Междумирье

Любовь — сложное чувство, оно бывает всепоглощающим, разжигающим огонь страсти, опасным, как заточеный клинок, а бывает нежным, почти невидимым, но стоит приглядется, и можно даже дотронутся до его хрупкого лепестка. Ненависть же или тихая словно пустота космоса, или настолько громкая, что слышно всем вокруг. И какой казус, Судьба решила, что некоторым людям необходимо испытывать эти два, казалось бы, совершенно несовместимые чувства друг к другу одновременно. Уайлен не знал настоящей любви, ему никогда не доставалось ее от родных, что уж говорить про незнакомцев, которые со временем должны были бы влюбиться в молодого и скромного Ван Эка, если бы не денежное состояние его семьи. Ненависть же в Уайлене мерно текла подобно тихому ручейку. Он слишком боялся её выплеснуть, поэтому откопал ей ров в своей душе, где смертоносная вода год за годом текла, превращаясь в океан. И зная, какова ненависть и какова может быть любовь, Ван Эк не мог предположить, что в Матиасе эти два чувства в состоянии сосуществовать вместе. Нина однажды ляпнула, что в её жизни есть свой праведный ангел, но она не учла одну маленькую деталь — Матиас Хельвар ненавидел девушку столь же сильно, сколь и любил, хотя пока и не признал второго. Уайлен наблюдал за выходками парня три недели, и каждый день повторялось одно и тоже — ты меня бесишь, но я не могу не быть рядом с тобой. Матиас буквально взрывался от противоречивых чувств, то срываясь на Нине за малейший промах, то тихо бормоча извинения. Он не знал, что ему делать с собой, поэтому регулярно брал одиночные задания, чтобы не дай Всевышние в пару не попалась Нина. Его молитвы не были услышаны ни Судьбой, ни Богом, лишь Дьявол соизволил дать ответ. Одним утром (если Уайлен правильно рассчитал время, так как в Междумирье нет пространственно-временных понятий) Матиас нагрянул в общую гостиную. Он был чернее тучи, настолько неприветливым, что вполне сошёл бы за демона. Уайлен вмиг притих, сливаясь с диваном, на котором читал свод правил Междумирья, и даже старался не дышать, зная, каков Хельвар в гневе. — Привет всем! — в гостиную ворвался Джеспер — бодрый после пробуждения. Уайлен зло зыркнул на своего нерадивого парня, а потом указал на Матиаса, смотрящего куда-то за стену. — Ага, доброе, — почти прошипел Хельвар, не отрываясь от созерцания ничем не примечательной стены. Уайлен только сейчас заметил, как красно лицо старшего ангела, искаженное в мучительном гневе то ли на себя, то ли на весь мир. — Матиас, дружище, а чего это ты на взводе? Неужто Бог недоволен нашим пай-мальчиком? — Джеспер отмахнулся от Уайлена, который пытался схватить своего парня за рукав, и подбежал к разгневанному ангелу. — Не твоё дело, отродье Дьявола, — Матиас скинул со своих плеч руку Фахи, отчего последний обиженно надул губы. Оскорбления лишь подтвердили догадку Уайлена насчёт дурного настроения старшего ангела. –Ну ты чего? Мы же друзья, — Джеспер не знает слова «нет», не умеет вовремя остановится, и это злило Хельвара, который скрипел зубами, но все еще не смотрел на демона, будто если он сделает это, то мир окончательно рухнет. Уайлен зашипел на Джеспера, жестом прося отойти, но его как всегда не послушали. В таких ситуациях Фахи предпочитает идти до конца, будто азартные игры его конек. Как бы не так, Ван Эк знает своего парня как облупленного, и удача редко бывает на стороне демона. — Ну так что, Хельвар, ты сам скажешь, в чем дело, или мне спросить у Каза? Хоть он не сам Дьявол, но знает все тайны, в том числе ангельские, — Уайлен округлил глаза, прямо сейчас Джеспер использовал грязный приём. Являясь другом Каза Бреккера, Джеспер без зазрения совести пользовался репутацией самого ужасного из демонов. И нет, Каз не убивал, не применял силу, он просто все знал. Этот парень в Междумирье ещё дольше, чем Фахи, и успел познать механизм работы ангелов и демонов, научился манипулировать всем и каждым, получая, что пожелает. Уайлен уверен, если дать Бреккеру волю и время, он доберётся и до Дьвола, и до Бога, и даже до самой Судьбы. Матиас весь подобрался, может среди ангелов он и самый лучший, но до Каза ему далеко. Хельвар это знает, и не хочет лезть на рожон, поэтому, очевидно, скрепя сердце, ответил: — Меня поставили в пару с Ниной. Уайлен как встал с дивана, так и сел обратно. Он догадывался, какие чувства испытывает Матиас к Нине, вопрос в том, насколько Хельвар в курсе этих чувств. Ван Эк представил, как в старшем ангеле бурлит ненависть и любовь, как они сталкиваются, рассыпаются, а потом все повторяется вновь и вновь, и конца этой битве нет. Но кажется, Джеспер не видел внутреннюю борьбу Матиаса, поэтому полез дальше копать себе могилу. — И что? Нина отличная девушка, прекрасный ангел, она добрая и милая, отзывчивая, с чувством юмора… — Хватит! — крикнул Матиас, оборвав поток хвалебных слов. Джеспер мгновенно притих, не готовый к такого рода поведению. Уайлен же давно воспринимал себя как обивку дивана, не издавая ни звука. — Что? — все же выдавил из себя Джеспер, непонимающе оглядывая побагровевшего друга. Матиас дрожал, и это выглядело как предвестник великого бедствия. — Не надо тут хвалить Нину! Она совершенно не такая, она… она, — Матиас задыхался, будто гнев иссушил воздух подобно раскаленному пустынному солнцу. — Она? — тихо повторил Джеспер, пятясь от сбрендившего друга. Уайлен тихо молился, чтобы его парня не заметил старший ангел, иначе последняя ступень повышения придёт чуточку раньше, чем должна. — Нина не ангел! — отрезал Матиас. Его глаза налились кровью, а клыки стали длиннее и острее. Впервые в жизни Хельвар оправдал свою животную сущность — волка. Этого зверя до Матиаса ни разу не выбирал ни один ангел, такое было в духе демонов, потому что волков принято считать кровожадными и злыми, хотя на деле они довольно мирные и неконфликтные по отношению к другим жителям леса. — А кто, если не ангел? — Джеспер достиг дивана с Уайленом, и в последний взял за руку своего парня, через прикосновение передавая поддержку. — Демоница, искусная до невозможности, смогла обвести всех вокруг пальца и занять место в рядах святых, — Матиас был в бешенстве и говорил от сердца, что думает, ни минуты не сомневаясь в правильности своих слов. — Она пошлая, слишком много болтает и ведет себя как работница борделя. Нина не знает о смущении и вечно откровенно одевается, что у всех слюни текут. Это не по-ангельски! — последние слова Хельвар выплюнул, избавился от них как от назойливой мухи. Уайлен вдруг вскочил, он не понял, как это произошло, но уже сделал пару шагов к Матиасу, гонимый чувством справедливости. Ван Эк однажды уже ошибся насчёт Нины, вдруг сейчас Матиас тоже ошибается, не видя правды за гневом, выросшим без причины. — Ты так думаешь, потому что у самого тоже слюни текут от вида Нины! — Уайлен резко затормозил, осознав, что натворил, но уже поздно — Матиас двинулся на него. — Нет, я не могу, я же ангел, а ангелы так не поступают. Это все Нина, её слащавые речи и попытки соблазна. Она змей искуситель, яблоко в райском саду, но никак не порождение чистоты, — Матиас уже не кричал, но его низкий голос, почти шёпот, звучал куда страшнее. — Может, ты соблазняешься, потому что влюблен? — голос Уайлена дрогнул, но парнишка уже не мог отступить. За спиной вырос Джеспер, его присутствие рядом чуть успокоило напряжённые до предела нервы. — Влюблен? В кого? В Нину? Ты спятил, если предположил это, — но в красных глазах Матиаса все же проскользнуло нечто похожее на понимание. Уайлен многого ещё не знал о жизни, но он достаточно сообразительный, чтобы понимать чувства других. Однажды парнишка поведал Джесперу о своей боли, об отце, и в этот момент познал настоящую любовь — демон не оттолкнул его, не отмахнулся от проблем тогда ещё чужого человека, а принял его всего, даже недостатки и глубокие раны. Матиас же слишком упрям, чтобы не просто мириться с пороками, а согласиться полюбить и их. Его внутреннее «я» уже давно испытывает к Нине любовь, но внешнее «я», то, которое воспитали родители, упирается всеми конечностями и брызжет ненавистью. Матиаса учили презирать свободолюбивых и открытых, но ему не повезло с сердцем, которое покорила та, что не должна была войти в жизнь черствого блондина. Уайлен не знал прошлой жизни Хельвара, но подозревал, что тот был до мозга костей христианином, верящим только в скромных и покорных девушек. Все совершают ошибки, с каждым случается потрясение, Матиасу осталось принять новую реальность. — Я не могу быть влюблен в Нину, я ненавижу её, — четко выговорил каждое слово Матиас, смотря прямо в глаза Уайлену. — Значит, в нашем мире будет один ангел с разбитым сердцем, — на пороге гостиной стояла Нина, её глаза покраснели, но не от гнева, а от слез, а на губах сияла неизменная сладкая улыбка. — Нина… — сдавленно просипел Матиас, резко обернулся и поджал хвост, который проявился в порыве гнева. Он весь вдруг сжался, превращаясь в маленького, побитого щенка. Уайлен медленными шажками отошёл от Хельвара, таща Джеспера за собой. Фахи лишь успевал открывать и закрывать рот, мотая головой туда-сюда. Кажется, он единственный не понимал, что происходит, последнее время демон пребывал в эйфории от новых отношений, так что весь остальной мир для него был размытым пятном. — Нина… — повторил Матиас, но девушка уже убежала. Она лишь кинула полный отчаяния взгляд и растворилась в воздухе, будто и не было её здесь. Хельвар не сдвинулся с места. Его плечи поникли, колени задрожали, а потом парень просто рухнул вниз. Крупное тело ангела сотрясалось от безмолвного плача, пушистый хвост обвил ноги, а уши прижались к макушке. Матиас плакал. Впервые Уайлен заметил за старшим шквал эмоций, он искренне сожалел, но, увы, сделать ничего не мог, кроме как сказать: — Ещё не поздно пойти за ней.        Уайлен не ожидал, что его слова возымеют эффект, но Матиас поднял голову с ладоней, а по глазам его видно было, как душа трещит по швам, разрушая старые устои, годами закладываемые в человека обществом и родителями. Никто не помнит свою земную жизнь в Междумирье, кроме Уайлена, но характер не стирается, он остаётся, и это то, что зачастую становится главным испытанием ангелов и демонов — изменить себя в лучшую сторону может не каждый.        Матиас шмыгнул, вытер слезы и встал. Сколько бы Хельвар не падал, он обязательно поднимется вновь — это то, что Уайлен усвоил за несколько месяцев в Междумирье.        — Я не знаю, что сказать… я… она меня не послушает.        — Ничего, иногда нужные слова приходят не сразу, — Уайлен не был уверен, что даёт правильный совет, но точно знал, если бы Джеспер подошёл к нему и просто обнял тогда, на Тропе Забвения, ему этого было бы достаточно, чтобы понять всю глубину чувств.        И Матиас ушёл вслед за Ниной.