Не сон

      Серёжа вышел на сцену, освещаемый прожектором. Он быстро начал свою речь, пытаясь унять дрожь во всём теле. Публике, вроде бы даже, его выступление нравилось. Они восторженно аплодировали, поддерживающе кричали…       Новость о Гречкине вывела Разумовского из строя. Он выронил телефон. Сердце бешено забилось.       Нет. Нельзя паниковать. Нужно собраться. Наверняка именно эта новость стала триггером к началу действий чумного доктора. Если это так, то нужно решить эту проблему раньше него. Но… Как?       Сергей убежал со сцены, мчась в свой кабинет. Незадачливые репортёры побежали следом, и, если не Птица, Серёжу бы догнали.       Нужно что-то делать. Парень набрал номер первого попавшегося в списке адвоката.       …Спустя два часа нескончаемых звонков и диалогов выяснилось, что ни один адвокат не согласен встать на защиту обиженного сироты. Все как один, отговаривались, мол, уже поздно, дело закрыто и так далее. Они не соглашались даже за огромный гонорар. Абсолютно все методы уговоров были бесполезны.       Серёжа уткнулся лицом в сложенные на столе руки, шумно вдыхая носом и затем судорожно выдыхая. Рукав белоснежной рубашки пропитался слезами, которые текли из глаз абсолютно непроизвольно. Разумовский трясся всем телом. Было ужасно больно. Эта боль засела в груди, подымаясь вверх и собираясь большим комом в горле. — Я же говорил… По хорошему они не понимают. — Птица смотрел на темнеющий город сквозь большое панорамное окно. — Нет. — Сергей, наконец, поднял голову, вытирая слёзы всё тем же рукавом. Его голос дрожал, и был готов вновь сорваться на плач. — Они не все такие. — Разве? — пернатый повернулся к парню лицом, эмоционально всплёскивая руками. — Скольким адвокатам ты позвонил? Двадцати, не меньше! И что? Хоть один из них согласился тебе помочь?       Серёжа всхлипнул, попытался глубже вдохнуть, но снова расплакался, падая на стол. — То-то же. Этот мир прогнил. В нём не осталось ничего доброго. Чумной доктор — единственная возможность, это исправить. — Нет! — Серёжа вскочил изо стола, обходя его. — Чумной доктор — это цирк! Ты ничего не добьёшься убив пару людей! Лучше пойди! Поговори с людьми! Выкупи банк Исаевой, свалку Зильченко… Но не убивай! Прошу… — выражение лица стало умоляющим.       Птица улыбнулся, подходя к Разумовскому и кладя ладонь на его щеку. — Я обещаю, что никто не пострадает.       Сергей смотрел пернатому в глаза, пытаясь понять, правдивы его слова или нет. — Только если ты — сделаешь то, что я захочу. — Проси у меня, что хочешь…

***

      Серёжа стоял на коленях, устроившись у Птицы между ног. Он громко стонал, пытаясь взять член пернатого до конца, но давился, снова отстраняясь и лаская по-отдельности головку, ствол и яйца. Хтонь в это время ласкал вход парня, растягивая его своими длинными когтистыми пальцами, обильно смоченными собственной слюной. Ему совсем скоро надоело это бессмысленное скучное положение, поэтому он отстранил Разумовского, слушая как тот пошло причмокивает в конце. Птица не нашёл ничего лучше, чем посадить Сергея к себе на колени, а точнее — на свой член. Серёжа застонал ещё громче, закатывая глаза и приоткрывая рот. Пернатый не дал ему привыкнуть к своим размерам, сразу заставляя набрать темп. Уже спустя пять минут этот ритм стал безумным, бешенным, а стоны сменились на пошлые полукрики. Хтонь кончил глубоко в Сергея, а тот излился себе на живот, устало падая на диван.       Серёжа был слишком вымотан, поэтому без замедлений уснул. Птица укрыл его лежащим неподалёку пледом, тихо выходя из комнаты.