×××
Со дня того избиения школьная жизнь Олега превратилась в сущий ад: ему уже было не отмыться от клейма слабака и выскочки. Каждый божий день он сталкивался с притеснением со стороны других учеников и даже не мог защитить себя должным образом, так как в одиночку выступал против целый дюжины козлов. Единственным спасением для него стал тот странный парнишка, с которым они познакомились в день, когда его жизнь рухнула. Дима игнорировал все слухи, гулявшие по школе, и часто приходил в их место, чтобы пообщаться. А порой, бывало, выручал и по-крупному: одалживал свою спортивную форму, чтобы Олег не ходил по школе в разорванных брюках, делился с ним своей едой, когда хулиганы в очередной раз насильно её отбирали, платил за него на мероприятиях, когда тот сидел без гроша в кармане, и даже заступался за него в драках. Олег чувствовал по отношению к своему единственному другу не только благодарность, но и желание оставить его навсегда при себе. Вот только признаваться в этом ни ему, ни себе он не собирался, потому что будущее, в котором его мысли, запрятанные глубоко внутри, неожиданно всплывают, слишком пугало его. Меньше всего на свете ему хотелось привязываться к человеку больше нужного. Да ещё и к человеку одного с ним пола. Он и без того был на прицеле у каждого амбала в школе, а со слухами про содомию мог вообще свою смерть где-нибудь за углом встретить. Так что Диму он старался держать на расстоянии. — Привет! — Дима подошёл из-за спины, наклонился и резко крикнул в ухо. Олег испуганно подскочил от неожиданности и обернулся к другу, который залился хохотом. — Смешно тебе? — возмутился Олег. — Очень, — кивнул Дима и смахнул слёзы с глаз. — Вечно хернёй маешься, — пробурчал Олег и сел обратно на возвышенность. — А ты вечно хмуришься, — весело парировал Дима и тоже сел рядом. — Но ты мне и таким нравишься. — А ты мне таким не нравишься. — Врёшь, — с улыбкой отозвался Дима. — Не вру, — нахмурился Олег. — Врё-ёшь, — упрямо протянул Дима и тыкнул пальцем в чужую щёку. — Ты бы не приходил сюда каждый день, если бы я и правда бесил. Олег отпихнул от себя его игривый палец, но возражать его словам вслух не стал, хотя в мыслях уже придумал себе тысячи оправданий. — «Он мне не нравится, с ним просто удобно», — раз за разом повторял он себе. — Почему ты таскаешься за мной? Диму почему-то улыбнуло построение вопроса. — Потому что ты мне нравишься, — беззастенчиво заявил он, и Олег громко вздохнул. — А нравишься потому, что в тебе есть стержень. Люблю наблюдать за тобой, когда ты даёшь отпор своим обидчикам, не сдаваясь и не пресмыкаясь. — Я цирковая мартышка для тебя, что ли? — возмутился Олег, вызвав этим смех Димы. — Ещё мне нравится, как ты заступаешься за других, хотя и сам частенько получаешь от всех. — Да не так уж и часто я получаю! — громко возразил Олег, смутившись. — Хватит уже. — Ладно-ладно, — хихикнул Дима. — Молчу. — Ты умеешь молчать? — притворно удивился Олег и получил игривый толчок в плечо. После короткой беседы они вместе вышли из своего укромного местечка и направились в столовую, чтобы вместе пообедать, как и всегда. Вслед им крикнули привычные оскорбления, но никто из них так и не обернулся: Олег просто проигнорировал, а Дима показал им всем средний палец и здо́рово этим развеселил Олега.×××
До сентября оставалось без малого три дня, а дальше – здравствуй, выпускной класс! Олег переходил в одиннадцатый, а Дима уже выпустился из школы в июне. Они дружили уже два полных года. Точнее, проводили много времени вместе, если говорить, как Олег. Поэтому ночь четверга, когда Дима поздно вечером отправил сообщение с просьбой встретиться и поговорить, стала для Олега слишком болезненным воспоминанием… — Спасибо, что согласился выйти, — привычно улыбнулся Дима, и Олег с трудом нашёл в себе силы отвести взгляд, чтобы не сильно пялиться. — Если я замёрзну, будешь должен мне за каждую минуту пустой болтовни. Ближе к делу, — покрылся защитными колючками Олег, чтобы не выдавать другу свои подлинные чувства. Дима снова улыбнулся, но в этот раз уже с некоторой меланхолией. И глаза его тоже смотрели с грустью – мягкой и светлой. Олег взволнованно оглядел его и спросил: — Что случилось? Дима впервые за два года дружбы отвёл взгляд и задумался перед тем, как что-либо ответить. — Я, — он запнулся. — Я уезжаю, Олег. Казалось бы, всего три коротких слова, а сколько ущерба – не перечесть! — Что? — тупо переспросил Олег. Он впал в некую прострацию: глаза потухли и померкли, голос надломился, взгляд опустел, в ушах засел фоновой шум, а мысли утонули в тишине, прерываемой лишь стуком его сердца. — У меня есть возможность поступить в престижный Московский университет. Родители дали своё добро, так что документы уже поданы. Олег сглотнул и следом сразу сморщился: не слишком ли это было громко для глухой ночи? — И что ты от меня хочешь? — настроив голос, невозмутимо поинтересовался Олег у друга. — Благословения? За этим лучше в церковь сходить. К удивлению Олега, Дима так и не посмеялся над его очередной колкой шуткой, и вместо этого напрягся лишь сильнее, словно готовясь к чему-то. — Я пришёл, потому что хотел прояснить кое-что, — медленно, растягивая слова, отчеканил Дима. И теперь пришло время напрягаться Олегу, потому что он ненавидел, когда их разговоры заходили о чувствах и привязанностях. Он избегал таких тем, как огня, потому что начинал чувствовать себя слишком слабым и уязвимым. Словно у него появилась ахиллесова пята. И если вдруг что случится – ударят сразу по ней. — Скажи, — продолжал тем временем Дима, постоянно отводя взгляд, будто бы в смятении. — Ты… ты бы хотел, чтобы я остался… здесь… с тобой?.. Последнее слово почти затерялось в пространстве, настолько тихо оно было сказано, но Олег всё равно смог его расслышать. — «Да», — это было его первой мыслью. И он испугался её, как смерти. Люди имели свойства расставаться со временем. И цепляться за жалкие пережитки былых отношений перед этим не имело смысла – именно так хотел думать Олег, но глубоко в душе он выл, как раненый в лапу пёс, умоляя Диму не уходить. Его разрывало изнутри от злости, обиды и несправедливости. Ему хотелось кричать, плакать, валяться в ногах Димы и бить землю кулаками, требуя от него всегда быть рядом. Однако в лице он почти не поменялся. И вместо просьб выдал следующее: — Хочешь загубить своё будущее из-за какой-то мимолётной связи с рандомным человеком, которого в любой момент можно будет заменить другим? Ты с ума сошёл? Образование – это тебе не люди. Оно останется с тобой на всю жизнь. Дима резко вскинул голову, смерил его острым взглядом и широко открыл рот, думая что-то сказать, но потом, кажется, передумал, потому что прикрыл глаза, опустил голову и выдохнул. — Хорошо, — сухо сказал он. — Я тебя понял. Развернулся, сделал несколько шагов, остановился, затем снова обернулся и стремительно прошагал обратно к Олегу. — Если хочешь знать, то ты для меня не просто «рандомный человек»! И я никогда не думал о нас, как о «мимолётной связи»! И нет! Нельзя заменить одного человека другим! Это просто невозможно! Я больше нигде не найду второго Олега, ты меня понял?! Образование – это всего лишь жалкая бумажка! Люди – главная ценность в жизни любого человека! И тебе было достаточно просто признать это! Хоть раз! Всего лишь раз! Ты должен был сказать мне остаться! И я бы остался, слышишь?! Но теперь всё! Можешь и дальше строить из себя бесчувственное дерево, раз ты так веришь, что тебе это в жизни поможет, а я завтра же улетаю в Москву первым рейсом! Закончив свою громкую тираду, Дима шумно отдышался, восстановил дыхание, смахнул слёзы и просто молча ушёл, в последний раз взглянув на Олега с застывшей болью и обидой в глазах. Олег проводил его спину взглядом, не смея останавливать, а когда Дима скрылся за поворотом, осел вниз и позволил себе первые слёзы. Это была его первая слабость, за которой последовала ещё вторая из-за вылета Димы, а затем и третья из-за игнорирования Димой его звонков и сообщений, четвёртая же была из-за сильной тоски по его привлекательной улыбке, ну а дальше он уже сбился со счёта, потому что весь выпускной класс провёл в слезах и сожалениях. Кто знает, может, они смогут ещё однажды встретиться и начать всё заново, но… Не сегодня.