Шел второй месяц осени, и дожди участились. Но в отличие от Лондона, в котором преобладала тусклая серость, Шотландская местность пестрила обилием красок. У немногочисленных деревьев ещё сохранились зелёные листья, напоминавшие о прошедшем лете. Чёрное озеро приковывало взгляд, хотелось свернуть с дороги и пройтись по берегу. Острое чувство светлой грусти смешивалось с ностальгией. Минерва скучала по этим местам, скучала по Хогвартсу и так необычно было возвращаться сюда не в качестве студентки, а исключительно по рабочим делам. К тому же не самым приятным.
Минерва чувствовала себя неуютно и несколько взволнованно, несмотря на внешнее спокойствие. Начальник их отдела, Элфинстоун Урхарт, сегодня был в хорошем расположении духа. Нет, его нельзя было охарактеризовать, как человека, у которого часто было плохое настроение. Однако, обычно серьезный и сосредоточенный, мистер Урхарт предпочитал не вести разговор на темы, не касавшиеся рабочих вопросов. Он был очень занятым магом, и многие подчинённые шутили, что из-за своей любви к работе он вынужден навсегда остаться холостяком.
Минерва не любила вникать в подробности посторонней личной жизни. Ее это никак не касалось. Однако в последнее время она стала замечать, что мистер Урхарт стал выделять ее среди других. Минерва поступила на службу в отдел магического правопорядка год назад, и, разумеется, старалась проявить себя. Она была исполнительной и работа в каком-то смысле вносила не только разнообразие в ее жизнь, но и помогала двигаться дальше, не зацикливаясь на личных драмах.
А за прошедшие два года у Минервы их накопилось немало. Внимание мистера Урхарта должно было показаться ей лестным. Она уважала своего начальника, но ей всё-таки хотелось надеяться, что его интерес продиктован исключительно ее рабочими заслугами, а не личной симпатией. Однако сам мистер Урхарт, видимо, больше склонялся ко второму, хоть и подчеркивал, что ему нравится ее ответственность, и у Минервы есть все шансы получить повышение через год-два.
Знакомая дорога вела к Хогвартсу, и Минерва в очередной раз подумала, что за прошедший год здесь совершенно ничего не изменилось. Мистер Урхарт, будто прочитав ее мысли, озвучил то же самое и, воспользовавшись возможностью, расспросил о школьных годах. Довольно-таки нейтральная тема, вписывающаяся в их беседу, но в то же время удачных ход для того, чтобы сблизиться.
В каком-то смысле это стечение обстоятельств, возможно, пошло бы Минерве на пользу. Урхарт не вызывал у нее неприязнь в отличие от других более настойчивых и развязных молодых коллег, однако она не до конца была уверена: нужно ли ей их сближение? Зачем выходить за рабочие рамки и усложнять их взаимоотношения? Но в то же время, возможно, это помогло бы ей наконец-то переключиться и не возвращаться мыслями к человеку, с которым она никак не могла быть вместе.
Судьба так бессовестно смеялась над ней. Сначала неудачная, детская первая любовь, о которой Минерва вспоминала больше с улыбкой, нежели со слезами. Обвенчаться с Дугалом сразу после окончания Хогвартса точно было бы для нее концом. Вряд ли бы она стала хорошей женой, а уж представить свою жизнь без магии категорически не получалось. Минерве не хотелось повторять судьбу матери и уж тем более смотреть на своих детей таким долгим взглядом, в котором скрывалось разочаровалась. Да и чувства к Дугалу оказались не столь сильны, раз за прошедшие два года воспоминания о времени, проведенном с ним, напоминали что-то далёкое и наивное. Дугал был милым молодым человеком, но, если бы она сумела тогда сохранить их связь, вряд ли была счастлива. Ложь — самое худшее из того, что могло случиться и, видя в качестве примера отношения родителей, Минерва не могла повторить их ошибку.
Вторая ее сильная привязанность к школьному преподавателю и вовсе вызывала в душе смятение и противоречие, чувство чего-то неправильного. Минерва и не надеялась на какое-либо развитие той, скорее, дружеской нежели романтической связи, что возникла между ней и профессором Дамблдором на седьмом курсе. Об этом не могло быть и речи, несмотря на то, что за тот год они заметно сблизились. У нее и раньше складывались хорошие отношения с деканом. Минерва увлекалась трансфигурацией, и ей нравился подход Дамблдора к студентам. Он всегда интересно преподносил материал.
Но в тот год трансфигурация, если выражаться конкретнее, заинтересованность в одном из отделов, анимагии, по-настоящему спасло ее от хандры. Как и общество профессора Дамблдора, который согласился помочь ей освоить все тонкости. Минерве нужно было перестать думать о Дугале, отпустить обиду на мать и избавиться от чувства одиночества. Конечно, у нее были знакомые и друзья, была страсть к квиддичу, но все же скопившийся груз, никак не хотел перестать давить на нее. Дамблдор ей помог, и она посмотрела на него с другой стороны, узнав лучше. Возникшие во взаимоотношениях доверие стало очень важным. Минерва знала и не старалась избавляться от навязчивых мыслей, умом понимая их абсурдность. Но всё-таки не могла отрицать того, что профессор Дамблдор смотрел на нее как-то иначе. С едва уловимой нежностью? Эти мысли нагоняли волну смущения, и Минерва, прежде никогда не испытывающая подобных трепет в груди во время общения со сверстниками, терзала саму себя.
Приятельские взаимоотношения оставались для них лучшим выходом из сложившейся ситуации, и Минерва, определенно, была бы рада встречи с профессором Дамблдором. Но только при других обстоятельствах. Мистера Урхарта тоже не радовала причина их визита, но ему было проще подойти к этому вопросу с более профессиональной точки зрения.
— Минерва, я понимаю, что вам, должно быть, не хотелось принимать участие во всем этом, — голос мистера Урхарта отвлёк Минерву от размышлений и отогнал растянувшиеся пятиминутное молчание, — Всё-таки профессор Дамблдор не просто преподавал у вас, а к тому же был деканом факультета. Если хотите, можете, не участвовать при, — он замолчал, подбирая более удачное определение. — разговоре.
Вернее выразиться, допросе. Минерва, разумеется, не произнесла это вслух. Во-первых, это было неуважительно по отношению к Урхарту, инициатива исходила не с его стороны. Во-вторых, это и без того было очевидно. Но он был прав: Минерва не хотела находиться здесь при таких обстоятельствах. Однако она останется.
— Вы правы, — согласилась с ним Минерва, — и с вашей стороны очень любезно принять это во внимание. Но я справлюсь.
— Весьма похвально, что вы умеете разделять рабочее и личное, — Урхарт едва заметно улыбнулся, когда они вошли в здание школы чародейства и волшебства, и вдруг потянулся своей ладонью к щеке, — вы позволите?
Минерва сначала не поняла его просьбу, лишь потом заметила, как выбившаяся из прически прядь волос запуталась в серьге. Подобные оказии случались с ней время от времени.
— Спасибо, — Минерва кивнула, а пальцы Урхарта ловко исправили эту нелепицу.
Когда они остановились, стоя друг напротив друга, Минерва дольше обычного задержала взгляд на Урхарте. Острые черты лица, серые глаза и полоска усов, выделявшаяся над тонкими губами. Он вызывал ассоциации со строгостью и пунктуальностью во всем, начиная с идеально выглаженного костюма и заканчивая манерой вести беседу. Но больше ни о чем другом Минерва не думала, когда смотрела на своего начальника. Элфинстоун вновь загадочно улыбнулся и любезно открыл перед ней дверь, пропуская вперёд.
***
Альбус привык к таким визитам из министерства. Это было настолько обыденным, что он нисколько не удивился, когда профессор Диппет сообщил ему о том, что прибудут несколько человек из отдела магического правопорядка для разговора с ним. Хорошо хотя бы то, что о визите предупредили, а не как часто бывало нагрянули в рабочее время, когда Дамблдор проводил занятия.
Альбус догадывался и о причине визита. С молодости подпорченная знакомством и короткой дружбой с Геллертом Гриндевальдом репутация вряд ли когда-нибудь оставит его в покое. Обстановка в странах ухудшалось в связи с ростом влияния идей Гриндевальда. Но ему нечего было скрывать, и Альбус сначала думал, что визит работников магического правопорядка будет коротким. Однако то, что их глава, Элфинстоун Урхарт, принимал во всем непосредственное участие, наталкивало на разного рода соображения.
Элфинстоун Урхарт окончил Хогвартс около десяти лет назад, и Альбус помнил его, как амбициозного и достаточно талантливого молодого волшебника. Неудивительно, что за столь короткий срок Урхарт смог добиться повышения и возглавить целый отдел. Урхарт был достаточно прямолинеен, и Альбус считал, что «разговор» должен пройти более-менее сносно, а вот удовлетворил бы он цели стоящих выше — уже другой вопрос.
Единственное, что не учел Альбус, так это возможную встречу с Минервой. По какой-то невиданной причине он до того, пока не увидел девушку, вошедшую в его кабинет вместе с небольшой группой магов, возглавляемых Элфинстоуном, не припоминал, что его бывшая студентка тоже работала в отделе магического правопорядка.
Альбуса не столько удивило присутствие Минервы, сколько начало отвлекать от происходящего. За прошедший год их короткие и редкие встречи можно было по пальцам пересчитать. Альбус сам так захотел, пытаясь поддерживать видимую дистанцию между ними, что трещала по швам, и одновременно стараясь, чтобы их общение окончательно не сошло на «нет».
Усидеть на двух стульях невозможно, и куда правильнее было отпустить Минерву. То, что они подружились, если таким словом, конечно, можно было описать все то, что между ними произошло два года назад, не означало, что так будет всегда. Альбус понимал, что все было сложнее и пытался побороть это нежелательное ни для него, ни для нее чувство. Прекрасно зная о пропасти, разделявшей их с Минервой друг о друга, он счёл, что поступил правильно.
Хорошо, что у Минервы получалось лучше, чем у него контролировать происходящее. Впрочем, она всегда отличалась рассудительностью и, несмотря на юный возраст, была мудрее его. Сейчас же стала ещё взрослее, когда длинные темные волосы были заколоты в прическу, а темно-синие платье подчеркивало стройную фигуру. Альбус старался игнорировать свои наблюдения и не смотреть на нее так явно. Как и то, что мистер Урхарт к ней тоже, судя по всему, расположен. Это становилось очевидным после их короткого разговора несколько месяцев назад в министерстве.
— Да, мисс Макгонагалл очень талантливая ведьма, — Урхарт сообщил уже известный ему факт, — Наверное, каждый преподаватель испытывает гордость, когда на факультете учатся такие студенты.
— Да, Элфинстоун, вы правы, — согласился Альбус.
Их короткий разговор вызывал раздражение с примесью недовольства, которое пробудило кое-что другое. Ревность, которую он не должен испытывать. Попросту не имел права. Сегодня ситуация с точностью повторялась.
— Я не вижу в таких строгих мерах смысла, но в связи с последними событиями, министерство магии не может позволить вам покидать Британию для участие в международной магической конференции во Франции, — сообщил ему Элфинстоун, — и в целях безопасности студентов вам придется снова носить ограничители.
— Таковы ваши обязанности, мистер Урхарт, — Альбус протянул ладони, которые мгновенно обвили металлические браслеты. — я не собирался оспаривать или как-то препятствовать действиям министерства.
***
Минерва была благодарна мистеру Урхарту за то, что он, избавив ее от лишних расспросов, не стал интересоваться никакими причинами и просто позволил ненадолго задержаться. Она практически не принимала участия в их с профессором Дамблдором разговоре, скорее, выступала в роли молчаливого слушателя, которому после придется оформить подтверждающий протокол. Но все равно на душе было гадко.
Минерва застыла у кабинета, в котором находилась ровно десять минут назад. Решительность всегда была чертой ее характера, которой она по-настоящему гордилась. Но сейчас Минерва не была уверена в том, что ее присутствие как-то могло изменить ситуацию. Тем не менее лёгкий стук в дверь все же раздался, и Дамблдор ей открыл. В его синих глазах отразилось усталое удивление:
— Мисс Макгонагалл? Мистер Урхарт забыл что-то передать, — спустя небольшую паузу Дамблдор добавил, — Или вы захотели переговорить со своим старым преподавателям не о рабочих вопросах?
— Вы же сами знаете, — сказала Минерва, немного расстроившись его «вы».
Она думала, что Дамблдор обратился к ней по-старому.
Мина. Пусть Минерва и не любила сокращенную форму своего имени, но, кроме, Дамблдора ее так никто и не называл.
—Простите, мне немного неловко, — Минерва села за стул, напротив него.
—Все в порядке. Хотите чай? — предложил Дамблдор, но Минерва отрицательно замотала головой.
Несмотря на ее ответ, Дамблдор все равно попросил домовика принести две чашки чая. Этот жест напомнил о прошлом, по которому Минерва скучала, и послужил началом для беседы. У них было не так много свободного времени в запасе.
— А теперь перейдем к нескромным вопросам, — сказал профессор, — Вам нравится ваша деятельность, мисс Макгонагалл?
— Пытаюсь разобраться с этим, — ответила Минерва, — У нас неплохой отдел и начальство.
— Да, мистер Урхарт вас ценит, — согласился Дамблдор как-то отстранено.
Альбус мог спросить у Минервы о чем-то ещё, о чем-то банальном или глупом, но беседа не клеилась с самого начала. Ему нужно было обо всем хорошенько подумать, а ей — возвращаться в Лондон.
—Мне жаль, что так все вышло, — Минерва едва коснулась его руки, чувствуя холодность металла, — Это неправильно и несправедливо.
— Не стоит жалеть, все образуется рано или поздно, — Дамблдор впервые за весь их разговор позволил себе улыбку, — Вам, мисс Макгонагалл, не стоит об этом беспокоиться.
Они остановились в коридоре, таком непривычно тихом и безлюдном, ставшим свидетелем прощального разговора.
— Профессор, почему мы с вами снова перешли «вы»? — в зелёных глазах Минервы можно было потеряться.
— Так правильнее,
дорогая мисс Макгонагалл, — почти шепотом сказал ей Дамблдор, — к тому же, смею заметить, вы никогда не обращались по отношению ко мне столь фамильярно, а мне пора бы уже научиться соблюдать правила.
После произнесенных слов профессор Дамблдор практически в точности повторил жест мистера Урхарта: заправил непослушную прядь ее волос за ухо, едва касаясь пальцами кожи. Только это невесомое прикосновение заставило вздрогнуть, и от неловких пауз спасло только неизбежное прощание.
