Ремонт солнца

       Яро пылает огонь в кузне хромого Гефеста, Надо потом привыкать к полумраку пещеры в вулкане. Ныне ж пещера была светом слепящим залита — Ну, зато сразу понятно, кто к мастеру в гости явился. — Что тебе, Гелиос светлый? Вновь неподкованы кони? — Щурясь и пот отирая, промолвил кузнец олимпийский. — Не-ет, — отозвался со вздохом Гелиос, — сам полюбуйся. — Ну так притухни сперва, а то чем мне и как любоваться? — Хмуро Гефест проронил. Дело запахло ремонтом. Лучше, чем просто подковы, но все равно скучновато. Гость прикрутил фитилек собственной жгучей персоны, И наконец-то Гефест смог оценить фронт работы. — Как это ты умудрился?! Так раздолбать колесницу… Я ж ее прочною делал — не поломать и нарочно! — В ярости он потоптался у груды копченых обломков: Погнуты спицы в колесах, борт один снят, другой сломан, оба сгорели вдобавок, и ось в трех местах надломилась. И в довершенье пятно странное очень на днище. Очи зажмурил кузнец, чтоб не видеть, во что превратилась славная, стильная вещь в руках су… титанова сына. — Ай, обижаешь, собрат, — Гелиос тоже надулся, — Я колесницу провел бы, не глядя, сквозь Тартара бездны и не задел бы ни камня. А Фаэтон не сумел вот — сын это мой — захотел он ключ от отцовской машины, Вздумал он перед друзьями и девами попонтоваться, да не хватило силенок — или винища хватило. Съехал, дубина, в кювет, по пути посбивав все, что можно. — Ну, значит, точно твой сын, — Гефест усмехнулся злорадно, — нету мозгов у обоих! Как ты вообще догадался выдать ключи полу… кто там он у тебя? Полусмертный? Полусатир? (Но папаша буркнул «от океаниды».) Зря ты доверил машину, сделанную столь искусно, в столь неумелые руки. Вряд ли ее починю я, Проще уж новую сделать, так что — берусь за работу? — Что ты?! — бог солнца развеял все кузнецовы надежды, — мне же на утренний выезд! День без меня не начнется, в поле завянут цветы, в небе птицы без солнца замолкнут… Ты же талант! Почини, а? Ну, и коней подковать бы… — Ладно, — вздыхает Гефест, — ты только не разгорайся. Я посмотрю, что да как, в срок устраню неисправность. Ну, а пацан твой чего? Выпал, поди, и разбился? — Не-ет, — потускнел светозарный Гелиос, тяжко вздыхая, — как он направил колеса, в пламени, землю таранить, тут же Верховный, — воздел он очи к невидимым высям, — молнией снял обалдуя, осталось лишь мокрое место. — Что ж, соболезную горю, — буркнул Гефест для проформы, но отмахнулся возница: — Да у меня их как грязи, всяких внебрачных детей. Ты же, как бог, это знаешь. Стоит взглянуть мимоходом на пышногрудую нимфу, и через день ты отец, и должен платить алименты. Или не нужен и взгляд — как у тебя вышло с Геей… Грозно Гефест поглядел на говорливого гостя, мол, еще слово о Гее — и по небу пешком он попрется. Гелиос понял намек и замолчал ненадолго, но переливы сиянья на лбу его все ж выдавали тяжкую мысли работу: сплетню какую поведать, чтоб не задеть ни Гефеста, ни его мать, ни любовниц, не говоря о жене уж… Молчать неспособен бог солнца. Видит он сверху с небес, кто, с кем, куда и как часто, и распирают его сотни скабрезных историй. Оба вздохнули с тоской, хоть и по разным причинам. Дети чужие Гефесту до факела, как и свои же. (С Геей же вышло неловко: подглядывал он за Афиной, да перевозбудился и землю запачкал немного… И не прошло и недели, как мать-Земля заявила, что родила от Гефеста сына. Зовут Эрехтеем.) Нет, огорчился кузнец, что скоро придет громовержец молний пополнить запас, что на Фаэтона потратил. Молнии же отливать — скучно и муторно очень, как и телегу чинить, и коней подковать в колеснице. Это любой подмастерье справится, а для таланта надобно что-то сложнее, место для творчества нужно. Он же не просто кователь, он настоящий художник! Боги Олимпа в восторге, хвалят Гефеста хромого, Но как один все заказы: в бронзе отлей Афродиту, голую, в пене морской — собственную супругу! Или коней подковать. И зачем на Олимп он забрался… Видно, был молод и глуп. Славы хотел и признанья, статусную жену, храмы, жрецов, подношенья… Вот и чини колесницы, слушая всякие сплетни про дорогую жену. На богине любви коль женился, то прилагается к ней и любовников целое стадо. …А вот остался бы жить дома на дне океана, птиц бы ковал и цветы, иль нереид безымянных… Птицы, цветы. Тут он вспомнил тех, кто не может без солнца. Что ж, ради них он займется однообразной работой. Но не удержится мастер, вложит в работу всю душу. Жаль, что в сиянии солнца никто на земле не заметит эргономичность дизайна и тонкий орнамент по борту.