***
Отпускать Мегуми к стеклянным дверям, куда Юджи проход был заказан, было тяжело примерно так же, как отпустить прыгающего с девятого этажа вниз. Можно было, конечно, броситься в ноги, поймать за них под заунывный и трагический вой, но, кажется, за такую клоунаду легко можно было оказаться за дверью. Другой и стеклянной, но с той стороны здания. Отныне они работают раздельно. Пробрались сюда вместе — но пути их лежат совершенно на разных плоскостях, и Фушигуро с его опытом дали должность немного иную. Более кропотливую и скучную, более узконаправленную, связанную с бухгалтерскими тонкостями — как сказал сам Мегуми, но почему-то Юджи был уверен, что его работа будет еще хуже. И вот он, с небольшой папкой и голым листком с инструкцией, стоит один посреди огромного холла. Ресепшн, три милые дамы на телефонах, гул соседних залов. Итадори дышит, и воздух здесь пахнет работой. Кропотливой, тяжелой и монотонной. Боевой настрой совсем немного, чуточку, но начинает сыпаться. Здесь, в бушующем сердце офисной жизни, он ощущал себя ужасно… одним? Все вокруг были заняты своими делами и для каждого из них он был невидимкой в костюме с чужого плеча. Поэтому ему было очень не по себе. — Ам, извините? — Юджи со всей скромностью, стараясь не отвлекать от важного (он уверен — звонок государственной важности) дела, кладет папку на самый край ресепшена, — Я на первый стажировочный день пришел. В инструкции написано, что меня встретят, а я уже семь минут тут стою и… Дама лет сорока смотрит на Итадори долго и молчит, прежде чем снова поворачивает голову в сторону и говорит уже в трубку: — Я вам перезвоню буквально через минуту. И, не говоря так же ни слова новенькому, не поднимая на него глаз, набирает уже новый номер. Внутренняя связь через проводные телефоны?.. Вот же древность. — Тут новенький сотрудник на ресепшене. Заберите его. Юджи не слышал, что ей ответили, но лицо её исказилось так, будто бы меньше всего в своей жизни она хотела бы снова услышать этот голос. — Пару минут, — дежурная улыбка, и вновь холодный взгляд. Что ж. Уже лучше! О нём не забыли, просто все очень заняты, и сегодня такой важный рабочий день — пятница — совсем не до него. Может, в инструкции будет хотя бы намек на того, кого ему искать?.. — А ты, должно быть… — рука незнакомца тянется прямо через его плечо и галантно (даже слишком) вырывает инструкцию из рук, –…Итадори Юджи? Первое, что пролетает с кричащим баннером в голове: «Какого хрена?» Когда он слышит, как рвется бумага, то мгновенно оборачивается. Встречается взглядом с тем, у кого в чертах сквозит странная гадливость. Он знал таких ребят в старшей и средней школе, у него, к несчастью, на таких был нюх. Улыбка у незнакомца была приторная и широкая, а острый взгляд внимательно и суетливо сканировал его, и, видимо, какие-то наблюдения казались ему чудо какими забавными: в чужой улыбке проскальзывало характерное и плохо скрываемое ехидство. Особенно — когда его глаза задержались на уровне великоватых плеч пиджака и — туфель, столь же очевидно маленьких. Засранец его оценивал, с какой-то холодной и нарастающей злостью осознавал Итадори. Он ощутил характерный зуд в кулаках, но пришлось с усилием подавить в себе острое желание решить вопрос иерархических недопониманий самым простым языком насилия. В конце концов, если такие крысёныши устраивали подковёрные интриги в масштабе маленьких коллективов, и шугнуть их было просто, — показать, что ты сильнее и знаешь, как этой силой распорядиться — то в реалиях работы такой человек попался ему впервые. Как принято реагировать? Скотство какое, он ведь не умеет даже делать вид, что человек ему нравится, если это не так! Лицо попроще, так он себя убеждал, сделай лицо попроще, распахни глаза пошире, не хмурься, не хмурься и не сжимай кулаки. — Оо, прости-прости! — незнакомец тут же хватает обеими руками чужую ладонь и начинает её трясти, — Я тебя напугал, да? Не хотел, вот же! Не положено семпаю пугать кохая в первый же день! Меня Махито звать. Не люблю формальности, поэтому давай сразу на ты, а? Юджи от подобной тряски едва ли не растерял всё содержимое своей папки. Испытывает смутный укол вины. Может, этот парень не такой уж и плохой, а? Может, это Итадори нервничает и невольно видит врага в человеке, который вроде как о нём немного забыл? Дурак. Не надо спешить с выводами. Только здравый смысл или что-то вроде, что за него отвечать должно, голосом аники напомнил: ты часто сомневаешься в себе и редко ошибаешься, когда не доверяешь своему чутью, держи ушки на макушке. — Не напугал, что в…ты, — и Махито кивает одобрительно, улыбается дружелюбно (пираньи с таким же оскалом, наверное, с аппетитом вгрызаются в чужую ногу) и с каким-то особенно лизоблюдским выражением пару раз кивает, подбадривая и поощряя рокировку с местоимениями, — Думаю, мне представляться не нужно? Конечно, не нужно, идиот, он же назвал твоё имя полностью… Господи, сосредоточься, возьми себя, блять, в руки! Ты должен показать себя на все сто и с первого рабочего дня. Никаких шансов на ошибку, даже минимальную. Даже в рамках обучения! И этот Махито — он же назвался семпаем, значит… Стоп-стоп-стоп! Это что же, его начальник сам спустился за ним?! Боже, теперь он подумает, что Юджи слишком тупой и не знает, куда идти! Он отвлек важного человека от большой работы, мысленно проехался по его привычкам, надумал чёрти чего, а теперь… Махито мягко улыбается и посмеивается. И за такую поблажку Юджи испытывает к нему короткий всполох благодарности. — Ты такой смешной, Итадори-кун. Совсем как щеночек! Не части, пожалуйста. И не торопись. Пойдём, покажу тебе офис! Ще-но-чек. Вроде и сравнение невинное, но уничижительное совсем немного. И та улыбочка, с которой Махито это сравнение сопровождал — снисходительная улыбка. Ладно. Может, у него манера общения такая, ублюдская немного. Ладно, хорош, хватит. Но странное, ползущее по позвоночнику гадливое ощущение не покидало Итадори всё время, пока они ехали в лифте. Махито не старался нарушить тишину и Юджи ловил его взгляд в зеркале, как он внимательно разглядывает его волосы, снова смотрит на чёртов пиджак. И чего он только к нему прицепился? Юджи замирает, когда рука Махито-сенпая скользит к вороту пиджака. — Должно быть, ты торопился, когда собирался на работу, — чуть улыбается он. — Бирка. Но пиджак хорошо сохранился. Изумительно — как для вещи, которой уже больше двадцати лет. Юджи таращится на Махито во все глаза. Он что, колдун? Как он узнал о том, что этот пиджак носил ещё их с Чосо дед? Даже отцу он был слегка великоват, а дед, по семейной легенде, получил отличный пиджак за формальную помощь кому-то из своих — тогда ещё — многочисленных друзей. — Приятно видеть, что у тебя хороший вкус, Итадори-кун, я тоже люблю винтажные вещи, — говорит Махито с уже более человеческой улыбкой, капельку более живой, и замолкает. От этого короткого разговора осадок становится ещё более странным — нежели от долгого молчания. Но Юджи старается на этом сильно не фокусироваться. Седьмой этаж, запомнил. "Сконцентрируйся на работе, запоминай, чтобы потом не задавать тупых вопросов", — повторяет он самому себе. Офис его отдела не самый большой — как сказал Махито. У них есть личная кухня с микроволновкой и кофемашиной, комната для отдыха, звукоизолированная будка («Можешь прокричаться, если работа встанет поперёк горла») и, из самого приятного: для Юджи выделили стол возле окна с почти что панорамным видом! Если бы вид не закрывала другая высотка, он, конечно же, был бы панорамным. Интересно, если долго вглядываться в высотку напротив, можно разглядеть такого же бедолагу в соседнем офисе?.. — Думаю, ты уже ознакомился со своими обязанностями? — Махито присаживается на край его стола и улыбается, выводя на поверхности столешницы узоры пальцем, — отвечать на письма, иногда будешь носить бумажки из отдела в отдел и, ещё, приносить мне кофе, когда я буду тебе писать! Двойной американо. Без сахара. Запомнил? Вновь эта странная улыбка и взгляд исподлобья. Юджи что, упускает часть каких-нибудь классных модных отсылок? Какой-нибудь классный модельер откинулся от критического содержания американо у себя в крови или что? — Да, конечно, вроде не очень сложно! — Итадори кивает, не уводя взгляда от чужого лица. Разве в его обязанности входило быть чьим-то подручным? Хотя, наверное, так всегда на низких должностях. Пока в тебе не заметят потенциала, то и будут швырять с задания на задание, давать в работу всякую ерунду, которую теперь-то можно скинуть на новенького… — Запомнил! — Отлично! — семпай хлопает ладонями и дергается, когда чувствует вибрацию телефона в кармане. Его взгляд на секунду становится таким, который Юджи бы ожидал увидеть — холодным, нечитаемым. Диссонирующим с его попытками сойти за господина Дружелюбие. — Вот сейчас и проверим! На третьем этаже буфет, кофе я беру только там. — А-ага… — протягивает Итадори, не вполне понимая, к чему ему эта информация. — Что стоим? — вопросительно приподнимает брови Махито. Убирает телефон в карман пиджака и еще пару раз хлопает в ладоши. — Хоп-хоп! Бегом-бегом-бегом, Итадори-кун! Итадори моргает, стоит столбом еще пару секунд, но, осознав, кидает папку на рабочий стол и убегает к лифту.***
Ilovelonglegs: в общем, странно это всё Ilovelonglegs: начальник вайбит немного конченным Ilovelonglegs: у тебя как??? fushidog66: Моя начальница имеет, наверное, четвертый размер груди. Пока что из странного — это всё. Уже немного загрузили работой и усадили за рабочий стол. Ilovelonglegs: лучше так, чем носить кофе какому-то чертиле Юджи стоит в очереди — небольшой — прежде чем наконец заказывает этот двойной американо. Наличных денег ему не дали, и это было странно — он много раз слышал о том, что семпаи или, ну, старшие, всегда платили за младших. В крайнем случае — давали деньги на свои хотелки, если были сильно заняты работой. Продолжая набирать сообщение со всей концентрацией на телефоне и держа в руках стаканчик с кофе, Итадори встал в другую очередь за обедом. Он не подумал о том, что задержится сегодня надолго (честно говоря, кроме небольшой экскурсии он ни на что не рассчитывал), и поэтому посчитал честным взять себе еды. Не умирать же с голоду, так? В один момент всё переворачивается — буквально — вверх дном. Ладно — не совсем всё, но один стаканчик с кофе — точно. Человек, что стоял перед ним в очереди, неожиданно развернулся и снёс локтем с подноса (который был взят под обед) стаканчик, разлив почти что всё содержимое стакана на себя. Юджи его даже не заметил. Не заметил, что подошел так близко, потому что был полностью в гребаном телефоне. Блядь. Зажмуриться — не избежать ситуации, так? Надо нести ответственность. А если это какая-нибудь важная шишка? Ну пиздец. — Ты всегда тут стоял? Приоткрыв один глаз (и прижав к груди злосчастный телефон) Итадори замечает, что вокруг стало неожиданно тихо. Он поднимает взгляд, не упуская из виду заляпанную белую рубашку с закатанными рукавами, всё выше и выше, пока не сталкивается взглядом с очень странным татуированным…человеком. Лицо у него такое каменное, будто бы это стаканчик в него врезался на полном ходу, а не он его сбил сам локтем. — Не заметил тебя, — словно оправдываясь, спокойно говорит мужчина, вовсе не обращая внимания на расползающееся темное пятно, из-за которого рубашка местами стала облеплять его, словно вторая кожа. — Я… Чёрт! Извините! Вы не ошпарились? — на нервах, Юджи начинает бормотать под нос больше, чем нужно, не знает, куда деть руки. Этот мужик — он что, из стали или типа того? Кофе-то горячий! — Я просто стоял слишком близко — в телефон ткнулся — и не заметил вас. Вы бы её замочили, а то там двойной американо, отстирать потом… Нет, давайте я — ну, постираю, верну, а то ведь… На собственном опыте он вспоминает, как отстирывал рубашку от кофе руками, когда их с Чосо стиралка приказала долго жить. Вокруг все присутствующие будто выдохнули и продолжили заниматься своими делами. Бровь незнакомца незначительно ползёт вверх. — А ты вообще кто? — Я, ну… — Итадори растерянно моргает. Снова пялится на кофейный узор на чужой рубашке. Мужик, проверил бы ты там свои нервные окончания или вернулся на Криптон… Нет, ему правда не больно? Как же неудобно! Никто не держит сменной одежды прямо на рабочем месте же. Но он может отдать свой пиджак, наверное, этому парню он может быть как раз. Или типа того! И, что, он весь забит? Итадори наверняка показалось — смутный черный узор под одеждой, сейчас совсем прозрачной. — Ты язык проглотил, или что? — чем выше становился голос незнакомца, тем меньше шума производил весь остальной народ. Кажется, он не любит, когда на вопрос не отвечают в ту же секунду, и от этого напряжение растет так же быстро, как закипает вода в кофейнике. — Итадори Юджи! — приходится приподнять поднос, чтобы быстро и порывисто склонить голову в вежливо поклоне. — Просто! Ну! Я беспокоюсь, что вас ошпарило, а вы молчите, и думаю — если надо, возьмите мой пиджак, а? Ну, чтобы прикрыть пятно. Я потом застираю! Чужое беспокойство волнует мужчину втрое меньше. Он получил имя — и этого вполне достаточно, чтобы черты лица хотя бы немного расслабились. — Новенький, значит. Незнакомец разворачивается к буфету снова, бросая через плечо одно лишь: — Будь осторожнее. Особенно с двойным американо. И больше не обращает на Юджи внимания совсем. Что ж, придется покупать еще один кофе…***
Из плюсов первого дня — Юджи ближе знакомится с теми задачами, которые ему предстоит выполнять изо дня в день следующие несколько лет (но он настроен оптимистично, хочет верить: после испытательного срока или немногим позже — его заметят). Нагрузка была не очень высокой, почти что смешной — где-то нужно было составить письма для коммуникации между отделами, иногда составлять рассылки на корпоративную почту (но прогонять текст только через десяток согласующих копирайтеров), где-то просто проверить, сходится ли отчётность и договора на расходники во внутренней системе, а пару раз Юджи даже дали возможность пролезть в базу данных, чтобы он мог ответить какому-то пользователю из Осаки по поводу его проблемы, потому что ребята из поддержки передали письмо далее. На следующей неделе, возможно, ему придётся впервые говорить с клиентом — тем же самым — на случай, если продажники не смогут снять тот негатив, с которым он пришёл к ним изначально. Сложно признаться в этом самому себе — но, во-первых, обед в буфете был действительно вкусным! Во-вторых, он не заметил, как в глазах зарябило: закат отражается от стеклянной колонны соседнего здания. Закат. Его первый рабочий день на новом месте подошёл к концу — даже часы говорили об этом. Кто-то упорно продолжал сидеть и дальше, игнорируя первых ласточек — тех, кто уже спешил домой или по своим пятничным делам. Итадори с некоторым удивлением заметил, будто бы стыдился подрываться и бежать на выход, пусть даже все его первые задачи были решены. Он окидывает взглядом свой стол, проверяет (пока что) пустые ящики, и начинает медленно собирать вещи, откровенно оттягивая момент, когда надо подняться с довольно удобного (ещё один балл в копилочку неплохо впечатления о компании) офисного стула, пока его не отвлекает звонок. — Мегуми? — удивленно и тихо, чтобы не мешать оставшимся коллегам, спрашивает он в трубку, придерживая телефон плечом, — Ты закончил? — Да, — голос друга запыхавшийся, будто он бежит на поезд. И без него?! — Не совершай моей ошибки. Сегодня пятница, корпоративный дух, вся херня. Не уходи. Жди меня в холле первого этажа. — Чего?! — Юджи возмущается, но слишком поздно: голос Фушигуро пропадает. Когда двери лифта открываются (и Итадори перестают сжимать со всех сторон люди), выдохнуть не получается: в холле толпилось около пятнадцати человек, которые, судя по всему, домой никак не собирались. И это всё — его коллеги, которые проведут с ним прекрасный пятничный вечер?.. И ведь толпа, кажется, становилась только больше: когда прибыл второй лифт, только единицы спешили к выходу, огибая это жуткое столпотворение. За рукав пиджака его хватают так же решительно, как и тянут в сторону. — Фушигуро! — радостно, но тихо восклицает Юджи, довольный тем, что, наконец-то, спустя бессчетное количество времени он увидел друга живым и здоровым, — Ты откуда тут?! — С метро, — и правда, Мегуми был красный, запыхавшийся, а на шее блестели капли пота, — Я забыл про корпоративные вечера. Бежал, как идиот. — Ну… — Юджи чешет затылок, виновато улыбаясь, — венец идиота мы, получаемся, несем с тобой вместе? — Не удивлен. Где напортачил? — Я… Юджи захлопывает рот, когда толпа расходится в разные стороны из лифта. Вперёд выходит он — тот самый тип с классными татухами — которого он облил двойным американо. Приходится привстать на носки, горько об этом пожалеть (туфли пребольно стиснули ступню) и с нарастающим шоком обнаружить, будто бы крутого незнакомца сопровождает та женщина-статуя, которая теперь не выглядит такой же застёгнутой на все пуговицы: она едва улыбалась и редко кивала, в то время как незнакомец, чуть склонившись из-за своего роста, что-то вкрадчиво ей втолковывал. — О! Вот он! — Юджи почти шепчет, но замечает краем глаза чужой кивок головой. — Сегодня я облил его в буфете кипяточным кофе. Но он как будто бы вообще не чувствовал боли и ему было всё равно, прикинь! Мегуми становится еще краснее. — Юджи, ты… — Да, знаю, неуклюжий дебил, но он, вообще-то, локтем по нему заехал! — Юджи… — И я предлагал постирать рубашку. Даже пиджак свой предложил! Такому махине он был бы как раз, — не унимается уничтожитель чужих рубашек и надежд на спокойный обед. — Юджи, это гендир. Открывший было в радостном запале рот, Итадори медленно его закрывает. Его глаза становятся круглыми и огромными, как Луна в полнолуние. Он ощущает ледяные мурашки, проходящиеся по влажной от пота спине. В смысле — гендир?.. В плане, гендир-гендир или, там… какой-нибудь… не очень гендирный гендир? — Это Рёмен Сукуна. Мы ставили роспись в документе напротив его имени, — добивает его Фушигуро. И своими словами, кажется, укладывает монолитную надгробную плиту на карьере Итадори Юджи. Его уволят. Сто процентов: уволят. Из-за сраного двойного американо!