-то, но Паша знает: тот и сам скоро вырубится. Слишком долго сидел в напряжении.       Во входную дверь стучат и мужчина выходит из раздумий. Подходит к двери, проверяет изображение на экране, что транслируют камеры снаружи. И замирает на секунду. Около двери парень, поджимает губы и бегает глазами туда-сюда, негромко стучит вновь, а ещё пальцами рукава куртки перебирает. Паша хорошо знает эту привычку. Он вообще очень хорошо знает этого человека – мальчик так часто делает, когда волнуется. Паша распахивает дверь.       Антон тут же поднимает глаза на хозяина дома и взглядом бегает по чужим глазам. На пару секунд оба замирают, но Шаст хлопает глазами и губы свои облизывает, громко вдыхая.       – Мне можно... прикоснуться к тебе?       – Да.       Как на автомате срывается с губ и Паша даже не против. Его мальчику всегда всё было можно, только чтобы тот доволен был. В тело тут же влетают, обнимают за плечи сверху. Так уютно.       Старший гладит Антона по спине. Они стоят прямо так, на пороге, но Пашу сейчас не это волнует, а только тело, что иногда слегка дрожит. Рука скользит по лопаткам и гость толкается лбом в чужое плечо, проговаривая тихое «привет».       – Зайдёшь? – тихо на ушко шепчет Павел, чтоб получить лёгкий кивок. Антон уверяет, ему не нужно ни чая, ни кофе, хватает за рукав, смотрит в глаза.       – Я из-за Димы к тебе пришёл.       – Да, я так и понял, – мужчина оглядывает парня, взглядом скользит сверху вниз, а тот снова тушуется. – Ты можешь садиться, расслабься.       – Паш...       Антон осекается на полуслове и замирает, и поднимает брови, как будто удивлённо.       – Да знаю я, ты был с ним на рейсе. Почему удивляешься? – но в ответ только пожимают плечами. Взгляд падает под ноги и парень совсем сникает. – Волнуешься за Димку? Он внизу, спит себе спокойно.       Антон вдруг распахивает глаза, резко поднимает взгляд и выдохнуть боится.       – Правда?..       – Пошли, покажу, – хозяин дома хмыкает добродушно и действительно ведёт за собой.       Дима уснул полусидя, скрестив руки на груди. На его плече лежит голова Матвиенко, который точно так же сопит, прижавшись к учёному.       Антон наконец-то доволен. Они поднимаются обратно и Паша велит сесть на диван, а внутри всё наконец-то не зажимается так сильно. Только сейчас Шаст понимает, насколько был напряжён всё это время, пока не видел Позова.       – Паш, спасибо. Не знаю, где бы я ещё искал Диму, если не у тебя... ты как всегда, короче, – тихо тараторит парень, пока старший усаживается рядом с ним.       – Ну, чего ты? На тебя наверное просто накатило после рейса.       – Нет, Паш, – он переводит дыхание, пока мужчина двигается ближе, почти плечом к плечу прижимается, – ты всегда был таким... хорошим.       Старший вдруг протягивает руку к чужой голове и легко прикасается к волосам. Когда-то он без устали наглаживал эту самую голову.       – Какой ты смешной, Шастун, – говорит с улыбкой. А этот Шастун всё такой же, как будто беззащитный и безусловно открытый. И Паша снова любуется, поглаживая его, за ушко заправляет пряди. Усмехается по-доброму, пока младший хмурится и ведёт плечом.       – Я... встретил мужчину, знаешь, – вдруг шёпотом произносит Антон, но почему-то не выглядит радостным. Бегает глазами по комнате и угасает совсем.       – Так, я... могу тебя поздравить?       В ответ молчание и потупленный взгляд, и Паша не может не насторожиться. Убирает руку от парня. Слушает тихий голос.       – Он меня ненавидит. Хорошо подчиняет, добрый, как я хотел... но я сплоховал, и, как бы... – Шаст сглатывает, – ну, он больше мне не рад. Ты, наверное, был прав, когда сказал, что я специально нарываюсь. Что не особо стремлюсь заботиться в ответ.       О, Паша помнит эти свои слова. Сказанные не сгоряча, а как чёткий вывод. Антон тогда хоть и разозлился, но в итоге признал это. Наверное, сыграло роль Пашино принятие. «Это не хорошо и не плохо, просто найди человека, которому это подойдёт», – сгладил углы мужчина и Шастун растаял.       – Мы же расстались с тобой, хороший, потому что и тебе не нравилось, как я себя веду, – вспоминает хозяин дома уже вслух, укладывая руку на спинку дивана, младшему за голову.       – Мне очень не хватает... того, что было.       – А что такого было, Антон?       Собственное имя режет и Антон понимает, что сейчас ему необходимо почувствовать себя нужным. Даже думать не хочется, что это похоже на измену, хотя такая мысль первой же приходит в голову.       Но это никакая не измена. Арсений трижды идёт нахуй – они изначально не должны были пересекаться. Сближаться было ошибкой. И не должно было между ними настолько сильно искрить. Просто эпизод. Неудачный мимолётный эпизод в жизни Антона.       – Ты был, – он проговаривает быстро, будто не думая, но тут же глаза округляет, – прости. – Отрицательно машет головой. – Мне в последнее время хочется того, что ты мне давал раньше. Просто соскучился...       Он запинается, дышит активно и шумно, пока Паша оказывается гораздо ближе, ощутимо.       – Антон, я тоже скучал по тебе, – спокойно и уверенно тянет старший, понизив тон, – но мы же не просто так расстались. Да, мой хороший?       Шастун молчит полминуты, а после – глубоко вдыхает и смотрит ровно в глаза.       – Спасибо. Что впустил, ну, и за Димой приглядел.       На улице поднимается ветер и это слышно, деревья начинают шуметь ветками, а ещё слышится недовольное «мяу».       У Паши во дворе всегда тусовалось множество кошек. А тот им и еду, и коробочки, чтоб сидеть, и даже построил много импровизированных кошачьих домиков. Когда-то Антон с Пашей даже принимали роды у одной из кошечек. Как же давно это было.       Такой вот Пашка человек. И Антона он так же подобрал: всё заботился, обхаживал, смотрел, чтобы Шасту всё нравилось.       – Не хочешь вернуться? Ко мне, м? – он поглаживает плечо Антона, подталкивает его к себе ближе и парень оказывается в тёплых объятиях. Снова. С Пашей уютно, невероятно уютно.       – А что, зовёшь? – Шастун глядит на мужчину подольше, пока тот слегка хитро улыбается. А потом парень сползает вдруг на пол под громкие завывания ветра за окном. Становится на колени, руки аккуратно кладёт на свои бёдра и целует чужую ладонь, ни говоря ни слова.       – Всё такой же покорный, – эта рука поднимает его лицо слегка наверх и глаза снова встречаются с глазами.       – Это потому что Вы всегда были очень милы со мной. Мой господин.       Паша тянет его лицо наверх и ловит своими губами чужие, пухлые и поддающиеся в ответ. Гладит мальчика по затылку, чуть более грубо притягивая ещё выше, словно держит его под контролем.       Они сталкиваются языками; кажется, оба целуют друг друга ещё интенсивнее, но в моменте Антон кладёт руку на плечо Паши и слегка отстраняется.       – Не смогу. Буду на твоём месте его представлять. Знаешь, у него глаза такие...       – Я не хочу знать.       – Тогда ладно.       Антон так сидит ещё немного, голову кладёт на Пашины колени, наслаждается поглаживаниями, обнимает чужую ногу. Его не выгоняют сразу, но и он не собирается злоупотреблять гостеприимством.       «А с Пашей было бы спокойнее, конечно», – не может перестать думать Антон.       А вечером, по дороге к Эду, он всё-таки решается сделать то, что планировал. Хоть и в животе от этого решения крутит, хоть в холод бросает и ветреная погода совсем ни при чём.       – Собираемся подъехать туда после полуночи. Есть у нас одна наводка, Антош, – слышится в трубке, когда парень позвонил бывшему партнёру Химика. Ну конечно же, Выграновский не сидел без дела. Хотя, если выжили и другие – могли и они предпринять эти меры и сообщить данные другим.       Он прикрывает глаза, глубоко вдыхает. Прикольно было бы не связываться с этим говном никогда. Но думать задним числом ещё более нелепо. Он сбрасывает Паше сообщение, где точные координаты базы этих людей, адреса, имена. Он пишет, что начиная с полуночи им надо быть осторожнее всем, и Белому, и самому Паше, и всем их людям. Он знает: Паша не дурак.       Скорее всего, сегодня были последние уютные посиделки. И с момента отправки этого сообщения... теперь Антон такой же враг для Пашиной команды.       Что ж, терять больше нечего. Антон с улыбкой замечает, что хотя бы один раз за последние несколько лет не хочет играть роль. Сегодня наступит свобода.       Эд внезапно проницательный. Не хочет верить ни единому слову, и все эти его «ты бы не пришёл просто так», «скажи, ты спятил?!», «что ты задумал?»... Антон просто стоит и даже оправдания не придумывает. Слишком устал врать каждому человеку, которого видит. Он слегка улыбается, когда Выграновский хватает за плечи и пытается вытрясти хоть какую-нибудь информацию. Шаст убирает чужие руки.       – Я сказал, скоро вернусь.       – Ты с ума сошёл? – почти крик в ответ. – Давай останемся здесь, пересидим. Хотя бы скажи мне, что ты собираешься делать, придурок!       Но Антон уже идёт к надёжной двери, на ходу оборачиваясь и подмигивая.       – Отдохни пока. И не вылезай никуда, ладно?       У Эда чуйка от природы, Антон уже давно понял. Она его никогда не подводит, поэтому сейчас парень на грани истерики, пытается обнять сзади и не отпустить, притянуть обратно в помещение. Антон разворачивается, весело хмыкает и треплет чужие волосы.       – Кончай заниматься ерундой. Мне надо наверх, а ты дверь тут запри и жди меня.

***

      Пока Серёжа разговаривает с Волей в другой комнате, Дима и Арс расслабленно сидят с горячими напитками. У Поза кофе, у Попова какой-то редкий успокаивающий чай. Арсений не особо верит в эту всю фигню: нервы нужно лечить у врача. Но Пашка настаивает, да и вкус у чая неплохой. Они всё ещё в укрытии и там не так плохо, как казалось.       Они оба выспались, приняли душ, Арс у себя, а Дима здесь. Пашино укрытие вообще очень крутое: можно даже не выходить на первый этаж, всё здесь, под землёй. Само помещение светлое, просторное, две комнаты, кровати, что-то наподобие мини-кухни со шкафчиком с кучей посуды и мультиваркой: это вместо плиты. Так, смеясь, рассказывает сам хозяин квартиры. Есть туалет и душ, даже стиральная машинка стоит. У Димы даже не поворачивается язык назвать это подвалом.       Врач чувствует себя более-менее стабильно и Арс нарадоваться не может.       – Только голова слегка ноет, – делится Позов, но это и не удивительно, его ведь вырубили на подходе к дому чем-то тяжелым прямо по голове.       Серёжа пошёл разговаривать с Волей в другую комнату, потому что хозяин дома строго-настрого запретил врачу и старпому подниматься наверх. Мало ли что. А Дима и не осуждает такую осторожность, даже наоборот.       Телефон внезапно звонит. Ах да, здесь ещё и связь хорошая. Есть вай-фай и электричество, и всё отлично работает. Телефон звонит внезапно, а имя, что сейчас на экране, заставляет напрячься.       «Антоша» высвечивается очень неожиданно, мужчины несколько секунд смотрят на телефон, а потом одновременно поднимают глаза друг на друга.       – На громкую ставь, – говорит Арсений, стоит Диме потянуться за гаджетом. Учёный кивает и принимает вызов.       В трубке негромкое шебуршание за несколько мгновений стихает, и Антон тянет неуверенно:       – Дим?       – Ну привет, Антош, – Дима нажимает на значок громкоговорителя и кладёт телефон на стол, чуть дальше от себя, как бы между собой и Арсением.       – Слушай, Поз... у меня не так много времени.       – Слушаю. Вообще-то, ты обещал, что мы поговорим. И сбежал.       – Поз! Я знаю, как я поступил, – Антон громко задерживает дыхание и, кажется, говорит не только о недавней ситуации с разговором, – я даже не прошу сейчас у тебя прощения. За эти месяцы. – И этот тон внезапно заставляет замолчать и слушать дальше. Очень внимательно слушать, потому что такой нетипичный голос для Шастуна напрягает. Словно убитый. Дима смотрит на Арса, и тот тоже хмурится. Опускает взгляд на телефон, словно бы там сам Антон.       – Я слушаю тебя.       – Ты не сказал. Никому ничего не сказал, да? – врач поджимает губы, хватает воздух ртом, чтобы ответить, но его перебивают, – ладно, похуй. Паша тоже не знал. Теперь знает. Я ему скинул локацию базы второго производства, – теперь механик поднимает взгляд на Диму и они смотрят друг на друга, распахнув глаза. – Ты, пожалуйста, сиди там, с Сергеем, и никуда не уходи. Люди Химика сейчас думают, я на их стороне, так что...       – И нашим, и вашим, да, Антош? – учёный поднимает к потолку свой взгляд и рассматривает невидимые пылинки.       – Получается, что так, – снова копошение в трубке, а Арсений складывает руки на груди, всё так же хмурясь, – мне в целом наплевать, как ты это назовёшь.       – И что ты собираешься делать?       – Ну-у... знаешь, они охотно поверят, что это я предал Славку.       В соседней комнате раздаётся громкий смех Серёжи и Паши, но слышится он уже сквозь какую-то пелену. Дима сталкивается с синими глазами, и читает в них такое же недоумение, как и у него самого.       – Ты что, хочешь им сдаться?!       – Поз, послушай. Мне сейчас безумно хочется рассказать, как мне жалко, что всё это случилось... но это бред, говорить тебе такое. Понимаешь? Я сегодня видел тебя... с ним. С Серёжей, – снова громкий смех с соседней комнаты и Попов тихо встаёт, чтобы прикрыть дверь, – он очень хороший. Я не должен был... в общем, надеюсь, его рука скоро будет в порядке, ты ж, всё-таки, потрясающий врач. А меня... не должно было быть. Ни на рейсе, ни в твоей жизни, – Арс возвращается за стол, но Дима не наблюдает за его лицом, Дима смотрит ровно в телефон и никак не может успокоить дыхание. – Не прощай меня, ладно?       – Шаст... не тупи. Было бы честнее занять чью-то сторону и бороться вместе.       – Да мне похуй. Знаешь, чужой среди своих и всё такое, – парень издаёт смешок. – Сейчас уже не важно.       – Антон. Не твори хуйню, блять! – вот оно. У Димы начинают дрожать руки, а внутри что-то неприятно переворачивается.       – Дим, знаешь... я за эти несколько лет такой хуйни натворил. Никогда не отмоюсь. Хочу хотя бы сейчас поступить не как еблан.       – Шаст...       – Береги себя, – последнее, что слышат мужчины перед тем, как связь прервётся.