Lost Cause

Мицуки Бакуго была напугана. Она всегда считала себя смелой и решительной женщиной, но сейчас она боялась, что не сможет контролировать ситуацию. Её сломил полный заиканий звонок от лучшей подруги. Пьяной. Инко Мидория была пьяна, а ещё даже не было полудня. Мицуки говорила себе, что должна была знать о том, что это произойдёт. Мицуки ушла с работы пораньше, чтобы собрать осколки того, что осталось от Инко Мидории. Она очень страдала после того, как её сын исчез почти два месяца назад. Они прошли через полицию, бдение и похороны. Символические похороны, потому что хоронить было некого. Мальчик исчез без следа всего за одну ночь. Как лучшая подруга Инко, Мицуки была рядом с ней, сражаясь с полицией, чтобы они лучше работали над поиском пропавшего сына. Её племянник должен был где-то быть. Но Мицуки должна была признать, что с каждым днём, она медленно теряла веру. Всё же Изуку был четырнадцатилетним мальчиком без причуды, денег или места, куда можно пойти. Не то чтобы он мог отправиться на поиски отца, который отказался от него много лет назад. Пожалуй, если бы это был Кацуки... Этот сопляк пережил бы три мировые войны подряд со своим-то характером. Изуку же был солнечным лучиком. Хрупким цветком. Кем-то, постоянно нуждающимся в особом уходе. Неудивительно, что её подруге пришлось стать гиперопекающей матерью. Изуку нужен был кто-то, кто всегда присматривал бы за ним. Он постоянно падал и царапался. Бедняжка был таким неуклюжим. Ничто по сравнению с её сыном Кацуки. Инко постоянно много работала, чтобы вырастить сына в одиночку. Она брала двойные смены. Она оставила позади дружбу. Она сталкивалась со сплетнями. Сила, которую она имела как мать, была достойна восхищения. Инко была сильной женщиной. Сильной женщиной, которая сейчас была абсолютно разбита. Видеть её плачущей, видеть, как она в нерабочее время мечется между отказом от еды и перееданием. Видеть, как она рыдает у телефона. Видеть, как она непрерывно звонит днём и ночью, чтобы узнать, как движется расследование в отношении её сына. Мицуки хотела, чтобы дело закрыли как можно скорее. Она молилась о том, чтобы появились какие-то новости. Даже если плохие. По крайней мере, так Инко сможет хотя бы перевернуть страницу. Вот почему, когда дело закрыли, объявив Изуку мертвым, Мицуки утешала свою подругу и не противилась этому. Вместо этого она убедила лучшую подругу пройти через похороны и скорбь по потерянному ребёнку. Это болезненный процесс, но необходимый для того, чтобы она могла двигаться дальше. Не поймите неправильно. Мицуки очень любила своего племянника. Она обожала его. Но, с другой стороны, она понимала, что в его жизни на постоянной основе, снова и снова, будут появляться трудности. Возможно, жестоко думать о том, что, вероятно, это было к лучшему. Особенно с таким хрупким ребёнком как Изуку. Мицуки не могла перестать думать о том, что бы произошло если бы это был её Кацуки. Нет, он бы не сделал такой глупости. Её Кацуки был сильным и умным. Он станет лучшим про-героем. Мицуки очень гордилась своим сопляком. Она не скажет этого вслух, но она была супер горда усилиями и целеустремлённостью, которые проявлял её сын. Её пятнадцатилетний сын. Всего на несколько месяцев старше Изуку. Но иногда... так часто Мицуки ловила себя на том, что думает о могиле Изуку так, будто это могила её сына. Нет, этого не случится. Никогда. Как мать, Мицуки поначалу решила не говорить своему сыну о том, что произошло. Бедняжке было от чего оправиться после нападения злодея и подготовок к вступительным экзаменам в Юэй. Сперва было легко ничего не говорить, потому что её сын ничего не спрашивал об Изуку. Для него близость матери с Инко означала больше времени, чтобы побыть наедине в доме. Но в какой-то момент полиции понадобилось расспросить Кацуки о том, есть ли у него какие-либо сведения. Любая зацепка могла быть важной. Несмотря на сложившуюся ситуацию, Мицуки старалась не рассказывать больше подробностей своему сыну. Они всегда собирались в доме Мидории. Кацуки не нужно было видеть руины, которые оставил после себя Изуку. Чего она не ожидала, так это утреннего звонка от Инко. Та была расстроена и пьяна. Ей потребовалось всего двадцать минут, чтобы добраться от работы до бара. — Ох, дорогая Инко... Что с тобой случилось? — задала риторический вопрос Мицуки, когда увидела свою подругу. Инко плакала на стойке бара. Её лоб прилип к дереву. Рядом несколько пустых рюмок. Бармен, выглядевший обеспокоенным. — Мицуки! Нет... Нет... Они мне больше не дадут пить, — пробормотала Инко. Мицуки сморщилась от сильного запаха алкоголя. Она никогда не видела свою подругу такой. — Тебе вообще больше не нужно пить. Она достала свой кошелёк, чтобы расплатиться за выпивку своей лучшей подруги. Мицуки не возражала. Она никогда раньше не видела, что бы её подруга падала так низко. Даже тогда, когда Изуку поставили диагноз "беспричудный". Даже тогда, когда Хисаши бросил их. Даже в худшие дни, когда у них были проблемы с деньгами. — Идём домой, — твёрдо решила женщина, ведя Инко к машине. — Я не хочу возвращаться туда, — невнятно промямлила Инко. Мицуки раздражённо вздохнула. Ситуация была слишком сложной для неё. Она лучше решала проблемы действиями, чем словами. Это была сильная сторона Инко. — Что ж, побудешь у меня, пока не протрезвеешь, — предложила Мицуки. Инко пробормотала что-то похожее на спасибо. Мицуки всю дорогу молчала. Она не знала стоит ли ей раздражаться, злиться или праздновать то, что Инко опустилась на самое дно. В конце концов, как только ты опускаешься на самое дно, всё, что ты можешь сделать, это подняться. Она провела Инко в гостевую комнату, убедившись, что её подруга сняла обувь. На прикроватную тумбочку был поставлен стакан воды и ибупрофен. Мицуки бережно уложила Инко спать или, по крайней мере, она попыталась. Инко очнулась от своего пьяного забытья, прижимая подушку к груди. — Спасибо, Мицуки... Спасибо. Я люблю тебя, — сказала Инко. Мицуки закатила глаза, не придавая особого значения словам пьяной. Она знала, что подруга любит её, учитывая, что они знали друг друга так долго. Но Мицуки не думала, что Инко сможет поддерживать связный разговор прямо сейчас. — Да, разумеется, как скажешь. Спи. Мы поговорим завтра, — сказала Мицуки, собираясь уходить, но Инко крепко вцепилась в её руку, притягивая назад. — Не оставляй меня, пожалуйста. Не оставляй меня как Изуку, — умоляла Инко. Мицуки села на кровать. Она не была хороша в утешениях. Как сказать женщине, чтобы та двигалась вперёд после смерти сына? Разговоры от чистого сердца никогда не было её сильной стороной. — Инко, дорогая, тебе нужно отпустить Изуку. Он мёртв. И тебя ждёт та же участь, если ты не будешь двигаться дальше, — серьёзно сказала Мицуки. Нет, подбадривать других это не её. Инко громко охнула, и через секунду из её глаз потекли слезы. — Он не мёртв, Мицуки. Мицуки не могла поверить в это. То, что Изуку живой, было чудесной новостью. Она не могла понять только то, почему Инко не в восторге. Слишком много сложностей. — Тогда какого чёрта эти бесполезные менты не вернули его обратно? — спросила Мицуки. — О-Он л... линчеватель, — Инко запнулась посреди очередного вздоха, на грани приступа тревоги. — Он жив, сражается с кем-то в ночи. Он жив и не хочет иметь со мной ничего общего, Мицуки. Я ужасная мать. Мой сын даже не хочет меня видеть. Я растила и кормила его, а теперь он отвергает меня. Почему, Мицуки? Я не плохая мать. Я люблю своего сына. Почему он ненавидит меня? Почему он ранит меня? Что Мицуки могла сказать своей подруге? Она понятия не имела. Она не ожидала, что мальчик будет жив, а ещё меньше, что он на улицах в качестве беглеца. — Инко, милая, любовь моей жизни... Ты хорошая мать. Ты замечательный человек, заботящийся о других. Ты словно сладкая вата. Но тебе нужно быть сильнее. Думай о себе. Если этот сопляк хочет поиграть в героя, позволь ему. Он сам научится на горьком опыте. Подумай немного о себе и начни жить своей жизнью. Если Изуку достаточно взрослый для того, чтобы делать глупости, то он, достаточно взрослый для того, чтобы столкнуться с последствиями. Но ты не можешь позволить ему разрушить твою жизнь, понимаешь? — сказала Мицуки. Инко кивнула, вытирая слезы с лица. Мицуки была рада увидеть прогресс, увидеть решимость в глазах подруги. — А сейчас отдыхай. Я не хочу видеть завтра ни единой слезинки. Понятно? Инко согласилась, и Мицуки ласкового подоткнула ей одеяло, перед тем как выключить свет и выйти из комнаты. В коридоре она столкнулась со своим сыном, вернувшимся из школы. Её чёртов сопляк даже не поздоровался, он только молча поднял бровь, спрашивая снова ли тётя Инко у них дома. После похорон Мидории её сын был тише обычного. Мицуки думала, что это нормально. Оба ребёнка росли вместе на протяжении нескольких лет. — Сильно не шуми. Инко спит, — сказала Мицуки. — Тч. Я не могу побыть в покое в собственном чёртовом доме, — пожаловался сопляк. Мать стукнула его без колебаний. — Уважение, сопляк. У твоей тёти был очень тяжёлый день. Оба Бакуго месяцами задавались вопросом, когда у Инко не было тяжёлого дня. Постоянно из-за этого чёртового Деку. Кацуки, казалось, было неловко. — Мне нужно учиться, старуха. Я не могу тратить время впустую, если хочу стать номером один в Юэй. Мицуки засияла от гордости. Да, это её мальчик. Сильный, независимый, прилежный. Если он выложиться на полную, то в два счета станет героем номер один. Только время залечит раны и расставит всех по своим местам.