На веки вечные

Дазай нехорошо прищуривается и подаётся чуть вперёд. Пальцы с силой сжимают ручку двери, из-за которой Дазай выглядывает лишь одним глазком и ведёт своё наблюдение. Главное не попасться на глаза Чуе, иначе он посмотрит тем своим взглядом, когда, по его мнению, он творит фигню. Чуя и Акутагава мирно ведут беседу, судя по всему, обсуждая какой-то отчёт. При этом мило улыбаясь друг другу. Дазай прожигает взглядом Акутагаву, пытаясь сию же секунду овладеть способностью читать чужие мысли. С Чуей-то, с его Чуей, всё понятно. Добрейшей души человек, хотя в ВДА бы так не сказали, ну и чёрт с ними, чем меньше знают Накахару, тем лучше. Так вот, сама доброта, скалящаяся на врагов, на Осаму (Дазай всё ещё пытается исправить это недоразумение, хотя такой вспыльчивый Чуя, на грани срыва, приводит его в восторг), подающая руку своим подчинённым, подставляющая надёжное плечо всей организации Портовой мафии. Настоящее сокровище, сверкающий алмаз, пылкое преданное сердце… И Дазай снова отвлёкся. К чему это он? Ах, да. Чуя потрясающий. Чуя святой. Чуя единственный, кто может выносить настоящего Дазая на постоянной основе, по ощущению, всю жизнь. Поэтому нет ничего удивительного в том, что его милый-милый Чу улыбается Акутагаве. Но Рюноске… Дазай даже не знал, что он это умеет. Ему казалось, лицевые мышцы Акутагавы просто не способны осилить улыбку. Но вот же он, застенчиво, но всё же явно изгибает губы в улыбке, глядя на то, как бурно Чуя о чём-то говорит, активно жестикулируя руками. Рыжие локоны горят на солнце словно пожар, притягивая к себе взгляды. Губы кривятся в привычной усмешке, на которую Дазай готов любоваться и днём, и ночью, пока Сме… Мори-доно не разлучит их. Вспомнив не такого уж и бывшего босса, уголки его губ вновь опускаются, и, чтобы отвлечься, он впивается взглядом в Рюноске. Увидев утром Дазая в коридоре Портовой мафии, Акутагава сначала удивился, но, быстро совладев с собой, почтительно поклонился и удалился прочь. Перед этим он чуть мялся, будто хотел что-то сказать, но не решился. Возможно, его отпугнул как раз Чуя, который вскоре появился за спиной Дазая с криком, что это Осаму забыл в стенах мафии. Однако факт остаётся фактом: Акутагава и не думал ему улыбнуться. Дазай даже не знает, обижаться ли на это. Да, глаза Рюноске выжидающе загорелись, как и всегда при их встречах, но губы и не стремились разъехаться в сторонку, чтобы продемонстрировать, как же Акутагава рад встретить своего наставника в добром здравии. Не то чтобы с ним и правда могло что-то случиться. К своему же разочарованию, он слишком везуч. Хорошо, что Чуя не умеет читать мысли, иначе ему сейчас бы прилетело от крепкой руки. Или ноги. Дазай прикладывает руку к сердцу, закрывает глаза и пытается прислушаться к себе. Снизу доносятся жалобные звуки, и он с раздражением чуть приоткрывает глаза и косится на свой живот. Когда Чуя наконец соизволит уделить внимание ему — своему единственному, великолепному, гениальному и горячо любимому парню, — Дазай утащит его в ресторан, это просто невыносимо. Или подстроит всё так, что Чуя сам его потащит. Вздохнув, Дазай наваливается на дверь и вновь смотрит на Чую. Нет, дело всё же не в Акутагаве. Не совсем в нём. Может, в самом начале, ещё когда им было по шестнадцать, Дазаю было совсем капельку завидно, что вокруг Чуи вьётся много людей, которым Накахара по-настоящему не безразличен. Сам он подобным похвастаться не мог. Но как он мог судить тех людей, если сам был ещё хуже? Даже немного стыдно вспоминать подростковые времена, когда он буквально висел на Чуе при любом удобном и особенно при неудобном случае. Зато желающих поговорить с Чуей такая охранная система отпугивала блестяще, ведь никто не хотел связываться с Дазаем. Чую хотелось трогать. Выводить из себя, чтобы он выплёскивал весь спектр эмоций. В такие моменты глаза Накахары полыхали, поджигая в Дазае искру жизни. Словно отголоски эмоций Чуи отражались в нём самом, наполняя его душу, про отсутствие которой он шутил уже по привычке, даже не задумываясь. За что огребал от того же Накахары, если инстинкты самосохранения совсем подводили Дазая и подобное вылетало из него в присутствии его личного солнца. Дазай прислоняет лоб к тёплому красному дереву, из которого изготовлена эта чёртова дверь, за которой его оставили, а сами упорхнули по делам, будто так и надо. Из него вырывается такой жалобный звук, что он сам удивляется и быстро осматривается, чтобы подсчитать, скольких свидетелей придётся убрать. Никого. Жаль. Рюноске кланяется Чуе и отходит. Дазай мельком отмечает, что проходящему мимо Хироцу он не улыбается. Значит, дело в Чуе. Дело в Чуе… Дазай в любую секунду может отвлечь своих коллег в агентстве и незаметно исчезнуть, так, что его хватятся только через несколько часов. Но Чуя так не может. Из-за этого Осаму реально приходится сидеть в конторке и работать, чтобы хоть как-то скоротать время до встречи с рыжиком. Дазай даже старается искать поводы, чтобы увидеться в перерывах между работой. Так однажды он проснулся раньше Чуи и, уходя на работу, прихватил с собой его шляпу, ведь тот точно бы за ней явился. Они не виделись вечером, потому что Чуя опять пришёл домой поздно ночью, когда Дазай не выдержал ожидания и уснул. Утром же будить его вообще не хотелось. Но Накахара его продуманности вообще не оценил. И милый романтический жест остался незамеченным. А ведь они так редко видятся, что хочется повеситься. Но даже это ему Чуя запрещает. Он с трудом сопротивляется желанию лезть на стенку. Именно поэтому Дазай сам явился на рабочее место Накахары, чтобы хотя бы полюбоваться на него, пока тот будет занят делами. Писать отчёты своей восхитительной рукой, что сводит Дазая с ума. Правда, не так часто, как хотелось бы. Опять-таки. Но он только пришёл, Чуя его отругал, а потом оставил его в кабинете, а сам пошёл о чём-то трещать с Акутагавой. Из всех людей с Акутагавой! Нет, Дазай не ревнует Чую к работе. Нет и нет. Это не про него. И он принципиально не хочет просить Мори-доно о всяких уступках. Тут его глаза выцепляют отблеск на светлых волосах. Мидзуки Цудзимура. Какого чёрта она здесь забыла? Дазай сужает глаза, пытаясь убить её с расстояния. Вот её имя точно появится в его списке. Она подозрительно часто стала ошиваться вокруг Чуи. Работа — просто оправдание. Они смотрятся… ужасно. Просто ужасно вместе. Дазай подчёркивает привлекательность Чуи намного лучше, так что ей бы стоит отойти от крошки Чу прямо сейчас. К его польщению, Накахара выглядит раздражённым, когда говорит с ней, а после, в запале взмахнув рукой, отворачивается и уходит. К Дазаю. Ес-с-с. Чуя с помощью способности зашвыривает какие-то бумажки к себе на стол, даже не зайдя в кабинет, и, схватив Дазая за руку, тянет за собой. — Пошли. Я договорился с Акутагавой. Он меня прикроет. Стоишь тут одинокий и несчастный. Ещё и голодный. — Ты договорился с Акутагавой? — Дазай немного в шоке. Не такого исхода он ожидал от их разговора. — Аха, мы же нормально не виделись уже две недели. Я тоже вообще-то скучаю, — Чуя мельком косится на него, — чтобы ты там себе не вообразил. И я загружен буду ещё дня три. Так что лучше так, чем ты опять сопрёшь что-то из моих вещей, и мне второпях придётся тащиться к тебе, а не идти на миссию. Из-за этого я поздно возвращаюсь и ты сам же дуешься. Дазай довольно кусает губы, чуть крепче сжимая ладонь Чуи, и смотрит на внезапно появившегося в коридоре Акутагаву с какими-то чертежами в руках. Увидев его, Рюноске вновь выглядит смущённым и застенчиво улыбается. Дазай чудом удерживает свою бровь на месте и позволяет лёгкой благодарной улыбке появиться на лице. Всё же Акутагава молодец. Из кабинета Мори выходит разозлённая Мидзуки, и всё его внимание переключается на неё. — А она что тут делает? — Дазай переводит взгляд на Чую и удовлетворённо отмечает, что его лицо вновь стало раздражённым. — Анго достал. Просит, чтобы мы разобрались с одним эспером. Решил спихнуть на нас свою работу, вот уж нет. «Ну ла-а-адно», — думает Дазай. Вспоминаются счастливые юные годы в этих стенах. Тогда вокруг Чуи кружил только он сам. Может, вернуть свою прекрасную охранную систему и вновь работать в Портовой мафии? Куда ни глянь, сплошные плюсы, а самое главное, Чуя рядом и под его чутким присмотром.