Коноха. Октябрь, 17 лет после рождения Наруто — март, 18 лет после рождения Наруто.
Shawn Mendes — Teach Me How To Love
+++
Все участники войны возвращаются с нее героями и ветеранами, но чествуют больше всех команду номер семь в ее оригинальном составе. Наруто это кажется нечестным, потому что все ведь приложили руку к победе, не было никого, кто не помог, а кто-то ради этого даже пожертвовал собой. Похороны становятся чем-то почти привычным, но все еще невыразимо грустным. Он провожал в последний путь Сандайме Хокаге и всех, кто погиб по время вторжения в Коноху пять лет назад. Он провожал в последний путь Асуму-сенсея, когда тот проиграл проклятому размалеванному Хидану. Он провожает в последний путь теперь и тех, кто не вернулся домой с войны. Ино тихо плачет, Шикамару и Чоджи стоят подле нее как две скалы: один потерял отца, второй — двух дядек. На Чозу-сан и двух вдов тоже больно смотреть, хотя они и были готовы ко всему, всегда и давно. Наруто не знает что сказать и молчит, не смотрит в том числе и на Акеми с Яхико, их мать они тоже хоронят, хотя никаких тел и нет. Ее надгробие рядом с надгробием ее мужа, чьи похороны Наруто не застал. Родителей брата и сестры Икимоно он помнит смутно: Кагуя-сан была светловолосой и строгой, а Амен-сан — высоким и улыбчивым. Почти таким же высоким, как и Джирайя, но это он путает уже, конечно, потому что в детстве все взрослые кажутся большими. Эро-саннин был почти гигантом, еще на платформах ходил, будто ему мало было собственного роста. Наруто не сумел его проводить, он даже попрощаться с ним не успел, о чем до сих пор жалеет. Среди всех своих мертвецов, больше всего тоски вызывает человек, ставший ему дедом, но он же вызывает и радость. Прав был Ирука-сенсей, сказав, что горе утихает и уступает место тихой грусти, но куда сильнее счастливые воспоминания, которые становятся только ярче со временем. Наруто теперь вспоминает и пререкания с Джирайей с улыбкой, но куда лучше помнит все хорошее, что у них было. Главное, что его жертва не была напрасной. Погибло много народу, хороших шиноби, которые пожертвовали собой ради будущего своих близких. Самое главное, что у них всё получилось. И жив Неджи, который наверняка обрадуется, когда очнется. Наруто заглядывает к нему в госпиталь, но тот все так же не пришел в себя. Странно видеть его лежащим в больничной койке и мерно дышащим. Неджи всегда казался ему каким-то неубиваемым, пускай Наруто и удалось победить его во время экзамена. Он даже помнит, что Хьюга едва не погиб, когда им было поручено вернуть похищенного Саске. Выжил тогда, оправится и сейчас. Наруто искренне в это верит и не желает даже думать о том, что Неджи может навсегда вот так спящим и остаться. Его ждет слишком много народу, а он всегда был слишком обязательным, поэтому просто не посмеет всех подвести и разочаровать. Хотя нет ничего хорошего, чтобы прислушиваться к окружающим настолько сильно, сейчас Наруто думается, что это даже хорошо. Так точно никогда не умрешь. Выходя из палаты он натыкается на Хинату. Она неловко отступает, но не оступается; даже руками не взмахивает, чтобы удержать равновесие, но Наруто все равно ловит ее за талию, держит уверенно и крепко. Щеки девушки вспыхивают румянцем — так обычно случается, когда Сакуре Саске говорит что-то мало-мальски доброе. Странно, что он только сейчас обратил на это внимание. — Наруто-кун, меня можно… отпустить, — ладонь Хинаты сжимает его предплечье. Она смотрит на него огромными глазами, которые Наруто не кажутся красивыми. Серебристо-белые, совсем не такие, как у Сакуры, но и сказать что они и какие-то отталкивающие он не может. Особенно теперь, когда замечает, что они едва заметно отливают лавандой. — Да, конечно, прости, — Наруто отпускает не и трет шею рукой, улыбаясь. — Просто не хотел, чтобы ты упала. — Я бы не упала, — она улыбается и смотрит ему за спину на лежащего в больничной койке Неджи. — Ты пришел навестить его? Неджи-нии был бы очень рад, я уверена. Наруто вот не уверен, потому что Неджи гордый до невозможности. Он мог бы и не быть рад тому, что его видят в таком состоянии. А мог бы и порадоваться, что его навестил друг. Они же друзья, правда? Наруто тоже смотрит на него, вспоминая, как они едва не потеряли Хьюгу: Хината заслонила собой Наруто, а Неджи — ее. — Я надеялся, что он очнется быстрее, — признается Наруто, проходя в палату. Здесь все… красиво. Может, даже уютно, потому что кузины Неджи и его команда принесли сюда цветы и какие-то вещи, чтобы придать помещению хоть сколько-то обжитый вид. — Гаара тогда пришел в себя почти сразу… — Казекаге-сама спасла, пожертвовав собой, одна из старейшин, верно? Накику-чан и Акеми-чан воссоздали ее технику, но это имитация, не доведенная до совершенства. Я рада уже тому, что они просто смогли сохранить ему жизнь, — Хината грустно улыбается, глядя на своего кузена. — Я уверена, что он очнется. Его все так сильно ждут, он должен это знать и чувствовать. Наруто кивает, соглашаясь с ней. Неджи в самом деле ждут, он просто не может не знать как он дорог своим близким. Хиаши-сан сам не свой ходит, Хината и Ханаби навещают его почти каждый день, Ли, Тентен и Гай-сенсей тоже, а еще есть Накику, с которой он вроде как был вместе, и другие, кому он тоже дорог. Он едва не погиб потому что хотел спасти Хинату. А она в свое время едва не погибла, когда хотела помочь самому Наруто. — Прости меня, — вдруг говорит он, хмурясь. Хината смотрит на него удивленно округлив глаза. Она совсем не понимает, о чем он. — Я так и не поблагодарил тебя за то, что ты тогда помогла мне, во время битвы с Пейном. И на войне. Сражение за Коноху слилось у Наруто перед глазами в какую-то длинную яркую вспышку. Он хорошо помнил свое изумление, когда его загородила собой Хината, помнит и ужас, который он испытал, когда ее тело было отброшено в сторону. Она как тряпичная кукла упала на пыльную землю, а ему от злости сорвало крышу. Почему он к ней не подошел позже? Почему и сразу после того, как они победили на войне, не отыскал, чтобы сказать спасибо? Наруто вдруг жалко, что Неджи не может очнуться и врезать ему. Как-то нехорошо и некрасиво он поступил по отношению к его кузине. — За что… за что ты благодаришь меня? — Хината качает головой и улыбается ему. Ее голос едва заметно дрожит, но она не заикается так, как делала это раньше. — Я бы сделала это еще раз. Ты дорог… всем, Наруто-кун. Он вспоминает Ируку-сенсея, Сакуру, вспоминает Саске, вспоминает Сая, Шикамару, Гаару, да вообще всех своих друзей. Наруто точно знает, что есть те, кто его любит, даже несмотря на то, какой он. У него полно минусов и изъянов, он вообще ни разу не такой хороший, каким хотел бы быть, но для близких ему людей это неважно. — Давай я угощу тебя раменом. Сам я есть не могу, ну, сама понимаешь, — он показывает ей свою поврежденную руку, которую пока еще не привели в порядок. Тсунаде-баа обещает это сделать уже на днях, но пока он вынужден обходиться одной. — Не получается есть левой? — догадывается Хината. — Я помогу тебе, если позволишь. Мне не сложно. Ей не сложно, а Наруто от того, как она потом дует на ложку и подносит палочками лапшу к его рту, становится вдруг по-странному тепло на душе.