Победу стоит отмечать похоронной процессией.
© Лао-Цзы «Дао дэ цзин» / «Книга о пути и добродетели»
Первое, что видит Се Лянь, когда выходит из пространственного разлома – это выжженная чернота земли. Магия Хуа Чена чувствуется в каждом клочке золы, в каждом обугленном дереве. Его Высочество делает шаг и резко припадает на колено. Дрожь подкашивает его ноги, пока глаза расширяются от вновь накатившего ужаса. На черной земле ярким пятном пылает кровь. Пусть она успела побагроветь, почти смешалась с пеплом, но в золотых глазах Бога осталась такой же яркой, какой была на его руках. Какой была на губах Сань Лана. Какой разлилась по его животу. Этот цвет навсегда останется в памяти божества. Багрянец, который из-за количества становится чернотой. Се Лянь переводит дыхание и вонзает Эмин в землю, пронзая кровавые капли. Его сила скользит волнами, расходится на многие-многие ли. Пусть после нарушения обетов, духовная мощь значительно уменьшилась, но все-таки он остался сильнейшим Богом. Богом, что делит путь с сильнейшим Демоном. Поэтому он видит. Видит, как в двадцати двух деревнях была пролита намоленная кровь людей, образуя печать древнего, запрещенного ритуала призыва. Император Небес идет в ближайшую из деревень. И застает людей в празднестве. Они танцуют на главной площади и смеются. Песни и музыка звучат отовсюду. Хмельное вино льется рекой. Люди возносят молитвы богам, упиваясь их милостью, ведь великие боги попросили у них, простых и ничтожных смертных, помощи. А значит, сегодня все они немножко боги. Император Небес, его Высочество Се Лянь всю жизнь защищал людей. Он пал за них, проливал свою кровь, помогал и отвечал на тысячи молитв тысяч людей ежедневно. Он всю свою долгую жизнь старался их уберечь. Он любил людей. А сейчас чувствовал отвращение. Оно тошнотворным комом стопорилось в глотке. Кислотой прожигало язык. Все они праздновали день избавления от страшного демона, порождения зла, и возносили хвалу богам, что позволили им помочь. И только одна женщина была в стороне и шептала другую молитву. Просила милостивого исцеления от безумия, которое поглотило всех. Слезы текли по ее щекам и капали на округлый живот, что она придерживала обеими руками, сидя на стылой земле. Се Лянь подошел к ней открыто и та, увидев его, окровавленного, с обнаженным клинком, лишь ахнула, прикрывая свою ценную ношу. Слезы сильнее полились по ее щекам. Его Высочество лишь коснулся чужой макушки, да прикрыл глаза. Он видел, как испуганно селяне замерли, когда голос какого-то божества возник в их головах посреди дня. Тот приказал склониться людям в молитвах на седмицу. А после, в назначенный день и назначенный миг выйти на главную площадь, да добровольно пролить несколько капель крови. И благословение небес снизойдет на них, ибо помогут они своей благостной жертвой уничтожить врага, который настолько силен, что одурманил самого Императора Небес и берет его, как наложника, каждую ночь. Иначе ж разве смог бы столь праведный Бог добровольно связать свою бессмертную жизнь с порождением ночи и зла? И исполнили люди веленье богов. Все, кроме женщины этой и ее мужа. Пытались они вразумить, будто сошедших с ума людей в своей деревушке. «Как же так, - говорила она, - ведь известно, что Его Высочество Се Лянь отбил поклоны с Кровавым дождем по любви! Разве можно отобрать у одного сердце, что бьется в груди второго?» «Даже в храмах Сяньлэ им статуи ставят обоим! – вторил ей муж. - Бог нашлет на нас кару за его гибель, и перерождение души будет мукой!». Остались глухи люди к их просьбам и крикам. Озлобились только и обрушили свой праведный гнев на тех, кто мешал им творить божью волю. Мужчину забили камнями и палкам, утопили тело в пруду. Ее, тяжелую, пощадили, да наказали убраться отсюда, как только то бремя пройдет. Отобрал руку Се Лянь от ее головы и, глядя на толпу, что в гулянье не заметила чужака, тихо сказал. - Уходи до заката. На юге есть монастырь, попроси там приюта, они не откажут. А после, как твой сын подрастет и окрепнет, идите дальше, к большой воде. Проживете вы оба до старости, не зная потерь и горя, благословляю на то. Уходи и никогда больше не возвращайся сюда. Содрогаясь от страха, стыда, горя и благодарности, женщина крикнула в его уходящую спину вопрос. - Он выжил? - Он – да. – Ответил ей Бог, каменея плечами. А после растворился в ночи. Долго плакала женщина и молилась милосердному Богу Войны. Лишь только в первых рассветных лучах, просочившихся в келью, удалось ей высушить слезы и заснуть беспокойным сном. Никогда она и род ее не вернется сюда и не узнает настоящей цены, что пришлось заплатить селянам, на которых в ту ночь обрушилась месть милосердного Бога. Се Лянь поднялся на небеса. Он шел окровавленный, с обнаженным Эмином, через главную улицу Небесной столицы, и видел, как в ужасе смотрят на него небожители. Даже Линвэнь не удержала лица. - Собрать всех в зале Шаньди. И принести Ченли. – Приказал Император и скрылся за дверью собственного дворца.***
Небесная Столица не знала такого переполоха со дня битвы с Белым бедствием. В рекордные сроки собрали всех, кто обитал на верхних небесах. За одним исключением. Даже Юйши Хуан прибыла, взволнованная неизвестностью и дурной вестью, которую ей передали по сети духовного общения. Се Лянь вошел в залу под сдавленные охи и перешептывания. Механический шаг и взгляд, словно сквозь пространство наводил панику на жителей столицы не меньше, чем демонический клинок, сжатый в руке Верховного Бога. Внезапно Его Высочество остановился. Рука взметнулась, и острие Эмина указало на Му Цина и Фэн Синя. Ропот и шок поднялся с новой силой, но его, словно заклятием немоты, смел тихий голос наследника Сяньлэ. - Если вы окажетесь причастны, я никогда не смогу простить. Ятаган опустился вслед за шагом Императора, оставив шокированных бывших служащих наследника позади. Они никогда не видели своего принца, нынешнего императора в таком состоянии. Никто не понимал, что случилось. Паника, что липким потом покрыла лбы одних, щерилась оскалом победы на других. Но ни того ни другого не было видно за склонившимися головами. Поднявшись на возвышение пьедестала, которое Се Лянь ненавидел и избегал всегда, но не в этот раз, он обернулся, осматривая богов. Его голос вместе с силой гремел под сводами древней залы. - Сегодня на моего супруга, Собирателя цветов под кровавым дождем, Хуа Чена было совершено нападение. Он был призван запрещенным ритуалом и пронзен клинком «Возмездие смертных». – Се Лянь обвел полыхающим яростью взглядом онемевших небесных чиновников. - Кто возьмет в руки Ченли и докажет свою непричастность? Кто первый докажет, что не желал ему смерти и спасёт свою жалкую жизнь?! – Сорвавшийся яростный крик зазвенел, словно сталь, заставив вздрогнуть всех и отступить на шаг некоторых. Шок сменился неверием и оцепенением от ужаса открывшейся богам правды. У всех знающих в мыслях было только одно: проклятый клинок вернулся. У незнающих: ещё один император сошел с ума. И лишь у немногих в головах металась паническая мысль иного рода: «А не было ли ошибкой слушать сладкие речи того щенка?» - Я. – В могильной тишине, нарушаемой только тяжелым дыханием Се Ляня, голос Ши Цинсюаня прозвучал, словно колокол небесной кары. Бог ветра взял у служащего дворца Шеньди меч. Обнажил его и занес над запястьем. - Мне ничего неизвестно о клинке «Возмездие смертных». И ничего неизвестно о нападении на Собирателя Цветов Хуа Ченчжу. Если бы я что-то знал, то не допустил бы этого. Я не желаю и никогда не желал его смерти. ОН тоже. Клянусь тебе. Кожа на его запястье осталась целой. Принц выдохнул с облегчением. Не было ничего хуже, чем подозревать в предательстве семью. Повелитель ветра вернул меч в ножны и поспешил к другу. Он встал чуть позади за ним и положил руку на плечо, слегка сжимая. Се Лянь накрыл его кисть своей. Было тяжело. Нововознесшимуся Владыке Ветров казалось, что Император Небес скоро упадет без сил. Сердце кровоточило. Ведь Его Высочество так и не сказал, жив ли тот, кто за прошедшее время стал Цинсюаню не менее дорогим другом, чем Се Лянь. Он прислонил два пальца к виску. Взор верховного Бога Войны вновь обратился к собравшимся в зале небожителям. - Кто еще? – грянул он. Ответа не последовало. Оцепенение отчаяния и панического ужаса, что недавно одолевало принца, теперь одолевало всех богов верхних небес. Многих только сейчас настигло озарение. Наследник Сяньлэ не только бывший посмешище трех миров. Не просто мусорный Бог, что по глупости своей разбирал чужие бумажки и взваливал на свои плечи грязную работу. Он – Се Лянь, Бог Войны в короне из цветов. Тот, кто победил Белое бедствие и «поставил на колени» Алое. Взмахом руки Се Лянь призвал Ченли из ножен, а затем щелчком пальцев разбил его на мелкие осколки. Движение Эмина и они вонзились в плоть каждого небожителя. Послышались сдавленные крики и тихие стоны. - Выйдете вперед все, кто знал о том, что клинок «Возмездие смертных» не потерян. Кто-то пытался бежать, спасти свои жалкие жизни от праведного возмездия, но лишь разбивали лбы о барьер чужой силы. Кто-то вопил, умоляя простить, сваливая тяжбу вины на плечи другого. На миг воцарился хаос. Но все же четырнадцать человек под действием осколка шагнули вперед. Какие-то боги были совсем молодыми, не прожившими на небесах и сотни лет. Какие-то являлись небесными чиновниками ещё до рождения Наследника Сяньлэ. Никто из них близко не был знаком Се Ляню. Никто, кроме Линвэнь. Се Лянь сощурился, пристально глядя на небожительницу, боль разочарования на миг сверкнула в золоте глаз. Она стояла с гордо выпрямлений спиной, но опущенным взглядом и нервно сжимала свитки. Желваки ходили по ее острым скулам. - Дражайшая Цзе… - протянул Пэй Мин. Впервые голос Бога Войны севера звучал так отчаянно и потеряно. Еще минуту назад он хотел обнажить Мингуан и разметать эту взбесившуюся толпу. Но теперь он не знал, что делать. Его дилеммы развеял Се Лянь. - На колени все, кто участвовал в ритуале и желал смерти Собирателю цветов под кровавым дождем Хуа Чену. - прошипел Небесный Император, не сводя взгляда, острого, как лезвие Эмина, с небожительницы. Сердце Пэй Мина впервые в жизни замерло от страха. Тринадцать пали на колени. Линвэнь стояла. - Почему ты не сказала, что клинок здесь? - спросил Се Лянь богиню литературы, спускаясь к ней вместе с Цинсюанем. - Хотела забрать его и воспользоваться. - Кровь струилась по руке маленькой речушкой. Ей явно не хотелось отвечать на вопросы, поэтому она сопротивлялась магии клинка правды. - Для чего? - Для мести. – Рокот оставшихся стоять небожителей, поднялся и прокатился по залу Шеньди. И сразу стих под яростью, сквозившей в следующем вопросе. - Кому? Богине литературы ничего не оставалось, кроме как расправить плечи, вскинуть злой взгляд, который, впрочем, скользнул куда-то за Се Ляня, и громко ответить. - Тому, кто повинен в гибели Ши-сюна! Проклятому демону Хэ Сюаню! Я помню, что он с ним сделал! Я не забыла, какой ужасной была его смерть! И я не могу поверить, не могу понять, как ты спустил ему это с рук?! Как забыл все, что брат для тебя сделал? Как посмел попрать память, спутавшись с убийцей собственного брата? Уду был прав, ты всего лишь избалованный, безмозглый мальчишка, потакающий собственному эгоизму! Демонская шлюха! - ещё никогда Несравненный Владыка Линвэнь не выходила из себя так сильно. От яростного крика прическа ее растрепалась, а дыхание сбилось. Казалось, ещё немного, и она кинется на Цинсюаня с кулаками. - Меня ты тоже считаешь демонской шлюхой? Ведь именно так меня назвал голос, что толкал людей на ритуал. - Этот вопрос согнал всю пылкость с ее алых щёк. За своим негодованием от не свершившейся мести, Наньгун Цзе совсем упустила момент, что Цинсюань не единственный, кого связывают близкие отношения с демоном. Впрочем, на то, с кем делит ложе небесный император, ей было плевать. И этот просчёт сейчас выходил боком ее длинному, впервые несдержанному языку. Впрочем, ее молчанию он тоже выходил боком. - Да! - резко выкрикнул небожитель, что коленопреклонённый стоял в зале. - Ты и есть демонская шлюха! Подстилка! Ты Небожитель! Император Небес! А зовешь это отродье мужем и делишь с ним ложе, поправ свой путь самосовершенствования! Предав обеты! Он одурачил тебя! Заколдовал! Обдурил! Если бы он, демоническое отребье, сдох, то ты бы понял нашу правоту! Ещё и благодарен был бы! Пелена дурмана спала бы с твоих глаз! Взгляд верховного Бога войны перекинулся на этих, что замерли, стоя на коленях и мечтали о том, чтобы про них забыли. Он смотрел на того, что кричал и пыхтел как загнанная лошадь. Кровь текла из его щеки, пробитой осколком насквозь. «Совсем мальчишка» - с отчаянием подумал Се Лянь – «И полвека не пробыл на небесах». - Забавно. Вы уговаривали меня принять управление небесами после битвы с Безликим Баем, и я согласился, хоть и не хотел этого. А теперь вы же обвиняете меня в том, что мое сердце посмело выбрать не того. Попрекаете титулом. Что ж… - шпилька, которую он носил в замен короны, наполовину вошла в плиты у ног говорившего ранее. - Призовите всех, кто был причастен к этому заговору. Сейчас же. - Под давлением силы верховного божества никто не посмел ослушаться. Зал наполнился гомоном испуганных голосов. Каждый, кто появлялся в зале и был причастен, падал на колени, связанный силой Бога войны. Общей сложностью, в покушении было замешано 13 чиновников верхних небес и остальные - служащие средних. Всего, 144 небесных жителя. - Ты? - голос Юйши Хуан надломился. Ее верный помощник. Правая рука. Человек, которому она больше всех доверяла, тоже стоял на коленях, спутанный заклятием Императора. И скалился, плюясь ядом. Небожительница почувствовала огромную вину перед Се Лянем и Хуа Ченом. Ее глаза наполнились слезами, что тут же покатились по щекам. Цинсюань еле успел подхватить повелительницу Дождя за плечи, прежде чем она, от осознания предательства и боли, упала в слабости. Некоторые, особо ретивые, пытались хвататься за мечи и атаковать. Но что они, божки литературы, музыки, да служащие средних небес против верховного Бога войны. Против Пэй Мина, пусть разбитого от молчания подруги, но обнажившего Мингуан и вставшего на защиту своего друга и повелителя. Против Цянцю, что сдерживал себя от убийства только силой воли и рукой своего верного помощника, стоящего рядом. На убийство Хуа Чена решилось почти полторы сотни небожителей. На его убийство не решился никто. Кроме одного. Тот самый мальчишка, служащий Юйши Хуан, кинулся. В одиночку, с голыми руками, преодолев силой ярости спеленавшее его заклятие. Лин Сю был взят на попечение богиней Дождя вскоре, после падения Белого бедствия. Мальчик был сиротой, но предано молился и работал в одном из ее храмов. Тяготел к земле, разбирался в травах и не боялся трудностей и невзгод. Никогда не унывал, согревая сердце богини своей ясной улыбкой. Пусть госпожа Юйши и вела уединенный образ жизни, предпочитая небесам скромный домишко у кромки леса, в забытой деревушке, Лин Сю она не ограничивала. И тот довольно часто бывал на небесах. Даже завел там множество друзей и знакомых, таких же, как он, служащих средних небес. Поэтому, богиня старалась как можно чаще отсылать ребенка с поручениями в столицу. В том числе и к самому Небесному Императору. В тот раз Лин Сю пришел во дворец Императора впервые. Дрожал от волнения, как осиновый лист и искусал губы в кровь, стараясь не подвести свою благодетельницу и не ударить в грязь лицом. Подходя к дворцу, юноша с удивлением отметил, что стражи на входе нет. Внутри не семенили слуги, не слышался топот бегающих по поручениям служащих. Служитель храма Дождя был удивлен. И тихо, крадучись, чтобы не нарушить благоговейной тишины дворца, побрел по коридорам. Пока не замер, услышав звонкий смех. Сам не зная почему, он спрятался за колонну и всмотрелся в отражение зеркала, что висело на противоположной стене и хорошо освещало все, происходящее за углом. Представшая пред глазами картина ввергла его в шок. Император Небес, сам наследник Сяньлэ, бежал по коридору, хохоча как мальчишка. Пока две когтистых руки не появлялись, будто из стены. Но на самом деле – из темноты, затопившей, казалось бы, все пространство за спиной небожителя. Эти лапы схватили благородного бога и сковали, словно кандалами. Одна рука обхватила торс, разрывая тонкий шелк белого ханьфу на боку Государя. Вторая когтистыми пальцами облепила горло, грозя вырвать кадык одним резким движением! Вспороть нежную, белую кожу, как секунду назад, не задумавшись, вспорола его одеяние! Лин Сю сковал страх. Он зажал себе рот потной ладошкой, не смея оторвать взгляда от развернувшейся картины. Он не мог убежать, умоляя о помощи, ведь эти когтистые пальцы нагнали б его в тот же миг. И разорвали, не оставив ни крошки от бренной шкуры, ни капли крови. Оставалось только смотреть. Меж тем, из тьмы вышла фигура, облаченная в кровь, не иначе, как своих прежних жертв. Зловонье демонской Ци разлетелось по древним залам. Обездвижив бедного бога, это чудовище мощным ударом отправило его бренное тело в стену, сбивая мелкую каменную пыль. Пальцы вот-вот грозили свернуть тонкую шею. Как вдруг эта мерзость приникла своим щерящимся оскалом к бледным тонким губам! И тьма потекла в святое тело, отравляя его, как капля воды могла отравить целый мешок выделанного зерна! Ужас мальчишки достиг небывалых высот! Его Правитель в опасности! Над ним сейчас надругаются, а он совсем не может помочь! Если уж сам Император небес не может справиться с этой тварью, то, что же делать ему, еще даже не богу! Как вдруг… Положение их поменялось. Наследник Сяньлэ оторвал руку демона от своей шеи, схватил его за грудки, впечатывая в противоположную стену. «Победа близка!» - подумал мальчишка, благоговея от ума и силы своего Императора. А после, владыка сам накрыл чужой рот поцелуем. И тьма потекла в его тело так стремительно, будто небожитель отбирал ее силой. Она заструилась по венам, уродуя темными нитями прекрасные острые скулы, и свернулась клубком в животе. Громкий, полный довольства и сытости стон, словно гвоздь, влетел в уши молодого служителя храма Дождя. Лин Сю не поверил своим глазам! Этот… Эта тварь! Он подсадил государя на тьму, как служительниц цветочных садов сажают на яньский корень! Отравил его разум и чувства! Опоил, словно маковым молоком заменил весь его чай! Только сейчас, когда Император Небес, терзал чужие шею и плечи, когда плавился и вздрагивал в сладости, вертелся ужом в демонических, когтистых руках, Лин Сю в полной мере осознал опасность, что грозила им всем! Всему миру! Тихо-тихо, еще тише, чем мышь под полами, он прокрался к выходу, бросив письмо у ворот. Он бежал! Бежал из небесной столицы так быстро, что его ухода и не заметили! А потом, оказавшись в родном, знакомом каждой веткой, лесу, долго выравнивал дыхание, вспоминая картины, что отвращением и каленым железом, жгли память. И долго-долго умывал лицо у ручья и полоскал рот, желая избавиться от кисло-горькой оскомины, после того, как чуть не оставил желудок и легкие на прибрежных камнях. Вернувшись домой, он соврал госпоже, что умаялся, да поспешил удалиться. Хотелось уснуть и не просыпаться, пока этот кошмар не закончится. Но сон не шел. Всю ночь пролежал мальчишка без сна, ворочаясь с боку на бок, стараясь изгнать из катившегося в бездну рассудка отзвук стона, сложившийся в презренное имя: А-Чен. Следующим днем, он осторожно попытался расспросить свою госпожу об императоре и том, втором… Рассказ ее подтвердил его догадку. Императора действительно отравили. Его действительно попрали! Растоптали! Взяли силой и, поруганного, предавшего пути самосовершенствования, лишенного сил, заставили преклонить колени с демоном! Разве можно было для бессмертного познать большего унижения?! Император даже глотку себе перерезать не мог, чтобы избавить себя от позора! Отчего же госпожа была уверена в том, что Владыка небес сам согласился на подобный исход? Разве можно даже помыслить о подобном? Тем более Верховному небожителю. Лин Сю мысленно отмахнулся от Юйши Хуан и пообещал сам себе спасти государя из лап этого кровавого демона. В его голове постепенно начал складываться план. Он действительно был дружен со многими ровесниками, служителями средних небес других храмов. Слово, оброненное тут и там, привело к нему несколько человек. И вот, их уже пятеро. И самое главное, к ним пришел служащий дворца литературы! Это открывало новые горизонты в поисках. Тем временем, Его Высочество пришел в гости к Юйши Хуан. Они вели беседу о прошедшем торжестве и предавались воспоминаниям. Лин Сю до сих пор замечал черные всполохи на чужих губах. Злость обуяла его настолько сильно, что фарфоровая чашечка, сжатая слишком сильно в мальчишечьих пальцах, треснула. Добрый Государь тут же поинтересовался, не поранился ли он. Низко склонив голову, Лин Сю только пробормотал отрицательный ответ и тихо сбежал в сад. А после, набрался небывалой дерзости и окликнул уходящего Владыку. Пал к его ногам и задал вопрос, снедающий все его естество уже столько времени. Ответ заставил его кровь оледенеть в жилах. «Я просто его люблю». «Нет», - думал тогда Лин Сю, выдирая траву из земли, чтобы хоть как-то успокоить раздирающий его гнев. «Ты не небожитель! Ты шлюха, предавшая свое предназначение ради демонической дури и члена!». С тех пор разговоры на встречах их «кружка по интересам» несколько изменились. Изменился и план. Особенно, после того, как Си Му притащил какой-то древний свиток о мече, что способен убить любого демона и любого небожителя. Свиток был настолько стар, что рассыпался в руках Лин Сюна. Но мысль надолго поселилась в его голове. А Си Му стал его правой рукой. Ах, если бы кто-то знал, как легко затеряться низшему служащему в главном храме литературы! Там даже те, кто стоит с тобой в одном ряду и ведет счет за одним столом, не знают твоего лица. Лин Сю часто одалживал одежды своего приближенного, чтобы лично перерыть древние свитки. И удача улыбалась ему. То, что они нашли сначала отголоски упоминаний об этом проклятом мече, а после и сам меч – было чудом. Не иначе, чем милостью божьей! Они с соратниками часто мечтали о том, что спасут Императора и вознесутся за это. Будут самыми сильными, смелыми и прекрасными богами! Мальчишечьи мечты быстро сменялись четкими, отточенными планами начинающих убийц. Вскоре, к ним пришли служащие верхних небес. А спустя еще некоторое время, их стало почти две сотни. Чиновники с верхних небес помогли по крупицам раздобыть информацию о ритуале. Его придумали и использовали во время «Бездействия небес», вскоре после кровавой бойни, что устроил спятивший небожитель, выковав ладную вещицу. Ритуал позволял призвать и обездвижить любого демона. А «Возмездие смертных», что оказался у людей, помогал избавиться от твари навсегда. Сложность заключалась в том, что чем сильнее и могущественнее был демон, тем больше пространства и крови людей требовалось для создания печати. Вскоре, меч был утерян, ритуал признан запрещенным не только среди людей, но и на небесах. Боги, что снова были нужны народу, чтобы карать зло и вершить справедливость, не терпели конкуренции. И вот, настал миг, чтобы возвратить это все! С таким оружием они станут Богами богов! И никакой император, пожелавший раздвинуть ноги перед темной тварью, им не помешает! Почти тридцать лет Лин Сю потратил на поиски этого восхитительного меча и информации о ритуале. Почти десять лет расчётов, поисков места, людей, постройки деревень и площадей так, чтобы они образовывали идеальную печать. И повод! ПОВОД! Этот ублюдок пришел к госпоже и попросил ритуал! Да какой! Ритуал призыва души! Решил наградить свою подстилку демоническим семенем. Взрастить такого же грязнокровного ублюдка в утробе небожителя. Такого свет еще не видывал. Лин Сю ликовал. А когда понял, что ошибся, возликовал еще сильнее! Это демоническое отродье решило подставить под химеру свою утробу! Добровольно лишить себя силы, стать уязвимым, только чтобы воспроизвести на свет это убожество! Им даже удалость призвать душу! Когда Лин Сю подавал сигнал к началу ритуала, он не сдержался, и расхохотался от переполняющего его счастья и предвкушения. Он ждал так долго, и его главная мечта скоро станет былью. Миг, когда клинок, зажатый в его руке, пронзил чужую плоть, вырывая из тела сразу две души, был самым сладким мигом в его жизни. И даже стена огня не помешала ему насладиться триумфом. Даже то, что демон исчез, не напугало его. Гадина всего лишь уползла подыхать в свою нору. И лишь сейчас, заливаясь хохотом от безумной ярости и бессилия, прорываясь сквозь толпу к Императору-шлюхе, он понимал, что просчитался. Тварь не сдохла! Не сдохла! Не сдохла, чтоб его! Сила чужой Ци смела его и распяла на полу. Но рычать и биться в своем негодовании это ему не помешало. - Ты настолько прогнил! Настолько отравлен его ядом, что он выжег твой мозг и твои глазницы! Ты слепец! А я бы тебя освободил! Я бы спас тебя, падшую шлюху, и ты бы благодарил меня до конца дней! Я убил тварь! Изничтожил зло, которое пожирало тебя изнутри! И я бы сделал это еще раз! Много-много раз! Я бы проник в вашу спальню и перерезал ему глотку проклятым клинком, пока он трахал тебя! Я бы уложил его на тебя! Придавил сверху! Чтобы ты видел, как он захлебывается собственной кровью! Как дохнет повторно! Чтобы ты с отвращением осознал, что демонический член находится в тебе, что его кровь омывает твое тело! Я бы дал тебе напиться ею! Только бы тварь сдохла-а-а! Чужое верещание прервал хохот Се Ляня. Он смеялся, сгибаясь пополам. Смеялся так долго и громко, что охрип. Эмин в его руке дрожал, словно в лихорадке. Казалось, пальцы сейчас отпустят рукоять, и демонический клинок полетит собирать свою кровавую жатву. Но нет. Только Ченли собрался воедино и упокоился в ножнах. - Глупец. – Зло произнёс он, отсмеявшись. Сапог вдавил чужой кадык в глотку, не давая дышать. Ненависть сладким ядом вплеталась в его слова, капала с губ, буквально разъедая кожу на лице и теле безумного мальчишки. - Молись. Молись, чтобы мой супруг очнулся и оправился от этой раны. Твою дальнейшую судьбу и судьбы остальных предателей решит он. Его решение, если он выживет, будет милосерднее, чем мое, если он умрет. Молись. Казалось, небеса вновь рушатся. Грохот и тряска были так сильны, что многие попадали, не удержавшись на ногах. Небеса устояли. Только тысячи статуй тринадцати божеств в тысячах храмах, раскололись и разрушились, сметённые силой верховного Бога. Взмах руки - и все преступники исчезли. Дожидаться своей судьбы они будут в карцерах Призрачного города. Се Лянь обратился к Наньгун Цзе. - Линвэнь. Ты отправишься на землю и будешь жить там как смертная до тех пор, пока не отыщешь способ уничтожить проклятый меч. Губы твои не произнесут ни слова, пока клинок, о котором ты умолчала, не исчезнет из этого мира. Проклятая канга легла на ее рот, запечатывая губы. Богиня литературы чуть кивнула и развернулась, уходя, пока ее не окликнули. - Владыка Линвэнь. - Голос Ши Цинсюаня звучал необычно. Он весь преобразился. Будто и не было никогда того весельчака и балагура, Повелителя ветров. Взгляд лазурных глаз потемнел и больше походил на грозовые тучи. Казалось вот-вот и росчерк молнии пронзит радужку. В руках он привычно держал веер. Да только в свете закатного солнца было видно, как поблескивает сталью каркас и отблеском магической силы отливают спицы, готовые отправиться в полёт и пронзить неприятеля насквозь. Этот Повелитель ветров значительно отличался от того, каким он был при первом вознесении. - Можешь думать и говорить обо мне, что заблагорассудится. Но одна мысль о том, чтобы навредить Хэ-сюну, и мне не понадобиться мифический меч, чтобы лишить тебя жизни. Поток ветра распахнул двери за спиной низвергнутой богини. Она удалилась, плотно сжимая губы, покрытые вязью проклятой канги. - Как же так… Ваше Высочество, как же так…. – Генерал Мингуан смотрит в след своей подруге. От трех опухолей почти ничего не осталось. Тоска сковала его сердце. Он переводит растерянный взгляд на Се Ляня и ежится. Тот еле стоит на ногах, опирается на Эмин, как на трость. Вокруг него суетятся генералы юго-востока и юго-запада. Что-то кричат, спрашивают, перебивают друг друга, опять чуть не кидаются в драку, пока их не выносит за пределы залы мощный поток ветра. Цинсюань поддерживает принца, что-то нашептывает ему, гладит по вздрагивающим плечам. Тот в ответ качает головой и скрывается в пространственном разломе от игральных костей. Ши Цинсюань прячет лицо в ладонях и всхлипывает. Его плечи трясутся. Генерал Пэй потрясено осознает, что тот плачет. - Да когда же кончится это проклятие?! – вскрикивает он, утирая соленые дорожки со щек. – Неужели после стольких страданий он не заслужил покоя? Ненавижу вас всех! Ненавижу! Печать сжатия тысячи ли он рисует своими слезами прямо на дверях зала Шаньди и стремительно вылетает в них, подхватив на руки бесчувственную Юйши Хуан, оставив пораженных небожителей за своей спиной. Пэй Мин сжимает в руках ножны так сильно, что по ним разбегается трещина. Он разворачивается и идет на выход из залы. Голос его громом гремит в сводах. - Расходитесь. Небесной столицы не покидать. Генералов Наньяна и Сюаньчжэня никуда не выпускать. Попытаются сопротивляться – скажите, что это приказ Императора и зовите меня, я остужу их буйный пыл. Дворцы предателей обыскать. Найти проклятый клинок и принести мне. Если узнаю о необдуманных попытках чего либо… - он осмотрел оставшихся небожителей горящими в гневе глазами, – Пеняйте на себя. Ему подчиняются все. Начинается суета служащих. Только разговоров почти нет. Когда, спустя время, их Император возвращается в столицу, в его ладони лежит Эмин. Обнаженный. Ножен на поясе нет. Ни у кого не возникает сомнений, что Бог Войны пустит клинок в ход при малейшей угрозе своей семье. И даже проблеска жалости не возникнет в его очах. Каждый небожитель, наблюдая за ним, думает о том, какая скорбная напасть разверзлась над их головами. Ведь Небеса навсегда потеряли доверие своего Государя.***
Се Лянь вернулся в деревню к ночи. Там горели костры и еще были слышны веселые песенные напевы. Он входит в куражащуюся толпу, не таясь. Знает – его не заметят. Эти люди слепы, хоть и не лишены глаз. И все же, их слепота не бесконечна. Кровь, что попадает в костер – шипит и исходит зловонным дымом. Люди вскрикивают от упавшего навзничь тела. Теперь, они, наконец, видят. Хмель проходит мигом. Его место в крови занимает противный страх, что липким, холодным потом проступает на лбах дрожащих смертных от вида Бога Войны, Императора Небес, что стоит посреди толпы в грязном ханьфу. С оголенным клинком, по лезвию которого стекает кровь односельчанина, чью жизнь он забрал одним ударом в живот. Только сейчас жители вспоминают умоляющие крики тяжелой женщины и ее убиенного мужа. Их небесная кара всполохами огня на кострищах отражается в глазах Божества. Вопль ужаса женщины обрывается прежде, чем она успевает спустить его с губ. Люди бегут. Спасают свои жалкие шкуры. Трепещут за смертную жизнь. Взывают к богам, которые просили их намоленной крови для убийства сильнейшего демона. Но боги остаются глухи. Вскоре, молящих не остается. Печать для запретного ритуала была начертана кровью, добровольно пролившейся в двадцати двух деревнях. Се Лянь приходит во все. Он не щадит никого, кроме детей и тех, кто воспротивился наказу богов. И пальцев одной руки оказывается много для того, чтобы таких сосчитать. Та ночь навсегда останется в памяти милосердного бога, что мстил кровью за пролитую кровь. Что брал жизнью за жизни. Одну, едва уцелевшую. И другую, рождения не познавшую, оборванную чужой, безумною волей на острие клинка. Се Лянь вернулся домой с рассветом. И обессилено упал в руки названного брата своего супруга. - Какого черта происходит?! Что с тобой? – прокричал Хэ Сюань, как только оправился от потрясения, которое настигло демона от вида Бога Войны. На ханьфу не осталось ни единого белого пятнышка. С волос, как вода, текла кровь. Даже у Эмина из закрытого века сочились багровые капли. – В Черных водах сработала тревога с города. Когда я пришел, увидел Инь Юя. Он держал падающие щиты на одном лишь ослином упрямстве! Демоны в хаосе! Я чудом успел перехватить щиты прежде, чем они погребли бы под собой город и Инь Юя, что повалился в беспамятстве. Цинсюань едва успел сказать, что с вами беда прежде, чем сеть духовного общения пала! Он укачивает обессиленного Се Ляня в руках и гладит по вздрагивающей спине, пока магией смывает с него кровь и грязь. Укачивает, позволяя уткнуться в свое плечо и не держать больше слез, что градом катятся из зажмуренных глаз. Говорит уже тише, едва различимо. – За тот час, я едва не сошел с ума в неизвестности. Затем прилетел Цинсюань. Мы вместе выровняли щиты. Он рассказал все, что случилось, и я чуть не снес их повторно. А-Фэн сейчас с братом. И Лекарь там. Все обошлось. Слышишь меня? Все обошлось! – Испуг сквозит в голосе демона Черных вод, когда Се Лянь каменеет в его руках. А после его, хладнокровного, пробивает озноб. Когда надсадный, истерзанный, будто у загнанного в угол, агонизирующего животного, крик срывается с чужих губ. И переходит в протяжный, отчаянный вой. Впрочем, и он исчезает вскоре. Истерзанное тревогами и болью сознание гаснет, забирая своего владельца в темноту. Хэ Сюань подхватывает обессиленного небожителя на руки и относит в постель. Эмина, так и не выпущенного ладони, укладывает рядом. Приказывает слугам воскурить сонные травы в курильнице, вымыть его и переодеть, а лекарю осмотреть. После, выйдя из комнаты, Черный демон встречается взглядом с заплаканными глазами своего бедствия, прибежавшего на крик. В один шаг, преодолев разделяющее их расстояние, он уткнулся в волосы небожителя, вдыхая их персиковый аромат, и крепко сжал его в объятиях. Сильные руки тут же обвили тощую фигуру в ответ. - День едва наступил, а я уже хочу, чтобы он закончился. – Устало выдохнул Черновод. Ему не ответили, только прижались крепче.***
Се Лянь очнулся в гостевой комнате Дома блаженств. Он был чист. Ханьфу - привычно-белым, домашним. Казалось, все было дурным сном. Только тревожно болело сердце. Поднявшись с постели, принц тихо выскользнул из комнаты и пробрался в другую. На постели лежал его супруг. Его дорогой Сань Лан. Се Лянь, чтобы не потревожить раненого, забрался в постель. Аккуратно взял ледяную ладонь в свою. Привычной, нежной лаской коснулся мраморной кожи чужого запястья. Лбом уткнулся в плечо и зашептал, не замечая, что горячие слезы оставляют следы на чужом рукаве. - Сань Лан… Мой дорогой, мой родной, мой любимый, пожалуйста, не оставляй меня. Я больше никогда тебя не покину, никогда не подвергну опасности, только не оставляй меня. Молю, не оставляй… Не оставляй…