Любит — не любит

В то время, когда Чжун Ли еще ходил по свету под другим именем, тысячи лет назад, история несчастной любви развернулась перед его глазами. Гуй Чжун, Богиня Пыли, была его близкой подругой, опорой во многих аспектах управления их регионом. Добрая душа, как ее называли, и по сей день она воспоминается с восхищением даже теми, кто никогда не знал ее лично. — Угадай, что! — объявила она ему однажды, опускаясь за стол, где они обычно собирались. Заметная улыбка на лице, ее глаза сверкали. — Я влюблена. — Вот как? — поднял брови Моракс. — Да. Девушка из деревни, моя подруга, помнишь? — Припоминаю. Та, с рыжими волосами в длинной косе? — Именно! — Гуй Чжун мечтательно поправила цветок в своих собственных волосах. — Мы стали так близки, о, Моракс, это такое вдохновляющее чувство, ты не представляешь. Он пожал плечами и улыбнулся. Ответственный за рациональность, стратегию, расчеты, он действительно не понимал, о чем она говорит, здесь она была права. Не только здесь. — Однажды поймешь, ничего, — улыбнулась она, отмахиваясь, а затем нахмурилась. — Ты не всегда, надеюсь, будешь таким угрюмым. — Посмотрим. Расскажи мне больше о ней. Гуй Чжун была только счастлива: она могла говорить часами о той смертной девушке из деревни, что происходила из простой семьи фермеров и скотоводов. Обычно они сидели у реки, лежали на траве и играли пальцами с волосами друг друга. Они бежали, держась за руки, по полям и ручейкам, и Гуй Чжун рассказывала ему о невероятном цвете ее сверкающих изумрудных глаз. У девушки не было Глаза Бога, она была смертной, но Гуй Чжун никогда не чувствовала себя в чем-то выше. Она искренне любила и ценила человеческие отношения, людей вообще, поэтому держала ее за руку крепко и искренне. Хотя Моракс и не понимал, каково это — чувствовать себя так, ему показалось, что эта история обязательно закончится счастливо для его дорогой подруги. До того дня, когда Гуй Чжун вернулась после очередного проведенного вместе с дорогой ее сердцу подругой дня с лицом бледнее обычного. — Что-то случилось? — Моракс спросил, заметив перемену. — У нее появился друг. Парень из их деревни. Он застыл, чувствуя укол разочарования. Все, что она говорила об этой девушке, их прикосновения к рукам, маленькие подарки, тихие ночи в окружении созвездий — ничего из этого не имело смысла, когда оказалось, что это не было для нее тем же самым, что для нее, Гуй Чжун. — Так, Моракс! Вижу это выражение на твоем лице. Я не ненавижу ее. Я рада, если она счастлива, — Гуй Чжун поторопилась привести его в чувства. Видимо, на лице все было написано. Они провели некоторое время в молчании, и ему казалось, что между ними пропасть этой тишины. Будто пытались крикнуть что-то друг другу с двух сторон моря — он никак не мог понять ее. И затем разговор продолжился. — Они собираются пожениться, — прервала молчание Гуй Чжун. — Она сказала, что я должна прийти на свадьбу. Ах, что за праздник! — Я не сомневался. Очень в твоем духе, — горько улыбнулся Моракс, качая головой. Он никогда не разделял ее восхищение людьми, будь то все люди в целом или отдельный человек. Самая мудрая из всех, она относилась к людям с величайшим уважением, никогда не ставила ничего выше их жизней. — Ты подумала о том, чтобы рассказать ей, как ты себя чувствуешь? — О? Я не готова. Мне хорошо! — улыбнулась Гуй Чжун, и это не успокоило его. Его удивило, что день за днем она продолжала встречаться, а иногда и проводить дни до самого рассвета со своей возлюбленной, принося ему новые и новые истории. — Сегодня я ей сказала о своих чувствах, — однажды доложила ему Богиня Пыли. — Она не готова видеть меня в этом ключе, ее родители не позволят. Ее отец очень строгий. Это сложно, Моракс. Вот наше отличие, ты и я, мы не должны отвечать перед кем-то за нашу любовь, Моракс. И ты даже не пользуешься этим! И тогда она начала кашлять. Ее хрупкое тело тряслось, она приложила ладонь к рту — через мгновение на ней оказалось три лепестка. Глазурная лилия, красивая. — Прости, что тебе пришлось это видеть, — Гуй Чжун пустила лепестки на ветер с беспечным видом. — В общем, это было ожидаемо. Мы оба знаем, что это такое, не так ли? Моракс молчал, и она положила свою ладонь на его. — Слушай, не беспокойся обо мне, друг. Это прекрасная смерть, и я чувствую себя благословенной, принимая ее. Прими и ты это, а затем сосредоточься на том, что заставит тебя улыбаться, а не хмуриться вот так, как будто ты кислая ягода. — А есть ли какое-то лекарство? — Моракс спросил с опаской, едва поднимая на нее взгляд. Казалось, он не здесь, где угодно еще. — Нет. И быть не может, — она не звучала отчаянно, а вот он был далек от понимания этой легкомысленности. — Я люблю ее. Безумие. — Я не понимаю. А если бы она... — Пожалуйста, Моракс. Я знаю это уже некоторое время, и мне это по плечу. И тебе тоже. Так что хватит, а то я превращу твои рога в маленькие пылинки, и это, кстати, не шутка! Лучше расскажи, что у тебя нового. Он кивнул и последовал за ее попыткой сменить тему. Это не составило труда. Настроение по всему Тейвату было беспокойным, приближалось то, что историки в будущем назовут Войной Архонтов. Они и другие Адепты обсуждали способы защиты своих людей и то, как сохранить регион от разрушения, на это уходили часы и дни. Гуй Чжун говорила о ключевой цели — спасти каждую возможную жизнь. Как будто ее собственная не была обречена на трагический конец. Конечно, он хотел сказать больше— Я не хочу тебя терять, разве я должен просто позволить тебе уйти? Солнце заходило за горизонт и снова восходило утром, бутоны таких знакомых лилий закрывались с каждым рассветом, а ночью показывали свою красоту. Она продолжала кашлять, лепестки сменялись цветами целиком, обещая, что мука скоро закончится. Это не было пыткой для нее, по крайней мере, не когда она видела свою возлюбленную, что даже не подозревала, что происходит. Позже вместо одной лилии начали появляться сразу несколько. Время пришло внезапно. Она продолжала проводить время с ней, помогала готовиться к свадьбе, и больше беспокоилась о том, что они с женихом могут не выжить во время войны. Ее собственное тело постепенно ослабло, и стало так истощено, что поле битвы легко отобрало ее душу. Моракс заметил эту девушку спустя годы, когда ее маленькие дети бегали по полям. Тот свет в ее глазах, который был когда-то так любим Гуй Чжун, стал едва заметен. Он постепенно перестал ненавидеть ее. Люди не выбирают, кого любить, и боги тоже. Ее смертная жизнь в деревне продолжалась: он знал, что она состарится, и решил не наблюдать за этим, избегая визитов в эту местность. Какая-то часть его понимала, что именно этого хотела для нее Гуй Чжун. Тихую, но кажущуюся счастливой человеческую жизнь. Однако ему понадобились тысячи лет, чтобы понять это всем своим существом, телом, душой. Чайльд смотрел на него так, как это делают редко, не со слепым восхищением, а с искренним интересом. Он мог пошутить с ним, не опасаясь обидеть, и даже однажды уснул, положив голову на его плечо. Это произошло одним из вечеров в Павильоне: Путешественница прибыла в гавань, собрались все ее новые друзья. Он хотел протянуть руку, чтобы поправить пряди его волос, но не осмелился потревожить его покой. Лишь нежно прислонил голову к его на несколько мгновений. И вот, дорогая Гуй Чжун, он потерян. Теперь Чжун Ли думает, что голубые глаза на его покрытом веснушками лице выделяются, как глазурные лилии среди оранжево-красных оттенков Ли Юэ. Он хочет пересчитать эти веснушки, поцеловать каждую, обещать делать это каждый день до конца времени. Если бы он позволил, конечно. Эта пробуждающаяся нежность все еще удивляет. Она не пугает его, как, возможно, пугала бы, когда он был на тысячи лет моложе. Оказывается, даже после этого времени есть скрытое от его глаз. Красота чувства любви в его случае всегда ассоциируется с смертью: он узнает это чувство только в такой момент, когда жизненная сила уходит. Делай то, что заставляет тебя улыбаться, она когда-то сказала, и он делает, собственно, это сейчас. Его причина для улыбки стара, нова. Гуй Чжун, вероятно, восхитилась бы тем, что он смог это понять, хотя на это ушло столько лет. Что-то говорит ему, что она была бы горда им. Искренний смех Чайльда, когда уголки его глаз морщатся, и он говорит, что его живот уже болит от смеха. Гуй Чжун, смотрящая с теплой улыбкой издалека. Эти образы прошлого и настоящего просто не покидают его голову.