***
Прошло пару дней, наступили выходные. Они спокойно, как ни в чем не бывало, общались, иногда встречались, Итэр, как и обещал пьяному Сяо, помог ему переехать в ту квартиру, разбираясь с коробками и мебелью. Все вроде бы хорошо. Они вместе наводили порядок, о чем-то непринужденно болтая. Сяо хвастался что сдал на водительские права, собираясь купить машину после продажи своей квартиры и ещё о чем-то щебетал, подбадривая Итэра, видя, что тот почему-то жутко поникший. — Все хорошо? — подходя ближе, озвучивал свое переживание, — Может плохо себя чувствуешь? А Итэр отрицательно покачал головой: — Все нормально, может слегка давление упало, а так все хорошо. — выключил кран мужчина, поставив чистую посуду сохнуть. — у тебя есть, что-нибудь: пустырник или Цитрамон? После своих слов Итэр оборачивается, но не смог сделать шаг, так как упёрся в чужое лицо. Четко за ним уже был Сяо, который поставил руки по двум сторонам столешницы, не давая блондину подвинуться. Стоматологу пришлось чуть поднять голову выше, чтобы заглянуть ему в глаза: — Очень мило, — поднял бровь Итэр, будто ожидая чего-то дальше, но ничего больше не происходит, Сяо просто берет чашку и приторно улыбается: — Сейчас крепкого чая тебе сделаю и легче стать должно. Брюнет от него отошёл, щёлкнув кнопку на чайнике, всё улыбаясь сам себе. — Я не пью черный чай. От него кожа портится и зубы желтеют. И тебе тоже советую его меньше пить.– заносчиво фыркнул мужчина, отойдя от раковины, будто расстроился, что тот его и пальцем не тронул. Сяо нравится этот Итэр. Немного заносчивый и колкий, слегка меланхоличный Итэр — тот самый старший брат Люмин. Сяо нравится рассматривать это серьезное, немного напряжённое, задумчивое лицо, на котором появляются небольшие мимические морщинки при, видимо, неприятных мыслях. Ему нравится то, какой он на самом деле, а не тот, который пытался войти в чужую роль. — А если серьезно, у меня нет ничего от давления. Просто не страдаю этим, я ещё не такой старый, как некоторые, — посмеивался Сяо, уже открывая окно, дабы тому стало легче. — Это я старый?! — вспылил Итэр, кинув в брюнета подушку с дивана. — Ещё и со слухом проблемы, ну и старикашка… По комнате пронесся едкий хохот, а лицо Итэра все мрачнело, показывая его раздражение: — Засранец! И это ты так теперь со мной разговариваешь? — выплёвывает волосы изо рта мужчина, хмурясь, — да я младше тебя выгляжу! Сяо начал громко смеяться, убегая и отбиваясь от всех подушек, что полетели в его сторону, все приближаясь к «обиженному». — Да, ты старик, который охмуряет малолеток, — заладил брюнет, видя как тот начинает краснеть от злости, — тихо-тихо! А то сейчас придётся не поднимать давление, а опускать ха-ха! И только блондин хотел что-то в противовес сказать, как его резко хватают, выбивая весь воздух из лёгких. Парень обхватил Итэра за бедра, отобрав подушку из руки и приподняв над полом, медленно прокружив, чтобы не упасть, на деле лишь крепко обнимая, все ещё звонко смеясь, пока тот начал требовать, чтобы его отпустили, иначе он выбьет ему зубы. — Заодно и будет причина сделать мне золотые виниры! Ха-ха-ха! Но Итэра волновало другое: его подняли, да так легко! И нет, чтобы наконец понять, что он плохо питается и уже мало весит, он пытается найти что-то в другом: — Ты же был тощим, как смерть, что ты с собой сделал? — схватился за него, чтобы не упасть блондин, нащупав через толстовку мышцы. Итэр сам и не заметил как у него, подобно нуге, разливается теплое чувство в груди, вынуждая его начать улыбаться и хохотать вместе. В конце концов, он просто обнимает его в ответ за шею, розовея и румянясь, позволяя себе прижаться и дать ему покружить себя. Но Итэр уже не мальчишка, и голова начинает кружится у него быстро, поэтому лишь тихо нашептав на ухо, попросив остановиться, он сухо поцеловал его в такую же румяную щеку, в скулу, отстраняясь и садясь на диван. Сяо остался стоять в смущении и, ей-богу как подросток, довольно лыбится, что заполучил поцелуй. — Если хочешь ещё один, сходи ко мне и возьми из аптечки что-нибудь от давления, пожалуйста, — всё-таки голова у него загудела, и он просто лег, закрыв глаза локтем, а от Сяо и след простыл: он тут же побежал в его квартиру. Долго ему искать не пришлось, Сяо помнит, что он свою аптечку держит в тумбочке у кровати, на которой стоит телефон. Он на секунду даже занастальгировал по тому времени, когда они общались по нему, но понял, что сейчас они уже обходятся и без интима по телефону. Парень открыл выдвижной ящик и обомлел: вся полка переполнена грамотно расставленными таблетками. Большинство из них крепко запечатаны в специальной пластиковой баночке, который отдают в аптеках строго по рецепту. Глаза бегали по медицинским наркотикам, выискивая знакомые ему названия.***
— Я надеюсь, что пустырник — это пустырник, а не что-то поинтереснее, — вернулся к себе Сяо, посмеиваясь, подходя к лежащему. — Ну, ты попробуй и узнаешь, — забрал пачку блондин, садясь, да кладя таблетку в рот, и только брюнет подаёт ему стакан с водой, а Итэр уже смотрит на него глазами полных вопросов, поднимая бровь — проглотил, не запив. Сяо решил даже не раскрывать эту тему и просто сел рядом с ним, нетерпеливо, стрункой вытягивая спину и сводя ноги вместе, он постукивает себе по щеке, да лыбится, выпрашивая обещанный поцелуй. Вот оно: осознание неизбежного — осознания того, что та самая любовь прямо перед тобой. Вот сидишь и понимаешь: «я влюблён» Но они оба понимали, что это проблема. Они оба, само собой, не были бы против влюбиться в парней, если бы это не обозначало влюбиться в друг друга. Итэр обхватил его подбородок и, развернув к себе, аккуратно чмокнул в уголок губ, вызвав у того счастливую улыбку. Сяо чуть притронулся к его запястью, когда тот остановился, и одарил мягким взглядом. «Поиграется — надоест и бросит.– понеслось у одного из них в голове, — но попробовать мне никто не запрещает». Да неужели? Итэр, ты ведь так этого хотел?Или нет?
— Ладно, мне на работу сегодня ещё, — встал с дивана блондин, потрепав того по голове, растрепав волосы. — Ты работаешь по воскресеньям? — пошел вдогонку парень, проводив до прихожей. — Иногда; зубы детей не выбирают дни, когда болеть, да и у родителей выходной. Им удобнее в воскресенье. Сяо ещё пару секунд на него посмотрел и выдал с улыбкой: — Тогда удачи, если будут силы, заходи ко мне, — сказал он, опираясь плечом о косяк. –М-угу, — незаинтересованно хмыкнул Итэр, опять о чем-то задумавшись.***
Его рабочий день сегодня очень короткий: всего три пациента, — ему даже не понадобился ассистент, и он делает все сам. Все время Итэр думал, глубоко размышлял и не мог никак оставить себя в покое. Ему хорошо с Сяо. Ему наконец, в какой-то степени, спокойно, но что-то все равно не даёт ему покоя. Что-то до сих пор его тревожит. — Герой, — обращается к маленькому пациенту Итэр, дружелюбно улыбаясь — как видишь, я сегодня один и никто мне не помогает, поэтому в помощники мне пришел комарик. Стоматолог старается скрыть от мальчика, что на его столе лежит шприц с анестезией, отвлекая историей: — Он должен залететь тебе в рот и посмотреть что да как у тебя там, и сообщить мне, понимаешь? — Комары не бывают врачами! — закапризничал златовласый мальчишка, нахмурившись, — Это чушь! И пока Итэр улыбался ему глазами, ловил себя на мысли, что пятилетние дети становятся слишком умными. — А вот мне решил помочь, — натянул повыше перчатки доктор, сев на стул рядом с креслом, — неужели ты хочешь сидеть с больными зубками? Мальчик обиженно хмыкнул, мотнув в отрицание головой: Конечно он не хочет с больными зубами сидеть. — Ну вот и отлично! Только мой помощник очень стеснительный, закрой глазки, а он все быстренько посмотрит, хорошо? Ребёнок, наконец, открыл рот, зажмурившись, зная, что его обманывает стоматолог, который просто хочет сделать ему укол. Но ничего, кажется, не происходит и это сводит с ума маленького пациента, который старается не волноваться, как наставляла его мама. — Комарик посмотрел и сказал мне, что у тебя почти все хорошо и работы мне предстоит не так уж и много, так что посидим мы с тобой всего полчасика, — улыбался врач убирая шприц, восхищаясь собой и своим прокачавшимся скиллом работы с детьми Мальчик удивлённо открыл глаза, сам себя спрашивая: «Неужели и правда комарик?»…
Как Итэр и обещал, он быстро со всем справился и сейчас аккуратно снимает ретрактор, чтобы мальчик наконец-то смог закрыть рот. — Как себя чувствуешь? — нежно проговорил врач, подавая руку ребенку, чтобы тот спрыгнул с кресла. — точно не мешает? И пока мальчик не кивнул, он не повел его вниз, к матери. Ребенок был счастлив и горд собой, что стойко выстоял прием у зубного. Поэтому он самодовольно вздёрнул нос и побежал в сторону мамы, звонко гордясь собой: — Мама, а я даже не плакал! — радостно воскликнул он, — совсем не страшно было! А вслед шел сам Итэр, слегка улыбаясь да засовывая руки в карманы белого халата. — Да? Как замечательно! — обняла мальчика женщина, медленно перетекая глазами на стоматолога, — надо теперь сказать: «спасибо, доктор!» Но только она подняла свои яркие глаза, как замерла от страха. Женщина шокировано разинула рот и гневно вскрикнула: — Ты! Итэр наконец одарил ту взглядом и не менее испуганно застыл: это же Ёимия. Дама яростно топнула ногой и завела за себя сына, явно желая продолжить что-то говорить дальше, но Итэр профессионально удалился, мимолётно попрощавшись, так и не узнав, что же она хотела ему сказать. — Куда ты убегаешь, трус! Тряпка! — вопила Еимия, перебивая просьбы администратора не кричать, — Да как тебя земля носит, урод! — Хватит! Тут детская стоматология! — уже строго и звонко проговорила администратор, — платите и уходите. У нас в клинике запрещено оскорблять кого-либо.***
Итэр весь трясся. Его тошнило и темнело в глазах. Он ещё долго стоял оперевшись о стол, переводя дух. Рабочий день давно закончен, но он не решается покинуть кабинет. На телефон без конца приходят сообщения, которые он просто отказывается читать, переворачивая экран. Он громко сглатывает, а по его щеке ползет капля пота. Итэр дрожащими ногами побрел к зеркалу, заглядывая в него. Мужчина с ужасом глядит на позеленевшее от стресса лицо и старается хоть как-то привести себя в порядок, но всё бесполезно, поэтому он последний раз глядит самому себе в глаза и, хватаясь за стены, побрел к выходу. Он, не поднимая глаз с пола, брёл по коридору, что-то беззвучно повторяя лишь одними губами. За ним тянулся шлейф воспоминаний, появление старой подруги открыло ящик Пандоры, оставив после себя след. Итэр не попрощался с администратором и, подобно в трансе, шагал всё в одном ритме по жаркой душной улице, пока его опять не окликнули. Блондин поднял глаза и видит, как Еимия стремительно идёт в его сторону, видимо, почти за тринадцать лет ей нашлось, что ему сказать. Эта женщина ещё в школе ему казалась глуповатой, но он надеялся, что она сможет найти в себе крупицы сознания и ни в чем его не винить, но нет. Итэр вечно ревновал Кадзуху к ней, тяжело переносил это всегда. Злился очень. — И тебе здравствуй, — лишь поникшим голосом сказал он, а она все кричала: — Да как ты смеешь! Я поверить не могу! У нее наворачиваются слезы на глазах, но она все не унималась, просто не находя сил держать себя в руках: — Да ты…ты украл у него всё! — бушевала она, — мечту, жизнь, работу! Это все не твоё! Не твоё! Ты убийца и вор! — ещё чуть-чуть и она начнет рыдать, а Итэр будто непробиваемый. — Я уж точно никого не убивал, — поперек сказал он, хмурясь, — сама-то, будучи замужем и с ребенком все цепляешься за прошлое. Тебе тридцать, а всё как ребенок. Но за подобные слова он получил звонкую пощёчину, увидев как с пышных ресниц старой подружки начали падать слезы. Уже хочется показательно покрутить у виска, но мужчина лишь медленно повернул голову обратно к женщине, гневно опалив ту взглядом. — Хотела бы посмотреть, как смеёшься с шутки про виниры в пустоту, ублюдок. Во рту мужчины собралось много слюны, предвещающей, что если он прямо сейчас не успокоится, то его непременно стошнит. Ёимия прозлилась, выпустила пар и ушла, а что теперь делать Итэру? Эта ситуация сковырнулась и ее надо срочно опять «забинтовать», однако, сейчас он опять свято уверен, что убил человека, Итэр уверен, что собственными руками что-то уничтожил и переломал. Итэр снова верит, что убил человека. Он не помнил как пришёл домой, как доковылял на ватных дрожащих ногах, как взял у руки какую-то бутылку с алкоголем и как распечатал таблетки. Все шло своим чередом, все шло слишком гладко, будто так все и должно быть. Его туманный взгляд гулял по солнечной улице, что благоухала за окном и, под невысоким градусом, он захотел поглядеть на этот мир. Он больше не слышит внешних звуков, глухого голоса Сяо и бесконечных звонков на телефон, лишь, пытаясь держать себя в руках, облокотился на перила балкона, рассматривая все сверху вниз, наблюдая как люди живут свою жизнь: как детишки играют на площадке, а взрослые кричат им что-то, как те родители мирно о чем-то житейском и простом болтают, а бабули на скамейках и в скверике бурно сплетничают и дискуссируют. Только вот, его спокойствие сменилось жуткой паникой, ему стало страшно, тревожно. Его всего затрясло и он почти перестал чувствовать свои ноги, его глаза бегали по собственному дрожащему телу и он почти закричал от ужаса, да решил отвлечься на успокаивающие виды, но почему-то все замерло: больше не резвятся детки, взрослые молчат, а бабушки застыли. Итэр испуганно мечется глазами по улице и в миг протрезвел, решив уйти внутрь квартиры. Все вроде было как обычно, но будто почему-то оказалось в каком-то плотном бальзаме, застряв. Шума не было, как и любых других звуков, только где-то в прихожей трезвонил телефон. Этот звон ударяется о стены квартиры, становясь всё громче и раздражающей, просто вынуждая Итэра пройти через это плотное пространство к нему. Каждый шаг давался с трудом, было вязко и тягуче, его будто тащило на дно, а вместо кафеля и паркета был мерзкий ил и склизкие водоросли. Но мужчина не обращает внимание на тяжесть и стремительно шел в прихожую, понимая, что теряется в своей квартире Подняв телефон, он увидел, что на экране высветилось имя:Кадзуха.
***
Сяо шел домой из магазина, когда увидел, что Итэр еле стоит на ногах, практически свисая со своего балкона, а все благодаря бабушкам, что охали и ахали, осуждающе цокая да ругая: «молодая алкашня!». Парень подорвался, тут же рванув к нему! Он бежал по этой чертовой лестнице так быстро, как только мог, перепрыгивая ступеньки, молясь всем возможным богам, чтобы он успел. Дверь в квартиру была открыта, но дверь в комнату оказалась наглухо заперта. По квартире гулял сквозняк, превращая квартиру в морозильную камеру и никакие почти плюс тридцать на улице не ощущались. А может это холодный пот омывает Сяо, заставив того замёрзнуть. — Итэр, ты меня слышишь? — дрожь в его теле пронеслась от кончиков пальцев на ногах, проползая по внутренней стороне бедер, да перепрыгивая на живот и выходя вместе с голосом: — Итэр! Выйди с балкона! Итэр! Все кричал он, а голос его сопел, дрожал и падал, прямо, что сейчас может сделать человек за этой треклятой дверью. Сяо в ужасе стучал по твердой двери, дрожа и сорвано дыша. Беспомощность уничтожала, и хотелось просто взвыть, и вырвать все свои волосы от безысходности. Секунды казались такими долгами и сильно ощущался вес насмешливого времени, которое то утекает прямо из пальцев, то петлей обхватывает горло, душа, показывая, насколько все от него зависит. Сяо и не заметил, как высохли глаза, а все тело заломило в судорогах. — Пожалуйста, открой дверь! Итэр! — его охватила паника. Такая липкая, такая мерзкая и холодная паника. Парень был на грани истерики и сквозь пелену отчаяния начал вспоминать, что в институте их учили выламывать дверь.***
— Кадзуха? — ответил Итэр на телефонный звонок своим юношеским голоском, совершенно ему не удивляясь. — Кадзуха, это ты? О, Господи, Кадзуха! Мне нужна твоя помощь…я…я не знаю, что происходит! Пожалуйста помоги мне! — Итэр…? — неспешно спросили на том проводе, — Итэр, о чем ты говоришь? Я не могу тебе помочь, ты же знаешь. — Не сможешь? — Не смогу. За спиной блондина отозвался звонкий голос, заставив его опустить телефон от уха и обернуться. И он застыл. Итэр выронил телефон и шагнул навстречу, не веря своим глазам. Кадзуха стоял прямо напротив него всё так же ярко и нежно улыбаясь, как обычно, с трудом сдерживая свой милый смешок. — Ты все так же быстро отвечаешь на звонки…– сухо, убито процедил Итэр, — почему ты так со мной поступил? А Кадзуха опять тепло улыбнулся, подойдя к своему другу. Он будто не шел, а скользил, таща за собой темную тень. — Что сделано, то сделано, успокойся. — он взял Итэра под руку и повел обратно к балкону, кинув что-то вроде: «давай как раньше воздухом подышим: ты покуришь, я постою рядом.» На небе застыли птицы и облака, больше никуда не спеша. Все люди до сих пор восковыми фигурами стояли по своим местам, подобно как в немой сцене. Итэр оперся о стену, опять косо посмотрев как его друг сел на хлипкие перила спиной к пропасти, спиной к смерти. Волосы Кадзухи не поддавались никаким законам физики и слегка порхали, медленно струясь по его острым плечам. Худой подросток улыбается, всё провожая своего друга взглядом. — Братишка, ты облажался, — налегке рассмеялся мальчишка, болтая ногами, — а мне ты всегда казался таким умным. Итэр разомкнул сухие зубы, чувствуя как с каждым новым словом разрываются уголки губ: — Можно мне с тобой? Я хочу к тебе. — Нельзя, Итэр, — тут же огрубел дымчатый юноша, нахмурив свои светлые брови, — нельзя. — Ты же сам говорил, что у того, кто вечно живет прошлым, нет будущего! — Итэр сам и не заметил как снова в своем семнадцатилетнем теле, восклицал своим высоким голоском (причина, по которой он всегда говорил шепотом) — это так ужасно! Люди — идиоты, мир гниёт! Все будто с ума сходят! Терялся в волнение блондин, хватаясь за голову, да начиная нахаживать круги по небольшому балкону, а Кадзуха все наблюдал за ним: — Итэр, сядь. И Итэр послушно сел на грязный бетонный пол, будто не своего балкона, обиженно подняв голову на друга. — Ну вот сейчас отдохнёшь, подышишь и пойдешь все то дерьмо разгребать. — Кадзуха слез с перил и сел на пол рядом с ним, холодно выдохнув. — Что? — удивился тот, — как? — Хм? В смысле? — изогнул бровь Каэдэхара, — ты не знаешь как решить все проблемы на свете? Как так? Итэр закрыл голову руками, уткнувшись подбородком в колени. Он устало промычал, скривив недовольную гримасу. — Тогда займись своей ебанной жизнью и беспокойся о том, что реально можешь контролировать, идиот тревожный, — едко вырвалось у Кадзухи. — Да, я говорил, что у людей, которые цепляются за прошлое, нет будущего, но ты не подумал, что ты для кого-то станешь будущем? Итэр поднял на него голову, крепко задумавшись: — И все же… — И все же ебальник стяни, а? Да возьми пару выходных, сходи куда-нибудь с Сяо.Сяо.
Итэр встрепенулся, и что-то загорелось у него в душе, но его тут же опять накрыло безразличие: — Мне плевать на это будущее. — буркнул он, встав на ноги, когда увидел, что Кадзуха снова оказался на перилах. — Ну, это всё равно всё нереально. Я, в любом случае, твоя предсмертная галлюцинация. — Кадзуха мотнул голову вниз, на что-то указывая Итэру. — Как же мило, я та самая пронесённая жизнь перед глазами. В клумбе, в рыжих лилиях, лежало искореженное тело блондина, истекая кровью. Мужчина смотрел на все это, видя, как разваливается вокруг него весь мир. Собралась замершая такая же пластмассовая толпа, которая окружила его, явно пытаясь что-то да сделать. Итэр начал чувствовать как становится громче шум, который все это время был лишь периферийным гулом, и как начинает у него болеть голова. Тревога опять начала нарастать, когда Кадзуха указал пальцем за него. Итэр медленно, переваривая происходящее, поворачивает голову в том направлении и видит, застывшего в ужасе, Сяо, который лишь еле-еле прикрыл рот рукой. Начиная ощущать, как время начинает течь, как оно оживает, и он всё начал отчётливее слышать происходящее вокруг, Итэр вновь поворачивает голову к старому другу. Осознание, что ничего поделать он больше не может пришло мгновенно, и он просто с дрожащим выдохом выдает из себя несчастный писк: — Раз…это все скоро закончится, то можно с тобой ещё поговорить? — Итэр сел так же на эти перила, вновь оказавшись в своих любимых кедах. Кадзуха пожал плечами и напоследок улыбнулся, потянувшись рукой к его лицу, дабы разгладить пальцем тревожную складку на глабели: — Да, почему нет. Итэр хмыкнул и, наконец, кажется впервые, улыбнулся своему другу: — Как у тебя дела? Как прошел твой день? Юноша больше не смотрел на Итэра, а лишь устремил свой взгляд на кирпичную стену и с лёгкой улыбкой глухо проговорил: — Хм…хорошо у меня дела. — Да? — Да, вполне неплохо.