Благословенный дар

Юнги раздраженно рычит, когда широкие двери балкона их спальни захлопываются вслед за Чимином. Он отталкивает от себя Тэхёна и собирается двинуться к своему дьяволёнку, чтобы спросить – что это было? Почему его тело просило, даже кричало о ласке? Именно сейчас, когда он терпеливо выжидает, дразня свою пугливую Императрицу походами к наложнице. И ни трогая ни разу. — Стоять, — брат крепко хватает его за руку, удерживая на месте, — он напуган и ты, если ворвёшься такой, как сейчас – напугаешь его ещё сильнее. — Много ли ты понимаешь в реакциях моего будущего мужа? — Юнги легко вырывается из крепкой хватки Тэхёна, намереваясь прямо сейчас рвануть в покои и прикоснуться к нуждающемуся Чимину. — Или в реакциях… — Кого? Мужчин? Женщин? — Тэхён рявкает в ответ, провоцируя задержаться. Юнги бросает очередной полный ожидания взгляд на балкон, но двери не открываются. За створками не вспыхивает ночной огонёк и не видно даже силуэта. — Я понимаю достаточно, чтобы прямо сейчас сказать тебе замереть на месте и дать вам обоим время. Кто тут отвечает за разум, Юнги? Или воздержание плохо сказывается на твоём умении мыслить логически? Юнги нехотя признает правоту брата, глубоко вдыхая ночной, полный свежести, воздух. Он надеялся, что Чимин увидит их небольшую тренировку и сделает какие-то свои выводы, но и не ожидал, что итогом станет столь откровенная реакция полная вожделения. У Юнги острый взгляд и он прекрасно видел то, насколько Чимин хотел его. Именно сейчас, в этот миг – такого необузданно злого и отталкивающе грубого. Хотел, но сбежал, испуганно пискнув и оставив в памяти размах золотистых крыльев. — Иди мойся, — Тэхён толкает его в плечо, неприятно морщась и принимаясь разминать собственное, — я выставлю тебе счёт за каждый удар. Моя спина наверняка похожа на отбивную, а шея будет болеть еще неделю. Скажи, как мне принимать участие в приёме госпожи Ю? — Пусть жрицы любви, которых ты посещаешь неоправданно часто, сделают тебе массаж своими нежными ладошками, — Юнги ехидно скалится, зная секрет брата, — а их полные груди послужат подушкой для уставшей шеи. Можешь выставить счет мне – ничего не жаль для любимого брата. Тэхён показательно закатывает глаза, но не спорит. Казна могла бы опустеть от его трат, но Юнги знает, что брат приносит ничуть не меньше, виртуозно настраивая дружеские связи со всеми, кто интересен Империи. Кинув ещё один взгляд на балкон, Юнги нехотя двигается к сброшенным в стороне вещам. Подбирает их и действительно идёт мыться. Было бы глупо возвращаться в спальню воняя не лучше солдат в казармах. Холодные капли достаточно остужают пыл, помогая вернуть контроль разуму. Если Чимин не выгонит его опять, то план можно считать удавшимся. Юнги сильно рисковал, играя на чувстве ревности, не до конца уверенный, что она есть в маленьком дьяволе. Похожий на напуганную, забившуюся в гнездо птичку, Чимин вызывал жалость и растерянность. Где Юнги ошибся? В какой момент поступил не так? Было ли дело в том, что Чимин совмещал в себе сразу две энергии – инь и ян? Или в том, что уклад его прошлой жизни слишком отличается от настоящей? Гадать можно бесконечно, но Юнги не готов играть в эти игры до самой свадьбы. Полгода, конечно, не малый срок, чтобы обуздать чувства будущего супруга, но ему хотелось решить этот вопрос раз и навсегда и мирно дожидаться бракосочетания. К тому времени и Небесный Дворец будет достроен. Кивнув этим мыслям, Юнги заканчивает с водными процедурами, накидывая на плечи белоснежный халат. Выгляни хоть кто-то из окон, то принял бы его за лунного призрака, гуляющего в ночи. — Успокоился? — Тэхён выходит из соседней кабинки, на ходу протирая волосы полотенцем. На его плечи накинут в противовес Юнги чёрный халат, словно брат стремится во всем отличаться. Но это и к лучшему. Двух призраков эта ночь не выдержала бы. — Я бы успокоился и сам, — Юнги дёргает плечом, понимая, что даже не останови его Тэхён сразу – он бы сам замер перед дверьми в покои. А потом развернулся бы и пошёл смывать с себя пот и грязь улицы. — Если ждёшь благодарности, то можешь рассчитывать только на её материальную сторону. — Мне иного и не надо. Что прок от слов, лучше звон монет, — Тэхён делает вид, что подкидывает невидимую монетку и тут же ловит её под смешок Юнги. Они какое-то время стоят, наслаждаясь тишиной и молча, не прощаясь, расходятся по своим домам. Юнги проходит мимо стражи, отмечая, что охрана не спит, а чутко держит свой пост. Заглядывает в комнаты служанок – те как раз дремлют, шумно посапывая, и только после этого необходимого ему обхода возвращается в спальню. Чимин, ворочаясь, со спавшим с одного плеча халатом, пребывает в беспокойном сне. На нём нет белья, а скомканные простыни не скрывают изящных изгибов нежного тела. Прекрасный. Лунный свет почти не проникает в тёмную комнату, но Юнги видит достаточно хорошо благодаря драконьей крови Минов, чтобы обласкать взглядом длинные ноги, тонкую талию и вздымающуюся из-за тяжелого дыхания грудь. Он не устанет любоваться маленьким дьяволом у себя в постели, понимая, что ни одна наложница не вызывает в нём таких же чувств. Можно было бы списать всё на магию их расы, но Чимин во дворце уже несколько недель, а влечение не угасает даже когда они в разлуке. Осторожно опустившись на постель, Юнги пытается поддерживать расстояние между ними, чтобы не разбудить и не напугать, но Чимин словно чует, что теперь не один. Он разворачивается, ловко убирая крылья назад, и льнёт ближе, обвивая тело всеми конечностями и прижимаясь горячей, буквально обжигающей киской к бедру. Маленький дьяволёнок до сих пор возбуждён и сгорает от этого желания, не зная, как с ним справиться. Юнги хочется помочь, облегчить чужие страдания, но приставать к спящему и от того ещё более нежному Чимину кажется неуместным. Поэтому он стискивает зубы, радуясь, что перед сном принял ледяной душ, и обнимает неугомонного дьяволёнка, тесно прижимая к себе. Ночь будет длинной и крайне жаркой. Чимин ёрзает, шумно постанывая прямо в ухо, елозит промежностью по голой коже ноги Юнги и скользит ладошками по торсу, ощупывая мышцы. Если бы не плотно сжатые веки и короткие моменты затишья, то можно было бы подумать, что он притворяется и пользуется моментом, чтобы безнаказанно изучить тело Юнги. Засыпать с такой неусидчивой птичкой под боком довольно сложно, но иногда получается провалиться в сон. И вырваться из него от очередного протяжного, хоть и тихого, стона. Юнги жадно сжимает полные ягодицы, смакуя возможность ощупать тело Чимина со всех сторон, и подтягивает ближе. Практически затаскивая на себя. Скованный сном дьяволёнок не сопротивляется, а даже наоборот – довольно растекается по крепкому телу, продолжая неустанно двигаться. Его бёдра неумолимо дёргаются в попытке найти точку, которая позволила бы разрядиться. Сложно представить насколько на самом деле возбуждён Чимин и как долго он сможет продержаться. Юнги взволнованно крутит эту мысль в голове, но, когда дьяволёнок затихает – он устало засыпает вслед за минутой тишины. И просыпается, чутко реагируя на чужие манипуляции. Чимин не пытается насадиться на член, но целенаправленно ёрзает, потираясь о тазобедренные косточки. Они выпирают достаточно, чтобы влажная киска могла скользить по ним и получать хотя бы каплю разрядки. Юнги осторожно передвигает Чимина, помогая ему подыскать тот самый удобный угол и, услышав в ответ, утомлённый выдох, понимает, что получается. Горячая промежность впивается где-то в районе талии и Юнги даже чувствует пульсацию налившегося кровью клитора. Он успокаивающе ведёт ладонью вдоль поясницы Чимина, надеясь, что в этот раз они уснут и проснутся только под утро. Его надеждам не суждено сбыться, поэтому ночь превращается в одно сплошное похотливое марево. Юнги не способен различить, где сон, а где явь, потому что Чимин преследует его везде. Разница лишь в том, что во сне он насаживается на член, в то время, как в реальности – всего лишь трётся о кожу, пачкая её вязкой смазкой. Неудивительно, что под утро, когда шальной лучик солнца пробивается через шторы, в итоге они оба просыпаются мокрые, возбуждённые и взвинченные. В другой ситуации Юнги обязательно навалился бы сверху, сжал одной рукой тонкие запястья и быстро, резко, отдаваясь моменту взял бы Чимина, но между ними ещё не всё настолько однозначно, чтобы действовать порывисто. — Доброе утро, маленький дьявол, — Юнги с наслаждением ведёт ладонями по бокам, сжимая мягкую кожу. Было утомительно ждать возможности коснуться Чимина именно так – интимно, близко, с откровенным намёком на собственное желание. Когда они оба бодрствуют. — Хорошо спалось? — Странно, ах, — Чимин чувственно выгибается в руках, прижимаясь ближе и потираясь лицом о его грудь. Он сонный и мягкий, такой необычайно смелый. Как в тот, первый раз. — Мне снилось… странное, Император. — Странное? — Юнги не только спрашивает с интересом, но и смотрит на то, как Чимин перекидывает одну ножку через его бедро, практически устраиваясь на члене. Кончики пальцев гудят от желания действовать, но приходится сдерживаться, чтобы не спугнуть разошедшегося дьяволёнка. — Хочешь рассказать? — Это были вы, — Чимин имеет наглость обвинительно ткнуть пальцем в грудь Юнги, при этом совершенно бесстыдно начиная тереться киской о член. Его бёдра двигаются неумело, немного смазано, но до крайности целеустремлённо, а крылья красиво распахиваются в такт. Прям как во сне. Юнги даже щипает себя, но звонкий голос Чимина доказывает, что это не сон. — Вы, Император… Такой грубый и сильный, властный и напористый. Вы раз за разом опрокидывали меня на постель и брали, не обращая внимания на мои… мои… ах… Юнги завороженно смотрит как между мягких складочек исчезает сочащаяся смазкой головка. Чимин находит подходящий темп, понимая, как именно следует доставлять себе удовольствие, используя неподвижно лежащего под ним Императора. Его таз плавно покачивается назад-вперёд, словно предаваясь особенно танцу любви, а ладошки опираются о грудь. Чимин взъерошенный. Спутанные волосы выглядят невероятно уютно, как и скрывающиеся между ними рожки. Отпечаток сна на идеальном лице добавляет какую-то особенную нежность, особенно, когда рот распахивается в немом стоне. Ночью было совсем не так. Чимин скулил в ухо, пыхтел и был приятно-шумным. Неистово хочется выбить из его горла несколько громких стонов, а лучше вскриков. — И тебе это нравилось? — Юнги решается опустить ладонь на полные ляжки, сминая их, надавливая пальцами на кожу и любуясь тем, как та прогибается. — Понравилось то, что ты вчера видел? Как я опрокидывал Тэхёна и… доминировал над ним. — Д-да… — Чимин громко всхлипывает и замирает. Он весь дрожит, а его киска видимо сжимается на стволе – так, как обычно кончают для Юнги сладкие наложницы, но сейчас… Чимин словно подчиняет себе эту волну оргазма, не давая излиться наружу вязкой смазке. И, переведя дыхание, принимается вновь плавно скользить по длинному стволу. — Вы… Ты был таким подавляющим. Я н-не знаю почему, но мне так понравилось, ах, я… я не могу, не могу… ах… Чимина вновь сотрясает волна подкатывающего к киске оргазма и он вновь её словно сдерживает? Зачем? Юнги сейчас не в силах разобраться в причинах такого помутнённого состояния маленького дьявола, но особенно сильно хочет помочь ему всё же достичь того самого разрушающего тело пика. Раз Чимину понравилось то, что Юнги может быть груб, стоит ли тогда это использовать? Проявить властность сейчас? Он раздумывает всего мгновение, прежде, чем крепко сжать полные бёдра и подтащить их к своему лицу. Юнги хотелось погрузиться в эту сладкую киску почти сразу, как увидел, поэтому сейчас ничего на свете его не остановит. Раскрывая рот, он принимает на язык вязкую, немного солоноватую сладость, не проникая внутрь, но слизывая скопившуюся за утро смазку. — Юнги! Что! Ах! — Чимин, наконец-то, громко вскрикивает, растерянно дёргаясь, но не в силах вырваться из крепкой хватки Юнги. Его бёдра так откровенно дрожат, крылья с шумом распахиваются, а киска густо изливается, что напрашивается простой и откровенный вывод – Чимину это всё же нравится. Слушая мелодичные стоны, напоминающие лучшую музыку, которую можно сыграть на струнах, Юнги принимается с наслаждением, причмокивая, вылизывать промежность. Широкими мазками он ведёт по всей щёлочке, добираясь кончиком до клитора и игриво в него тыкается. Реакция следует незамедлительная – Чимин взвизгивает, подпрыгивает и опускает ладонь на волосы Юнги, крепко сжимая прядки. Это немного больно, но не настолько, чтобы он оторвался от лакомства. Если весь Чимин по цвету подобен растопленному золоту, то тут, гладкий и нежный, он напоминает потемневшую драгоценность. Возможно дело в ночи, когда приходилось сдерживаться и оттягивать момент разрядки – Юнги не знает, но собирается дать Чимину всё, что может. Он двигается быстро и медленно, меняя темп, сбиваясь с ритма, чтобы ёрзающий Чимин начал немного насаживаться на язык, пытаясь поймать горячей дырочкой кончик. Привыкнув к необычному положению, дьяволёнок осваивается и теперь смелее водит бёдрами, проезжаясь киской по лицу и утыкаясь клитором в острый кончик носа. Он пачкает Юнги в своей смазке, но явно не задумывается об этом, а просто стремится получить желанную разрядку. Его мягкие складочки такие плюшевые, что каждую хочется взять в рот и пососать, может быть чуть-чуть прикусить и, когда Чимин сбивается на очередной длинный и откровенно громкий стон – Юнги так и делает. Он умело доводит его до сбивчивого и шумного дыхания, до красивого хныканья, а проникая в горячую дырочку сразу двумя пальцами – и до короткого вскрика. Юнги возбуждён не меньше, чем Чимин, сидящий на его лице как на самой удобной в мире подушке, но он даже не задумывается о том, чтобы опустить ладонь на член и подрочить себе. Или же опустить на член Чимина. Нет. Сейчас его волнует совсем иное. То, как начинает пульсировать клитор, когда Юнги втягивает его в рот, принимаясь мягко посасывать. То, как вагина сжимается вокруг длинных пальцев, заглатывая их внутрь. То, как и так высокий голос становится невероятно звонким. Их услышат не только служанки, но и наложницы из соседних домов – этому нет сомнений. Юнги без устали лижет киску короткими мазками, понимая, что Чимину надо совсем немного. Он то накрывает промежность ртом, целуясь с ней, то перебирает половые губки, то толкается языком рядом с пальцами, доводя Чимина просто до невменяемого состояния. Не сложно понять, что дьяволёнку всё нравится, когда он истекает настолько откровенно, поливая собой не только лицо Юнги, но пачкая и шею с грудью. — Ах… Юнги-Юнги-Юнги, ах, м-мой Император… ах, в-вы… ты… — Чимин пытается что-то сказать, но его язык заплетается, в противовес языку Юнги, который ловко скручивается вокруг горячей бусинки клитора, сдавливая её достаточно сильно, чтобы это стало последней каплей. Юнги уже готов к тому, что Чимин будет пытаться сдержаться в очередной раз поэтому с рычанием, впивается открытым ртом в промежность, начиная быстро и резко толкаться пальцами внутрь. Он неистово вылизывает киску до тех пор, пока не чувствует, что тело содрогается в длинном и мощном оргазме. Чимин превращается в натянутую струну, которая вот-вот лопнет из-за интенсивности звука. Он не просто стонет, но протяжно кричит, совершенно не сдерживаясь, вероятно, не в силах сдерживаться, потому что Юнги даже не даёт и шанса. Он с причмокиванием стимулирует пульсирующий, тяжелый и налитый возбуждением клитор, продолжая вбиваться пальцами в хлюпающую дырочку и раздвигать их внутри, оглаживая мягкие стеночки. Чимин на нём извивается, дёргается, стискивает бёдрами голову с двух сторон и не ослабляет хватку в волосах до тех пор, пока оргазм не достигает своего финала. С последним особенно громким вскриком, Чимин сразу же оседает, заваливаясь на бок, но Юнги ловит его не давая упасть. Хотя постель достаточно мягкая, чтобы не ушибиться. Чимин тяжело дышит и смотрит до того мутно, без капли разума в золотых глазах, что Юнги чувствует гордость. Он только сейчас замечает, что, увлёкшись удовольствием дьяволёнка – упустил собственное. Кажется, кончить получилось одновременно. Не важно. Не сейчас, когда у него на руках пытающийся связать два слова Чимин. — Хочешь пить? — не сложно догадаться, что после такого в горле суше, чем в пустыне. Чимин слабо кивает и Юнги тут же слетает с постели, немного суетливо добираясь до кувшина с водой. — Сейчас, детка. Их всегда стоит несколько. Не церемонясь, он отливает немного в чашу, тут же выпивая сам, и обновляет для Чимина. И с кувшином идёт к постели. Дьяволёнок уже устраивается так, чтобы без проблем пить, поэтому жадно тянет руки к чашке. Юнги не жалко, и он доливает дважды, прежде, чем Чимин утоляет жажду. — Голова не гудит? — Юнги оставляет влажный поцелуй на лбу Чимина, но тот, кажется, не горит. — В ушах не звенит? — Только от твоего голоса, — Чимин слабо отмахивается и устало смотрит на Юнги. Что-то в его взгляде неуловимо меняется: он становится тягучим и любопытным. Воистину живым. — Я… я не хочу, чтобы вы ходили к другим наложницам, мой Император. — Обратись ко мне по имени, — Юнги присаживается на постель рядом с Чимином, предварительно отставив в сторону кувшин и чашу, — и я скажу то, что тебе будет приятно услышать. — Юнги. — Умница, — Юнги поднимает ладонь, оглаживая тыльной стороной бархатную щёку, — я ходил к принцессе Минсё, но не делил с ней ложе, а просто слушал, как она играет на арфе. Ты будешь моим мужем, Чимин, и верность – это то, что мы пообещаем друг другу перед драконом. Поэтому лучше начинать заранее. От признания Юнги у Чимина начинают счастливо блестеть глаза, а на лице расползается довольная улыбка. Он ничего больше не ждёт, но, когда дьяволёнок уверенно подаётся вперёд и прижимается к губам в требовательном поцелуе – Юнги отвечает. Маленькие пальчики тут же скользят в копну волос, подозрительно ощупывая места по бокам от висков. — И что ты делаешь? — Юнги даже отстраняется, чтобы спросить и натыкается на искренний взгляд полный жгучего интереса. — Всё же мне хотелось убедиться, что у тебя нет рогов, — Чимин даже хихикает, но искренним смехом заливается, когда Юнги валит его на постель и начинает щекотать. Они игриво перекатываются, пока не замирают в привычной позе: дьяволёнок лежит на спине, раскинув золотистые крылья, а Юнги нависает сверху, пытливо выискивая дискомфорт на красивом лице. И видит, как Чимин морщится: — Липко и мокро. — Да, мы действительно всё тут перепачкали, — Юнги пружинисто поднимается с места не чувствуя усталости, хотя ночь и была практически лишена сна, — нам следует помыться, дела не ждут. Юнги протягивает руку и Чимин охотно за неё цепляется, позволяя помочь подняться. И тут же очаровательно юркает за широкую спину, ловко сворачивая крылья, когда со стороны дверей слышится шум. Негоже им выходить в купальню голыми, поэтому придётся перепачкать ещё немного вещей. Юнги достаёт из потайного ящика пару халатов, помогает Чимину надеть его и небрежно накидывает свой на плечи, стягивая пояском. К уже набранной горячей водой ванне они доходят под смущёнными взглядами молчаливых служанок.

***

Юнги уже успел позабыть насколько его заряжает секс с отзывчивым любовником. Настроение не портят даже бурчащие чинуши, на совещание к которым он безбожно опоздал, увлёкшись плещущимся в воде Чимином. Маленький дьявол словно расцвёл, получив настолько яркий и насыщенный оргазм. Он сам ластился, хотя прикосновения пока что и были немного робкие. И сам лез целоваться, нехотя отпуская Императора по несомненно важным и не терпящим отлагательств делам. Сегодня ещё должны были принести несколько даров – Юнги своего вердикта о том что избранник Чимин так и не озвучил. Потому что стоит новости просочиться и тут же потребуется исполнение желания, а возвращение сил маленькому дьяволу в ближайшее время в его планы не входит. Хотя необходимость тратить время на эти встречи его утомляет без сомнений. Не меньше беспокоят и недовольства на дальних рубежах, как и отсутствие хоть каких бы то ни было новостей от шпиона. Юнги постукивает пальцем по столу, вполуха слушая финансовый доклад – он всё равно лучше воспринимает информацию на бумаге, а не выброшенную в пустоту просторного зала, но менять порядок пока возможности нет. Да и чужой бубнёж создаёт удобный фон для собственных мыслей. Ещё и генерал Ким задерживается в провинции принадлежащей семье Со. Юный наследник совсем недавно вступил в права и столкнулся с недовольством населения, поэтому Юнги милостиво отправил ему в помощь одного из самых доверенных к себе людей. Но дело казалось быстрым и незамысловатым, отчего же тогда Намджун до сих пор не вернулся? И не прислал ни единой весточки, ни единого отчёта. На всегда собранного военного это совсем не похоже. Впрочем, Юнги виноват не меньше, увлёкшись своей новой госпожой и погрузившись в дела столицы. Стоит ли ему отправить гонца в провинцию? В одиночку, со сменной лошадью – это займёт всего три дня пути туда и столько же обратно. Или в этот раз следует самому нанести визит? Юнги прикрывает глаза, но не сводит внимательного взгляда с говорящего чиновника. Он прислушивается к себе, к драконьей крови и интуиции. Смотрит за окно и видит сорвавшийся с дерева пожелтевший листок – и это в летнее время, пусть и под самый конец сезона. Дурной знак. Особенно, когда мысли находятся не на месте. Он мог бы связаться с генералом тайным путём. Способ, к которому Юнги не прибегал несколько лет. Сейчас же… Юнги знает решение. Не сложное и не простое. Изменяющее судьбу. И тогда ждать ответа придется всего четыре дня вместо шести. Юнги толкается кончиком языка в мягкую щеку, решая. Здесь и сейчас ему надо сделать выбор, прежде, чем предпринимать действия. Раньше он обратился бы за советом к отцу, но теперь это его Империя и его люди. — Достаточно, — Юнги решительно стучит ладонью по столу, обрывая доклад на середине, — я все прочитаю в тишине и без соглядатаев. Господин Чхве, вам стоит внимательней пересчитать заготовки провизии, мне кажется, была допущена ошибка: провинций одиннадцать, а следуя вашим словам, того же риса собрано так, словно их восемь. — Да, но большая часть урожая собирается много позже… — чиновник начинает юлить, что Юнги просто ненавидит, поэтому он предостерегающе опускает руку на рукоять меча. — Н-но я перепроверю данные, мой Император, и принесу новый отчёт через несколько дней. Всегда действует безотказно. — Буду ждать, — Юнги кивает и раздаёт ещё несколько мелких указаний, уточняет по поводу военных сборов. У них сейчас нет открытой войны, да и в стране, несмотря на вспышки недовольства, никто не планирует поднимать восстания, но после свадьбы всё может поменяться. Юнги не верит в то, что получится отбить страну Чимина мирными переговорами – варвары не те, кто готов слепо подчиняться и слушать голос разума. Им нужна армия. Благо добровольцев на это дело хватает всегда – считается почётным служить пиком Империи. Закончив совещание на несколько часов раньше, Юнги двигается в сторону скрытой во тьме подземелья тайной комнаты. Способ, который он использует для связи с генералом Кимом… не то, что приветствуется жрецами, но то, что удобно использовать. Магия почти исчезла из их мира, оставив после себя лишь крупицы и маленьких дьяволов. Кто знает, возможно то, что он задумал провернуть с Чимином и его страной – вернёт благодарность богов. И его внуки уже будут отмечены драконьим благословением без всяких даров. Юнги оставляет охрану на входе в подземелья, спускаясь по крошащимся ступенькам в одиночестве. Он прислушивается к влажной тишине: где-то в темноте вечно капает вода, создавая гулкое эхо. Ему не нужен факел, чтобы видеть, куда следует идти – путь давно изучен им, да и глаза спокойно видят, хоть и хуже, чем если бы рядом с ним был источник света. — Император… давно ты не спускался ко мне, — из тишины доносится шёпот, пробирающий до самых костей. Сколько бы Юнги не слышал голоса лунной Бёль – каждый раз это происходит словно в первый. — Твои мысли, как всегда, закрыты от меня, поделись же, что тебя волнует? В чем ты нуждаешься? Что готов отдать? — Лунная Бёль, — Юнги позволяет теплоте скользнуть в голосе, — мои глаза не способны увидеть тебя, но уверен, что сияние твоего лица столь же прекрасно, как и века назад. — Льстец, — тёмная жрица, в чьей власти тень и драконьи тропы, тем не менее довольно улыбается – это слышно в голосе, — но лесть не оплатит мои услуги. Юнги знает, что не оплатит, но также знает, что оплатит их на несколько веков вперёд. Тёмная жрица, ведьма, колдунья, тень Дракона – у неё много имён и все они лишь пустой звук для живущих людей. Лунную Бёль способен слышать только тот, в чьих жилах течёт кровь Минов. И оплатой всегда был разговор и его кровь, оставленная на стылом камне, потому что ничего больше тень принять не может. Ребёнком, он рассказывал ей сказки. Юношей – прочитанные книги. Став воином – как правильно держать меч и побеждать врагов. А познав любовь – о нежности ласки. Сейчас же Юнги в шаге от того, чтобы стать мужем. — Лунная Бёль, — Юнги тяжело вздыхает, зная, что сейчас предложит то, чего нет. Разрешения, о чем не спросил у Чимина. Но то, что должен, будучи наследником Минов. — Ты знаешь, что я выбрал себе мужа. — Знаю. — Ты знаешь, что он маленький дьявол, — Юнги складывает руки на груди, нервно постукивая пальцами чуть выше локтя, — и знаешь, что наша с ним кровь может позволить родиться дракону. — Император… — Я предлагаю, — Юнги гулко сглатывает, гоня прочь мысли о том, правильный ли он делает шаг, — предлагаю дитя. Девочку. Ты сможешь переродить свою душу в ней, вернуться к матери, иметь тело и прожить ту жизнь, что у тебя отобрали. — Ты предлагаешь очень много, Император, — несмотря на грусть в голосе Бёль, Юнги слышит там надежду. Когда-то, века назад у Дракона было дитя. Маленький, едва способный себя защитить искрящийся солнечным светом дракончик. Но те времена были полны звуков клинков, огня и пролитой невинной крови. И дитя, не способное выжить во тьме – само стало тьмой. Тенью Дракона. Ведьмой. Тёмной жрицей. Той, кто стал за спиной Императора Мина, одного из предков Юнги, и той, с кем удалось завершить бесконечные битвы. Но она не могла остановиться, не могла насытиться возникшим миром и, чтобы не начинать очередной круг разрушения – заточила себя в цепи, которые сдерживают её до сих пор. И теперь Лунная Бёль – всего лишь голос в темноте, который может проникать в чужие сны, выведывать необходимые Императору тайны и помогать поддерживать мир в стране. Отец Юнги всегда пользовался её способностями и пресекал любые измены в зачатке, но он… хочет править страной самостоятельно, без подсказок из темноты, без шёпота на ухо. И пока Лунная Бёль тут, соблазняет его своей помощью – Юнги будет спускаться и рассказывать очередную историю. А после, чувствуя горечь от победы, не спускаться к ней годами, чтобы убедиться, что может выиграть сам. — Так уж и много? — Юнги проводит ладонью по тыльной стороне шеи, смахивая с неё мурашки. — Наше с Чимином дитя – особенно девочка, стала бы чьей-то женой, но если она будет драконом, то навсегда останется рядом. Мы сможем навестить её, тебя, сможем угостить чем-то вкусным, сможем… — Хватит, — Бёль прерывает его вместе с шумным выдохом, — чего ты хочешь? Эта плата слишком высока для простого поручения. — Это плата на всё время до тех пор, пока ты не переродишься, — Юнги отвечает без шанса оспорить это решение, резко рассекая воздух ребром ладони, — и любая помощь, которую ты сможешь мне оказать – окажешь. — Не будешь жалеть? — голос Бёль звучит так, словно она обходит его по кругу. Будь у тени руки – они бы ласково прошлись бы по плечам Юнги, крепко сжав под конец. — Никто больше не сможет рассказать тебе о тайных заговорах, никто не проникнет в чужой сон, никто… — Уж справлюсь и без тебя, — Юнги хмыкает, расслабляясь. Он чувствует, что Бёль согласится. Просто не сможет отказаться от того, чего так сильно желает. Она же и рассказала ему-ребёнку об этой возможности, но маленькие дьяволы тогда казались сказкой. Выдумкой. А теперь один из них лежит в его постели и капризно просит ласки. — Мы оба не потеряем от этого решения, Лунная Бёль. И оба получим достаточно, чтобы не жалеть. Почему ты колеблешься? — Я боюсь, — Бёль признается легко и честно – между ними почти нет тайн, только те, что слишком личные, — боюсь, что стоит мне уйти и война вспыхнет вновь. Боюсь, что в новой жизни я всё равно останусь собой – Лунной Бёль, несущей тьму и разрушение, боюсь, что ты не справишься, Император. — Война будет, — Юнги кивает, не видя смысла скрывать то, что тёмной жрице и так известно, — но Чимин родит дитя после войны, когда его страна будет освобождена и присоединена к Империи. Я отправлю его к лекарю, чтобы тот приготовил отвар, который не даст родиться девочке в неподходящее время, ведь после скрепления нашего договора… Судьба будет изменена. Они оба это знают и оба боятся, что не справятся, но Юнги чувствует, что это верное решение. Чувствует, что изменения пойдут на пользу всем. И семье Мин, которая становится зависима от шёпота Лунной Бёль, и самой Бёль – цепной тени, что каждый день умирает во тьме без шанса вырваться на свободу. — Так тому и быть, Император, — Бёль соглашается, помолчав совсем немного, и стоит её словам прозвучать – мягкая волна магии сжимается на запястье Юнги. Там не будет и отметины, но он навсегда запомнит этот день и этот миг. — Говори, в чём твоя просьба. Юнги легко переключается, вводя Бёль в курс дела и озвучивая просьбу: узнать, что происходит с генералом Кимом и какие события ему мешают вернуться из провинции семьи Со. Он мог бы спросить её и о большем, но знает, что влияние тёмной жрицы заканчивается с границами страны и узнать, как сейчас обстоят дела в стране Чимина просто невозможно. Это было бы слишком просто, но, благо, Юнги ничего не имеет против трудностей. Он уже собирается уходить, когда Бёль говорит последнее, что касается их договора: — Перед зачатием, ты поймёшь, когда – магия на запястье подскажет тебе о том дне, приводи своего мужа сюда. Он не услышит меня, но я хочу посмотреть на того, кто станет мне второй матерью. — Хорошо, — Юнги кивает, понимая, что ему еще предстоит как-то рассказать об этой сделке Чимину. И надеется, что маленький дьявол примет его решение.