Tainted

Конечности немеют постепенно, когда мышечная ткань начинает уставать: ещё чуть-чуть, и сухожилия, связывающие кости вместе, разорвутся, а магия хлынет потоком. Он сжимает острую кость в руке: глаза сияют. Тьма сгущается, не оставляет и шанса выжить. Умбракинез? — Ну давай, попробуй. Я не буду использовать магию, всё для тебя, сладкий. У нас честная дуэль. Четырёхрукий последователь стоит на другом конце зала, свет падает через красные витражи. Это блаженное, мягкое, чувственное затишье перед бурей оглушает тенью сомнения и вскипающей внутри агрессией. Пауза — и пространство сужается с оглушительным рывком. Свет тухнет. Тьма воцаряется, даже состав воздуха изменяется. — Ты был создан для убийства, — его голос отдаётся эхом, — Для мгновенной аннигиляции всего живого. Мог сидеть на троне, который находится в конце коридора. Убить, убить, убить их всех. И это — то, что ты выбрал? Быть посыльным старухи? Запах гнили исходит из-под его красной мантии — и лишает всех других органов чувств на мгновение. Ослепляет и обезоруживает. Из-под капюшона сияют несколько кислотных глаз. Заражённые некрозом пальцы сосредоточенно держат копьё. Секунда: он уже рядом, за спиной. Реакции хватает, чтобы среагировать — рывок в сторону. — Это необходимо? — Да, — спешный вдох, он дышит с громким полуживым хрипом, — Тебе было суждено править миром. Но ты решил иначе. Будь готов столкнуться с последствиями своих решений. — Я имею право сказать «нет». Ну и сказал. Изрёк своё слово. Фаланги стынут, воздух стремительно остывает — по затылку пробегает волна мурашек. Посмотрим, что ещё он может. На выдохе из пара вырисовывается морозный узор, а слизистая немеет. Каждая клеточка — в боевой готовности: и ожидание следующего удара растягивается в бесконечность. Все процессы замирают. Время останавливается. Цвета меркнут, пространство искажается. Последователь ступает по чистой, кристаллизованной пустоте — она извивается и закипает под его ногами, витиевато расцветая. Лёгкий шаг — небольшая подготовка, отвлечение внимания. Трюк иллюзиониста. Он воплощается из океана пустоты: резко, рядом, почти-неожиданно. Боль пронзает тело. Перед глазами плывут образы, тело отказывает окончательно — но только на мгновение. Обезоружил и бросил вперёд. Скорости реакции не хватает, восприятие занято другим, слишком много новой информации. Остаётся только молить о секунде чтобы отдышаться. Встать и встретить лицом к лицу. Твёрдо стоять на ногах. Только так возможна победа. Он кружится вокруг, на расстоянии, как голодная гарпия: и сближается, рывком, молниеносно. Атаки отражать легко: оружие он держит в руках впервые. Слишком долго замахивается, открывается. Нужный момент, удар поддых — шипит через крик, ноги дрожат. Тут же испаряется из поля зрения — играет, даже когда почувствовал кровь во рту. Остриё копья касается шеи. Необдуманный поступок. Резкий поворот, он даже не ожидал — и захват рук. Всех четырёх, в пары по две. Легчайше. Как конфетку у ребёнка отобрать. — Думаю, мы уже встречались на одной из мистерий, — он понимает всё сам, — Меня зовут Бритц. «Бритц»? Что-то знакомое. Пускай ещё расскажет о себе. — Я не буду тебя убивать. Я ведь не сумасшедший сектант без самоконтроля, — и сдавить запястья рук так, чтобы хрящики захрустели, — Ответь-ка сначала на пару вопросов. Ты ведь позорно проиграл. Первое — где мы? И второе… — желание увидеть лицо в тени пересиливает все возможные границы терпения. Пальцы чуть касаются капюшона, скрывающего лицо. Снимают. Взору предстаёт объятое гниением лицо, пропорциями отдалённо напоминающее парнокопытных. Чёрная смоляная шерсть, вьющиеся рога, кислотно-жёлтые прищуренные глаза смотрят прямо в глазницы. Зрачки неестественно вытянутые. Некроз поразил всё тело, без остатка — на ушах видны струпы, тело в бинтах. — Мы в измерении между миров. Сюда легко перенестись, если знаешь, как. Нужен определённый ключ, катализатор, последовательность действий. В неизвестной точке этого пространства находится умерший Гастер, и я стараюсь его найти. Большую часть времени. — Хорошо, это понятно, — на ответ Бритц молча чуть растягивает краешки рта, — А почему ты магию не использовал? — Не хотелось создавать лишний шум, пока мы были во дворце. Здесь же можно делать что угодно. — Понял. Тогда ты свободен, — он нетерпеливо освобождает руки из мёртвой хватки, — Лучше бы магически подрались, даже никакого драйва. А теперь расскажи-ка мне, дорогой. Зачем я вдруг понадобился тебе? Его взгляд: рептилоидный, холодный, полный отчуждения, изучает внимательно. Ни признака сомнения — только уверенность. — Культу. Мы провели собрание, и решили, что даже если вы отказались, — теперь обращается на «вы», как мило, — Таким… демонстративным способом, то мы всё равно можем предложить вам то, чего у вас в данный момент нет. — А если бы я проиграл? — Тогда бы это была сделка: услуга за услугу. — А почему пришли не все культисты? А только ты? — Они вас боятся. — Ну, правильно делают. Нет, я не вижу смысла вообще иметь с вами дела. Вы мне неинтересны и не нужны. Но зависит от того, что вы предложите… Я открыт для новых предложений. — Хорошо. Мы хотим попробовать воскресить Гастера, — Бритц выдерживает паузу, — Для этого нужен мощный медиум, который умеет ориентируется в пространстве. В частности, этого измерения. Я могу научи- — О господи… Нет, этот бред и слышать больше не хочу. Уйди с глаз моих. — Не спешите с выводами, — он опирается на копьё, стоять тяжело физически, — Вы меня выслушавший и вы этого не сделавший — две совершенно разных личности. Я хочу предложить вам помощь. — Давай посмотрим, чем ты можешь мне помочь… Убеждать ты умеешь, — и садится на трон из костей, закидывает ногу на ногу. — Гастер обучит вас проявлять вашу истинную магическую силу. Я знаю, что у вас есть небольшие проблемы с самоконтролем. Видел. Поэтому обращаюсь напрямую. Понимаю, что вам не нравилось его отношение в более юном возрасте, но это была необходимая мера для поддержания дисциплины. — Окей. Только зачем он вам? — Для создания нового бога. Глазницы широко раскрываются. Нижняя челюсть чуть с грохотом не падает на пол. Четырьмя словами всё его эго, построенное за пару десятков лет независимости, было стёрто в порошок с особой старательностью: картина мира обрушилась, шаблоны разорвались, стремящееся к бесконечности чувство собственной важности опустилось ниже плинтуса. — Ладно. Я согласен. — От вас требуется немного, я всему научу… Для меня это будет честью. — Хорошо, — главное делать вид, что слова никак не задели, и шок не менял выражение лица — сохранять доминантное положение в разговоре любой ценой, — Завтра я свободен. Покажете мне, каких успехов вы добились в практике чёрной магии. Бритц виртуозно щёлкает пальцами — всё возвращается обратно: фрески со слепящими красными лучами света, привычная тьма коридора и шахматная плитка. Он растворяется в тени колонн, оставляя после себя только стойкую ауру грязно-сладкого запаха разложения плоти. И только одну мысль: «Неужели Гастер действительно способен меня заменить?»