Беги и прячься.

— Почему-то, я даже не удивлена, — вздыхает Нобара, свесив руку. — Только ты можешь так вляпаться, еще и не раз. — Я не вляпался! — возмущается Юджи, поднимая одновременно и яростный, и смущенный взгляд на Кугисаки, оккупировавшей всю его кровать. Буквально — всю: любые попытки скромно присоседиться на краешек она встречала жестко и радикально, не жалея ни одну из подушек Итадори. Не то чтобы он был сильно против, в конце концов, вся троица редко оставалась у него с ночевкой, во многом из-за Чосо: квартира их не располагала какими-то сверх-удобствами, и Юджи частенько ютился с Мегуми на кровати аники, отдавая Нобаре возможность спать с комфортом на своей. Во многом это, конечно, определялось еще и тем, что рука у неё была реально тяжёлая, но Юджи никогда себе в этом не признается. Вообще-то, самое удобное место в доме он уступал ей, разумеется, не из каких-нибудь фантомных опасений (они дружили настолько давно, что иногда приходилось себе с усилием напоминать: Кугисаки вообще-то девушка и личное пространство в чисто мужской компании ей было необходимо), а потому что старший брат хорошо его воспитал. — Подумаешь, всего лишь один раз облил его кофе, а потом попал в эту дурацкую историю с базами. Ничего-ничего! В конце концов, большой босс ведь на моей стороне, мы уладим все проблемы и… — Интересно у тебя поменялась точка зрения после моего рассказа, — перебивает этот поток чистой и неразбавленной восторженности Мегуми, пытаясь вытащить из пачки последнего кислого мармеладного червя, — разве ты не самый мировой чувак во всём мире? Когда Мегуми тычет его лицом в очевидную правду (спасибо твоей прямолинейности, Мегуми, что бы мы без неё делали (поменьше сомневались в себе, например)), Юджи снова возвращается к этому невнятному чувству. Про себя он назвал его «ощущаю себя немножко побитой псиной». Дать более точное определение не выходило, там было всего понемногу: капля стыда, горсть досады, капля злости и малодушия — ну исключительно для вкуса. И ощущение это просыпалось каждый раз, когда он наталкивался на одну и ту же мысль, которая любила застать его врасплох во время давки в метро или когда он с аппетитом уплетал свой обед. Мысль простецкая. И немножко жуткая. Он работает на убийцу, в придачу, торгуя оружием. И для него это (больше) не секрет. — Ну… — Юджи хмурится, чешет затылок, пытаясь занять нервные ладони хоть чем-то, раз его пачка с мармеладом похищена и опустошена, — я помню об этом. И я не оправдываюсь: я правда думаю об этом часто, каждый день. Вот только… Я ведь не могу изменить того, что было очень много времени назад, так? Теперь я, по крайней мере, имею дополнительную мотивацию не косячить — если знаю, что мой начальник способен на убийство. Кажется, шутка улетает в молоко. Кугисаки громко фыркает. Мегуми смотрит так, будто Юджи рассуждает о бренности бытия глазированного сырка. — Слушай, мне вот, если честно, глубоко похуй, чем он там занимался двадцать лет назад, — Фушигуро жмурится на секунду, когда от кислоты нервно дёргается уголок губы, –…или десять. Я не считал. Считал, если быть честным, но объявлять себя настолько близким к подобным событиям Мегуми точно не хотел: в тот их краткий телефонный разговор он и без того сказал больше, чем нужно. Юджи опускает взгляд в пол, пялится на пустую пачку, где еще остались крошки от печенья, и прихватывает зубами внутреннюю сторону щеки, задумавшись. Это ведь не его дело, по большому счету. Ему не нравится это выражение, это как поднять руки, добровольно закрыть глаза, улыбнуться: меня это не касается. Но ведь — в этот раз — это точно не его дело. Раньше в Японии очень многим заправляли якудза. В некоторых районах было опасно случайно зайти «не туда» (высок был шанс просто не вернуться домой, по крайне мере — живым), убийств было кратно больше — и это не говоря о бедах с наркотиками, сомнительными районами с интимными услугами и прочем-прочем-прочем. Может, Сукуна сделал что-то такое, чтобы предотвратить нечто кратно худшее? Или… — Алё, прием, — Мегуми щелкает перед носом пальцами и фыркает, — опять задумался об этом? Не парься. Сейчас это уже ни на что не влияет. Я немного тебя подъебал, не делай такое лицо. Хочет добавить «просто поверь мне», но останавливается вовремя: Юджи уже поверил ему однажды, а теперь уже почти целый месяц копается в бессмысленной рефлексии о том, насколько он хороший человек и насколько верные решения принимает. — Вот слушаю я вас, и понять не могу, — взгляд Нобары, которая закинула ноги на стену, настолько безразличен и отстранен, что ребятам становится стыдно: они опять говорят о работе, специфика которой Кугисаки не шибко-то и касается, — двадцать лет назад, что там за дед такой? — Он не дед! — Юджи вспыхивает мгновенно, чем удивляет даже Фушигуро, — Я тебе его сейчас покажу! Челюсть готовь, отвалится! Мегуми смотрит на телодвижения друга с непониманием: зачем ему телефон? Он что, фоткал Сукуну втихоря? Или пытается найти что-то о нем в открытом доступе?.. — Да блядь… — да, похоже, он и правда пытался найти фотографии или информацию в интернете. Ну, зато теперь Фушигуро хотя бы уверен: Юджи не пытался делать этого раньше, иначе не полез бы туда, где ничего нет, снова, — Почему гугл меня шлёт?! — Потому что ты пытаешься найти «что-то» о личности, которая не должна быть медийной. Это практически бесполезно. — Но он же… Ну… — Юджи раз за разом пытается переформулировать запрос, сокрушаясь. Тщетно. Окей. А мог он участвовать в каких-нибудь громких мероприятиях, в которых засветилась компания? Надо проверить… — Ну, теперь мы точно знаем, что он не богатый, — Нобара подливает масла в кипяток, гаденько хихикая и вычеркивая потенциального богача из списка, — как жаль… — Вообще-то, ты не права, — Мегуми косит на неё взгляд, не обращая внимания на Юджи, который сразу же поднял голову, — С тебя банка пива, Итадори. — Что?.. Фушигуро достает телефон, пару раз тычет в экран, что-то свапает и демонстрирует находку друзьям. Нобара даже на пол сползает, чтобы разглядеть поближе. На фото в инстаграме Сукуна стоит в длинном пальто на фоне своей машины. Лицо его повернуто в профиль, а глаза закрывают темные очки. Никакой обработки, кажется: только хорошая камера и правильный угол. Охренеть, неужели… — Это что, последний бент… — удивленно выдыхает Кугисаки, кажется, ловя одну из неозвученных Итадори мыслей. — Откуда?! — Юджи моргает несколько раз, пытается выхватить у Мегуми телефон, но тот вовремя дергается в сторону, — Фушигуро, это уже не смешно! Откуда ты столько знаешь? — Не парься, я не сталкер. Месяц назад отец выложил фотку из зала в зеркале, где стоит вместе с Рёменом. Его ошибкой было его отметить, потому что мне стало любопытно, с кем он тусит. — Ты что, — Нобара поперхнулась от возмущения то ли воздухом, то ли простым смешком, — на отца подписан? — Нет, — отрезает Фушигуро косится на Кугисаки так, словно это она должна знать всё о «безопасном» поиске непонятных мужиков в сети Интернет, и особенно — на просторах инстаграма. — Лучше скажите мне спасибо. За бдительность. — Я, если честно, на машину больше смотрела, чем на этого вашего босса. — Нобара, просто попроси. — Ещё чего, — девушка фыркает и отворачивается, скрестив руки на груди. — Мегуми-сан… — оба замирают, пока Итадори упирается локтями в пол в коленопреклонной позе, расталкивая конечностями все фантики и мусор, что остался от их трапезы. О, нет, только не это. — Не начинай… — Фушигуро краснеет и злится одновременно. Он ненавидит, когда Юджи так делает. — Мегуми-сан… — повторяет Итадори снова, сцепляя ладони и делая самое умоляющее выражение лица, — Пожалуйста, прошу вас, покажите ещё… — Знаешь, — Нобара замирает, косясь на Юджи так, будто он только что съел заживо воробья, — это очень странно, что ты выпрашиваешь на коленях фотки взрослого мужика… Но сейчас он не поддастся на провокации. Нет уж, в прошлый раз он сам всё испортил, когда начал ржать, хотя почти дожал Фушигуро. В этот раз отвлекаться нельзя! Мегуми уже почти треснул, как скорлупа грецкого ореха. Буквально ещё немножко и… — Мегуми-са–! — Да всё, всё! Успокойся! — взвыл Фушигуро, с ненавистью смотря на лицо лучшего друга, которое приобрело самое лукавое выражение, сменившееся широченной радостной улыбкой. Юджи тут же сменил позу, уселся поближе, смиренно ожидая, когда пальцы Мегуми откроют ему удивительную и тайную сторону такого застегнутого на все пуговицы босса. Нобара их азарта не разделяла — её немного напрягало, откуда в Итадори подобный интерес ко взрослому мужчине, который его-то, пацана, запомнил только из-за одного инцидента с кофе. Хотя, насколько она могла помнить, эта сторона вопроса всегда оставалась либо нетронутой, либо закрытой — и тем более интересной. Да, у Юджи над кроватью висят постеры разных полуголых девушек, да и выглядит он, как вполне себе тестостероновый парень (со слишком уж смазливой мордой), но всякий раз на вопрос отношений Итадори просто молчал. Даже у Фушигуро была девушка! Две недели, но была… А у неё из головы не выходил тот случай, когда Итадори встретился с одноклассницей из своей средней школы: она здорово похудела, выглядела неплохо и явно не готова была распрощаться со своей влюблённостью к Юджи. И это был настолько очевидно, что они с Фушигуро очень деликатно (нет, на самом деле), интересовались, как у неё дела и взял ли Итадори её номер. Но тем дело и кончилось: случайно встречей, никаких тебе свиданий или тени романтического интереса. Странно? Ещё как! — На, только не лайкай ничего, — Мегуми отдает телефон в руки друга, в то мгновение он ещё не догадывался: тут-то они его и потеряли. Фотографий было не так уж много, всего семь, но каждая из них была разной. Никаких однотипных фоток с едой или селфачей в зеркале. На самой старой, которая висела в аккаунте уже, как бы не ошибиться, 12 лет, Рёмен… молится. — Чё?.. — Нобара скривила лицо в гипертрофированной гримасе отчаянного непонимания. — Чё он делает? — М-молится?.. — Юджи поднимает на подругу взгляд, будто бы «а что тут такого?», хотя и сам не особо понимал, зачем фотографировать и выставлять в сеть что-то подобное, если только ты не планируешь помещать это в какой-нибудь рекламный буклет. — Какой-то храм. И Сукуна в кимоно… Думал, у него наряднее, а оно просто белое. Может, он на чьих-то похоронах?.. — Не помню такого в Токио, — Мегуми отсаживается, добивая остатки молочного коктейля и не разделяя чужого увлечения этим аккаунтом. Он-то его уже раз сто просмотрел из чистого любопытства: что же там был за мужчина в мои 9 лет с этой неприглядной историей, и как он выглядит сейчас? — Может, другая префектура? — Не могу разглядеть, что написано на табличке… — Юджи корячится изо всех сил, пытаясь приблизить фотографию, — часто бывала в храмах, Кугисаки? — В школе ездили, бывало, — Нобара задумывается, продолжая копаться в воспоминаниях об экскурсиях, — а, хер с ним. Что там еще есть? Следующая фотография выложена уже через полгода, но Сукуны на ней нет. Просто красивое фото какого-то леса, древнего, как мир. — О, о, о! — Кугисаки перехватывает телефон, игнорируя чужие протесты, и открывает другую фотографию, игнорируя порядок, — Нихера себе… Рёмен, с бокалом чего-то прозрачного и, очевидно, не с водой, стоит спиной к камере на террасе, откуда открывается совсем уж киношный вид на Токио. Юджи такое видел только в интернете, что-то из серии «Хотите зарабатывать так, чтобы вам хватило на жизнь здесь? Нужно всего лишь…» — Если это фото из его квартиры, то беру слова назад… Чтобы снимать такие апартаменты, нужны миллионы йен, возможно, в неделю… Юджи, с видом победителя, выхватывает телефон обратно, листая ещё вверх, и замирает. — Понятно… — Нобара закатывает глаза с улыбкой, смотря уже больше на Итадори, а не на фотографию, — может, нам тебя одного оставить, а? Юджи её не слышит. Фото сделано в спортивном зале, и сделано оно — точно видно в огромном зеркале — Ураумэ. Сукуна в своей спортивной форме, сидит на лавке и тянет гантелю, качая бицепс. У фотографирующей широкая улыбка в отражении: видно, фото сделано не по просьбе, а шутки ради, потому что лицо у Рёмена читаемо: «Довольна собой? Теперь не мешай мне.» — А, эта, — Мегуми безразлично жмет плечом, — вот оттуда отец видео и выкладывал. — А-ага… — Юджи вспоминает, как выглядит его отражение, и ему становится немного — самую малость — грустно. Сколько времени он проводил в зале, сколько олимпиад, соревнований, и никогда ему не удавалось накачать такие — иного слова не подобрать — банки, которые видны на фотографии. Спустя несколько секунд Итадори понял, что нагло пялится. Ещё пара секунд уходит на то, чтобы — с немалым удивлением — осознать, что рельеф мышц чужого бицепса интересует его не столько, как спортивного человека, а, ну, в самом тупом смысле. Юджи смотрит, потому что выглядят чужие руки классно. Красиво. — Так, ладно, это уже не смешно, — Нобара пользуется чужой ошеломлённостью и возвращает телефон Фушигуро, хватая его за экран, — Юджи, ты– — Твою мать! — Мегуми чуть ли не роняет стаканчик, — Ты лайк случайно поставила! — Да и фиг с ним, у тебя аккаунт для сталкерства, — Кугисаки берет всё в свои руки. Ей это надоело! — Юджи, посмотри-ка на меня. Время для взрослого разговора. — А?.. — Итадори с опозданием понял, что телефон забрали. Рассеяно сжал и разжал ладонь. Он уже хотел гуглить программы тренировок на полгода или… — Ты чё, гей? — вопрос заставил даже Мегуми выронить палочки, которыми он хотел доесть последнюю выжившую суши с лососем. Тишина воцарилась мгновенно. И такая абсолютная, что даже сквозь закрытое окно было слышно шум с улицы. — Я?.. — Юджи реагирует малость невнятно. Никаких тебе криков, никаких попыток подраться и «Да я тебе за такое…!», только щеку чешет, перебираясь на шею, и задумчиво отводит взгляд в сторону кровати, — Не знаю. Ну типа… я никогда не думал об этом всерьёз, и… — Так и знала! — Нобара вздыхает и с видом озабоченной мамочки разглядывает друга, — А я-то думала, почему тогда с той твоей этой бывшей одноклассницей ничего не вышло, и вообще, никогда не слышала от тебя историй про «такую девчонку видел, обалдеете!». — Только если про актрис, — добавляет тихо Фушигуро, провоцируя на себя взгляд Кугисаки. — Про актрис не считается. К тому же, в последних «Людях Икс» ты залипал точно не на Мистик, а скорее на Магнето. — То есть, — медленно протянула Кугисаки, щурясь на Мегуми. — Ты тоже догадывался! И молчал?! — Да, — Мегуми жмет плечом, и Итадори чувствует себя привычно. То есть — тупо. Мегуми догадывался, Нобара подозревала, а он знать ничего не знает о своей ориентации в 20 лет. В смысле, вообще-то! Он был уверен, что до конца геем не был, потому что ему правда нравились девушки. Нравились их фигуры, в конце концов, и фильмы для взрослых он искал с условием того, что там будет хотя бы одна девушка. Не то чтобы он вообще, если честно, задумывался о составах, но всё дело в эмоции же! То есть… Ладно. Чем дальше он размышлял об этом, тем более неутешительные мысли приходили к нему в голову. Он не гей. Просто Сукуна Рёмен в зале — это, ну. Это другое! Нет никакого гейства в том, что… нет, ну может… совсем чуть-чуть?.. — Мне как-то не до этого было, — оправдывается Юджи, — сами же знаете! Учёба, спортивные кружки, подработки… Ну, не знаю, кризисы самоопределения… Не в ориентационном смысле! Мне просто не до отношений! Это ведь, ну, время надо — чтобы полноценно, а не урывками. — Понятно. — Было бы понятно, у нас с вами не состоялось бы этого разговора, — пробормотал Итадори. Это было ужасно, просто невозможно, неловко. Хотелось забраться в машину времени, чтобы: а) хорошенько прокричаться и б) вернуться в начало этого разговора и сделать всё, чтобы его не состоялось. Переживать кризис предпочтений в кругу друзей — последнее, на что он хотел бы тратить совместный вечер. В конце концов, это было просто неловко. Он знал, что в их компании считался самым неопытным, когда вопрос касался отношений, и часто из-за этого ему приходилось быть объектом безобидных шуток или подтруниваний. И ему было не жаль подпускать друзей к настолько щепетильной теме, просто… Это всё ещё было чертовски смущающе. — На какое порно дрочишь? — вопросы от Кугисаки не помогают. Он ощущает, как его лицо буквально пылает. — Чувство такта у тебя сегодня не включалось, да, Кугисаки? — защищает друга Мегуми. Юджи его отблагодарит за это, но позже. Но Фушигуро, кажется, не планировал его защищать. В полном смысле слова. — Это вообще ни на что не влияет. — Если что, я не осуждаю! — Нобара тут же приосанилась, вспомнила, что тема так-то довольно деликатная. Но, честно признаться, она задавалась этим вопросом с самого их знакомства: Мегуми или Юджи? Первый выглядел человеком, которому интереснее поджечь чайку, чем встречаться с девчонкой, но и он в конце концов попытался в отношения. С Юджи было сложнее — он мог и к парню подойти, чтобы сказать: «Классные кеды!», и на девушку залипнуть в метро. Хм, кстати… — Может, ты просто бисексуал? — Может, мы оставим Юджи самостоятельно поразмыслить на эту тему? — Фушигуро откровенно не интересовали подобные разговоры, тем более, когда он сам прекрасно знал: в этом разобраться можно только самому и в своё время, а не с чужим глупыми вопросами, которые скорее фрустрируют, чем направляют в нужное русло. — А то, знаешь… Я, конечно, помню, что ты всегда хотела иметь друга-гея, но… — Всё-всё, ладно, поняла! — Нобара подняла руки и громко вздохнула, — Закрыли тему. Но, если что, Юджи, это нормально… Я приму тебя любым. Только не с рыжими волосами. Моя тема. — Нобара, — у Мегуми вновь этот взгляд. Ну, тот самый, за секунду до появления в мире лазеров из зрачков. Фотографии в инстаграме было решено не досматривать, но один маленький поганый вопрос в голове Юджи все же вертелся. Боялся ли он снова поднять эту тему? Конечно. Тогда всё сразу стало бы ясно. Об этом лучше думать в гордом одиночестве и без свидетелей — которые обучены читать по его лицу. — Я вот думаю, — Кугисаки роется в собственной сумке в поисках сигарет, — если его эта…как её… Она делает быстрый жест у шеи, пытаясь очертить контур каре. — Ураумэ-сан, — подсказывает Итадори. — Она самая. Если она его фоткает везде, то, может, он с ней и…? — Исключено, — Мегуми воспользовался моментом и занял кровать, предусмотрительно отодвинув подальше от края все подушки. — У меня есть предположение, но я боюсь, что оно может быть истолковано неверно. — Знаешь, ненавижу, когда ты говоришь этими своими загадками, — зажигалка отчаянно сопротивлялась чужим усилиям прикурить от неё. — Ну? — Если я узнаю, что эта информация покинула стены этой комнаты… — Фушигуро, как любил, начал издалека. И с порога ставил условия из числа очевидных. — Я его пиздану сейчас, — Кугисаки выдыхает дым и хватает под руки пустую пачку из-под чего-то там и замахивается, чтобы швырнуть её в надоедливую занудную рожу, но завизжала, когда крошки посыпались прямо на неё. — Доигралась, — Фушигуро впервые за вечер улыбнулся. — Мгновенная карма. — ДА ГОВОРИ УЖЕ! — разъяренная, девушка пыталась экстренно очиститься от мусора со своей одежды. Юджи с грустью подумал, что шуметь пылесосом уже безнадёжно поздно. Мегуми вздыхает, смотрит на потерянного Итадори, разглядывающего кислую посыпку на своём ковре. Надо его чем-то подбодрить. Отвлечь. Но, видимо, со своими тараканами в голове он сегодня будет обсуждать вещи много интереснее, чем последний фильм с Дженнифер Лоуренс и кадры, в которых она светилась в обнажённом виде. — Я могу очень сильно ошибаться, но по некоторой информации, Рёмена тоже интересуют мальчики. Итадори аж вздрагивает и во все глаза глядит на Фушигуро. Не то чтобы с надеждой, просто слова Мегуми сравнимы со звуком взорвавшейся около виска новогодней петарды, только вместо конфетти Юджи засыпает странным тёплым ощущением и смятением. Удивление приходит — по нарастающей. Если всё так, могло быть случайностью то, как близко Сукуна стоял к нему в тот раз, когда они с Ураумэ-сан просматривали Базу Данных уже вместе? Или?.. — А откуда у тебя такая информация? — интересуется Кугисаки, стряхивая пепел в опустевший контейнер из-под суши. — Только не говори, что у тебя — по чистой случайности — в друзьях его аккаунт на каком-нибудь порнхаб. Фушигуро поморщился. Тема интима явно зацепила Нобару за что-то остро живое: то она пытается лезть в предпочтения Юджи, теперь — по касательной — задевала этот вопрос и с ним. — Просто поверьте мне на слово, — помолчав, заключает он. — Есть пара моментов, которые я не хочу обсуждать. Не потому что не доверяю вам или что-то подобное — просто не хочу. Юджи вздохнул. Фушигуро и правда не был склонен плодить беспочвенные сплетни, к тому же, до этого ему не приходило в голову ставить слова друга под сомнения. Да, он не договаривал, но никогда не врал или не разбрасывался словами просто так. Скорее, со словами у него — в противовес — был пожизненно энергосберегающий режим. — Из зениновских архивов, — пошутила Кугисаки, заслужив долгий и внимательный взгляд Мегуми. Конечно, она ничего не знала, не могла знать. И эта мысль Мегуми успокаивала. — Ладно, — говорит, спустя несколько мгновений тишины, Юджи. — Давайте лучше посмотрим что-нибудь, а? Есть пожелания? — Никаких ужастиков, — припечатывает Фушигуро. Кугисаки смеётся и тут же кивает с преувеличенно серьёзным лицом. — «Горбатую гору», мальчики? Итадори глянул на неё внимательно и долго, прежде чем потянуться к ближайшей из подушек.

***

Тихое потрескивание поленьев в камине не смогло заглушить чужих лёгких шагов. Такое бывает, когда к привычному набору звуков примешивается что-то новое. Ураумэ останавливается в полуметре от разложенного кресла, опуская голову чуть ниже: знает, что её видно в отражении окна, позади которого раскинулся весь вид на Токио: с такой высоты лишь огни из высотки напротив ощущаются реальным, попадающим в масштаб, тогда как мир вокруг ощущался игрушечным. По негласному ритуалу, Ураумэ ждет, пока маленькая пиала с сакэ окажется на тумбочке, рядом. Это — предложение. Сюда, в настоящий кабинет Рёмена, доступ имела только она. Та маленькая каморка служила в основном для отвлечения внимания: безопасный минимализм, ничего личного, но и ничего лишнего. Его работа частенько требовала решений здесь и сейчас, постоянного и беспрерывного нахождения на рабочем месте, поэтому на последнем этаже из офиса сделали большие апартаменты, в которых было всё, чтобы господин мог расположиться с максимальным комфортом. Только раз или два в месяц Сукуна мог уехать отсюда домой, и то — по действительно важной причине. Чаще именно Ураумэ пополняла запасы рубашек из его гардероба, раз в неделю проверяла работу уборщиц и убеждалась в том, что сигнализация работает всё также исправно. — Узнала что-нибудь? — Проверить, откуда записи в реестр добавлены, можно по IP компьютера. Догадка мальчишки была верна, господин. — Отлично. Займись этим. Проверь все компьютеры в офисах с третьего по седьмой этаж: в других местах вход только по специальным пропускам, — Сукуна тихо вздыхает и закрывает глаза, откидывая голову назад. — Что, если я не найду нужного? — Ураумэ не подходит ближе, но смотрит на Рёмена в отражении панорамного окна. — Тогда я сам его прижму. Думаю, с дулом пистолета во рту он станет куда разговорчивее. — Прикажете приготовить вакансию личного ассистента? Сукуна щурится, смотрит куда-то вдаль, заставляя Ураумэ ожидать своего ответа. — Нет. У меня есть один кандидат на примете, — он делает быстрый глоток и поднимается с кресла, поправляя пояс кимоно, — смысл учить кого-то, если в офисе уже есть человек, который косвенно бегал по моим поручениям? — О чем вы? — Ураумэ непонимающе моргает, прослеживая за Рёменом до самой барной стойки, где он наполнил пиалу снова. — Этот Юджи, — Сукуна смотрит несколько мгновений в собственное отражение в алкогольной ряби, — мы пересеклись с ним, когда ты улетала в Киото. Он сказал мне о своих подозрениях, подогревая мои собственные: Махито представился ему его начальником, швырял по всяким мелочам. Я думаю, что кофе, который я получал последний месяц в твоё отсутствие, покупал не он, а этот пацан. — Господин, — Ураумэ вздохнула, поджала губы, — я говорила вам с самого начала: этот Махито слишком лебезил перед Вами, когда хотел попасть сюда. Это было подозрительно… — Будешь упрекать меня? — бровь Сукуны приподнимается, пока он делает глоток, и помощница тут же опустила голову. — Извините меня. Нет, разумеется, нет, — она следит: как бутылка отправляется в верхний ящик, как Сукуна трет затекшую от постоянного нахождения в одной позе шею. Спрашивает, чуть погодя, — значит, Итадори Юджи? — Вероятнее всего, — Рёмен отвлекается на звонок, прикладывает телефон к уху и вновь обращает взгляд на Ураумэ, — приготовь мне ванну. — Конечно, — она слегка кланяется и отправляется к дальней двери, что за территорией, что зонирована под маленькую кухню, — вы сегодня не один? — Возможно, — Рёмен хмурится, смотрит ей вслед и замирает, окрикивая, — Стой! Ураумэ останавливается. — Проверь IP моего компьютера в нижнем офисе, — спокойно говорит он, — у Махито был доступ к моему кабинету. — Конечно. — Потом займешься ванной. — Разумеется, господин. Ураумэ не нужны были лишние напоминания, а Сукуна-сан, наверняка, это знал и без неё. В конце концов, они работали вместе слишком долго, чтобы позволять паре тройке условностей оставаться на своих местах.