Мелодии и слова через миры

Элиза думает, что это проклятие. Неудачи преследуют её всю жизнь. Серьёзно, у кого могут засохнуть в воде цветы? Некому теперь выговориться. Стэн прекрасный человек, и она не хочет ломать ему жизнь своими проблемами. Просто секс, просто сброс напряжения - не надо привязываться, не надо страдать! Она плачет, объясняя это безмолвной подруге - немая понимает больше, чем негритянка, слушает внимательнее, чем христианка, а ещё всегда предлагает решения. Элиза знает: если её собьёт машина, за рулём будет Гертон старший. Если она однажды утром не проснётся, это будет миссис Гертон. Стэн зачем-то собирается представить её своим родителям, и теперь ей больно. Нет, не надо им этих несчастий и неудач, не надо страдать из-за неё! Немая курит, и её нельзя винить - любимый ей дорожит, но лишь как другом, а младшая сестра в подобных отношениях с его братом. Белые пальцы скользят по золотым волосам - шелковистые, они вьются, но не лохматятся, хоть в генетике повезло. Кажется, на неё ушла вся удача: голубые глаза, золотые кудри, почти идеальная фигура и очень быстрый метаболизм, правильные черты лица, относительно хорошая кожа. Только она не станет винить своих убийц, а тем более оскорблять - понятно было, что ей конец, когда она впервые увидела Стэна. Нет, Элиза никак не могла влюбиться! Нет, она не может зайти сейчас. Чувствует себя нехорошо, так бывает. Стук каблуков отдаётся эхом - Петрогорск словно не любит её, считает чужой, хотя она здесь выросла, как и любимый. Правый ломается, застревая между камнями. Элиза летит на землю, роняя сумочку и ударяясь головой о фонарный столб. Стэн поднимает сумочку, помогает встать - откуда он здесь? Почему так нежно гладит её по голове? Нет-нет-нет, нельзя. Девушка встаёт и убегает, прихрамывая. Парень смотрит ей вслед со странным выражением лица. Мать ждёт её дома - бросает метко язвительный комментарий по поводу внешнего вида, уходя дальше работать. Элиза смотрит в зеркало - страшная, нелюбимая, нельзя такую любить. Отец, приехавший за какими-то документами, недовольно качает головой. Элиза знает: она позор семейства Рейнских. Она понимает, что сама будет виновата в своей смерти. Нет, не надо идти на свидание - Стэн найдёт себе лучше, кого-нибудь, кого он заслуживает. Это её вина. Она всё равно здесь умрёт, так какая разница, сейчас или позже? Но круг общения самоубийц после винит себя. Стэн называет её своей удачей - говорит, что после первого поцелуя ушли все беды. Элиза просто надеется, что забрала проклятия, а не передала. Не стоило целоваться, подобные действия слишком романтизированы. Не стоит давать надежду, нет, это плохо! Не надо отношений, не надо общения - достаточно редких разговоров с подругами, в жизни которых ты никогда не будешь занимать первое место. Элиза надеется, что её смерть будет быстрой. Глаза желтеют - а вот и очередная неудача, к изменившемуся цвету радужки (как и почему? Просто обычно есть логика, но освещение и температурные условия те же) не подходят тени и форма стрелок. Приходится надевать линзы - новая неудача: они рвутся. Праздничный наряд - неудача: колготки в стрелках просто все, единственные подходящие туфли лежат в мусорке без каблука на правой, а нарядные платья широки - чёрт, снова похудела. Слишком быстрый метаболизм и невольная диета - тарелки вечно падают, еда рассыпается, портится и так далее. Элиза туже затягивает плетёный ремень широких штанов, не забывает носки, упаковывая ноги в кроссовки на толстой подошве, накидывает куртку поверх свободной футболки - то, что действительно сидит по фигуре, на этот раз в стирке, где наверняка сядет или порвётся. Попытка исправить недочёты макияжа приводит к пятну туши, которое исправляет мицеллярная вода - и заканчивается, уничтожив макияж. Прыщ на лбу не такой уж большой, но неприятный - гной выходит от одного прикосновения, мерзость. Лосьон разбивается вдребезги, стоит лишь намочить ватный диск. Осколки задевают руку и щёку, но от уродливого красного пятна на лбу не остаётся и следа. Элиза морщит нос, тянется за духами и пшикает, теряя равновесие. Кажется, под левым глазом будет синяк. С одной стороны синяк, с другой порез - красота! Косметикой не воспользоваться, но хоть пластырь совпадает с цветом кожи. Наверняка скоро отклеится. Она берёт рюкзак - единственная подходящая сумка порвана. Родители не замечают её ухода - никто ничего не замечает с тех пор, как она отказалась от места наследницы и бесконечного обучения экономике и манипулированию. Примерно с тех пор и начались неудачи, кстати. Даже обслуживающий персонал, не говоря уже о подчинённых, игнорирует её существование. Они не встречаются, твердит себе Элиза, подходя к ожидающему Стэну. Мистер и миссис Гертон смотрят убийственно, и пальцы девушки (без вновь облезшего лака, с коротко обрезанными ногтями) сжимают плотный подол джинсовой куртки. Она чувствует себя неуместной, лишней среди дорогой обстановки и воспитанных людей. Они не обсуждают отношения - и ей чуть легче, но ещё легче от того, что еда нормально усваивается - тарелки не бьются, приборы не гнутся, не падают и не ломаются, а в самой пище нет насекомых. Ей словно везёт - нейтральные и хорошо известные темы для разговора, ничего не падает и не ломается. - Стэн говорил, у вас несколько своеобразные отношения с семьёй... Не хотите пожить у нас? Элиза напрягается, чувствует угрозу. Словно семья, родственники - нет, нет, нет! - Тем более, у меня есть два билета в галерею на завтра, а мальчики отказались со мной идти. Достаточно рано утром, так что... - Хорошо, я останусь на ночёвку. Только где и во что одеться утром? - О, дорогая... Элиза вновь расслабляется, вливаясь в непривычно лёгкий разговор, как вдруг её вилка падает из рук - оба пластыря отклеиваются. Девушка сжимается, чувствуя вину и чёрную кошку, что сплетается из тени от тела и горит желтизной её глаз. Синяк наливается синевой, хоть ранее был лишь красноватым, а кровь делает порезы максимально болезненными и заметными. Ей здесь не место, она впустую тратит внимание этих людей, надо уйти, почему болит живот, зрение плывёт... Элиза не позволяет неизвестному открыть дверь, проснувшись в пустой гостевой комнате. Она достаёт из рюкзака... Где рюкзак? Дверь открывается, и девушка вжимается в стену, невольно шипя кошкой. Стэн поднимает руки ладонями вперёд. Она продолжает следить - опасность, опасно, угроза, вторжение, говорят инстинкты - за медленными и плавными движениями. Ей хочется спать - неудача: кровать промокла - и здесь есть возможность. Элиза не хочет знать, почему Стэн так вежлив и обходителен. Хочется уйти, уйти от этой незаслуженной теплоты, но хочется и получить внимание. Она чувствует себя последней неудачницей, когда миссис Гертен - Роза, милая, просто Роза - просит её остаться у них подольше, потому что общаться очень приятно. Она вздрагивает, когда мистер Гертен - Фридрих, можешь сокращать как угодно - в своей прямолинейной, но вежливой манере обнимает её. Вещи остаются целыми, синяки и царапины сходят, во внимании можно купаться - Элиза не в силах поверить. Может быть, они действительно воспользуются билетами на самолёт. До Атлантиды - города, обратный билет из которого бесплатен, поскольку большинство людей не могут войти. Возможно, только возможно, их внимание и тепло не плохо. Не более того. Наверное, это прекрасно. Только она не заслуживает этого.