Коноха. Начало февраля, 21 год после рождения Наруто.
Ruth B - Dandelions
+++
Сай подвязывает футболку с принтом кактуса под рёбрами, оголяя живот, и устало вытирает пот с лица лежащим на стремянке чистым полотенцем. Затем массирует затекшее плечо. Что-то дёрнуло его раскрашивать потолок в новой комнате ещё не законченной пристройки к пристройке, но он не ожидал, что это будет так запарно. Первое время он использовал чакру, чтобы держаться в вертикальном положении на стенах, но в какой-то момент плюнул и взял стремянку. Краска высыхает за полтора дня, ему ещё осталось закончить левый западный угол, а Накику вернётся уже послезавтра. Он хотел подготовить сюрприз к её возвращению из Суны. К тому же, она обещала приехать с братом. Этот момент ему нравится немного меньше, потому что на время присутствия Ичи в Конохе Накику просит Сая съехать обратно в свою квартиру. Сай надеется, что это присутствие не затянется, хотя ничего не имеет особо против светловолосого песчаника-ирьёнина. Вот тот к нему, скорее всего, до сих пор относится с подозрением. Впрочем, наверное, все старшие братья не любят, когда вокруг их сестёр ошиваются непонятные личности с непонятным статусом. — Симпатичненько, — раздаётся со стороны двери, и Сай с удивлением оборачивается, понимая, что слишком сильно погрузился в свои переживания. — Золотое и чёрное. Дизайн с намёком? — Не понимаю о чём ты, — натянуто улыбается Сай, кивая в сторону единственного стула посреди пустого помещения. — Кофе? — Я сам сварю, — отмахивается Канкуро. — Вы в Листе совершенно не умеете его готовить. — Одуванчик-чан уже вернулась? — спрашивает художник с разочарованием. Он, конечно, очень хочет её увидеть, но планировал всё успеть дорисовать. И пока не возвращаться к себе в пустую, безликую квартиру. — Нет, они с Ичи и Темари прибудут, как и обещали, дня через два-три. Это мы с Ако вернулись пораньше. Сай кивает, потому что не знает что ещё тут сказать. Тянется к кисти, но Канкуро прерывает его, предлагая спуститься в кухню. Вообще, они как-то незаметно сдружились ещё во время войны, но Саю кажется, что у Кукловода что-то на уме, иначе он не заявился бы в мастерскую в отсутствие хозяйки. Канкуро размалывает зёрна практически теми же неторопливыми жестами, как и Кику, но у той всё-таки плавнее сгибаются запястья, наверное, потому что она девушка. Сай гипнотизирует взглядом стол, чтобы не залипать на движения рук и не вспоминать… просто не вспоминать. Сейчас это не к месту. Он пропускает мимо ушей реплику старшего Сабаку, а тот внезапно с грохотом ставит чашку прямо у него перед носом. Сам разворачивает второй стул задом к столу и усаживается, широко разводя ноги, складывая локти на спинку и подпирая подбородок скрещенными пальцами, почти как Тсунаде-сама. Сай не припомнит, чтобы когда-то видел у песчаника подобную позу. — Что? — он моргает. — Сахар сам себе положишь, — взгляд Канкуро тяжёлый, исподлобья. Саю неуютно, потому что он не припоминает, когда успел разозлить марионетчика. Не своей же отрешённостью? Если бы в ней было дело, Канкуро уже давно встал бы и ушёл по своим делам. — Итак, как давно вы трахаетесь? Палец лишь слегка соскальзывает, но вместо половины ложки Сай вбухивает в напиток полную. Что ж, он не любит приторно-сладкое, но просить новую порцию не будет. Ему сейчас понадобится всё актёрское мастерство, иначе первым делом, когда Кику-чан вернётся, то засунет ему его же кисти… кхм. — С кем? — Со своей, блять, совестью. — Иногда Сай забывает, насколько Накику и Канкуро похожи. Особенно в злословии и ехидности. Непонятно только кто от кого понахватался. Скорее всего, всё пошло от бабки Чиё. Кику просто не могла пройти мимо всего, что касалось Сасори, пусть даже тот сам вроде как не был замечен за использованием матюков. — Ты меня за идиота держишь? Это Ако не замечает творящегося, пока это лично её не сильно касается. — И правильно поступает? — немного напряжённо сжимает челюсть Сай. Ящерка-сан ему действительно очень нравится. В том числе именно своей избирательной слепотой. — Не переводи тему. — Не перевожу. Я не трахаюсь со своей совестью. — Прямо сейчас ты трахаешь мне мозг. Так что попытка номер два, старательно подумай над ответом. — Почему ты заинтересовался моей личной жизнью? — Потому что твоя личная жизнь напрямую касается моей сестры. — Я просто дал пару советов Шикамару-куну относительно свиданий с Темари-сан. — Сай. — Канкуро подаётся вперёд с очень нехорошей ухмылкой. — Ты хочешь, чтобы Кику по возвращению обнаружила твой труп, подвешенный в новой комнате вместо люстры? — Ты так уверен, что победишь меня в поединке? Они сверлят друг друга острыми взглядами пока рядом остывает никому не нужный кофе, сваренный для предлога. — Нет, — медленно признаёт Канкуро, шевеля пальцами, словно уже готовится призвать Карасу. Или сразу Сасори, это было бы очень символично. — Но я всегда могу попробовать оторвать тебе член, над котором ты так трясёшься. Только попробуй её обидеть… — Я? — Сай внезапно горько смеётся. Достало потому что. — Я её обижаю? Разве не она меня использовала и просто оставила позади, когда очнулся её драгоценный Хьюга? Я, чёрт подери, ждал её всё это время! — И ты, конечно, ей вовремя об этом сказал? Сай молчит. Нет, не сказал. Нет, он сам, дурак, виноват в том, что не удержал то, что было у него в руках. Но от этого ему не становится легче, внутри всё равно жжёт неугасающим пламенем дурацкое сожаление, дурацкая ревность, дурацкая, адская злость. Он прячет лицо в ладонях и мечтает, чтобы этот скорпион напротив просто провалился бы сквозь землю в свою нору прямо сейчас. Не хватало ему разговоров по душам. Почему Кику бежит от них, как чумная, а этот сразу под кожу лезет со своим жалом? — А ты не обижаешь свою Акеми? — Сай тяжело дышит и готов ляпнуть любую дурость. — Вот совсем? Не представляю, как она тебя терпит. — Обижаю, — серьёзно говорит Канкуро. — Редко, но бывает. Потому что любой может обидеть и не заметить. Я над этим постоянно работаю. Потому что мне плевать почти на всех, кроме неё и семьи. А как тебя терпит Накику, я вообще не представляю. Ты ж как только рот открываешь, то все уже в курсе всего происходящего в её жизни. — Она лишила меня девственности, — зачем-то признаётся Сай. — Или ты её? Впрочем, я не уверен, что хочу это знать. Одноразовый, блять, секс. — Пять лет. — Что пять лет? — Пять лет назад, — Сай откидывается на спинку стула. Берёт чашку и вливает в себя отвратительно-сладкий уже остывший кофе. Гадость, — мы в первый раз переспали. Я ответил на твой вопрос? — Да ты ещё больший идиот, чем я думал, — тянет Канкуро. — Знаешь, я даже бить тебя не буду, потому что мне жаль тебя. Но предупреждение остаётся в силе. Канкуро встаёт, тоже одним махом осушает свою кружку, словно стопку сакэ. — Учитывая, какие вы оба отмороженные, думаю, это надолго. Если тебе понадобится совет, я не против тебе его дать. — Правда? — Сай удивлённо вскидывает голову. И чувствует, что раскалённый прут внутри становится немного прохладнее. — Раз уж она связалась с тобой, то наверное… — Канкуро скрежещет зубами, но выдавливает из себя, — любит тебя, дебила. — Я тоже её люблю, — уверяет Сай. Дорого же ему далось это понимание. Он долго к нему шёл. — Ей не забудь сказать, придурок, — хмыкает песчаник. — А я, так и быть, не стану ничего рассказывать Акеми и Ичи. Когда кукловод уже готовится выйти из пристройки в общий зал, Сай окликает его. — Куро. — Тот лишь приподнимает бровь в удивлении. Что за фамильярность? — Одолжишь мне своих марионеток в следующий раз, как я буду в Суне? — Чего? Зачем? — Твой младший брат лапал свою сестру. Я не против преподать ему урок. — Не хочу знать о чём ты, но я тебя сейчас сам засуну в Куроари. Перевяжу ленточкой и оставлю Кику разбираться с твоими причиндалами. Сай ухмыляется и берёт кисти, выпрямляя плечи. — Спасибо. Я не против прийти к тебе за советом.