Благословенный дар

Безрогие демоны – люди – называют их «маленькими дьяволами» и есть в этом нечто неправильное. Всю боль, все разрушения, все смерти несут в мир именно люди, в то время как они просто пытаются выжить. По крайней мере, Чимин не знает иной судьбы. Ему всегда было интересно действительно ли люди не имеют рогов. Те, кто напал на их город ходят с большими рогатыми шлемами, которые скрывают макушку. А когда он добирался до императорского дворца, то больше смотрел под ноги и заботился о скрытности собственных рожек и крыльев. А сам Император — оказался безрогим и невероятно странным. В его глазах читалась сила, а в его жестах была леность, смешанная с властностью. Он мог убить Чимина просто сжав ладонью шею, но вместо этого предпочитал целовать и ласкать. И брать, чутко отслеживая его реакции. Может быть, его рога просто скрыты плотным шлейфом магии? Будучи магическим созданием, Чимин может с уверенностью сказать, что Император не так и прост. Его кожа бела как снег, его глаза полыхают небесным пламенем, а зрачки в особенные моменты становятся вытянутыми, как у драконов. Не в силах удержать любопытство в узде, Чимин осторожно приподнимается на постели, стараясь не издавать никакого шума. Он протягивает не дрогнувшую ладонь к пушистым, из-за сна, тёмным волосам Юнги, но не успевает даже потрогать воздух над ними, как оказывается опрокинут на спину. С грубо зафиксированными над головой руками. — И что ты задумал? — голос у Юнги хриплый, низкий и устрашающий до скользнувших по коже мурашек. Чимин умеет не показывать страх, и сейчас легко подавляет дрожь, вглядываясь в тёмные, с вытянувшимся зрачком, глаза. Так начиналась прошлая ночь и ночь до этого. Юнги валил его на спину, а после – прижимался губами к шее, целовал ключицы, прикусывал мягкую кожу груди, но так, чтобы не оставлять слишком заметных следов. Каждый раз Чимин замирал, напрягаясь всем телом, но в конечном итоге заставлял себя расслабиться, отдаваясь ощущению скользящих вдоль боков рукам. Первый раз в тронном зале, когда он сам вёл, сам двигался, танцевал на пальцах, а потом и на достоинстве Императора – это напоминало ворох бабочек в животе. Лёгкое вибрирующее чувство наслаждения, которое разжигалось подобно его магии, пламенем растекаясь под кожей. И теперь Чимин всегда ждёт повторения этого удовольствия, но оно не наступает. Ни поцелуи Юнги, ни его сильные, сжимающие талию руки, ни его уверенно двигающийся внутри член не могли заставить Чимина вновь рассыпаться маленькими искорками. Он не чувствовал боли, не было дискомфорта, ничего, что вынудило бы его отчаянно избегать интимной близости. Но он не знал, как получить другое, то самое яркое и чувственное ощущение от которого дрожали ноги, а тело напрягалось. И не знал, можно ли его получить вновь. — Чимин? — Юнги повторяет вопрос, продолжая удерживать запястья, но уже с меньшей силой. — Ты… — Мне было интересно, действительно ли у вас нет рогов, — лучшее, что есть в Чимине – его честность. Он мягко извивается, чувствуя, что запястья оказываются на свободе, и шумно выдыхает. — Я чувствую магию, мой Император, и вы словно окутаны её ореолом. Вот мне и стало любопытно, не рога ли скрываются от посторонних глаз. — У людей нет рогов, — Юнги встряхивает головой, прогоняя сон, а потом, с уставшим вздохом, заваливается на постель, — а магия, которую ты чувствуешь – защитная. Она как раз предупреждает меня, если кто-то подбирается слишком близко без моего ведома. Чимин кивает. Было бы странно, не находись такой человек, как Император, отвечающий за всю страну и, порой, за её пределы, под защитой. Он не знает, что сказать ещё, как продолжить диалог. Надо ли ему оседлать бёдра Юнги и предложить себя? Или следует просто послушно лежать в ожидании чужой похоти? — Через три дня ты будешь представлен императорскому двору, — Юнги поворачивает голову, чтобы поймать взгляд Чимина. Из его глаз пропало ощущение опасности, а зрачок теперь выглядит совершенно обычно. Он трансформируется только в моменты угрозы? — Во второй половине дня. Тебя оденут, накрасят, скажут, как себя вести. Но ты должен быть готов к сложностям. — Сложностям? — Именно, — голос Юнги не сочится ядом или издёвкой – он спокоен и уравновешен. Это успокаивает Чимина, потому что если бы и Император был против него… Он бы не сдался, но совершенно не знал бы как быть. В его родной стране не было ничего и близко похожего на здешний устрой. Из-за варваров – они сами жили как варвары. Даже когда ели использовали руки. — Я выбрал тебя своим мужем, Чимин, и не отрекаюсь от решения, но ты безграмотный, не владеешь четырьмя благородными искусствами и плох в этикете. — Четыре благородных искусства? — Чимин взволнованно усаживается на постели. Его крылья трепыхаются, с шуршанием проскальзывая по простыням. — Я… я умею танцевать и петь. Это относится к ним? — Нет, — Юнги продолжает лежать, оглядывая голого Чимина перед собой. Его взгляд заинтересованно скользит по острому разрезу ключиц, по груди, спускается ниже – к животу. Он как прикосновение оставляет после себя огненные следы. — Каллиграфия, поэзия, музыка и игра в Го. Подозреваю, что ты не умеешь читать и писать, — Чимин кивает, хотя это и не звучало как вопрос, — значит должен научиться и этому. Помимо прочего… Юнги тяжело вздыхает, тоже принимая сидячее положение. В отличии от Чимина на нём есть одежды – сползающая с одного плеча мягкая накидка, едва ли прикрывающая хоть что-то. Смелости огладить Императора любопытным взглядом не хватает, так что он скромно смотрит вниз, но чужие сильные пальцы моментально поднимают подбородок, вынуждая смотреть в глаза. — Помимо прочего, Чимин, ты выглядишь, как пусть и миловидный, но мужчина, — Юнги опускает ладонь, убеждаясь, что на него продолжат смотреть, — и можешь зачать, как женщина. Тебя приняли бы как моего наложника – диковинка, которую я хочу трахать, но как мужа… Это вызывает смятение среди наложниц, которые лелеяли мечту стать однажды Императрицей. И вопросы среди чиновников, которые не могут просчитать выгоду от такого брака. Крылья дёргаются сильнее, чем в прошлый раз, создавая лёгкий поток ветерка, который задевает прядки волос Юнги. Он не несет в себе выгоды – без магии, без дара о котором слагаются легенды у людей, без навыков самих людей. Красивый, но совершенно бесполезный. Чимин не показывает то, насколько на самом деле его задевает такое положение дел. — Ты должен быть готов к тому, что встретишь сопротивление, — Юнги ловит пустой взгляд Чимина, и говорит без злости, но с глубокой верой в свои слова, — что тебя могут попытаться убить, что тебя будут проверять на прочность. Ты владеешь собой и не показываешь лишние чувства. Даже сейчас – тебя же задели мои слова? — Да, — Чимин не видит причин врать. — Но ты хорошо скрываешь это, — Юнги протягивает руку, чтобы схватить ладошку Чимина и мягко сжать её, — я не оставлю тебя одного, Чимин. Тебя будут учить и защищать. Я приставлю к тебе своего брата, а в стражники отберу только самых доверенных солдат. Если ты действительно готов на всё ради того, чтобы спасти свой народ — ты должен стать достойным супругом Императора. Должен. Когда Чимин появился на свет и первый за долгое время, смог создать маленький огонёк – он не понимал всей ответственности, которую на него возложили братья и сестры. Не понимал, что является не просто крылатой и рогатой тварью, воплощением красоты, а хранит в себе искру магии. Чимина прятали, скрывали от безрогих демонов, от захватчиков, ворвавшихся в их дома. Его берегли и, когда появился шанс – замаскировали и помогли бежать. Дали несколько золотых монет, плотный плащ и маску. Поначалу казалось, что добраться до Императорского дворца будет сложно, но стоило всем услышать, что он собирается принести дар – люди помогали. И теперь он тут. Сидит на шёлковых простынях Императора, чувствует прикосновение его сильных пальцев к своей ладони, и не имеет права проронить слезу. Не имеет права сдаться. Не имеет права на даже маленькую ошибку. Ведь такому человеку, воистину безрогому демону, как Мин Юнги, Императору великой страны, не нужен тот, кто не справится. — Значит я стану достойным супругом Императору, — Чимин роняет слова, не чувствуя от их звучания ничего. Ни плохого, ни хорошего. Что будет после? Он спасёт свой народ, и… каково его будущее? Чимин хочет спросить, но боится, что ответ его напугает сильнее, чем он готов принять. — Вот и умница, — Юнги довольно щурится, позволяя появиться на лице скупой улыбке, — тебе предстоит много работы, Чимин, но я уверен, что ты со всем справишься. Просто потребуется время, а свадьба Императора – это не быстрый процесс, так что оно у тебя есть. Чимин ждёт, что его всё же повалят на постель и возьмут, как было последние несколько дней, но нет. Юнги поднимается с кровати, потягиваясь в процессе, и идёт в смежную со спальней комнату. Насколько он понял за эти дни – там есть приспособления для помывки, с которой помогают слуги. Они же одевают Императора, занимаются волосами, составляя сложную прическу и выдают расписание на день. Его самого ждёт то же самое? С момента, как он принёс себя в дар – Юнги не выпускал Чимина за пределы покоев. Сюда приносили еду, в соседней комнатке он мог справлять нужду, через небольшой балкончик – дышал свежим воздухом. Не было возможности даже поговорить хоть с кем-то, потому что все служанки словно дали обет молчания. И смотрели косо, с нотками не то осуждения, не то пренебрежения. Хотя и без страха. За время, которое Юнги тратит на сборы, Чимин не сдвигается с места. Он продолжает сидеть, ожидая указаний. Значит ли то, что раз он будет учиться, то можно выходить за пределы покоев? Или и тут он будет спрятан за стенами и не показан никому, кроме избранных людей? Мысли о будущем скапливаются в теле с неприятным жаром, и искорками проявляются на коже. — Если решишь спалить дворец, то делай это не в наших покоях, — Юнги выходит к нему в полном облачении. Собранный, без сонливости и усталости на спокойном лице, он кажется фарфоровой статуэткой. И от того намного опасней, потому что не сразу легко осознать, что под этой хрупкой внешностью скрывается сталь. — Что? — Чимин растерянно смотрит на Юнги, не в силах осознать сказанное. — Зачем мне сжигать дворец? — Чимин, ты помнишь, кто ты? — Юнги с любопытством склоняет голову набок. — Ты – маленький дьявол, и только мы с тобой знаем, что в тебе практически нет магии и нет той силы, которая пугает людей. Но все остальные – этого не знают. Они будут думать, что до свадьбы ты сдерживаешься, что я тебя сдерживаю. А после свадьбы ты сможешь раскрыться в полную мощь. Чимин ошарашенно моргает, не в силах до конца осознать сказанное. — Учись думать более гибко, — Юнги цокает, подходя ближе к застывшему в онемении Чимину, — и масштабно. Я дам тебе все, что находится в моей власти, маленький дьявол, но не смогу делать за тебя твою работу. Ты сказал, что станешь мне достойным супругом – тогда начинай сейчас. Это призыв к действию? Сегодня Император его не касался, значит ли, что он ждёт шагов с его стороны? Чимин подползает к краю постели, вставая на колени, чтобы попытаться достать до лица Юнги. Он всё равно ниже, поэтому приходится приподняться, чтобы оставить невесомый поцелуй на губах. — Как прикажете, мой Император, — Чимин не успевает отстраниться, потому что Юнги целует в ответ. Глубоко, властно толкаясь языком внутрь. Одна его ладонь тут же проскальзывает по нежному боку, опускаясь к пояснице, и притягивая ближе. Жест будоражит. Там, где их кожа соприкасается остаётся покалывающее ощущение, подобное пламени. Так, как было в первый раз. Но момент рассыпается, когда Юнги разрывает поцелуй и делает шаг назад. — Я вчера отобрал для тебя служанок, которым можно доверять, но они никогда не общались с магическими существами, Чимин, — Юнги прокашливается, убирая хрипотцу в голосе, — так что, если ты почувствуешь от кого-то из них дискомфорт – сразу говори. Ты не должен терпеть пренебрежения в свою сторону. — Хорошо. — Я дождусь их, они придут совсем скоро, дам указания – запомни мои слова, потому что в дальнейшем это будет твоя обязанность заботиться о себе, — Юнги говорит сухо и по делу, не расшаркиваясь на нежности и слова утешения. Чимин за это благодарен. Он оседает обратно на постель, переводя сорванное дыхание. — Учитывая особенности твоего тела, необходимо сшить новые одежды – это будет частью твоей рутины, помимо обязательного обучения. Не ожидай, что мы сможем часто видеться в течение дня. Единственное официальное время, которое я могу проводить с наложницами за пределами спальни – это утренняя чайная церемония. А ты пока что не готов её проводить. Юнги не осуждает, но Чимин всё равно покрывается лёгким румянцем стыда. Он совершенно ничего не знает и не умеет. Варвары следили за тем, чтобы рождённые дети оставались безграмотными, отслеживая это не только глазами, но порой и плетью. А его родители дали и так больше, чем могли – обрывки знания владения магией и ровную речь. Хоть она и скудна, но за всё время Император не разу не упрекнул его в косноязычии. Мысли прерывает стук в дверь. Одновременно с разрешением войти, Чимин подтягивает к себе покрывало, прикрывая наготу. И понимает, что сделал это совершенно не зря, когда вместе с пятью незнакомыми служанками в проёме появляется высокий и богато одетый господин. — Тэхён, — Юнги тяжело вздыхает, но не выгоняет мужчину, — вообще-то ты не имеешь права тут быть, когда мой жених не то что не одет, а всё ещё находится в постели. — Ты забрал моих лучших служанок, — этот Тэхён небрежно отмахивается, словно говорит не с самим Императором, а с низкородным служкой. Но ни одна из девушек на это не удивляется, словно такое в порядке вещей. Этот господин и есть брат Юнги? — И я имею право первым увидеть твоё новое сокровище, — взгляд Тэхёна скользит по голым участкам кожи Чимина подобно лёгкому ветерку. Он не обжигает, не оставляет после себя неприятные липкие следы чужой похоти. Тэхёну словно действительно просто любопытно. — Он и правда похож на ожившее золото. — Рад, что ты оценил, а теперь выметайся, — Юнги подталкивает Тэхёна в плечо, направляя к выходу. Когда дверь закрывается, то он смотрит прямо на Чимина и невозмутимо говорит: — Это был мой брат и ты с ним познакомишься самостоятельно, когда будешь полностью одет. Чимин бы хихикнул, но под взором пяти пар глаз служанок чувствует себя неуютно и неуместно. Он раньше их не видел. Все дни до этого еду приносили разные девушки, и пусть их одежды повторялись, но внешность разнилась – это Чимину несложно запомнить. Если он верно понял, то эти теперь будут с ним каждый день? — В обязанности служанок входит твоя помывка, помощь в одевании, приведение в порядок волос, — Юнги говорит Чимину, но смотрит на каждую девушку по очереди крайне тяжелым, подавляющим взглядом. — У тебя короткие волосы, так что приготовься к специальным украшениям, чтобы на голове была пышная прическа. Во время еды… тебя можно отравить? — Нет. — Значит проверять еду на яды нет нужды, — Юнги кивает, словно этого и ожидал, а Чимин замечает, как одна из девушек выдыхает, — но, если ты что-то не ешь или не можешь есть – обязательно сообщи. О расписании обучения тебе расскажет Тэхён – теперь ты его первоочередная обязанность. Если я занят, то о всех происшествиях докладывать ему. Если он занят… то это уже моя забота. Чимин коротко кивает на каждое слово. Юнги раздаёт указания чётко и по делу, не торопится, позволяя речи литься легко и свободно. Чимин запоминает каждое слово, каждый жест. Всё же теперь это будет только его заботой. Когда он уходит, то в помещении повисает тишина. Кто её должен нарушить первым? Служанки скомкано переглядываются. От них веет страхом и неуверенностью, а если присмотреться, то можно заметить подрагивающие ладони, когда девушки сжимают края одежд. Они не слишком хорошо научены контролировать свои чувства, но всё же одна выделяется. Сделав глубокий вдох и такой же выдох, самая высокая из пятерых с собранными в пучок рыжеватыми волосами выходит вперёд: — Моё имя Нам Джихён, госпо…жа, — она заминается, но быстро берёт себя в руки, — я ваша старшая служанка. В мои обязанности входит распределение дел, а также выполнение ваших прямых поручений. Если понадобится нечто особенное, то обращайтесь именно ко мне. — Хорошо, Джихён, — Чимин не уверен, что он сможет обратиться хоть к кому-то со своими вопросами. У Императора на него нет времени, а служанки… как он должен к ним относиться? Как к рабыням? Как к помощницам? Юнги их словно не замечает, просто позволяя делать свою работу, не спрашивает советов. Чимину поступать также? — Как вас всех зовут? Хо Гаюн. Чон Джиюн. Ким Хёна. Квон Сохён. Пять имен, пять новых лиц в его жизни. Сколько ещё ему предстоит выучить? Чимин боится предполагать. Он не рисковал думать о том, что будет, когда прибудет во дворец, чтобы просить о помощи, потому что даже в самых смелых мечтах не мог вообразить подобного. Того, что ему будут мыть и сушить волосы, пусть чужие хрупкие ладошки и дёргаются, стоит ему пошевелиться. Что его спины будут касаться мягкой мочалкой, а от тела будет пахнуть цветами. Одежды ложатся на кожу подобно бархату – Чимин такого никогда не носил. А на спине сделан специальный вырез, неприлично оголяя линию позвоночника и лопатки. То, что это неприлично, он понял по недовольному и тихому ворчанию служанок в попытке подобрать способ, как скрыть столь интимную часть тела. Чимин никогда и не думал, что спина может быть интимной. — Можно использовать плащ, — его голос не звучит робко. Старательно копируя спокойное равнодушие Юнги, Чимин пытается быть уверенным. Он оборачивается, замечая, как одна из служанок отшатывается назад, натыкаясь на двух других. — Такой, чтобы он спускался шлейфом между крыльями. Потому что если я сложу их, то они выглядят словно часть наряда. Чимин поджимает крылья, и собирает их так, чтобы они плотно прилегали к длинному платью. Кажется, этот вариант подходит под желания служанок прикрыть его наготу не в самом обычном месте. Лёгкая ткань словно шёлк ниспадает с плеч между лопатками, дополняя образ нотками приличия. И только после этого девушки принимаются за его волосы. Прическа пестрит украшениями, как и уши с шеей. Камни непривычным грузом оттягивают мочки вниз, а между рогами сразу же начинает чесаться. Шея словно покрывается мурашками, когда её окольцовывает тонкая ниточка ожерелья. Ему всегда надо ходить так? Чимин уже мечтает о том, чтобы день закончился. Полностью собранный он выходит из покоев в сопровождении всего одной служанки – Хо Гаюн, и сразу же сталкивается с братом Юнги. — Теперь ты выглядишь как огранённый алмаз, — Тэхён с интересом рассматривает его со всех сторон, особенно долго задерживаясь взглядом на спине, — и даже лопатки прикрыли. Ловко-ловко. У нас не так много времени, чтобы подготовить тебя к торжественному ужину, пусть он и состоится через три дня, так что старайся не отставать и запоминать всё, что я тебе расскажу. — Хорошо, господин. — О нет-нет, обращайся ко мне по имени, — Тэхён отмахивается от официоза, словно тот ничего для него не значит, — я, конечно, брат Императора, но меня родила всего лишь младшая наложница. Я значу намного меньше, чем может казаться. Скажи, ты что-то знаешь об устое императорского дворца? — Только то, что есть два двора: внешний и внутренний, — Чимин знает это только потому, что ему рассказал один попутчик, когда услышал о причинах визита к Императору, — но я не понимаю их разницу. — Внутренний – это то, где мы сейчас находимся, — они довольно быстро идут по ровным коридорам, пока не добираются до просторного зала, — тут живёт Император с семьёй, есть два двора для старших наложниц и мои покои. У Юнги нет больше братьев и сестёр, поэтому некоторые помещения пустуют, но с твоим появлением какая-то часть комнат будет использоваться вновь. В зале Тэхён предлагает Чимину сесть перед столом, а сам устраивается напротив, жестом прося поднести им еду. Интересно то, что за спиной императорского брата стоит девушка, которая всё пробует первой и только после её кивка – им подают блюда. Чимин не рискует ничего спрашивать, внимательно слушая рассказ Тэхёна. — Я не знаю, умеешь ли ты пользоваться столовыми приборами, но на ужине у тебя не будет права не есть, так что смотри и учись, — Тэхён берёт две палочки и ловко складывает их, чтобы зачерпнуть немного еды из тарелки. Чимин пробует повторить за ним, но получается не с первого раза: то пальцы обхватят тонкую древесину не так, то получается неверный изгиб запястья. — Быстро не получится. Тогда воспользуемся уловкой. Тэхён забирает палочки из рук Чимина и связывает с одного конца узкой лентой, после чего возвращает. — Попробуй теперь, — теперь у Чимина получается, — отлично. Ты должен поддерживать беседу, даже если не понимаешь о чём речь, так что продолжим. Внешний двор – это, можно сказать, служебная часть дворца. Там находятся склады с запасами, есть крыло лекарей, также часть – это место работы чиновников. — А где проводятся все приёмы? — за вопрос, когда повисает короткая пауза, Чимин удосуживается поощрительного кивка. — Между внутренним и внешним двором есть прослойка с залами, — Тэхён отпивает из чаши, прежде, чем продолжить, — три зала для церемоний: бамбуковый, сливовый и сосновый. Есть так же зимний и летние сады – для двух сезонов. Тронный зал, зал для заседаний чиновников и зал гармонии для музицирования. И драконий зал куда может приходить только Император и его спутник. Чимин пытается уследить за речью Тэхёна и не забывает осторожно есть. Еда непривычная, слишком пряная, но в своей сути довольно простая. Ему нравится, что стол не пестрит изобилием сложных блюд, а напоминает то, что он видел в тавернах, когда останавливался на ночлег. Значит ли это, что Император не зазнавшийся? Он разделяет ту же пищу, что и обычные люди. — Ужин будет проходить в сливовом зале, — Тэхён щурится, оценивая его наряд, — и тебе должны будут подобрать соответствующие убранству зала одежды. Как закончим тут – отправимся к портной, чтобы она сняла мерки, — он быстро закидывает себе в рот несколько кусочков мяса, пережёвывая, прежде, чем продолжить говорить. — В основном приём состоит из трёх частей. Первая – праздничная. На столах практически не будет еды, только лёгкая закуска, а сцену в это время займут танцовщицы. Нехотя Чимин думает о том, как пытался поразить Императора своим танцем. Если каждый прием его развлекают танцоры, то не удивительно, что его мастерство оценили столь скудно. Он осторожно отпивает необычный напиток кремового цвета. Сладко и чуть-чуть приторно. Напоминает жидкие цветы. — Вторая – официальная. На сцене будут находиться музыканты, а все гости могут свободно общаться между собой. Никто не посмеет встать, чтобы обратиться к тебе или Императору, но именно во время этой части можно узнать много нового, — Тэхён сменяет одно блюдо другим, жестом прося подлить себе ещё напитка. Чимин не уверен, что имеет на это право, но повторяет за ним. — Третья – неофициальная. Вот тут сцена освобождается, и гости могут перемещаться, обращаться к Императору и его семье, а также преподносить дары. — Дары? — Чимин замирает палочками над тарелкой. Когда он приносил себя в дар, то не было никакого ужина или торжественного приёма. Только Император и глазеющие на них люди. — Не те дары, — Тэхён бархатно посмеивается, чем в этот момент напоминает звучание Юнги, — маленькие подарки, чтобы выразить своё отношение к выбору Императора. Твоё появление… неожиданное. И не все с ним согласны, но ничего плохого произойти не должно. Ты внушаешь трепет и страх, Чимин, и это не всегда работает так, как тебе может быть нужно. На силе не выстроить мост преданности, связь доверия. Слова Тэхёна резко контрастируют с тем, что говорил ему Юнги. Так ему необходимо поддерживать в людях страх или же наоборот – показать им то, что он не опасен? Вместо этих вопросов он отпивает ещё сладкого напитка, прокатывая жидкость по языку. — Сиди ровно, смотри прямо, улыбайся и кажись… — Тэхён цокает, прокручивая ладонь в воздухе. — Кажись невинным и неопасным. Сейчас ты словно холодный металл – красивый и бездушный, но гости будут оценивать тебя, строить предположения от твоего поведения. И у нас действительно мало времени, но я попробую тебя научить. Сейчас ты сыт? — Да. — Значит голод не будет отвлекать, — Тэхён кивает, давая указания убрать со стола, — твой наряд не очень удобен, и он сковывает движения, а еще твои крылья, думаю, тоже мешают сидеть как надо. Я понимаю, что за несколько дней не научиться тому, чему благородные дамы учатся годами, но ты вроде способный. Поэтому надеюсь на твою отзывчивость. Чимин переводит дыхание и кивает. Он позволяет чужим рукам надавить на спину, прямо между лопаток, чтобы ему наглядно показали, как сидеть ровно. Позволяет касаться рук, чтобы ощутить необходимую плавность движений. Позволяет многое из того, что не должен позволять – так говорил Юнги. И вместе с осторожными жестами Тэхёна проникается к нему тёплой симпатией. Кажется, у него в этом холодном дворце может появиться друг.