Со временем Му Цин привык. Жить с Фэн Синем, в конце концов, оказалось не так уж плохо, как он ожидал в начале. Ну… Лучше, чем могло бы быть с другими людьми. Сносно. Терпимо. Удовлетворительно, хорош—
То есть, ужасно, конечно же. Эта его глупая физиономия, улыбающаяся куда-то мимо Му Цина в идиотской попытке однажды попасть взглядом ровно туда, где находятся глаза Му Цина. Эти его тупые шутки и раздражающе громкий смех. Эти его кошмарные попытки готовить, которые хоть и выглядели сносно, но на вкус оставляли широкий простор для придирок Му Цина.
Фэн Синь вырывал себе яму каждый раз, упрямо оставляя для Му Цина накрытую тарелочкой горячую порцию, а тот, никогда не упустивший бы возможности что-то раскритиковать, не мог пройти мимо и пробовал. После он не жалел времени и места на белой доске, — которые теперь были в каждой комнате — чтобы подробно рассписать каждую даже самую мелкую претензию. Он с любопытством ждал, когда же Фэн Синь обидится, но тот оказался добродушнее щенка золотистого ретривера и лишь смеялся заливисто, читая эти комментарии, как сборник анекдотов или что-то в этом роде.
Му Цин же в ответ гордо задирал нос и не скупился на записи на досках. Со временем он попросту начал комментировать все, на что у него имелось особое мнение, что по сути означало все подряд.
«Ты так испугался, когда у той девчонки из фильма отвалилась голова», — после просмотра очередного идиотского фильма, которые уже стали их вечерней рутиной. — «Такой впечатлительный, как ребенок:))»
— Я не испугался, придурок, — оправдывался Фэн Синь, и Му Цин на это злобно посмеивался.
«Ты закричал.»
— Ну конечно, твою мать, это был скример! Они специально так сделаны, чтобы люди кричали от неожиданности. Открой мой ноут и погугли, умник, — Фэн Синь дулся, а Му Цин рисовал на доске злорадные смайлики.
«Эта рубашка выглядит ужасно. Переоденься, если не хочешь, чтобы тебя обгадили все птицы в округе», — писал он, когда Фэн Синь все же выбирался в офис.
— А домовые могут управлять животными? — отвечал Фэн Синь со смешком. — Потому что, если да, то это реальная угроза, ты-то точно на это способен.
Му Цин закатывал глаза и едва сдерживался, чтобы не съязвить вслух. Вместо этого писал на доске и ждал, пока Фэн Синь туда посмотрит.
«Нет, я не могу управлять животными, я могу только различать уродство, от которого всех живых существ проберет несварением.»
Фэн Синь смеялся, но потом все же спрашивал, какая же рубашка, по мнению Му Цина, лучше. Тот не утруждал себя ответами, просто бесцеремонно вываливал подходящий предмет одежды из шкафа на ковер. Или, по крайней мере, то, что могло хотя бы с натяжкой сойти за приличный стиль в одежде. Фэн Синь же еще и выражал наглость не всегда с ним соглашаться!
— Ты в прошлом веке застрял? — вскидывал он бровь, когда Му Цин уронил из шкафа ему на плечо черный галстук. — Я даже не знал, что эта штука у меня есть.
Му Цин тоже не надеялся его откопать, но шмотки Фэн Синя перерыл вдоль и поперек безо всякого смущения. К слову, как не нашел ничего стоящего, так и ничего крамольного не обнаружил. Кроме постиранного и благо хоть не использованного презерватива в кармане джинс, который Му Цин показательно — насколько то возможно, не показываясь — отправил в мусорное ведро.
«Купи новые», — написал он на доске, на что Фэн Синь долго хмурился, не понимая, а потом хмыкнул.
— Зачем? Тебе надо?
Му Цин закатил глаза на его тупость. Даже если эта тупость зовется шуткой, разницы нет никакой.
«Мне не нужны в доме дети. Что угодно, но не это», — заявил он на доске. — «Подцепишь кого-то, а мне потом детские оры слушать.»
— Верно, в этом доме никто не должен капризничать больше, чем ты, — улыбнулся Фэн Синь отчего-то мягко, и щеки Му Цина невольно вспыхнули. — И все сладости в доме должны быть только твои, — улыбка стала шире, а глаза Фэн Синя весело сверкнули.
Му Цин пожалел, что не может сломать под ним ножку стула здесь и сейчас, поэтому лишь гордо проигнорировал.
— Не волнуйся, никого я не подцеплю. По крайней мере не кого-то, с кем стоит беспокоиться о детях уж точно, — отмахнулся Фэн Синь в итоге, и Му Цин чуть расслабился.
Как ни крути, а Фэн Синь и сам по себе топтался по верхнему пределу того, что Му Цин был готов терпеть по соседству. Шумные семьи — проще сразу застрелиться. У Фэн Синя как раз на кой-то черт есть лук.
— Хотя, стоит признать, ты был прав насчет галстука, — ни с того ни с сего вспомнил тот, и Му Цин позволил себе вопросительный хмык. Такие короткие и совсем тихие звуки были в пределах допустимого. — Ты написал, что это выглядит привлекательно. Ко мне сегодня подходили познакомиться те, кто раньше не особо замечал.
Му Цин на это лишь безразлично хмыкнул. На следующий день, впрочем, единственный галстук Фэн Синя куда-то бесследно пропал. Му Цин, который определенно точно не имел к этому никакого отношения, не чувствовал ни капли вины. Он, в самом деле, действительно не вынесет в доме лишних людей, Фэн Синя хватает с головой. А судя по его упрямому шумному характеру, заведи он жену, и они будут препираться день и ночь без конца и края, пока не сотрут языки либо в спорах, либо в примирительных любовных страстях. Это было бы в стиле Фэн Синя.
«Не забудь вынести мусор», — неустанно напоминал Му Цин, и для этой самой цели повесил одну из белых досок на входную дверь.
— Да помню я, — отмахивался Фэн Синь и все равно в спешке забывал. Му Цин, дожидался, пока тот проходил мимо окна, и выбрасывал пакет ему на голову. Слушая громкую отборную брань, Му Цин ухмылялся и радовался, что это никак не противоречит правилам. Фэн Синь же его не видел, не так ли? А сами по себе сверху и кирпичи порой падают.
Вынос мусора и поход в магазин были одними из тех вещей, которые Му Цин не мог делать сам. Мусорный бак находился за пределами радиуса, на который Му Цин мог отходить от дома, не говоря уж про магазин. Му Цин писал списки продуктов на бумаге и пихал Фэн Синю под чехол телефона, выделяя строчку «не забудь соль» текстовыделителем.
Новая эра их высоких отношений началась тогда, когда Фэн Синь зачем-то решил побеситься с жиру и купить себе новый телефон, совсем капельку круче своего «старого», который и старым-то толком не был. И почистив со «старого» личную информацию, без зазрения совести отдал Му Цину. Тот был в определенного уровня шоке от такого жеста, ведь естественным образом люди никогда не давали ему ничего, кроме, разве что, еды, ведомые суевериями.
Материальные вещи, что он насобирал в свое «гнездо» на чердаке, были забытыми или ненужными своим прежним хозяевам, или же, как бы выразился Фэн Синь, «стыренными». Му Цин был духом, о чьем существовании людям не полагалось знать наверняка, и хоть он и называл дом, в котором жил, своей территорией, ничего своего у него никогда не было. Это было… Необычно. Но ведь и их симбиоз — за неимением более подходящего слова — с Фэн Синем сам по себе был диковинкой, какой домовые себе никогда не позволяют.
Му Цин топтался по самому краю соблюдения правил, то и дело раскачиваясь и заваливаясь вперед, норовя упасть. Он полноценно общался с человеком. Словами, хоть и не в слух, не оставляя тому никаких сомнений в его существовании, и то, что тот его еще ни разу не видел и не слышал его речь, — лишь формальности, которые тонкой ниточкой удерживали его от нарушения правил. Если бы Му Цина спросили, зачем он зашел так далеко, день ото дня идя на поводу у Фэн Синя и общаясь с ним все активнее, Му Цин бы не смог ответить.
Возможно, его любовь к одиночеству не была безупречной и имела крохотную брешь, и ему просто было скучно. А быть может, дело в том, что Фэн Синь оказался совсем не так плох.
Вернее сказать ужасен, конечно.
Громко смеялся, подкалывал Му Цина, слушал свою тупую музыку, фальшиво подпевая ей в душе, добавлял в блюда лук и петрушку, забывал купить в магазине сливки. Но на то теперь у Му Цина был телефон. Он провел наедине с своим собственным устройством с выходом в интернет двое суток, а после записал на купленную Фэн Синем новую симкарту его номер, и коварно ухмыляясь не чурялся писать ему смски по любому поводу.
Напоминалки про магазин, подколки о том, что тот опять вышел из дома, одетый, как подросток в своей «хочу быть крутым» фазе, забыл контейнер с едой, не надел шарф и шапку и будет последним лохом, когда заболеет, оповещения о том, что сегодня фильм выбирает Му Цин.
Фэн Синь присылал в ответ самые упоротые смайлики из самых упоротых, а так же тупые мемы и немножечко забавные гифки с котятами. Му Цин действительно
не смеялся. Му Цин не шарился по интернету, выискивая те, что отображали его язвительное остроумие и при этом подкалывали бы Фэн Синя так толсто, чтобы тот понял за секунды и рассмеялся в голос на людях. Нет, что вы, определенно нет.
Му Цин:
Сегодня твоя очередь мыть посуду.
Оповестил он через смс, когда Фэн Синь сидел с ним за столом, просто отвлекся на еду.
— С каких пор у нас очередь? — тот удивленно посмотрел в его сторону, но уже привыкший, что чем дольше он пялится, тем дольше затягивается пауза, ведь Му Цин не сможет ответить, пока он смотрит, отвернулся.
Му Цин:
Я тебе не служанка. Домовые помогают по хозяйству, а не делают все за тебя, знаешь🙄
Эмодзи закатывания глаз теперь стоял самым первым в списке часто используемых в телефоне Му Цина, и он любил его всем сердцем. На данном этапе он уже представить себе не мог, как когда-то жил без возможности дать понять окружающим, какого он мнения об их умственных способностях. Фэн Синь же смеялся и подтрунивал, мол он так и знал, что дай ему волю и Му Цин будет закатывать глаза на каждую реплику, свою и чужую.
— Да, но ты так же ешь столько же, сколько и я, а деньги на еду зарабатываю только я, — подметил Фэн Синь, снова глянув в сторону Му Цина. Казалось, его совсем не смущало смотреть в пустоту, и его воображения ему хватало, чтобы представить себе собеседника. — Как и счета за отопление, воду, электричество, интернет. Знаешь, у людей это называется совместным бюджетом, — Фэн Синь принимается активно жестикулировать, словно объясняет небожителю из древности, как работает самолет, и почему он лучше, чем летать на мече или лопате. — Очередь мыть посуду — это обычно, когда оба работают. А когда в совместный бюджет деньгами вкладывается только один человек, то второй обычно занимается чем-то вроде дел по дому.
Он отворачивается обратно к своему телефону, чтобы дать Му Цину ответить, и ответ приходит незамедлительно, давая понять, что Му Цин еле прикусывал язык, чтобы не высказать свое «фе» вслух.
Му Цин:
Я древний дух, а не твоя патриархальная женушка. Можешь поплакать по этому поводу, а потом пойти мыть посуду, потому что в противном случае ночью я вывалю ее тебе на голову.
Прочитав это, Фэн Синь рассмеялся, запрокинув голову назад. Он смеялся громче, и даже дольше, чем обычно, так что Му Цин уж было заволновался, не случился ли у него какой приступ. Отсмеявшись, Фэн Синь вытер уголок глаза, и все еще улыбаясь, посмотрел насмешливо туда, где сидел Му Цин.
— Разве? — хмыкнул он. — Я уж и забыл об этом. По дому все дела переделаны, есть с кем провести время и поговорить, есть кто-то, кто меня подкалывает, есть с кем поспорить, и чьи поручения и капризы выполнять, — Фэн Синь пожал плечами, глядя в пустоту и не догадываясь, что Му Цин сидит красный, как вареный рак. По крайней мере, ему лучше было бы не догадываться, если он не хотел, чтобы Му Цин закопал его под яблоней. — Ну чем не женушка? Ничем не хуже.
Правила правилами, но в этот момент в полной тишине со стола очень многозначительно полетела тарелка в знак протеста. Фэн Синь смотрел на осколки ошарашенно несколько мгновений, а потом чуть нервно рассмеялся.
— Ну вот, что и требовалось доказать, даже посуду бьешь, когда тебе что-то не нравится, как самая стереотипная вредная жена.
На пол упала еще одна тарелка, намекая, что указание на стереотипность его действий Му Цина никак не впечатлило, и он будет портить чужое имущество, как вредный трикстер, пока сожитель не станет шелковым и послушным. Благо, тот быстро капитулировал, подняв руки вверх и пообещав заткнуться, потому что вид беспорядка делал Му Цину больно.
Му Цин:
Какой у тебя, однако, интересный вкус в женщинах.
Написал Му Цин, когда Фэн Синь принялся собирать осколки.
Му Цин:
Чтобы дома было чисто и время с ней провести, и можно слушать подколки и выполнять капризы. Скажи еще «лишь бы не била и давала иногда покушать🥺»
— Ой, да захлопнись, — отмахнулся Фэн Синь небрежно. — Тебе б только драматизировать. Ничего необычного я не перечислил, — пожал он плечами, принимаясь мыть уцелевшие тарелки. — Люди для того и сходятся, чтобы вместе было интересно и дома комфортно, если что. Я, если ты вдруг заметил, не против тоже в быту все делать. Просто приятно, когда дома есть кто-то, кто о тебе заботится. И с кем интересно и не скучно. А подкалывать я сам люблю, ты ж в курсе, еще не хватало жить с кем-то, кого нельзя взаимно постебать. Ну а капризы… Это не мой вкус, дурак, просто по определению так — когда тебе кто-то нравится, тебе хочется идти у них на поводу.
«Не правда» — набирает Му Цин смс, но тут же зависает.
Первое, что пришло ему в голову: возразить, ведь сам Му Цин, очевидно, вел себя иначе. В нем наоборот просыпалось неконтролируемое желание привередничать и командовать, шутливо вредничать, проверять границы, приятно удивляться тому, что у него идут на поводу. Но стоит мыслям об этом лишь смутно и мимолетно сформироваться в голове Му Цина, как тот тут же трясет ею, прогоняя их прочь, и как можно быстрее их забывая.
Нет, это совершенно не относится к теме симпатий, ведь это всего лишь характер Му Цина, получивший свободу, благодаря возможности взаимодействовать с человеком. Это не имеет никакого отношения к тому, о чем велся разговор, и нет никаких причин спорить с абстрактной мыслью Фэн Синя. Кто знает, быть может Фэн Синь и прав, люди всегда именно так себя и ведут, когда им кто-то нравится. Му Цин не может знать, ему ведь никогда никто не был симпатичен, в самом деле.
С другой стороны, поспорить все-же хочется, ведь если взять за основу мысль о том, что идти на уступки без веской на то причины — симптом симпатии к кому-то, то на ум сразу приходит то, как сам Му Цин в последние месяцы периодически уступает все больше и больше…
А это-то уж определенно точно ни к какой симпатии отношения не имело, и это уже было неопровержимым фактом. И опровергнуть его было невозможно, потому что все, что остается в голове Му Цина, будет подчиняться законам логики Му Цина. Так, непоколебимый в своей уверенности, Му Цин стер черновик сообщения и написал новое.
Му Цин:
Проваливай уже спать, я сам домою.
Му Цин:
А то, если завтра разбудишь меня своими орами, что проспал, я тебя светильником огрею, и будут людишки столетиями разгадывать убийство в запертой комнате💅🏻
Фэн Синь, прочитав сообщение, рассмеялся так заливисто, что даже Му Цин не смог сдержать улыбку.
