Коноха. 24 января, 17 лет после рождения Наруто.
Citizen soldier — My own miracle
+++
Он покинул Анко и остальную команду раньше, чем они закончили миссию. Намного раньше. Никакого конкретного резона делать этого не было, и Сай надеется, что до ушей Данзо-сама данный факт никогда не дойдёт. Потому что он не знает, как объяснить причины. Не говорить же, что почувствовал, будто с Конохой что-то не то. Что ему надо быть в деревне и точно знать, что всё в порядке. Потому что он поставил на Накику печать, воспользовавшись её… несколько уязвимым состоянием, а печать пропала. Что могло означать только одно — Ритсуми погибла. Данзо-сама поручил ему следить за скрытной куноичи из Песка, а ещё за её лучшей подругой из клана Икимоно. Подмазаться к Мицури было проще простого — мало того, что Сай артист, так ещё и несчастный сирота. О Чиву-сенсее слухи ходят разные, но все как один твердят, что светловолосый джонин не оставит в беде ребёнка возрастом от рождения до девяносто девяти лет. Кто-то, может, и дольше живёт, но о таких шиноби в Конохе точно не слышали. Только объект его пристального внимания внезапно стал интересней, чем ожидалось. Как и команда номер семь. Правда, Накику и команда номер семь, и номер восемь, и номер десять были совсем не похожи. А Икимоно чем дальше, тем больше напоминала Саю песчаников. Даже, скорее, конкретного кукловода, с которым Ящерка дышала одним воздухом. И когда он предложил Одуванчику секс, то метку, конечно, поставил, только Данзо-сама об этом почему-то не сообщил. Вообще не рассказал о той ночи. Сай не знает, как ему относиться ко всем тем людям, что ворвались в его жизнь. И больше всего его интригуют именно Наруто, Накику и Акеми. Первый, на самом деле, всем в Конохе интересен, особенно после того, как победил Пейна. А вот с девчонками всё куда сложней: тут роль играют не столько их личности, сколько семейные тайны. У Икимоно всё понятно: её бабушка заседает в совете и явно не по наслышке знакома с Данзо-сама, они ровесники. А что насчёт Ритсуми? Накику просила, чтобы он выяснил про Учих. Точнее, не просила даже, а наивно поделилась историей десятилетней давности, но он прекрасно видел в её глазах желание покопаться в секретных архивах Анбу. Только в Анбу она бы ничего не нашла. А вот в архивах Корня, куда ему с трудом, но удалось просочиться, обнаружилось кое-что интересное. Ничего конкретного, но совпадающий по времени свиток с приказом отправить трёх членов «Не» куда-то на Косен. На одной из новых карт Сай через лупу рассмотрел, что это главный остров крошечного архипелага страны Света, которая лет тридцать назад официально стала союзником Суны. Вряд ли страна Ветра что-то выиграла этим союзом, конечно: из шиноби парочка семей, да и ресурсов не сказать, что много. Значит, было что-то другое. Стоит ли ему теперь делиться этой информацией с Данзо-сама? А с Накику? Сай не знает, зато узнаёт, что Шимура объявил себя Хокаге пару минут назад, значит, ему надо в ближайшее время объявиться перед непосредственным начальником. Сначала, конечно, выждать хотя бы полчасика — ведь он, якобы, на миссии с Митараши. Анко с командой его не выдадут — по крайней мере, он надеется на это, ведь успел переброситься с куноичи парой слов, а вот насчёт тех, кто мог увидеть его в Конохе… Что ж, у Данзо сейчас другие заботы, и его шпионы наверняка заняты. Сай подозревает, что если кто-то и мог добраться до него, то тех устранила бы Гакари-сама. У старейшины есть своя агентурная сеть, как у любого другого советника, а за своей внучкой та следит похлеще, чем ястреб за добычей. У Сая есть основания полагать, что Анбу, внезапно оказавшийся в команде Накику, как раз из этой компашки. Сая Тамеру Кенджи недолюбливает, и явно не по тем же причинам, по которым художника не любят остальные знакомые. Только доказательств у Сая нет. И нет желания делиться подозрениями с Данзо-сама. Он снова заходит в тупик собственных мыслей. Не знает, что ему делать со всеми противоречивыми чувствами внутри. Он закрывает глаза и вспоминает совместную ночь с Ритсуми. Для него она тоже была первой, и ему понравилось, и он был бы не против повторить, только светловолосая куноичи ясно дала понять, что хочет выкинуть этот эпизод из головы. Что ж, логично, к тому же она обзавелась парнем. И не абы каким, а самим гением Хьюгой. Вряд ли, конечно, она с ним спит, судя по воспитанию в клане, там даже за ручки прилюдно держаться — вопиющий позор. Но Сай всё равно морщится, когда перед мысленным взором встают картинки чужих обнажённых тел. Определённо, он ничего не хочет знать об этой стороне её личной жизни. Данзо-сама и сам всё узнает, если уже не в курсе. А секс — это, конечно, классно, но и без него Сай как-нибудь потерпит. Как-то же справлялся до сих пор. Допускать к своему телу абы кого он не хочет, так что пока просто забудет об этом аспекте межличностных отношений и переключится на другие, требующие более пристального внимания. Саю нужно встать, покинуть схрон, в котором он уже почти неделю ночует, и отправиться к Данзо-сама, но он медлит. Вытаскивает свиток и взмахом кисти черкает на бумаге пару мышей, отправляя их следить за Наруто, Накику и Акеми. Среди его запутанных мыслей и чувств одно желание предельно ясное: он хочет знать, что с этими тремя всё в порядке. Особенно с Накику. Она умерла. Она умерла, чёрт возьми, пока его не было в деревне. Его ответственность. Сай зарывается пальцами в волосы, до боли сжимая пряди и пряча голову в согнутых коленях. Дурацкая цель не выходит у него из головы. Что ему с этим делать? Зачем она так спокойно и даже приветливо себя с ним ведёт? По Накику видно, что она терпеливая и скрытная, что не любит повышать голос и находиться в толпе. Что, загнанная в угол, способна выпустить колючки. По ней видно, что она никому практически не доверяет кроме пары близких людей, кого знает уже давно. И всё-таки она рассказала ему, открылась. Наверняка же понимала, что он — подозрительный элемент, которого стоит избегать по возможности. Наверняка же не рассказывала даже членам своей команды. Так почему? Он не находит ответа, а ждать больше нельзя. По пути к Данзо-сама он сворачивает в ту сторону, куда ведёт его вернувшаяся мышь-шпионка и натыкается на группу из Облака, которая пытается что-то выяснить у Наруто. Сай останавливается и наблюдает. Затем решает действовать. Данзо-сама подождёт. Саю сейчас важнее найти себя самого.Коноха. 24 января, 17 лет после рождения Наруто.
Florence + The Machine — Kiss With A Fist
+++
После примирения с Накику и Яхико Акеми становится намного легче. Она успокаивается еще во время визита Канкуро, который точно знает, как себя с ней вести, но по-настоящему все более или менее нормально становится тогда, когда она начинает разговаривать со всеми, с кем разговаривала, и не избегает никого. Кроме, разве что, Неджи, которого Акеми не очень-то и хочет видеть. С одной стороны она не считает себя виноватой, потому что он влез в разговор, участвовать в котором его никто не приглашал. С другой — она накричала на него совершенно незаслуженно. Обычно ей не так уж и сложно признавать свою вину в чем-то и извиниться, но в этот раз что-то ей мешает. Хинату она считает своей подругой, но с Неджи, даром, что он стал парнем ее названной сестры, все намного сложнее. В конечном итоге натыкается она на него около поместья Икимоно. Наскрести в себе силы идти разбирать завалы она находит не сразу, представить, что осталось от вещей ее отца, сложно, и она никак не ожидает увидеть его там рядом с Яхико. Неджи оборачивается к ней; выглядит не сказать, что виновато, но подходит к ней первым. В руках у него четки отца, о которых она успела забыть: он, как ни странно, забыл их в своем кабинете перед миссией, хотя всегда носил их с собой; после его гибели они почти ничего не трогали там, разве что важные свитки забрали. — Спасибо, — Акеми облизывает пересохшие губы, опуская глаза вниз. Вряд ли что-то еще сохранилось, но хотя бы это. Не иметь ничего от отца для нее было бы слишком тяжело. Интересно, есть ли что-то у Яхико? Она задумывается об этом и вспоминает, что тому досталась кусаригама, которую им вернули. Всего лишь понадобилось заменить порванную цепь, для чего не понадобилось ни много времени, ни много сил. — Я не должен был тогда повышать голоса, — говорит Неджи, наблюдая за тем, как Акеми перебирает прохладные на ощупь бусины. Она поднимает голову, смотрит на него и вдруг подается вперед, обнимая его за пояс и утыкаясь лицом ему в плечо. Хьюга неловко касается ее спины, то ли не зная, что делать, то ли считая, что это сойдет за объятия. — И я, — кивает она, отстраняясь и глядя ему за спину. — Ты тут зачем вообще? — Твой брат спросил, не могу ли я помочь ему найти для тебя хоть что-то в этих руинах, — а Неджи, к счастью, нашел на это время. Акеми кивает и задумчиво закусывает нижнюю губу. Что, если у него найдется больше времени, но уже на нее саму? Уговорить Неджи помочь оказывается несложно. Она не обманывает себя тем, что это ей удастся еще раз. Он всего лишь чувствует какую-то вину перед собой, только поэтому и соглашается. Акеми тут же начинает улыбаться и разводит бурную деятельность: находит Кая и уводит их с Неджи на отдаленную тренировочную площадку. Товарищу по команде, оторванному от собственных дел, она поручает записывать результаты ее опытов, а Неджи велит раздеться. Видя, как это удивляет из обоих, Акеми вздыхает и снисходит хоть до каких-то объяснений. — Раз Неджи может выпускать чакру откуда хочет, то может и чувствовать ее лучше. Верно? — Неджи кивает, хоть и несколько неуверенно. Энтузиазм Акеми сбил его с толку, лишив извечной надменности. — Значит, ты сможешь мне сказать точнее, какие из ящериц быстрее вытягивают и отдают чакру. Я заметила, что некоторые мои новые ящерицы сильнее других, но мне нужно точно понимать из-за чего. У меня есть несколько кладок, выращенных в немного разных условиях, на них и посмотрю, — в ее понимании все более, чем логично, поэтому она торопит всех. Ей не терпится узнать результаты. На Накику она буквально налетает, запыхавшаяся и растрепанная. Девушка смотрит на нее удивленно и тянется пригладить волосы. То же самое она неумело делала и в Суне, когда они только-только познакомились: все пыталась привести Акеми хоть в какой-то порядок, переживая, что ее светлая кожа обгорит под палящим солнцем Суны. — Я раздела Неджи и узнала такое! — восторженно восклицает Акеми, не сразу понимая, отчего вытягивается лицо Накику. — Не в этом смысле, мне неинтересно, что у него в штанах, а лучше всех накачан так или иначе Ли. Я поставила на нем опыт! — Какой? — с тенью какого-то ужаса в голосе спрашивает Накику, но Акеми отмахивается от ее беспокойства, начиная пересказывать ей все, что узнала: вылупившиеся в новолуние мидори имеют больший объём, чем любые другие вне зависимости от размера; а слабее всего все ее кладки оказываются, если их срок приходится на полнолуние. Она так радостно делится всем, что едва не пропускает шум, который слышится откуда-то со стороны. Голос Наруто узнать легко, Сая тоже, но еще один кажется им совершенно незнакомым. Накику кидается вперед первой, а Акеми, следует за ней и замирает в паре шагов от избитого Наруто. Вот уж точно картина, которую никто не ожидал увидеть: герой Конохи выглядит в разы хуже, чем после битвы с Пейном. Акеми окидывает взглядом двух незнакомцев: темнокожие парень и девушка из, судя по протекторам, Облака. Почему знакомство с шиноби других деревень всегда начинается так плохо? Канкуро вон тоже чуть не открутил голову Конохомару, а Гаара так и вовсе рад был всех поубивать, да только не дали. Хорошо, что он перерос это все и стал нормальным. Хорошо, что его тут нет, иначе бы он точно кого-нибудь убил, в чем упрекнуть его было бы крайне сложно. — Будешь мешать, я и тебя побью! — рыжеволосая и смуглая девушка, чей кулак Сай уже поймал, замахивается для нового удара. Накику стрелой оказывается подле Сая, которого тянет назад, а руку девушки ловит ее товарищ по команде. — Сай, уведи Наруто, — говорит Акеми, сохраняя разумную дистанцию между собой и окружающими. Гуре она уже отправила к Каю и Сакуре, кто-то из них позаботится об Узумаки, которому очень уж досталось. Он даже отпор не давал, судя по всему, что особенно странно. — Мы тут разберемся. — Вы? — громко фыркает девушка, окидывая их с Накику насмешливым взглядом. — Как? Я слышала, что куноичи Листа хороши только в постели. Вы же только и делаете, что развлекаете песчаников. Вот ты, — тычет она пальцем в Акеми, — что можешь? — Красивой девушке можно много и не уметь, Каруи, — то ли поддерживает ее товарищ, то ли пытается успокоить. — Ты же знаешь, что драка ничего не даст, тем более… Он вскрикивает, когда с ближайшего дерева на него кидается мурасаки и пытается впиться в плечо. Акеми, бледная от злости, складывает руки в печати, пока Накику заезжает Каруи ногой в челюсть. Попала она или нет, проследить не удается, бой завязывается быстрый и грязный, на хрипы Наруто, которого Сай никуда так и не отволок пока, никто даже не обращает внимания. У Акеми перед глазами красное марево: избить их друга у них же в деревне, а потом еще высказывать что-то о том, кто они! Вот такую наглость простить никак нельзя. — И вы так стараетесь ради вашего Учихи?! — выплевывает Каруи, блокируя удар Накику. Судя по тому, как она дышит и сплевывает кровь, мнение о куноичи Листа она уже изменила. — Саске? — переспрашивает она, потому что услышать его имя в самом деле неожиданно. Вряд ли же речь идет о его старшем брате, но при чем тут вообще он посреди драки, — а это именно драка, другое слово и не подобрать, — разобраться просто невозможно. — Ты посмела тронуть нашего будущего Хокаге! — выкрикивает Акеми уже откуда-то с дерева, на которое ее загнали. Она спрыгивает с него, виснет на перекинутой через ветку леске, чтобы отскочить подальше. — Если ты думаешь, что после этого можешь уйти, то хрен тебе! Ей очень хочется и самой попасть по этой идиотке, но она совершенно неожиданно оказывается схвачена огромной ладонью. Акеми издает приглушенный вскрик, но вылезти из хватки ей не удается — Ино-Шика-Чо ведь мастера удерживания цели, причем, даже по одиночке. Поймавший ее Чоджи точно не отпустит. — Хватит, — уставшим и недовольным голосом говорит другая ей незнакомая блондинка, при виде которой Каруи сразу же теряет всю спесь. Акеми смотрит на нее и мрачнеет, понимая, что на этом все и закончится, а жаль.