Чёрное сердце

Стёпа был настоящим стоиком. Иначе как объяснить его покорность ударам судьбы в виде старшаков, регулярно трясущих с него деньги? Доживший до двадцати пяти годиков, высокий, очкастый и с тонким узнаваемым издалека хвостом волос на голове, бета за годы прессинга со стороны местных хулиганов так и не научился за себя постоять. Правда, волосы свои длинные не обрезал, как приказал ему Портной в самом начале, и плащ бежевый «бабский» не сменил. Кремень. Так и продолжил неспешно ходить с портфелем из кожзама в руке; не оглядывался по сторонам, не убегал, когда окружали. — Позавчера же отдал, — неприязненно поморщился, когда заметил Кащея. Кащей стоял, привалившись к стене сторожки, и дожидался Стёпу из медучилища. — Чё, Портной приходил? — бета хмурился и молчал, а Кащей продолжил, — Разговор есть, — он оттолкнулся от стены и выкинул недокурок: надо бросать. Стёпа приподнял тонкие редкие брови, отметив непривычную лёгкость Кащеевой походки — тот как будто еле сдерживался, чтобы не пойти вприпрыжку. — Пойдём, пойдём, не боись, — поманил он Стёпу за собой. — Я с миром. Зашли в ближайшую кафешку, сели у окна, Кащей лицом ко входной двери. Стёпа заметил женщину за кассой и понадеялся, что её присутствие помешает альфе нанести ему тяжкие телесные. Принюхавшись, он уловил, что и запах у Кащея поменялся: чего от него ждать на этот раз? От альфы исходила неведомая подавляющая сила, и даже бета внутри Стёпы её чувствовала. — Метнись за чаем, а? — Кащей выложил мятую купюру на стол. — Давай, давай, раньше начнём — позже закончим! Стёпа вздохнул и медленно поднялся, двумя пальцами подбирая Кащееву подачку. Портфель на всякий случай взял с собой. Вернулся с двумя чашками чёрного чая с лимоном. От сдачи Кащей отмахнулся, не хотел ссыпать в карман монеты и потом звенеть ими на всю округу. Стёпа деньги тоже не тронул — оставил на столе в качестве чаевых. — Скажи мне вот что: ты ж там на колдомедика учишься. Шаришь за Вязки? — сразу перешёл к делу Кащей. Стёпа поджал губы — не ясно, что оскорбило его больше: «колдомедик» или «Вязка». Он-то небось с прочими соплежуями в своём Соплежуевске называл это Связью, Узами или ещё какой колдовской хернёй. Портной бы уржался. — У нас были лекции по Связи на втором курсе. При учёбе на медбрата это обязательно. — Понял, — кивнул Кащей, не зная, с чего начать. Не хотелось выставлять себя совсем уж тупым, но… — Расскажи об этом. Всё, что знаешь. — Ты стал высшим альфой, — не вопрос. — Выходит, что стал, — Кащей скрестил руки и откинулся назад. Стёпа в лице не поменялся и уважительнее смотреть не стал. — А кто твоя… пара? — Это, дражайший, не твоего ума дело. — Окей, — негромкий вздох. — Что именно тебя интересует? Мог ли я отравить человека своим укусом, как грёбаная кобра?! Или проклятые Адидасы всё напиздели? — Метка интересует, — Кащей автоматически коснулся шеи. — Она чёрная. — Да, это следы специального секрета. Мелкие частички при укусе навсегда въедаются в кожу и остаются в дерме. Как татуировка, — добавил Стёпа, чтобы стало понятнее. — Чёрная? — Чёрный цвет — отличительный признак генетически усовершенствованного вида. Знаешь, как появились высшие альфы? — Знаю. А чё человечка так штырит-то от неё? Стёпа слегка подался вперёд — почувствовал научный интерес, подлец. — У всех новорождённых потенциально высших альф есть железы в височной части головы, где вырабатывается специальный секрет… — Ядовитый? — не удержался Кащей. — Некоторые считают, что да. На самом деле он оказывает расслабляющий эффект на укушенного, сродни наркотическому. Человек до того расслаблен, что утрачивает способность ясно соображать, при этом у него вырабатывается сильнейшая привязанность, можно сказать, зависимость от того, кто поставил ему метку. Такое состояние называют омспейсом. Оно быстро проходит. — В рот те ноги… То есть я правда его отравил? — Никита поднял на Стёпу огромные глаза. От растерянного Никиты стало как-то даже больше не по себе, чем от уверенного Кащея. — Не думаю, — Стёпа тактично проигнорировал слово «его». — Человек просто пребывал в расслабленном состоянии. Это помогло его организму безболезненно и практически незаметно перестроиться — скопить немного секрета в своих клыках для обратной метки и подготовить организм к вынашиванию потомства. Кащей по-собачьи встряхнулся, сбрасывая оцепенение. Не выглядел Вова расслабленным! Ослабшим — да, зависимым — наверное, тоже да, но никак не расслабленным! — Так вот: железы в голове потенциальных высших альф соединены с секретопроводящими каналами клыков, растущих на верхней и нижней челюстях, — Стёпа для наглядности постучал ногтем по своим зубам. — Секрет этот понемногу копится всю жизнь. Если его скапливается слишком много, он начинает постепенно отравлять своего носителя. — С чего вдруг? — Природой заложено, что альфа должен найти себе омегу и поставить ему метку. Для потенциально высшего альфы это особенно важно, чтобы реализовать весь свой потенциал. Тебе сколько лет? — осторожно спросил Стёпа. — Двадцать девять, — прищурился Кащей, выловил пальцами полукруг лимона и закинул в рот. Весь этот разговор не предвещал ничего хорошего. Получается, он годами травился своим избыточным ядом, а теперь отравил им другого человека? — Ого, и ты только сейчас?.. — И что теперь будет с омегой? Когда его отпустит? — Омега выходит из омспейса в течении часа. Максимум двух, — по хмурому взгляду альфы Стёпа понял, что ответ неверный. — Омега при ответной метке возвращает часть полученного секрета, смешивая его со своим. Баланс восстанавливается. Штырить больше не должно. Стёпа не смеялся над Никитой за то, что тот не знал очевидных вещей. Кащей не ломал ему за это нос. Всё честно. — А если обратная метка не была поставлена? Лицо у Стёпы вытянулось. Он старался говорить спокойно, но в его голосе слышалась тревога. — Учитывая, что тебе уже двадцать девять, секрета должно было выделиться много… и оказать сильное воздействие… пребывать долго в таком состоянии может быть вредно, даже опасно, — он забарабанил подушечками пальцев по столу, но Кащей рыкнул, и бета перестал. — Лучше вернуться к нему, не оставлять одного. И нужно как можно быстрее поставить обратную метку — чем раньше, тем лучше, иначе последствия могут оказаться плачевными. Извини, — зачем-то добавил Стёпа, отодвигаясь. — Хочешь сказать, что человек ваще не одупляет, чё с ним происходит? — Позднее люди рассказывают, что помнят все происходившие с ними события. Как я уже сказал, обычно это длится час-полутора, человек всё осознаёт, просто отдаёт контроль внутренней омеге. Чаще всего об этом периоде остаются счастливые воспоминания, — совсем уже тихо добавил Стёпа, отводя взгляд. За время разговора Кащей сжевал дольку лимона и выпил свой чай, а кружка перед бетой так и осталась нетронутой. — Я могу идти? — после минутного молчания спросил Стёпа. Кащей пожевал губами. Вроде всё узнал, что хотел. — Не терпится вгрызться в гранит науки? Пра-альна. Это хорошо. Это по-лез-но. Такие люди нужны обществу, — было заметно, что в мыслях Кащей уже далеко. Выяснить адрес проживания семейки Адидасов не составило труда — пацанва, встретившаяся Кащею на пути, наперебой затараторила, что они только оттуда — наблюдали, как у Адидасовского подъезда тормозит скорая и из неё выходят врачи. Они же и довели Кащея до нужного двора — благо, оказалось недалеко. Воочию убедившись, что дело плохо и скорая действительно на месте, Кащей шугнул мальчишек и направился прямиком к выходящей из подъезда процессии. Первой показалась женщина-врач, за ней Вова, которого удерживали его отец и молоденький медбрат, следом извечный Маратик, как собачонка на привязи. А ещё альфа! Будто почувствовав присутствие Никиты, Вова поднял взгляд и сразу же потянул к нему свои тонкие руки. — Ну здравствуй, родной, — Никита уверенно перехватил омегу. Все замерли, никто не пытался им помешать. — Так это и есть тот самый?.. — уточнила женщина-врач у отца. Тот кивнул. — Так пусть он его и забирает! — Никита активно закивал, ещё крепче обнимая Вову. — И все проблемы решены. Молодой человек, вы совсем уже, что ли? Так же нельзя! В могилу Вовку нашего свести решили? Вы просто обязаны дать ему поставить обратную метку, так долго находиться в омспейсе чрезвычайно вредно для здоровья! — Дам, дам, — снова закивал Никита. – Обещаю. Казалось, от запаха альфы и его близости Вове стало легче. Он уткнулся Никите в шею, закрыл глаза и вдыхал его запах, забыв об окружающих. Никите даже показалось, что сухие губы пару раз прикоснулись к шее, оставляя невесомые поцелуи. Ему и самому стало спокойнее от омеги в своих руках — здесь, родимый, никуда в этот раз не сбежит. Никита забирает его себе.