Суна. 14 ноября, 13 лет после рождения Наруто.
Моя Мишель — Летовсегда
+++
В Суне так жарко, что с непривычки тяжело заниматься даже самыми обычными и простыми делами. Акеми, которую с командой прислали сюда, не знает даже, куда ей себя деть: она собирает волосы в хвост повыше, ищет футболку полегче, но все равно напоминает себе взмокшую мышь. Спасение ей приходит в лице девочки на пару-тройку лет старше, которая, понаблюдав за ее мучениями, поймала ее за локоть и повела переодеваться в что-то куда более подходящее для местного климата. Так у Акеми появляются просторная майка и шорты с чужого плеча, в которых правда оказывается намного удобнее, а волосы вместо хвоста заплетаются в тугую косу. Жара чувствуется уже не так сильно, за что стоит быть благодарной новой знакомой. Акеми ей широко улыбается, прежде чем ускакать дальше. Пока у ее команды нет дел, она проводит время в мастерской Канкуро, куда в первый раз забредает почти случайно. Что тогда на экзамене на чунина, что сейчас — она натыкается на него действительно не специально и удивляется, когда видит перед собой. Акеми соврет, если скажет, что не вспоминала его, но ее о таком Канкуро даже не спрашивает. Он только щелкает ее по носу и говорит, что смотреть за ней не будет, если она опять за ним увяжется. Акеми больше нечего делать, поэтому она идет за ним и садится на край его стола, с интересом наблюдая за всем, что он делает. Через несколько дней у нее хватает наглости и смелости потрогать одну из его кукол, а потом он предлагает ей попробовать самой заставить ее двигаться. Канкуро выглядит при этом так, словно какой-то опыт хочет поставить, о котором Акеми ничего не говорит. Ей, впрочем, это совсем неважно — как она может не согласиться? Карасу двигается рвано и неловко, пока наконец нить чакры не обрывается и она не падает на остывший к вечеру песок. Акеми охает, прижимая пальцы к губам, и скатывается вниз по склону, чтобы посмотреть, что с марионеткой. — Я ее сломала? — испуганно спрашивает она у подоспевшего куда быстрее нее Канкуро. Тот отрицательно качает головой и заставляет марионетку подняться всего лишь взмахом руки. От его пальцев тянутся голубые нити чакры, они очень гибкие и тонкие в отличие от тех, что были у Акеми. — У тебя же иглы, мелочь? Почему не смогла удержать куклу? — Канкуро манит ее к себе пальцем и берет за руку, когда она подходит ближе. Он поднимает ее ладонь выше и подносит к своей, позволяя Акеми устроить ее поверх его. — Расслабь кисть. — У меня лески, я не могу пока нитями чакры, — признается Акеми, пытаясь повторить за Канкуро движение ладони, сделав его таким же плавным. Не выходит даже близко похожим. Странно, его руки куда больше ее, но такие ловкие! — И иглы должны летать, а не, ну… парить? — Чья на тебе одежда? Она большая, — вдруг спрашивает Канкуро, отпуская ее. — Не твоя же. Кто дал? — Накику. Она мне и волосы заплела. А что? — Акеми чуть оттягивает подол майки и смотрит на него. Вроде же нормально все, великовато, из-за чего шорты ей не по колено, а ниже, например, но ничего страшного. — Я не должна была брать? — Да нет, просто интересно. Я у себя футболку тебе найду или у Темари попрошу, лучше что-то посветлее и с воротом повыше. Ты не обрадуешься, если тебе угодит сюда песок и натрет. — Он мажет ее пальцами по ключицам, виднеющимся из ворота. Майка ей великовата, поэтому все норовит сползти с плеч. — Ладно, пошли. У меня еще дела есть. — Я посижу с тобой? — спрашивает Акеми и занимает себя в его мастерской тем, что раскладывает все детали кукол по коробочкам. У Канкуро они все подписаны, понять, что где должно быть несложно. Винты, болты, нити и иголки; главное не уколоться. Акеми сидит на полу, на подушке, которую ей щедро выделил песчаник, и никуда не торопится. Если бы не шаги, слишком тяжелые для их ровесников, она бы и не думала сдвинуться с места. Акеми вскидывает голову и смотрит на Канкуро, который кивает ей в сторону рогатой Куроари. Дверца бочки туловища почти гостеприимно распахивается. — Посиди там молча, — говорит Канкуро, когда Акеми, чуть помедлив, забирается вовнутрь. Она подтягивает коленки к груди и прислушивается к тихому разговору снаружи. Кажется, это учитель троицы Сабаку — голос у Баки глубокий, говорит он о каких-то делах, ни с Конохой, ни с Акеми не связанными. Наверное, ей такое слушать не стоит, поэтому она старается отвлечься и ничего не запоминать. Будет плохо, если он вдруг найдет ее здесь — наверняка решит, что она специально спряталась, чтобы что-то подслушать. Акеми устраивает подбородок на сцепленных руках и терпеливо ждет, когда Баки уйдет. Шаги у него такие же тяжелые, как и у ее отца, но вот у Ируки-сенсея они, кажется, легче. Ирука-сенсей бы, наверное, сразу ее тут нашел, у него нюх на проказы и шалости. Она задумывается о всеми любимом учителе академии, который на самом деле куда более прозорливый и умелый, чем многим кажется. Если бы он захотел, то стал бы джонином, но ему слишком нравится преподавать, вот он и не стремится выше. Всему, что умеют шиноби листа шестнадцати лет и младше, они обязаны ведь именно ему. Несмотря на то, что Ирука-сенсей совсем молодой учитель, он прекрасно со всем справляется. Даже Наруто нет-нет, а слушается его, что уж говорить об остальных. — Тебе там не страшно? — раздается голос Канкуро откуда-то сверху. Акеми моргает и вдруг понимает, что не слышит в мастерской больше никого кроме него. — Баки минут десять назад как ушел, вылезай давай. — Не страшно, но если ты меня тут забудешь, то, наверное, станет, — чуть подумав отвечает она и стучит костяшками пальцев по боку куклы. — Канкуро, почему тут так просторно? — Потому что здесь должны быть ловушки, бестолочь. Я их вытащил, чтобы кое-что доработать. Вылезай давай. — Дверца открывается, и Канкуро протягивает Акеми руку, чтобы помочь ей вылезти. — Иди уже к вашим. Тебе повезло, что Баки не стал вслушиваться ни во что. Акеми кивает и идет к двери, но Канкуро вдруг останавливает ее. Когда она оборачивается, ей в руки летит светлая футболка с неброским узором на рукавах. Пахнет она стиральным порошком и сандалом, так что не стоит даже сомневаться чья она. На следующий день она носится по Суне и донимает Гаару. Свой страх перед ним, оставшийся после экзамена на чунина, она пересиливает, когда видит рядом с ним Накику. Раз та его не боится, то и ей не стоит, а на вопрос про футболку она только широко улыбается и взмахивает руками, красуясь и вертясь на одной ноге.Суна. 14 ноября, 13 лет после рождения Наруто.
Ю-Питер/Бутусов — Девушка по городу
+++
Суна переживает не лучшие времена. Впрочем, когда в ней всё было хорошо? Кику живёт в деревне Скрытого Песка уже почти семь лет, но не помнит, чтобы в этом пустынном крае на лицах жителей часто мелькали улыбки. Раскалённые дюны, частые бури и суровые тренировки местной академии только подчёркивают общую жестокость союзной Свету страны. Брату они даются ещё тяжелее, чем ей самой. Честно говоря, Накику рада нежданному союзу с Огнём. Деревню Скрытого Листа она мельком увидела впервые только при непосредственном участии в экзамене на чунина, который с треском провалила, ведь именно в этом и заключалось её задание. Она ведь и так уже пару лет была чунином. Обитель народа Хокаге была куда приветливей, чем та, в которой девушке пришлось повзрослеть, а местные шиноби намного невинней и дружелюбней. Ичи определённо бы там понравилось. Хотя, на удивление, и в компании сурового Канкуро ему было вполне комфортно. Сама же Накику остаётся в смешанных чувствах: тут и зависть, и лёгкое пренебрежение, и невольный интерес подстёгивают воображение. Что было бы, если бы путь выживших Ритсуми привёл бы их не в бедную, разваливающуюся Суну, а в зажиточную, яркую Коноху? У неё нет ответа, и размышлять о таком глупо, примерно, как задаваться вопросом, встретится ли ещё раз на её пути спасший их с братом красный скорпион, которого ненавидит в Песке каждый второй. Проводя предплечьем по лбу, Кику смахивает отросшую длиннее остальных волос чёлку и щурит глаза, ища взглядом старшенького. Но вместо этого обнаруживает перед носом рыжую макушку невысокой девчонки, явно страдающей от непривычной жары. При этом, юркая куноичи умудряется вертеться как юла, с откровенным любопытством рассматривая дворец Каге и то и дело дёргая высокого сокомандника по имени Аичиро за рукав, делясь восторгами и жалуясь, что им так и не дали конкретного задания. Ритсуми очень хочется самой занять смешную парочку, но она не собирается вмешиваться в планы старейшин, пусть и пользуется у них относительным авторитетом, как приблежённая к семье Сабаку. Яркие, как пламя, волосы совсем не похожи на жемчужно-белые, почти выветрившиеся из памяти. Но Широгику была такой же непоседой. Улучив момент, когда рыжая остаётся одна, Кику тянет девчонку за локоть, кивая в сторону своей квартиры, расположившейся аккурат напротив дворца. Окно спальни сразу бросается в глаза: высокое и широкое, в отличие от классических построек Суны и этого конкретного здания. Честно говоря, снаружи это смотрится ужасно нелепо, но Кику даже нравится эта неидеальность. — Пойдём, дам тебе наряд покомфортнее. И с такой копной надо причёску попрактичней, — бурчит Ритсуми, невольно поражаясь бесхитростному доверию куноичи Листа. Янтарно-карие глаза светятся откровенным энтузиазмом и в них нет ни капли подозрений, что незнакомка может завести её в ловушку. Вряд ли в Суне кто-то способен на подобное. Опять же, Накику напоминает себе, что они теперь союзники, так что пигалица, в общем-то, права: если с ней что-то случится, высшие чины тут же перевернут всю деревню в поисках виновных. Плюсов от сотрудничества с Конохой куда больше, чем минусов и рисковать по-прежнему шатким перемирием никто не будет. А вот от виновника предпочтут быстро и тихо избавиться. И вряд ли тот факт, что у Темари, Канкуро и особенно Гаары к ней по-родственному тёплое отношение избавят от неприятных последствий. Даже заступничество Чиё не поможет. Брату старейшины она почему-то нравится куда меньше. Конечно, у Кику и в мыслях нет желания вредить этой светлой девчонке. Слишком ей сильно напоминает утерянную сестру, и в общем-то просто импонирует своей открытостью и бьющей через край энергией. Накику не спец в плетении кос, ей куда привычней лезвием танто отсечь ненужную длину, а потом попросить брата кое-как подравнять торчащие на затылке пряди. Но она старается, высунув от усердия кончик языка, а потом, внезапно смущаясь, кидает той пару шорт и майку, чуть ли не силой запихивая в ванную. Уже расставаясь внизу, на шумной улице, они неуклюже представляются друг другу, не обещая увидеться в скором времени. Скорее всего, в любом случае столкнутся если не завтра, так в ближайшую неделю, пока гости из Конохи не уедут. К тому же, Накику замечает, как рыжий вихрь исчезает в направлении мастерской Канкуро. Ритсуми не представляет, зачем Акеми связываться с братом Гаары, они такие разные, что с трудом верится, будто Канкуро мог снизойти до дружбы с мелочью. Но Кику тут же напоминает себе, кто его лучший друг и, сама себе, качая головой, едва заметно улыбается. На следующий день Накику с самого утра сталкивается с непоседливой рыжей, поставившей целью вдоль и поперёк изучить дворец Каге. Несмотря на общую непритязательность, он куда импозантней резиденции его коллеги из Конохи. К удивлению Ритсуми, заметив рядом с фигурой красноволосого джинчуурики её собственной персоной, Акеми смелеет настолько, что решается донимать сына Четвёртого напрямую. Некоторое время куноичи Ветра наблюдает за этой во всех смыслах потешной картиной, затем, понимая, что Гааре даже лестно неожиданное внимание, оставляет их наедине. Выходя из личного кабинета будущего Каге, она впечатывается носом в твёрдую грудь, чувствуя, как по рукам скользят чьи-то длинные, мягкие пряди. Как непрактично, в Суне мало кто позволяет себе отрастить волосы ниже подбородка. Хотя Кику не может не признать, что блестящие рыжие локоны её новой знакомой совершенно очаровательны и очень идут её ещё немного по-детски округлому личику. Владелец твёрдой груди и каштановых волос на девочку не похож от слова совсем: у него острый подбородок, ярко выраженные скулы, резкая линия челюсти и взгляд, способный заморозить Суну до последней песчинки. Ни разу не приветливый, будто Накику лично успела его чем-то обидеть или оскорбить. Но бледно-сиреневыми, почти белыми, ясными глазами он косит то в стену, то в потолок — куда угодно, только не на внезапное препятствие. Интересно, она не знала даже, что инка и так умеет. Этот парень тоже из Конохи — Кику припоминает, что видела его мельком на экзамене. Из клана Хьюга, которым очень интересовались их старейшины, как и всеми представителями кланов с особыми кеккей-генкай. Как и ей самой. Недаром после окончания академии Кику не определили в конкретную команду, как её брата, а сразу же послали под крыло Чиё-баа-сама. Брату не передался особый геном, а скрывать от Суны то, что и так было уже давно и почти безвозвратно потеряно их кланом не имело смысла: все выжившие Ритсуми отныне были частью страны Ветра, а не Света. Не то чтобы в ней был какой-то огромный потенциал, но всё-таки особые гены были редкостью не только в Суне, и всё лучше с грехом пополам практиковаться под крылом бывшей старейшины, чем лежать на операционном столе в качестве лабораторного эксперимента. Пауза затягивается, и никто не хочет уступить другому дорогу. Чужие тёмно-каштановые волосы по-прежнему скользят по её ладоням, на удивление, прохладные и гладкие. Хьюга не делает попыток отодвинуться и как-то поправить это недоразумение. Весь его надменный вид кричит о том, что у парня есть дело к Гааре, и он не намерен терять время на разборки. При этом стоит как истукан, и Накику с удивлением отмечает, что тот просто-напросто смущён. Великий гений, о котором она столько слышала, волнуется от внезапного столкновения с особью женского пола. Очевидно, никто до сих пор не врывался столь близко и бесцеремонно в его личное пространство, да так, что Хьюгу застали врасплох. Неудивительно: пытаясь покинуть помещение незамеченной — её ведь тренировали, как разведчицу — Кику машинально воспользовалась помощью теневого проводника, под технику которого попал и ожидающий за дверью шиноби. Она-то про него слышала, а вот он о ней и её способностях определённо не знал ровным счётом ничего. Она и сама не знала, что может заставить его не смотреть когда уже невольно коснулась его. Накику хмыкает, отзывая инка, и бело-сиреневый взгляд тут же встречается с её пронзительным жёлто-зелёным, почти потерявшим потустороннее свечение. Градус недовольства, впрочем, не снижается, но в глубине бьякугана мелькает что-то похожее на интерес. «Догадался, зараза, — понимает Накику, с неудовольствием хмуря брови и коря себя за поспешное решение. Ну зачем, зачем отменила сейчас? Почему просто не прошла мимо? — Расскажет или нет?» На самом деле, ей немного всё равно. Чиё не настолько строга к ней, как Баки к своим подопечным, хоть и коварна, прямо как её внук. Кику знает, что рано или поздно её секрет перестанет таковым быть; в бесконечной гонке ниндзя заполучить информацию, шпионом может быть кто угодно. Недавние события как никогда наглядно показали им обманчивость хранимых тайн. Хьюга прочищает горло, и звук кажется слишком резким в царящей вокруг тишине. Дверь надёжно отрезает их от кабинета, в котором — Кику уверена — рыженькая Акеми создаёт локальный хаос, заставляя Гаару оторпевать от происходящего. Ему полезно, считает Ритсуми. Ей бы самой хотелось удивить Гаару подобным образом, но её сдержанная натура не позволяет себе излишних вольностей. Она слишком долго сама прожила в Суне. Она не дитя благополучной Конохи и давно уже не дочь безмятежной Косен, в которой из ниндзя самой крупной, едва ли не единственной, была её семья. Она слишком много потеряла, а то, что приобрела приходилось с терпением и чудом не потерянной человечностью вытаскивать из заковыристых раковин. И кто знал, что скрывалось за твёрдым панцирем: бесхребетный моллюск или коварный скорпион? В конце концов, Накику плавным жестом огибает застывший айсберг, не подозревая, что увидела лишь его верхушку. Всё, что скрывается под тёмными водами, откроется ей куда позже. Она не оборачивается, чтобы словить реакцию, её подстёгивает не оборачиваться иррациональное возбуждение от неопределённости: расскажет или нет? Как будто вместе с этими необыкновенными ниндзя Конохи в её жизнь вошли новые переживания. Теперь Накику куда лучше понимает, почему Гаара так сильно изменился после встречи с Наруто. Только вот она не уверена, что перемены в её собственной жизни задержатся надолго. И нужны ли они ей? Кажется, Хьюга снисходит до того, чтобы что-то сказать вслед её удаляющейся спине. Кику даже не пытается прислушаться.