Коноха. 23 января, 17 лет после рождения Наруто.
My Chemical Romance — Mama
+++
Они постарели, думает Данзо, глядя вслед Мэйко. Они оба прожили невероятно долгую по меркам шиноби жизнь и пришли к своей финальной точке. Сколько лет у них осталось? Наверное, с десяток, если повезет, то даже два, но это совсем не то, чему он радуется. Данзо хорошо понимает, что упустил очень многое и, все же, видимо, проиграл Хирузену в их противостоянии. То, что он наконец-то станет Хокаге — достижение, о котором он так отчаянно мечтал, но этого мало, слишком мало. Он садится обратно и смотрит в натянутый потолок тента, тяжело вздыхая и устраивая ладони на коленях. В последнее время он все чаще и чаще думает о прошлом. Это ли не признак приближающейся смерти? Он когда-то давно уже слышал, что сожаления и воспоминания — первый ее знак. Умирать пока Данзо не собирается, у него еще слишком много дел и планов, но и от размышлений никак не может избавиться. Что поделать, если жизнь его была такой насыщенной, что ему есть что вспомнить? Например, все ту же Мэйко, какой она была давным-давно. Он хорошо помнит тонкую невысокую девочку с длинными светлыми волосами. Тогда она ему понравилась, потому что за ней не нужен был присмотр. В академии она была одной из лучших после них с Хирузеном, говорила четким и ясным голосом, смотрела без страха в глазах. Какие у нее были красивые глаза! Он усмехается, вспоминая их — почти черные, обрамленные длинными пушистыми ресницами. Все отмечали, что взгляд у нее острый и пронзительный, даже самому Данзо порой казалось, что видит она его насквозь. Хотя почему казалось? Она видела его насквозь, знала как никто другой, но при этом отрицала очевидное. Глупая женская черта, которая становится заметнее всего тогда, когда женщина любит. Ему повезло, что сердце и верность Мэйко достались не Хирузену, а ему, иначе он не сумел бы достичь таких высот. Все было бы лучше, останься она с ним, стань его женой и раздели она его цели, но у Мэйко всегда на все было свое мнение. Она и не думала ему уступать, никогда не уступала, если считала себя правой. Данзо чуть сжимает свое колено пальцами, чувствуя досаду, избавиться от которой не может по сей день. Он потерял и Мэйко, которая должна была быть его тылом и самым верным союзником, и Риру, благодаря силам которой мог бы достичь еще большего. Тогда он поступил неправильно, признает Данзо неохотно, скрепя сердце. Не надо было отсылать ее на Косен, надо было оставить в деревне, просто найдя способ как можно меньше выпускать на поле боя. Кто же знал, что он сам себя перехитрит? Кто же знал, что нахождение Риры в Корне так сильно повлияет на их с Мэйко отношения? Статная и гордая Гакари Мэйко и хохотушка Шинпи Рира. Две названные сестры, которые ходили под руку и понимали друг друга с полуслова. Теперь в Конохе он видит их внучек и не может не замечать очевидного сходства, только они будто бы местами поменялись: Икимоно Акеми такая же подвижная и смешливая как Рира, а Ритсуми Накику спокойная и немногословная как Мэйко. Кривое зеркало какое-то, только никого вроде него самого рядом с ними нет, что, наверное, даже хорошо. Ему бы было неприятно видеть где-то молодого себя, хотя тот же старший брат Казекаге чем-то и напоминает его в молодости. Совсем немного, потому что у Данзо в те годы уже были планы и улыбался он намного меньше. Сая он не учитывает, хотя тот тоже постоянно рядом с ними, потому что сам принадлежит ему. Художник исправно отчитывается перед ним, рассказывает чем дышат обе девушки и их окружение. Данзо особенно интересна, конечно же, Ритсуми и ее тренировки с хенка, но и Икимоно вызывает определенный интерес. Он все пытается рассмотреть в каждой из них двух девушек, которых когда-то считал дорогими своему сердцу. Глупо, наверное, но он не может себя остановить, особенно, когда взгляд его натыкается на собраниях на Мэйко. Она рассталась с ним и вышла замуж за этого никчемного Макато Сатоши. Данзо помнит, как был уязвлен и как ликовал, когда совсем вскоре после замужества Мэйко вновь оказалась в его постели. Он помнит, как она перекидывала волосы через плечо, как смотрела на него, устраиваясь верхом, как потом пообещала ему все возможные и невозможные мучения, если он хоть кому-то заикнется об интрижке. Все же, какие-то понятия о чести у него были, поэтому он, несмотря на желание досадить, молчал. Мэйко родила дочь, которую он не видел до тех самых пор, пока та не выросла и не лишилась отца. Кагуя впервые попалась на глаза Данзо на похоронах собственного отца — тонкая как тростинка, с красивыми губами, поджатыми в тонкую линию, и злыми светло-карими глазами. Именно ее взгляд ему и запомнился, потому что им она отличалась от своих родителей. Мэйко редко демонстрировала свои чувства, ее покойный супруг практически никогда не сердился, а вот дочь явно пошла не в них. Он следил за ней и после, до тех самых пор, пока она не вошла в клан Икимоно, и не мог понять, откуда в девчонке такая буря. Его посещали догадки, но Данзо их отметал и не подходил с вопросами к Мэйко. Прошлое уже не так уж и важно, повторяет он и сейчас, думая о внуках Риры и Мэйко. Ристуми вначале была защищена Суной, а теперь — влиятельной старейшиной, вцепившейся в нее хваткой бойцовской собаки. Ее брату кеккей-генкай не достался. Брат и сестра Икимоно, лишившиеся отца, оказались тоже не так просты. Дерзкие и упрямые, слишком смелые для тех, кто еще так юн. Данзо хотел пригрозить Акеми тем, что подрежет ее язык, но что-то не позволило ему этого сделать. Поворот головы, прищур глаз, что-то в ее речи и поведении заставляет его возвращаться мыслями к тем вопросам, которые так и не задал Мэйко. И уже не задаст, потому что свой выбор каждый из них сделал уже давным-давно.