И снова...

      -Ваше Высочество, окажете ли Вы мне честь стать моей женой?       Тихое журчание фонтана слилось с собственным заполошным сердцебиением. Марика несколько раз глубоко вздохнула, втягивая побольше воздуха, чтобы хоть немного прийти в себя. Если это и предсмертная агония, то пусть длится вечно, ведь тот день стал началось самой настоящей сказки. В ту секунду, что принц Окавии получил положительный ответ, он превратился в самого внимательного и чуткого мужчину на земле, положив жизнь на подтверждение слухов о своих достоинствах. И даже их скоропалительный брак, сначала пугавший своими непонятными правилами, стал… счастьем. Полным мира и любви временем, позволившие ей дышать полной грудью почти полвека. Ей казалось, что этот момент навсегда потерялся из памяти из-за страха и неуверенности, что она всё испортила, но… вот.       -Ваше Высочество, - фрейлина старается быть вежливой, но, повернувшись, Марика видит, что та прикипела взглядом к лицу принца и, словно зачарованная, медленно покачивает головой. – Пора дать ответ, нельзя заставлять принца слишком долго ждать.       Марика колеблется. С одной стороны, это был момент начала счастливейшего момента в её жизни, с другой… почему эта женщина настолько явно демонстрирует себя за спиной у госпожи, красоту которой, по идее, должна обрамлять своими недостатками? Почему так явно сводит плечи, заставляя грудь выглядеть пышнее?       -Ваше Высочество?       Принц не хмурится, стоит неподвижно, словно не понимая почему вынужден ждать. Хлопает обрамлёнными пышными ресницами голубыми глазами и кусает губы, по-женски пухлые. А взгляд устремлён на то фрейлину, едва не обнажившую то, что в приличном обществе принято прятать. Даже в Окавии, известной своими празднествами на весь континент, дамы не позволяют себе подобных выходок. Хотя… то – приличные дамы, верно? А принц красив, родовит и очень, очень богат. Его покровительства добивались во время правления, прямо на глазах у жены, действующей Королевы, а уж до её появления наверняка и вовсе… Люди не могут пройти мимо тех, кто выглядит иначе, а его обрамляющие лицо почти белоснежные локоны делают наследника Окавии похожим на ангела с древних гравюр.       И этот мужчина станет её мужем?       Даже если это просто воспоминания, она собирается насладиться ими полностью, ведь потом – что? Ад, о да, своим пренебрежением к родной земле и брату, севшему на трон Короля, она явно заслужила там место. Интересно, какая вера в Окавии? И почему она раньше никогда об этом не задумывалась? Перед свадьбой не звали священника, корону Принцессы Окавии на неё возложил отец мужа, с длинной, полной сложных слов речью на непонятном и недоступном языке.       Но это абсолютно не важно. Сегодня она скажет «да» лучшему мужчине на земле.       Она станет его Королевой.       Он будет любить её так, что окружающим останется только завидовать.       -Ваше Высочество, принц Робеус ждёт, - торопит фрейлина и дышит настолько тяжело, что грудь колышется в глубоком вырезе платья. – Это неуважительно.       «Робеус». Марика и забыла, когда в последний раз слышала полное имя мужа. Так странно, но губы сами растягиваются в улыбке. Они назвали старшего сына «прилично», одним из «достойных королевских имён», но вот младшему выбрали имя деда по материнской линии, чтобы тот не забывал о своём происхождении.       -Принцесса?       Марика оборачивается. Из-за пышной изгороди вот-вот появится Королева Роконы, полноватая рыжая женщина с яркими зелёными глазами, непонятно почему согласившаяся в своё время выйти замуж за наследного принца. На старых портретах, хранящихся в архивах, она другая – статная, высокая, гордая, с расправленными плечами и немного надменной улыбкой. Даже после её смерти ходили слухи о том, что Её Высочество до замужества могла влюбить в себя любого мужчину одним только взглядом. Берри сумел найти способ купить один из портретов Королевы через десятые руки и преподнёс его жене на годовщину свадьбы. И это было поистине прекрасным подарком.       Марика смотрит на мать, осторожно ступающую по мокрым камням дорожки под руку с послом Окавии. Тот, уже седой и странно довольный, говорит идущей рядом женщине что-то настолько тихо, что вряд ли можно было бы расслышать даже следуя за ними. И почему Марика никогда раньше не спрашивала, что случилось с Королевой после свадьбы? Это многочисленные роды превратили первую красавицу в сгорбленное под весом собственной судьбы вечно недовольное существо, улыбающееся только «чужаками» из той же Окавии.       Королева замечает взгляд дочери и кивает, поощряя дать согласие. В руку впиваются ногти фрейлины и Марика, шипя, выдёргивает ладонь из чужих пальцев.       -Прошу прощения, принц Робеус, мне потребовалось время, чтобы всё обдумать, - улыбается Марика. Принц, наконец, переводит взгляд на её лицо, – К тому же, моя фрейлина не обучена должным образом.       -Уверяю Вас, Ваше Величество, она делает всё правильно, - шутит принц, вымученно улыбаясь. – Принцесса, я счастлив, что описание не до конца соответствует оригиналу. Мне бы пришлось изрядно потрудиться, чтобы заставить себя жениться на девушке, не обладающей красотой и очарованием. К тому же, вчера на ужине Ваше Высочество изволили ангельски петь. Весь стол был просто очарован.       -Спасибо, я заметила, – бормочет принцесса, и поднимает руку, осторожно касаясь чужих пальцев. Принц Робеус обжигает с первого же прикосновения, в последние годы у него стали постоянно мёрзнуть конечности, но сейчас... – Но, неужели не было иных причин?       -Это значит «да»?       -Неужели, Вы ничего больше не скажете?       Принц странно мнётся, отводит глаза и, словно опасаясь насмешки, достаёт бумажку.       -Я благодарен Вашему отцу за разрешение обратиться к Вам с самым важным в жизни вопросом. Это счастье – иметь возможность видеть Вас каждый день, соглашайтесь стать моей королевой, и, обещаю, Вы никогда не пожалеете.       Марика смотрит на него, с трудом сдерживаясь от того, чтобы закричать. Ведь Робеус, её прекрасный Робеус, поражающий с первого же взгляда в самое сердце… выбрал книжную фразу вместо озвучивания своих реальных чувств.       -Итак, каков же будет Ваш ответ?       Марика сглатывает.       -Я согласна.       ***       Если это воспоминания, то они неправильные. Марика сидит на кровати, смотря на свои платья, которые служанка упаковывает для сухости в тонкую бумагу, и только потом опускает в кажущийся бездонным сундук. Тишину в комнате разрушает только шуршание листов и тяжёлое дыхание девушки, умаявшейся буквально за пару минут.       -Где моя фрейлина? – непонятно зачем спрашивает принцесса. – Хочу видеть её прямо сейчас.       -Боюсь, это невозможно, - склонившись в пол, отвечает девушка. – Королева приказал ей провести для принца Робеуса экскурсию по замку и прилежащим территориям.       Очередная часть жизни с жёстким хрустом опускается в сундук. Можно не стараться, мода Окавии не приемлет подобных тканей и ярких сочетаний. Марике пришлось отдать на перешив примерно треть своей одежды сразу после свадьбы, остальное так и сгнило в запертом под кровать сундуке. В том числе – и тот сине-золотой наряд, в котором она была, когда в последний раз выдела отца. И мать. И была принцессой Роконы. И стала принцессой Окавии.       -Можешь не упаковывать это всё, - приказывает она служанке. – В Окавии другая мода, платья просто съест моль.       -Куда же мне их деть, Ваше Величество? – разводит руками женщина. – Принц Крант велел освободить эти покои для своей любовницы в обход Короля. Я не имею права его ослушаться, тем более – сейчас, когда буду служить выбранной им женщине. К тому же, если будущая Королева прибудет в новый дом с пустыми сундуками, это станет позором для неё и…       -Золото и книги.       -Что, простите?       -Скажи моей матери, что я намерена забрать с собой часть золотых украшений, положенных мне по закону. Согласно обычаям, мне полагается малая корона, а также – кольца с драгоценными камнями, просто камни и золотые монеты в половину моего веса. Она даст необходимые распоряжения, а после, когда все уснут, зайди в библиотеку и отбери несколько книг, кожаных, украшенных золотом.       -Что там должно быть написано?       -Ты умеешь читать? – удивляется Марика. – Что ж, тогда… пусть это будут сказки. Для моих будущих детей...       ***       Утром принц выглядит слегка помятым, но фрейлины нигде нет. Так что принцесса списывает всё на разбушевавшуюся фантазию. Она радуется, смотря на то, как отец размахивает своим кубком, изучает глазами мать, принарядившуюся по такому случаю и потому невероятно прекрасную. Её живот уже слегка выпирает, со дня на деть монарха ждёт радостная весть… которая обернётся болезнью и крахом надежд. Через год Королева Роконы умрёт во сне, тихо и мирно, не дожив до буквально пару дней до своего сорокалетия. Марика будет глубоко беременная и муж, «чтобы не расстраивать и не ставить под удар», спрячет от неё письмо отца. Это обнаружится гораздо позже, почти через десять лет. И почему-то останется в памяти как величайшая забота.       -Да сколько можно уже хвалить эту девку! – шипит Крант и принцесса удивляется, ведь она стоит довольно далеко. Значит, и другие слышали его слова? А принц? Она оборачивается. Лицо жениха абсолютно равнодушно, словно и не было ничего секунду назад. – Хочу выпить и посмотреть на что-нибудь действительно красивое, хватит уже!       -…и да будут Боги хранить ваш союз, моя возлюбленная дочь! – заканчивает Его Величество, икает и качается влево, к трону, но запутывается в собственной мантии и не падает только благодаря вовремя подставившей руку жене. Становится очевидно: Король изрядно пьян, видимо, его «празднование» началось ещё рано утром. – А теперь, ик, к столу! – слуги распахивают боковую дверь и гости разной степени родовитости устремляются в роскошно украшенную Большую Залу, сияющую золотыми приборами накрытых столов. – Ты тоже иди! – кивает мужчина замершему рядом сыну. Лишь когда тот, напоследок смерив сестру недовольным взглядом, удаляется, а слуги закрывают выход к празднующей толпе, Король тяжело опускается на ведущие к трону ступеньки и несколько раз глубоко вздыхает: - Марика!       Она подходит, подбирает юбки, чтобы усесться рядом. И не может отказать себе в желании коснуться руки отца, ощутить его живое, чуткое присутствие спустя столько лет.       Боги, пусть этот момент длится вечно, пусть жизнь снова и снова повторяется – плевать. Пока она может снова взглянуть в лицо любимым людям, коснуться их, осознать живое присутствие – пусть.       -Послушай, милая, - Корона опускается поверх её синей юбки, теряясь среди золотых вензелей. Рыжие завитки обнажаются и Марика впервые задаётся вопросом о том, почему у двух рыжих родителей смогли родиться только темноволосые дети. – Я не вечен и вполне возможно, что скоро ты получишь скорбную весть о кончине отца. Твой брат, несмотря на все мои усилия, до сих пор не соизволил выбрать себе невесту, поэтому… твои дети не должны появиться раньше, чем его, понимаешь? Иначе будет новая война. Только в этот раз сражаться будут представители одной крови.       -Не думаю, что у меня получится как-то управлять этим, - заранее извиняясь, мягко произносит принцесса. Рука под её ладонью зло сжимается в кулак. – Ведь детей даруют боги…       -Причём тут боги? – бросает мужчина и закашливается, судорожно и как-то болезненно. Видимо, смертоносная лихорадка всё же начала подступать раньше, чем все считали. – Ох, милая, ты не понимаешь… мужчины – идиоты, поверь мне, уж я-то знаю, сам такой. Мы готовы драться с кем угодно за что угодно, просто чтобы победить. И поэтому, прошу тебя, не заводите пока детей. Дай своему глупому братцу пару лет на то, чтобы принять верное решение относительно брака, позволь поверить в полную безопасность. После появления на свет твоего первого племянника, необходимость постоянно быть в напряжении пропадёт… - мужчина медлит, нерешительно крутя в руках корону, и после недолгих размышлений всё-таки вогружает её куда положено. – Ближе, милая, надо соблюсти все традиции.       Судьбоносный момент. Король неловко дёргает фату несколько раз и, не справившись, просто выдирает её вместе с тремя шпильками. Марика снова шипит от боли, но покорно опускается на колени, позволяя ему снова рвануть, снимая-таки ставшее ненужным украшение. Отброшенная в сторону фата летит в сторону окна исчезает в нём невесомым голубым облаком.       -Рад принимать у себя принца и принцессу Окавии, и безумно рад познакомиться, Ваше Высочество, - произносит отец…       ***       -Мне говорили, что Вы очень застенчивая, - по-окавиански спрашивает принц уже в карете, видимо, намекая на то, как Марика привычно развалилась, подмяв под себя сразу несколько подушек. - Врали?       Это мало похоже на воспоминания, которые должны были бы проноситься перед глазами быстро и без изменений. Сложно представить, чтобы, не замечая мелкие детали во время реальной жизни, Марика смогла на них сконцентрироваться уже после. К тому же… некоторые вещи всё-таки лучше оставить на старых местах, верно?       -Простите, я не говорю на окавианском, - стараясь казаться сконфуженной, произносит принцесса.       -Но Вы его узнали.       -Посол часто навещает Короля в последнее время, кое-что зацепила ухом, не более того.       -А вот я знаю роконский.       -Не удивлена. Мой брат тоже учил окавианский. На случай победы.       -А чему учили Вас?       -Читать, молиться, вышивать… а, и не задавать лишних вопросов.       -Очень полезное качество в Окавии. Вы всегда так немногословны?       -Вероятно, мне всего лишь нечего сказать. В таких случаях лучше держать рот на замке.       -Хм… логично. Некоторым людям стоило бы у Вас поучиться…       ***       Когда карета останавливается у дворца, Марика по привычке ждёт открытой двери и поданной руки мужа, но тот, то ли забыв о ней, то ли – сознательно проигнорировав, не появляется. В конце концов она сама распахивает дверь и, придерживая длинное платье, шагает вниз, на мокрый камень специальной ступеньки. Под ногами скользко, но принцесса справляется. Дворец погружён в уже знакомое розово-персиковое великолепие, и, только зайдя внутри, она тут же ощущает себя дома.       Так и должно быть.       -Ваше Величество, - леди Аренд, скандальная бывшая любовница Короля Окавии, единственная из всех оставленная во дворце благодаря своим умения управлять людьми, появляется как раз вовремя: Марика успела заблудиться и даже немного разозлиться от лезущего в нос запаха цветов. – Мне поручено Вас нарядить.       -Отлично. А то я уже почти потеряла терпение и просто жажду снять это платье. Мы были в пути два дня, есть ли возможность помыться?       Женщина осматривает её с ног до головы и, странно хмыкнув, присаживается уже в более глубоком, уважительном реверансе.       -Прошу за мной, Ваше Величество.       Они следуют меж массивных ваз и цветов по едва понятному узору плитки, которую Марика за полвека так и не научилась различать. Выскочившие из-за угла девушки разом замирают и, опустившись в реверанс, демонстрируют пышные холмы грудей. Квадратные вырезы платьев настолько глубоки, что туда легко можно было бы вставить букет.       -Леди Аренд, нам сообщили, что нужна помощь.       -Уже разобрались, - отмахивается женщина и жестом подзывает к себе ближайшую. – Распорядись, чтобы принцессе приготовили ванну с лепестками роз, как любит принц. И не вздумай начудить, поняла? Я всё вижу, только попробуй что-то выкинуть, это тебе не глупая девка, а будущая Королева, пусть и выглядит как пугало, - когда девушки, снова выказав уважение, все вместе так и уходят, леди Аренд осторожно опирается на край ближайшей вазы, несколько раз глубоко вздыхая. Она совершенно не чувствует себя виноватой за то, что только что сказала и Марика запоздало понимает, что разговор шёл на октавианском. Происходило ли такое раньше, что окружающие обсуждали её не просто за спиной – прямо в её присутствии, прикрывая свою грубость другим языком? – Что ж, следуйте за мной, Ваше Величество.       Она ныряют в темноту коридора и, спустя десяток шагов, принимаются петлять, то и дело поворачивая в разные стороны. Оказавшись, наконец, в небольшой комнате с огромной медной ванной в центре, Марика ощущает почти благодарность.       А потом леди Аренд чётко приказывает на своём языке:       -Разденьте её и как следует ототрите мочалками, мало ли – вшивая.       Хорошее настроение моментально исчезает. Принцесса оборачивается и, смотря наглой управляющей прямо в глаза, приказывает:       -Все вон.       -Но, Ваше Величество, нужно…       -Я сама справлюсь. К тому же, чужие завистливые глаза прямо перед свадьбой – плохой знак.       Марика запирается, осторожно стягивает платье и позволяет себе несколько судорожных, почти болезненных вздохов. Традиционный наряд сдавливал рёбра с такой силой, словно намеревался убить, но это ещё можно было вытерпеть пару-тройку часов. Однако принц настоял на том, чтобы покинуть Рокону как можно скорее, видимо, опасаясь за свою жизнь. Так что ей пришлось перенести несколько дней в карете, без постоялых дворов, но зато с тряской из-за плохих дорог родного Королевства. И теперь она намерена вознаградить себя за это парой часов расслабленного лежания в горячей ванне…       -Ваше Величество, могу я войти? – стучит леди Аренд, - Это насчёт платья для торжества, - когда принцесса не отвечает, женщина добавляет, словно извиняясь: - Прошу прощения, я знаю, что Вы очень устали. Я сходила за ключом, так что Вам не понадобится вылезать из воды.       -Хорошо, заходи.       Первым в помещении появляется нечто, отдалённо напоминающее платье. Марика хмурится, изучая глазами цветочную вазу, явно попавшую сюда по ошибке. Потом леди Аренд просачивается через приоткрытую дверь и, закрыв её перед любопытный лицом столпившихся в коридоре «бело-жёлтых» девушек, разворачивает подол, являя длинное, сложное и явно крайне тяжёлое платье, которое Марика никогда в глаза не видела.       -Что это?       -Традиционное свадебное платье принцессы Окавии, Ваше Величество. В цветах Вашего родного Королевства, в знак уважения.       -Цвета Окавии: синий с золотой, а мой родовой – изумрудно-зелёный. А это… белое? Или персиковое? Не могу даже сразу определить, платье ли это. Кто это вообще сшил?       -Дворцовый портной, Ваше Величество. Уверяю, платье было подобрано по вкусу принца Робеуса и, если Вы хотите ему понравиться, то стоит…       -Принц и так на мне жениться, значит – любит. Так что унесите это безобразие и принесите другое. Розовое? – Марика опускает веки, пытаясь вспомнить как точно выглядело её свадебное платье в Окавии, но память подкидывает только горячие поцелуи и прохладу простыней первой брачной ночи. – Да, розовое. Но не светлое, поярче. И без огромного количества рюшечек, терпеть их не могу.       -Но принц Робеус.       -Принц переживёт…       Спальня и правда встречает прохладой простыней, но они почему-то не синие, а белые. К тому же, все свечи горят, заставляя глазами искать принца. В тот раз именно он потушил все до единой, прежде чем сделать жену во много раз счастливее, чем раньше. Через два месяца Марика уже была беременна и невероятно, безумно очарована будущим Королём.       -Ваше Величество, - вырастает в дверном проёме леди Аренд. – Думаю, нам стоит поговорить.       -Это моя первая брачная ночь.       -Именно поэтому, - прикрыв за собой дверь, женщина входит в покои, и, осмотревшись, осторожно начинает: - Понимаете, Окавия мало похожа на Рокону. Тут королевская семья не прячется за высокими стенами, а, скорее, постоянно дарит внимание народу. И принц всегда очень любил женское внимание, без ласки ему было тяжело. Поэтому младшие дочери некоторых благородных семейств, важных лиц государств и просто очень красивые женщины…       -О чём Вы говорите?       -У принца Робеуса больше сотни любовниц только в этом дворце. Кроме того, у него есть загородный домик с верандой и несколько охотничьих, где на постоянной основе содержатся «временные любовницы».       -Нет, - трясёт головой Марика. – Нет-нет-нет, такого не может быть. Король бы никогда…       -Его высочество знает. У него самого тоже есть множество любовниц, - выдержав паузу, женщина подходит ближе, помогает замершей от шока принцессе усесться на кровать и вытягивает из причёски длинные, украшенные вездесущими цветами шпильки. – Это называется «цветник». Вы видели некоторых из них, когда только приехали. Эти женщины будут прислуживать Вам, станут отличными подругами и фрейлинами. Я не сразу поняла, что Вы знаете язык, простите, теряю хватку с годами. И, чтобы это стало потрясением, решила предупредить: принц обожает свой цветник, я бы даже сказала - нежно любит каждую из них. И потому будет заботиться.       -Но я не хочу…       -Ну, Вы ведь согласились выйти за принца, верно?       Когда гостья уходит, Марика некоторые время просто сидит в тишине, кривя лицо, но не имея сил даже просто заплакать. Она запоздало вспоминает, что в их первую брачную ночь кто-то стучал в дверь, но они были заняты и специально заперли дверь, чтобы им не помешали. Принцесса падает лицом в подушку, приказывая себе не верить в это, не признавать очевидного.       «Нужно проверить цветник»       «Этот дом раньше использовался для других целей»       «В мире много красивых женщин»       «Он просто любит женское внимание»       Она ждёт до самого утра, смотря на медленно разгорающийся рассвет и слепо надеясь, что Берри, её славный и добрый Берри, просто задержался где-то за разговором и вот-вот придёт.       Но он не приходит…       ***       Жизнь во дворце Окавии мало похожа на ту, что Марика вела раньше. Она бродит по коридорам, временами выезжает «погулять» в ближайший лесок, огибая по огромному крюку охотничий домик, принёсший ей когда-то столько радости. В шестнадцать принцесса читала романы о смелых рыцарях и прекрасных принцессах, презревших законы двора, и тоскливо вздыхала в ночи, сворачиваясь клубком в комнате, окно которой ещё во время строительства дворца закрыли толстыми прутьями. К восемнадцати принцесса поняла грустную истину того, почему романы о «неравной любви» были сплошь заграничные и перестала надеяться на лучшее, просто смирившись. В двадцать два она проводит дни в одиночестве гулких залов дворца, который с каждым месяцем пустеет всё сильнее. Принц Робеус, зачитавший во время их помолвки слова с листа, появляется тут только по праздникам, но совсем не для того, чтобы уделить внимание жене. Его жена всё столь же одинока даже во время кратковременных завтраков, неизменно сопровождающихся исчезновением пары-тройки молоденьких фрейлин.       -Завтра мой день рождения, - произносит Марика, опуская ложку в пустую тарелку от каши. Оставшийся на стенках посуды розовый сироп вызывает рвотный рефлекс.       -Вот как? – отрывается от еды принц. - Почему не сказала раньше? Отец бы устроил шикарный праздник.       -Отец? Не ты?       -Король обожает свою тихую и беспроблемную невестку, особенно – за то, что она стала причиной мирных переговоров. Честно говоря, мы все ожидали… - он взмахивает вилкой в воздухе. – Менее сговорчивый вариант принцессы.       Марика вымотана постоянным ожиданием непонятно чего и глухим, жутким по своей сути ожиданием. Она готова буквально на всё, лишь бы закончить свои муки.       -Почему ты не приходишь ко мне по ночам?       -Я занят государственными делами.       «Государственные дела» наверняка сейчас как раз грузятся в карету, весело щебеча. Принцессе кажется, что она даже слышит звонкие женские голоса прямо под окном. Тряхнув головой, Марика отгоняет плохие мысли и сообщает мужу:       -Что думаешь насчёт небольшой поездки?       -О, ты хочешь уехать? – от удивления принц даже прекращает жевать. – Надолго?       -Нет. Мы с тобой. Свадебное путешествие. Просто дай мне ребёнка, и я больше никогда тебя не побеспокою. Только одного. Несколько ночей – тебе ведь несложно, правда? Оторвись ненадолго от ненаглядного цветника и проведи время с законной женой.       -О, нет, я не могу так просто… Ты даже не понимаешь, о чём говоришь…       -То есть, ты просто не хочешь меня?       -Пожалуйста, только не сердись! И не плачь, это выглядит просто ужасно, некоторые женщины не умеют красиво плакать и сразу выглядят как… бэ! – он бросает салфетку на стол и уходит.       Марика слушает удаляющиеся шаги. Потом кто-то кричит, и тяжёлая карета катится внизу, под самыми окнами, исчезая в утреннем тумане. Она откидывается, закрывает глаза, молясь про себя держаться, не сорваться, не…       Тарелка влетает в стену, распадаясь на осколки. Принцесса кричит, не в силах удержать чувства внутри. Кто-то хватает её, тащит прочь, подальше от людских глаз, хлопают плотные двери спальни. Её укладывают, опускают прохладную ткань на лоб. Начинают кудахтать, играя услужливость и помощь, хотя и так понятно, что все с нетерпением ждут, когда чужая и странная женщина, выбранная из политических соображений, поймёт своё место…       ***       В день, когда ей исполняется тридцать, Марика велит принести сундук и своё свадебное платье. Долго перебирает золотые украшения, ища кое-что, что непременно должны были положить, ведь в Роконе ни одна посылка не обходится без крохотных частичек яда. Золотая баночка находится в самом углу, под домашним халатом. Принцесса принимает долгую, расслабляющую ванну, натирается дорогими маслами и облачается свадебное платье. Корона и тяжёлое рубиновое колье смотрятся идеально, не подходит к образу только серая кожа и пустые глаза. Приходится сделать причёску и макияж, немного поесть, чтобы вернуть розовый цвет лица.       Когда яд начинает действовать, Марика просто лежит на своём месте, смотря в потолок. Ей уже никому и ничего не хочется говорить…       -Ваше Высочество, окажете ли Вы мне честь стать моей женой?