***
Всего на площади собралось четырнадцать игроков. Не теряя времени, Се Лянь с Хуа Чэном, насколько хватало видимости в постепенно рассасывающимся белёсом тумане, изучали обстановку, внимательно осматриваясь по сторонам. Посёлок выглядел очень старым, но не откровенно древним. Большая часть магазинов на улицах уже была закрыта. Иногда по дороге пролетал ветер, поднимая клубы пыли, отчего атмосфера казалась не столько мрачной, сколько... Пустынной. Заброшенной. На краю площади висела доска объявлений. Подойдя ближе, "девушки" обнаружили на ней три объявления о розыске, каждое описывало случай недавней пропажи маленького — в районе восьми лет — ребёнка. Смотря на эти листовки, Се Лянь не мог не вспомнить историю Пугала, которое могло нападать и на взрослых, но, в основном, нацеливалось преимущественно на детей. Не сложно было догадаться, кто виновен в этих исчезновениях. От этой мысли Се Ляню становилось не по себе. Пока игроки тихонько переговаривались между собой, объединяясь и вникая в обстановку, на площадь к ним вышел европейского вида мужчина средних лет с суровым лицом. Он представился Главой посёлка, затем объяснил их роль за этой дверью. — Надеюсь, вы поможете нам отыскать детей. — Сказал Глава. — Все они потерялись за последнюю неделю, мы обыскали посёлок, но так никого и не нашли. Надеюсь, вы исполните поручение и разыщете их. Задумавшись об этом, Се Лянь едва видно нахмурился. Дети, если исходить из предыстории Вороньего пугала, уже скорее всего мертвы, и в их кишках уже были сплетены птичьи гнёзда, значит, им нужно найти трупы? На доске объявлений было всего три листовки, значит, три трупа? Не кажется ли это слишком простым для шестой двери? Дети будут продолжать исчезать по мере их здесь нахождения? Должны ли игроки защитить их? Что будет, если они не успеют найти их? Договорив, Глава повёл игроков в ужасающе старую гостиницу, у входа которой в кресле посапывал старик. Он даже не открыл глаза, когда Глава привёл новых постояльцев, только махнул рукой и небрежно бросил связку ключей, после чего опять задремал. — К нам редко заглядывают гости. — Продолжил Глава, заведя их внутрь. — А из-за случаев с пропажей детей все относятся к чужакам настороженно. Ведите себя поделикатнее, когда будете опрашивать местных. Расположенные на втором этаже номера гостиницы, к счастью, на этот раз оказались двухместными, так что Се Лянь мог поселиться с Хуа Чэном, не беспокоясь об остальных. Се Лянь иногда чувствовал на себе пристальный взгляд Ван Тяньсиня, интерес которого, по всей видимости, так и не угас, но просто игнорировал это. И пока игроки разбивались на пары, глава рассказал им ещё кое-что о посёлке. Раньше это была рыбацкая деревушка, живущая за счёт расположенного на западе консервного завода, но потом выше по течению построили дамбу и рыбы стало меньше, после чего посёлок, за неимением любых других хозяйств, быстро пришёл в упадок. На противоположной стороне посёлка находилось кладбище, но глава, что примечательно, настоятельно советовал не соваться туда без необходимости. Никто не перебивал его, — игроки, даже те новички, молча и внимательно слушали, некоторые даже записывали. И Се Лянь мог их понять. Если верить Хуа Чэну, первая дверь Се Ляня, та, про колодец в заснеженной деревне, тоже была на уровне шестом-седьмом. Сомневаться не приходилось — в отличие от прошлых двух дверей, эта будет действительно сложной. Благо, хотя бы в словах Главы сомневаться особо не приходилось — такие как он, "вводные" NPC, практически не врали, часто намекали на условия смерти и давали начальные подсказки, вводя игроков в курс дела. К тому же, неигровые персонажи, если повезёт, могли выдать важные сведения, которые косвенно укажут на место нахождения ключа. После того, как Глава раздал парочкам ключи, их повели на первый этаж в столовую гостиницы, что было бы просто великолепной новостью, если бы вкус у здешней еды не оказался напрочь отвратительным, — поданная на тарелках жареная рыба, судя по всему, протухла ещё несколько лет назад, а положенный в корзинку хлеб был настолько сухой и чёрствый, что от него болели зубы. Се Ляню хватило одного только запаха, смотря в эти мёртвые, выпученные глаза, чтобы понять, что есть это небезопасно. Однако и на кухню идти готовить самостоятельно он не видел смысла — проблема была не в уровне исполнения, а в качестве продуктов, и вряд ли на кухне он сможет найти хоть что-нибудь посвежее. Ни он, ни Хуа Чэн так и не притронулись к трапезе, обойдясь сухим хлебом. После ужина игроки разошлись по номерам, желая дождаться наступления следующего дня. Хуа Чэн до прихода в номер практически всё время молчал — должно быть, говорить таким "неопределённым" голосом было сложно. Гостиница выглядела старой, но обстановка внутри номера оказалась довольно сносной — было совершенно очевидно, что о мебели заботились. Пока Хуа Чэн проверял кровати на наличие неприятных сюрпризов, Се Лянь в ванной комнате глядел на себя в зеркало, с некоторым ошеломлением рассматривая своё новое, действительно женское лицо, в которой осталось лишь пара намёков на его настоящий вид — в частности, разрез глаз и губ, из-за которых он казался мягким и приветливым, однако остальные его черты ощутимо смягчились, из-за чего в купе с длинными волосами и закрытым шарфом кадыком узнать его настоящий пол просто на глаз становилось практически невозможно. Макияж предусмотрительно оказался водостойким, благодаря чему не растёкся даже когда Се Лянь помылся и почистил зубы походной щёткой. Затем он, поправив сдавливающий его грудную клетку и плечи лифчик, который с непривычки очень неприятно натирал кожу, со вздохом плюхнулся на кровать. В стандартном номере имелось две кровати. Хуа Чэн взял ту, что ближе к двери, Се Лянь — возле окна. — Что думаешь? — С некоторым намёком спросил Хуа Чэн тихим, но гораздо более привычным мужским голосом, выходя из душа. Задумчиво игравший у изголовья кровати в телефон Се Лянь, не обратив внимания на чужой тон, ответил: — Завтра надо расспросить родителей пропавших детей. Посмотрим, не дадут ли они подсказок. — Он на секунду задумался, а затем уверенно сказал. — На кладбище пока лучше не идти, но вот на консервный завод, раз уж Глава посёлка его упомянул стоит наведаться. Логика в этом была проста — посёлок не отличался большими размерами, зацепок было всего ничего. Вполне может быть, что именно на заводе они обнаружат то, что им нужно. Не показав разочарования, Хуа Чэн кивнул, садясь на кровать Се Ляня: — Хороший план, Цзе-Цзе, но я имел в виду... Как тебе твоя роль? Как ты себя чувствуешь? Пальцы Се Ляня замерли над экраном, его глаза встретились с Хуа Чэном и на долгие мгновения между ними повисла тишина. Наконец в хорошем освещении Се Лянь мог нормально разглядеть новую внешность Хуа Чэна — после душа его от природы бледная кожа казалась румяной; пышные и слегка завитые чёрные волосы на концах оказались выкрашены в цвет гнилой вишни, создавая удивительно стильную причёску... Но главное — лицо, как и у Се Ляня, под действием макияжа приобрело более мягкие, женские черты, оставаясь при этом всё таким же худым и острым. Под изучающим взглядом Се Ляня скулы Хуа Чэна залились слабым румянцем: — Гэгэ нравится то, что он видит? — Дразнящее, но всё же с лёгкой, едва заметно дрожью неуверенности спросил он. — Сань Лан прекрасно выглядит в любом виде. — Игнорируя собственное смущение, твёрдо кивнул Се Лянь, с ласковой улыбкой наблюдая, как румянец на щеках Хуа Чэна усиливается. — Так, как Гэгэ себя чувствует? — Ммм, я был бы не против съесть нечто посущественней пары ломтиков засохшего хлеба, — Задумчиво протянул Се Лянь в ответ. — а так нормально. — Гэгэ знает, что я не это имел в виду. — Пожурил Хуа Чэн, поддразнивающе улыбнувшись. Се Лянь какое-то время молчал, отведя взгляд в сторону и приобняв колени, а затем просто ответил: — Неприятно. Улыбка Хуа Чэна померкла, он вопрошающе опустил голову в бок. — Про саму одежду я быстро забыл. — После некоторого колебания продолжил Се Лянь. — И немоту могу стерпеть, но... Тот взгляд... — Он прикрыл глаза. — От него становилось тошно. — Я могу быть голосом Гэгэ, я могу быть стеной для Гэгэ! — Решительно заявил Хуа Чэн, демонстративно ударяя себя кулаком в грудь. Внезапно Се Лянь кое-что вспомнил: — О, у тебя всё хорошо с горлом? Не болит? То, как ты ломал свой голос... — Не беспокойся Гэгэ, я много тренировался - ничего с моим горлом не станет. — Он пренебрежительно махнул рукой. — А если кто начнёт задавать вопросы, — Хуа Чэн кивнул на висящее неподалёку пальто. — у меня там мальборо лежат. Се Лянь поднял бровки: — Но ты ведь не куришь? — Не курю. — Усмехнулся Хуа Чэн, подмигнув. — Но им об этом знать не обязательно. Между ними пролетел комар, которого Се Лянь прихлопнул не задумываясь. — Кто бы мог подумать, что первое живое насекомое, которое я увижу за дверью, окажется кровососущим. — Пробормотал Се Лянь, смотря на отпечаток комара, оставшийся на ладони. Он снова поднял взгляд на Хуа Чэна и с некоторой неуверенностью спросил: — Как думаешь, они связаны с условием смерти? Тот в ответ неопределённо пожал плечами: — Сложно сказать, Гэгэ. Иногда двери действительно наполняются какой-нибудь живностью для антуража, и это может быть как просто декорация, так и элемент сюжета. Но, раз неподалёку есть река, благодаря которой консервный завод и работал, значит наличие комаров хотя бы оправданно. Се Лянь кивнул, показывая, что понял. Они перекинулись ещё парой фраз и уже приготовились ложиться спать, как появилась новая проблема. Точнее сказать, не то чтобы это была проблема, просто... После того, как они пожелали друг-другу спокойной ночи, никто так и не сдвинулся с места, продолжая играть в гляделки — Хуа Чэн не спешил вставать с кровати Се Ляня, а сам Се Лянь не спешил сгонять Хуа Чэна. На самом деле, хотя Се Лянь старался не думать об этом — он скучал по их совместному сну, ведь, в реальном мире он переборол страх спать одному уже где-то после третьей двери, и с тех пор разделял с Сань Ланом ложе лишь за дверью. Сам по себе этот факт не был плохим, однако... Се Лянь чувствовал себя одиноко, без милого одноглазого юноши в своих объятиях, и, судя по опущенному в пол взгляду Хуа Чэна, это чувство было взаимным. Се Лянь свесил ноги с матраса и Хуа Чэн, уловив это движение, тут же вскочил, неловко встав у кровати. Посмотрев на него, Се Лянь молча залез под одеяло и приподнял край, словно бы приглашая Хуа Чэна лечь к нему. Они не произнесли ни слова. Сань Лан мышкой юркнул в объятия Се Ляня, удобно устроившись в его объятиях и счастливо вздохнул. Если сердце Се Ляня и ёкнуло от этого звука, то это было только его дело.***
Жалюзи прикрывали собой закрытое окно у кровати Се Ляня. Пролетел слабый ветер, и листья на верхушках расположившихся за окном деревьев качались под порывами ветра. В воздухе слышался лишь шелест листвы да комариный писк. В какой-то момент Се Лянь, из-за того, что лифчик неудобно давил на грудь, перевернулся в чужих объятиях. Он настолько расслабился, чувствуя, как сзади его обнимает мягкое тёплое тело, что уже практически уснул, но вдруг почувствовал, как Хуа Чэн легонько толкнул его. Внезапное вторжение в его дрёму, заставило Се Ляня чуть отрезвить сознание, приоткрыв глаза. Честно говоря, на тот момент он не был уверен, показалось ли ему, или, может, это была случайность, но не успел Се Лянь ничего предпринять, как Хуа Чэн прошептал ему на ухо: — Не двигайся, Гэгэ. Снаружи что-то есть. Се Лянь вздрогнул, моментально проснувшись. Осторожно приглядевшись, он заметил, что к силуэтам деревьев за окном прибавился ещё один, едва поддающийся описанию. Оно, тонкое и длинное, похожее на большую змею, смешивалось с тёмными стволами, будто сливаясь с ними. Если бы Се Лянь не присматривался, он бы и не заметил. Оно медленно вытянуло нечто, отдалённо напоминающее сухую, словно скрученная ветка, руку, и дотронулось до пластинки жалюзи. Невольно задержав дыхание, Се Лянь заметил, как ужасающе тонкие, совсем не человеческие «пальцы» разворачивают пластинку, и с замиранием сердца приготовился встретиться со взглядом чужих глаз, но… К своей неожиданности, увидел лишь пустоту. У твари не было и намёка на глаза. Лишь тёмные провалы, которые, казалось, вели в бездну любого, кто посмотрит в них. — Зажмурься, — Заметив реакцию Се Ляня, прошептал Хуа Чэн, чуть сильнее сжав свои объятия. Несмотря на страх, заставивший волосы на теле встать дыбом от ощущения, что за ним наблюдает хищник, Се Лянь не спорил, послушно закрыв глаза. Но это не значит, что он не видел. Лишившись зрительной информации, Се Лянь невольно заставил свой слух работать на максимум, улавливая и, в бесконечном веретене мыслей, анализируя каждый шорох, каждое поскрипывание, что долетали до его ушей. Дыхание Сань Лана, что раздавалось прямо над ухом, было тихим, прерывистым, словно бы он рефлекторно задерживал дыхание, пытаясь уменьшить чувство своего присутствия. А впереди, всего в полуметре, прямо над лицом Се Ляня медленно переворачивалась старая, алюминиевая пластинка жалюзи. Затем снаружи послышался шорох — то был звук шагов по траве, но из-за близости Се Лянь не смог сходу определить, куда тварь идёт. Постепенно звук затихал, словно отдаляясь, оставляя позади себя лишь шелест листьев, но Се Лянь не спешил открывать глаза, продолжая слушать. Над его ухом послышался тихий, едва уловимый вздох облегчения, а прерывистое дыхание возвращалось в норму. — Оно ушло. — Тихо произнёс Хуа Чэн, через пару минут напряжённого ожидания. Се Лянь открыл глаза, пробегаясь взглядом по полоскам виденных им за жалюзи деревьям, и более не находя ничего необычного. Наконец и Се Лянь смог глубоко вздохнуть, чувствуя, как его лёгкие слабо горят от непривычного напряжения. — Оно пыталось спровоцировать нас на что-то? — Так же тихо спросил Се Лянь. Вся эта ситуация напоминало ему то, с чем он столкнулся в двери «Женщины дождя» — там само попадание в зеркальный мир не означало смерть, а лишь сосредотачивало на тебе внимание твари, которая пыталась заставить тебя дотронутся до картины. Может быть и сейчас существо за окном — скорее всего то самое Пугало или его прихвостень — пугали их с определённой целью? — Не думаю. — Покачал головой Хуа Чэн. — «Женщина дождя» была низкоуровневой дверью, и нет ничего удивительного, что условия смерти там были заковыристыми. Однако сейчас мы в шестой. Всё не может быть так просто. — Но почему тогда оно не напало? — Вполне разумно возразил Се Лянь, прокручивая всё произошедшее в голове. — У него не было глаз, возможно, мы были достаточно тихими, чтобы он посчитал, что в комнате никого нет. — На этот раз практически сразу же ответил Хуа Чэн. Се Лянь кивнул — после своего вопроса, он и сам подумал об этом. Но, на самом деле, могло ведь быть и так, что тварь таким образом разведывает обстановку? Се Ляня передёрнуло от этой мысли. — Гэгэ холодно? — Обеспокоенно спросил Хуа Чэн, прижимая спину Се Ляня ближе к своей груди. — Всё хорошо, мне тепло. — Поспешил заверить Се Лянь, наконец повернувшись к своему собеседнику. В темноте он не мог чётко разглядеть черты Сань Лана, но это было и не нужно. — Гэгэ уверен? — Да. — Мягко повторил Се Лянь, ласково погладив по обнимающей его руке. — Давай спать? — Угу, спокойной ночи, Гэгэ. — Спокойной ночи, Сань Лан.***
Следующий день встретил игроков хмурыми тучами и неприятной моросью. Температура ощутимо опустилась, возможно, из-за влаги. Несмотря на неприятную ночку, Се Лянь с Хуа Чэном всё равно проснулись рано, пусть и потратили много времени на то, чтобы привести свои женские образы в порядок. Затем они спустились вниз на завтрак. К тому времени внизу уже собрались практически все члены команды — едва войдя в столовую, "девушки" услышали весёлый смех Ван Тяньсиня и его спутницы — кажется, за ночь отношения между ними стали намного ближе. Девушка, которую Ван Тяньсинь завлёк в свои сети, кормила его завтраком, и сама с довольной улыбкой поедала пищу из его рук. Смотря на них со стороны, Се Лянь даже невольно восхитился такой храбростью. Разве стоит искать романтики в мире, где буквально всё грозит тебе смертью? Однако Ван Тяньсинь не только не боялся, но и нашёл себе любовницу. Нет, конечно, Се Лянь мог бы поверить, что отношения между этими двумя сугубо дружеские, но он помнил тот тяжёлый, маслянистый взгляд, которым Ван Тяньсинь буквально облизал его тело. Войдя в столовую, Се Лянь с Хуа Чэном волей-неволей привлекли внимание собравшихся. Конечно, большинство изначально повернулось просто чтобы узнать кто вошёл — вполне оправданная человеческая реакция. Однако их взгляды задержались, стоило игрокам рассмотреть внешность "девушек". Объективно, Се Лянь не считал свою обычную внешность умопомрачительно прекрасной. То есть да, у него было приятное добродушное лицо, стройное высокое тело, чистая светлая кожа и длинные ухоженные волосы. Его можно было считать красивым. В женском облике особо ничего не изменилось, помимо того, что черты лица смягчились, а общий вид, казалось, отдавал хрупкостью. Однако Хуа Чэн в своём явно дорогом платье, дерзкой улыбкой и острыми чертами лица создавал впечатление некой роковой красавицы, которая уж точно не даст себя в обиду. Се Лянь честно считал Хуа Чэна красивым — было за что. Не то чтобы Се Лянь лишний раз обращал внимание на внешность — на самом деле, ему было совершенно неважно, кто как выглядит, однако у Се Ляня были глаза, которыми он мог видеть. Конечно, он знал, что красота во многом субъективна, но на его взгляд, Сань Лан был очень красив — по крайней мере, его внешность вполне соответствовала вкусам Се Ляня, а поскольку его вкусы не блистали изобретательностью, скорее всего и многие другие люди считают Хуа Чэна привлекательным. Да и сам Хуа Чэн активно следил за своей внешностью, ухаживая за своими длинными волосами (что сам Се Лянь считал дико привлекательным), следя за кожей, стильно опрятно одеваясь, нередко обвешиваясь украшениями (зачастую, имеющими символику бабочек) и нанося лёгкий макияж. И хотя Хуа Чэн, по всей видимости, комплексовал из-за своего глаза, пряча глазницу за повязками, а шрамы вокруг под кремами, но, честно говоря, Се Лянь не считал это существенным минусом, поскольку не был согласен с тем, что шрамы уродуют внешность. Однако если Сань Лану комфортнее скрывать свои особенности внешности — пусть будет так, он в любом случае был достаточно красив. Так что и в женском своём обличии Хуа Чэн вполне себе оправданно привлекал к себе взгляды, теперь, когда под нормальным освещением наконец-то можно было разглядеть детали его внешности. К тому же, не стоит забывать, что женщины такого высокого роста встречаются даже реже, чем просто сногсшибательные красавицы. Поэтому Сань Лан просто не мог не привлечь внимания. Однако Се Лянь не совсем понимал, почему в таком случае масляные взгляды игроков так же сосредотачивались и на нём самом, когда рядом был Хуа Чэн. На завтрак сегодня была простая яичница и... Старые рыбные консервы с чем-то, отдалённо напоминающем куски рыбы внутри, которые Се Лянь не стал трогать, но которые, стоит признать, пахли неплохо. Се Лянь в принципе после «Диковинной птицы» не ел ничего, в чьём происхождении не был уверен. Яичница приготовлена была не ахти — на зелень не было ни намёка, но это всё равно лучше, чем вчера. Весь завтрак Се Лянь тихонько ел рядом с Хуа Чэном, успешно игнорируя обжигающие взгляды, которые на него кидал Ван Тяньсинь и ещё парочка других игроков. Заглянув после еды в туалет на том же этаже, чтобы помыть руки, Се Лянь без задней мысли взглянул в зеркало, удостоверившись в том, что за последние пол часа ничего в его облике не изменилось. Стряхнув влагу и бездумно почесав комариный укус прямо под ухом, Се Лянь готов был уже направится к выходу, как вдруг в туалет зашёл Ван Тяньсинь. На самом деле удивительного в этом ничего не было — гостиница размерами не отличалась, и на первом этаже располагалась только одна туалетная комната, общая для всех. Но Се Лянь всё равно нахмурился. Пожалуй, Ван Тяньсинь был последним человеком, которого он бы хотел сейчас видеть. Они столкнулись в узком проходе, и Се Лянь отошёл ближе к стене, чтобы пропустить мужчину к кабинкам. Однако Ван Тяньсинь, улыбнувшись, вместо этого заговорил: — Почему ты так меня сторонишься? Се Лянь моргнул, не глядя открыв свою поясную сумку с блокнотом в качестве жеста вежливости. На самом деле, он не хотел продолжать разговор, но был слишком вежлив, чтобы просто развернуться и уйти. — Зачем вести себя так, будто я какой-то злодей? — Приятным голосом протянул мужчина, взяв Се Ляня за руку чуть ниже локтя. — Тебе так нравятся девушки? Может, попробуешь с настоящим мужчиной? Се Лянь поднял брови, всем своим видом давая понять, что он упустил нить разговора. Он на самом деле плохо понимал, о чём тот говорил. Глядя на него, Ван Тяньсинь усмехнулся: — Строишь из себя дуру? Или скажешь, что в шею тебя комар укусил? Глаза Се Ляня слегка расширились от осознания. Так вот почему в столовой игроки так на него смотрели! Увидев комариный укус, они посчитали его засосом! Получается, они думали, что Се Лянь с Хуа Чэном... Скулы Се Ляня тронул слабый румянец. Ван Тяньсинь воровато оглянулся, на его лице мелькнула улыбка, не предвещающая ничего хорошего: — Как думаешь, если я трахну тебя прямо в туалете, она заметит? Слегка смущённое выражение лица Се Ляня тут же исчезло. Ван Тяньсинь не успел даже моргнуть, как Се Лянь, провернув руку, вырвался из чужой хватки и... Колени мужчины громко стукнулись о твёрдую плитку пола. Он попытался вскрикнуть от дикой боли, пронзившей его руку, но ладонь девушки крепко зажала ему рот. Ситуация поменялась в одно мгновение. Се Лянь стоял позади упавшего на колени, прогнувшегося в спине и скулящего от ужасной боли Ван Таньсиня, заламывая руку мужчины с такой силой, что, казалось, вот-вот треснет кость. Ван Тяньсинь чувствовал, что начинает задыхаться — боль мешала дышать носом, а открытый в немом крике рот был плотно закрыт чужой ладонью. На глазах мужчины навернулись рефлекторные слёзы. Се Лянь, на контрасте, казался абсолютно спокойным. Его повседневная миролюбивая улыбка и чистый взгляд создавали впечатление, словно бы он и не здесь находился, вместо этого, возможно, попивая чай или играя с хорьком. Се Лянь не любил насилие, не хотел делать людям больно и вообще старался никогда не нападать первым, однако... Больше пятнадцати лет интенсивной самообороны оставили после себя неизгладимый след на его личности. Так что каким бы добрым и простодушным не был Се Лянь, он не моргнув глазом сломает руку любому, кто угрожает ему или его близким. Се Лянь до сих пор не сделал этого с запястьем Ван Тяньсиня исключительно потому, что не хотел подписывать мужчине смертный приговор. Ведь... Если простой шлепок по спине почти что отправил Се Ляня в отделение интенсивной терапии, то что случится после сломанных костей? Не говоря уже о том, что игроки найдут выход из этой двери ещё не скоро, и всё это время Ван Тяньсиню придётся терпеть ужасную боль в руке, чего, на самом деле, и врагу не пожелаешь. В связи со всем этим Се Лянь не собирался делать ничего радикального, готовый просто вырубить парня и оттащить куда-нибудь в людное место, например обратно в столовою, как вдруг в туалетную комнату вошёл Хуа Чэн. Их взгляды встретились. Увидев, что с Се Лянем всё в порядке, он расслабленно улыбнулся и, скользнув по тихонько подвывающему мужчине взглядом, выглянул обратно в коридор, посмотрев по сторонам, прежде чем плотно закрыть дверь в туалет. Глаза Хуа Чэна сверкнули весельем, словно бы он собирался сделать нечто, по его мнению, невероятно забавное, и Се Лянь, заметив это, на долю секунды почувствовал предвкушение, с искренним интересом ожидая следующего шага Сань Лана. Хуа Чэн за пару шагов приблизился к ним, встретившись взглядом с умоляющими глазами Ван Тяньсиня, и, не переставая улыбаться, присел неподалёку от него на корточки, отчётливо мужским голосом произнеся: — Гэгэ поймал нам новую игрушку? Глаза Ван Тяньсиня расширились сначала от удивления, а затем и от ужаса, когда он осознал значение чужих слов. Спёртое от боли дыхание мужчины заметно участилось из-за паники, а глаза судорожно забегали вокруг, пытаясь найти выход. Он попытался сказать что-то, возможно даже умолять, но ладонь Се Ляня, крепко сжимающая его рот, могла позволить ему лишь невнятно мычать. Насмешливая улыбка Хуа Чэна расползлась ещё больше, став откровенно опасной, если не сказать дикой. Его тёмные глаза лихорадочно блестели, словно от нездорового возбуждения. Душа Ван Тяньсиня едва не вылетела из тела от ужаса, он ощутимо задрожал, в особенности когда по его телу проскользнул долгий масляный взгляд Хуа Чэна, особенно задержавшийся на лице, прежде чем Сань Лан очевидно театрально довольно вздохнул, словно бы удовлетворившись внешностью мужчины. По крайней мере очевидно для Се Ляня, поскольку Ван Тяньсинь, который от страха затрясся всем телом, абсолютно точно поверил в чужую игру. Смотря на это, Се Лянь даже и не знал, плакать ему или смеяться. По всей видимости, Хуа Чэн решил переиграть Ван Тяньсиня в его собственной игре и, судя по всему, морально уничтожить в процессе. Было видно, что Хуа Чэн мстил мужчине, за прошлое плохое отношение к Се Ляню, и явно получал от этой мести удовольствие. Не долго думая, Се Лянь беспомощно покачал головой и улыбнулся. Что же, Сань Лан уже назвал его "Гэгэ", так что не будет ничего страшного, если он присоединится к чужой игре и раскроет и свою маскировку, верно? Всё равно единственный свидетель уже в их руках. И хотя Се Лянь не одобрял такие методы, он оказался удивительно не против немного подыграть. В разумных пределах конечно. — Тебе нравится, Сяо Хуа? — Произнёс он спокойным тоном, заставив Ван Тяньсиня ощутимо вздрогнуть от ещё одного мужского голоса. — Очень смазливое личико. — Глаза Хуа Чэна изогнулись в полумесяце и заблестели от восторга, словно бы он был счастлив от того, что Се Лянь решил присоединиться к нему. — И неплохое тело. — Протянув руку, Хуа Чэн шлёпнул по опущенной заднице Ван Тяньсиня, отчего последний едва не выплюнул свою душу. Из глаз мужчины уже откровенно текли слёзы абсолютного ужаса. Смотря на его широко раскрытые глаза становилось совершенно очевидно, что он действительно поверил в их игру и считал их одними из этих. Ну, тех. Обычно эта мысль вызывала бы у Се Ляня неловкость, однако сейчас он чувствовал только зарождающийся в груди смех. Конечно, Се Лянь знал, что дальше этого они заходить не будут, и понимал, что пора закругляться. Хуа Чэн, видимо, придерживался того же мнения, поскольку, карикатурно вздохнув, сказал: — Как жаль, что в шестой двери у нас не так много времени на игры. — Он положил руку на бедро Ван Тяньсиня, отчего тот, казалось, затрясся ещё сильнее. — Поэтому сейчас нам придется отпустить тебя. — Хуа Чэн чуть нагнулся вперёд, нависнув над мужчиной и взглянув в его заплаканные глаза: — Но ты же никому не скажешь о нашей маленькой игре, верно? Поскольку Се Лянь всё ещё зажимал рот Ван Тяньсиня, тот мог лишь с удивительной скоростью кивать головой. — Молодец, малыш. — ладонь Хуа Чэна, которая поглаживала бедро мужчины, тихонько шлёпнула по нему. — У тебя есть три секунды на то, чтобы скрыться с наших глаз, и если мы поймаем тебя в следующий раз... — Его пальцы намекающе съехали ниже, к ягодицам. Се Лянь посчитал этот момент подходящим для того, чтобы наконец выпустить Ван Тяньсиня из захвата и отступить назад, наблюдая за тем, как мужчина, скуля и падая, со всех ног бросился к выходу, развивая просто удивительную для человека скорость и едва не выбивая дверь в процессе. Слыша, как быстрые шаги удаляются всё дальше по коридору, Се Лянь и Хуа Чэн наконец не выдержали — оба засмеялись как сумасшедшие, пусть и каждый в своей манере. Всё ещё хохоча, Хуа Чэн поднялся с корточек и подошёл к раковинам, принявшись тщательно мыть руки с мылом. Се Лянь, прикрывая рот рукой, с улыбкой смотрел на него, наблюдая, как после этого Хуа Чэн достал из одного из бесчисленных карманов красного плаща маленькую бутылочку с антисептиком и вылил немного себе на руки, растирая вязкую жидкость по всей поверхности ладоней и между пальцами. Се Лянь поднял брови, считая такое поведение слегка чрезмерным, но ничего не сказал и даже сам протянул ладонь, когда Сань Лан учтиво предложил ему. Антисептик после растёрки ярко пах шоколадом и... Мятой? Почему-то в голове Се Ляня всплыла идея запечь виноградных улиток с миндалём и сыром, когда вернётся. Се Лянь посмотрел на Сань Лана и встретился с ним взглядом, чувствуя, как в его груди разливается тепло. На самом деле, ему не нужна была помощь. Се Лянь был способен справится даже с вооружённым противником вдвое больше себя, или с несколькими, потому что это то, чему его учили свыше пятнадцати лет. До тех пор, пока перед ним стоит человек, находясь в непосредственной близости, Се Лянь скорее всего сможет с ним справиться, даже если у того в руках будет огнестрел. Се Лянь знал это. Был уверен в этом так же, как и в своём умении писать, однако от одного лишь осознания того, что Хуа Чэн всегда придёт ему на выручку и протянет руку, пусть даже его помощь будет совсем не нужна, сжималась грудь, а сердце начинало биться быстрее. Хуа Чэн, встретив его взгляд, ласково улыбнулся и протянул руку. Се Лянь без доли сомнения взял её и переплёл пальцы.***
Поскольку Се Лянь и Хуа Чэн уже поели, то возвращаться в столовую не стали, вместо этого отправившись сразу на выход из гостиницы. Вчера они условились отправиться по домам пропавших детей, чтобы расспросить их семьи. Народу в посёлке проживало немного, а детей в связи с этим и того меньше — не больше десяти, поэтому одновременное исчезновение сразу троих, в месте, где практически никогда ничего не происходит, разумеется взбаламутило местные стоячие воды. Расспросив случайных прохожих, Се Лянь с Хуа Чэном, в компании с некоторыми случайно встреченными бывалыми игроками, довольно скоро нашли тот дом, где проживал первый исчезнувший. Отец пропавшего мальчика отнёсся к визитёрам с прохладой — односложно отвечал практически на все вопросы и за весь разговор не предоставил практически никаких сведений по своей инициативе. Повезло, впрочем, что он хотя бы пошёл на контакт — вспоминая слова главы деревни, Се Лянь вполне оправданно ожидал, что им даже двери не откроют. Хуа Чэн, как единственный из них двоих, кто может говорить, задал несколько ключевых вопросов — когда пропал ребёнок, где это случилось, кто видел его последним и не было ли каких-либо признаков, предвещающих исчезновение. — У него характер был не сахар. — Словно бы не желая рассказывать лишнего, пространно и уклончиво отвечал отец довольно-таки... Холодным тоном, словно бы его на самом деле вообще не интересовала судьба ребёнка. — Весь день шатался где-то на улице, а пропал шесть дней назад, на закате. Вышел и больше не вернулся. Перед этим виделся со своей старшей сестрой. Что до признаков… Если бы они были, думаете, мы бы ничего не предприняли? Тихо слушавшие игроки, пришедшие вместе с Се Лянем и Хуа Чэном, подробно записывали все предоставленные сведения — по большей части на телефон, но некоторые и на мелкие детские блокноты, которые можно было уместить в кармане, — иногда даже задавая уточняющие вопросы, на которые, правда, им отвечали не всегда или просто несущественно. Раз уж у Се Ляня была такая возможность, он и сам достал из поясной сумки свой большой блокнот, быстро черкнув там ключевые детали. Сестра, как оказалось, проживала в том же доме, поэтому Хуа Чэн, с разрешения немного безразличного отца, заодно решил расспросить и её. На вид девушке было около восемнадцати, внешностью она особо не выделялась, — щёки усыпали веснушки, глаза были вполне обычные, но... Опухшие, словно бы она много плакала и плохо спала в последнее время. Разве что сложно было не обратить внимание на красивые белокурые волосы, но эта черта была вполне типичной для европейской внешности, коей обладали все жители посёлка. Должно быть, увидев, что с ней хотят поговорить "другие девушки" одна из которых и вовсе была немой, сестра пропавшего мальца расслабилась, с готовностью, пусть и без излишнего энтузиазма, отвечая на вопросы: — Мой брат Лоран, перед тем, как исчезнуть, говорил, что его кто-то преследует. Но посёлок у нас маленький, чужаков здесь не бывает. Кто станет преследовать чужого ребёнка? Мы тогда и не обратили внимания на его слова… — Постепенно, по мере своей речи, на глазах у неё вновь начали наворачиваться слёзы, которые она упрямо стирала рукавами своего свитера. Должно быть... Она винила себя в исчезновении брата. Се Лянь мог её понять. — Скажите, вы не будете против, если мы осмотрим его комнату? — Спросил Хуа Чэн, мягко похлопав девушку по плечу. — Да, идёмте, я вас провожу. — Взяв себя в руки, немного дрожащим, но всё же твёрдым голосом согласилась сестра мальчика. Комната пропавшего ребёнка — Лорана — находилась прямо на чердаке, и в этом маленьком пространстве царил форменный беспорядок. Помимо редкой мебели, в виде кровати и стола со стулом, здесь помещались только стопки книжек по углам, раскиданная одежда и всякие мелочи. Поскольку крохотная комната не могла вместить всех одновременно, игрокам пришлось разделиться на группы. Се Лянь, Хуа Чэн и ещё одна девушка пошли первыми. Хуа Чэн сразу направился к книжной полке, а Се Лянь приступил к осмотру кровати Лорана, пока третья девушка копалась в раскиданных по полу вещах. Очень скоро Се Лянь нашёл под подушкой дневник, запертый на маленький замок. Его руки среагировали быстрее мозга — он схватил находку и спрятал под свой блокнот, который всё это время держал в руках. Тот вошёл как влитой, и в следующий раз, когда сестра мальчика и третья девушка окинули Се Ляня взглядом, они не заметили ничего примечательно, — лишь то, как он убирает свой блокнот и ручку обратно в поясную сумку, очевидно чтобы освободить руки для поисков. Да, кража, тем более у ребёнка, — это не хорошо, но после всего, что Се Лянь делал в дверях, честно говоря, очень несущественно. Как бы ему это не нравилось, чтобы выжить, приходится идти на такие маленькие жертвы. В конце концов не только он сам, но и Хуа Чэн, может умереть из-за применимых только в реальном мире моральных принципов. Немного порывшись и обнаружив, что больше ничего примечательного в кровати нет, Се Лянь подошёл к Хуа Чэну, который задумчиво рассматривал какую-то тетрадь в своих руках. Краем глаза заметив появление Се Ляня, Хуа Чэн немного отодвинулся, давая Се Ляню возможность заглянуть в текст. Как оказалось, перед исчезновением Лоран успел изучить местные городские легенды, весьма богатого содержания, которые он как мог записывал в тетрадь, иногда урывками, иногда полноценно. Даже не вчитываясь подробно, знающий человек может заметить в них нить, ведущую к Вороньему пугалу. — Видимо, мальчик что-то предчувствовал. — Тихо заключил Хуа Чэн, дочитав всё то немногое, что мальчик записал своим детским, корявым почерком. Затем он окинул взглядом все те немногие книги о фольклоре, которые, скорее всего, взял из библиотеки какого-нибудь ближайшего городка. — Значит, смерти за этой дверью знаменуются предвестием. Се Лянь кивнул и, чуть помедлив, взглядом указал на дверь. Уловив намёк, Хуа Чэн кинул короткий взгляд на третью девушку и тоже кивнул. Под предлогом подышать свежим воздухом они покинули дом, нашли безлюдный угол, и Се Лянь вынул из сумки дневник Лорана. Хуа Чэн одобрительно присвистнул, заставив Се Ляня немного покраснеть. Он практически без усилий вскрыл детский замочек на книге и, вместе с Се Лянем, приступил к чтению содержания. Вначале не было ничего особенно интересного — обычные записи о жизни обычного ребёнка, где он жаловался то на родителей, то на школу... Которая, скорее всего, находилась в другом посёлке. По крайней мере Се Лянь не помнил, чтобы Глава упоминал расположение школы. Но вот что увидеть было неожиданностью, так это известие о том, что отец мальчика ему не родной. Хуа Чэн невесело усмехнулся: — Теперь понятно, почему он так безразлично относится к пропаже. Лорана в эту семью привела мать, — он был её сыном от первого брака. Отчим же никогда его не любил, часто ругал и мог даже избить. — А где мать Лорана? — Тихонько спросил Се Лянь, убедившись, что они здесь одни. — О ней практически ничего не говорится... — Задумчиво ответил Хуа Чэн. — Звучит и вправду странно. Когда они зашли в дом, хозяйку не увидели, никто даже не упомянул, о её существовании. Неужели она тоже умерла? Переворачивая страницы, Се Лянь наконец наткнулся на действительно важные детали, касающиеся исчезновения мальчика — Лоран стал жаловаться, что кто-то словно бы преследует его. На пути в школу и со школы кто-то шёл за мальчиком, но он никак не мог увидеть преследователя. Вначале Лоран злился и возмущался, но уже вскоре его чувства обернулись страхом. «Он опять появился за окном. Я спрятался под кроватью. Надеюсь, он меня не найдёт». «В этот раз я спрятался в шкафу. Хорошо, что не залез под кровать — он наклонился и засунул под кровать руки, как будто искал меня». «Мне никто не верит. Они думают, что я сошёл с ума. Та тварь чуть не пролезла через щель в окне. Я не знаю, что он такое». «Я узнал, как его зовут, но времени уже немного, не успеть…» «Всё кончено». То были записи последних дней перед исчезновением. Последние записи. Дальше шли лишь чистые листы. — Видимо, мальчика забрала тварь, — Подытожил Хуа Чэн, закрыв дневник и протянув его Се Ляню, чтобы тот положил его в сумку. — Воронье пугало... — Староста упоминал лишь два места, которые могут предоставлять интерес - кладбище и консервный завод. — Задумчиво пробормотал Се Лянь. — Скорее всего детей утащили в одно из этих мест. Хуа Чэн задумчиво качнул головой: — На кладбище пока не стоит идти - мне не нравится формулировка Главы насчёт того места. Се Лянь кивнул — когда ключевой NPC настоятельно советует не соваться куда-либо без необходимости, волей-неволей его слова заставляют насторожится. — Осталось ещё два пропавших ребёнка, — Медленно произнёс Се Лянь, подсчитывая варианты. — стоит сначала осмотреть их дома, а затем уже идти на завод. — Хорошая мысль, Цзе-Цзе, так и поступим. — Улыбнувшись, кивнул Хуа Чэн.