И снова...

      -Ваше Высочество, окажете ли Вы мне честь стать моей женой?       Журчание фонтана заставило погрузиться в непонятный транс, напомнивший о прошлом, мимолётно пронеслись перед глазами события того времени, когда они были счастливы, и параллельно им — одинокие вечера и тоскливые праздники. Марика поморщилась, ощущая фантомный привкус крови во рту. В третий раз было уже не просто неинтересно — грустно и немного противно.       -Ваше Высочество, — фрейлина, эта хищница в обличии благородной женщины, смотрит на молодого принца, всё такого же красивого в сиянии юности. Совсем скоро это безмятежное лицо покроется сеткой морщин, а от алкоголя, обилия жирной пищи и «постыдных болезней» появится россыпь сероватых пятен на шее и плечах. Марика могла бы просто сказать «нет», но сейчас у неё есть другой, более увлекательный план. — Пора дать ответ, нельзя заставлять принца слишком долго ждать.       -Спрячь грудь, — нежно улыбаясь, произносит принцесса. — А то принц ещё подумает, что ты доступна. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя обвинили в подобном, верно?       -Нет, Ваше Высочество, — опускает глаза женщина. — Мне жаль, если Вам так показалось.       -Ваше Высочество? — вступает в разговор принц. — Не думаю, что мои мысли вообще сейчас касаются этой женщины, ведь в данный момент Вы…       -Фрейлина принцессы Роконы — ответственность принцессы, не так ли? — снова улыбается Марика, поправляет платье и смотрит прямо, не отводя глаза. — Так почему же принц Окавии решил вмешаться в отношения между госпожой и её служанкой?       Секундная пикировка взглядов и — как и ожидалось — принц Робеус отступает, отводя глаза и сразу становясь похожим на обруганного щенка. Принцесса давит в себе желание его ободрить, в сотый раз припоминая, как холоден может быть этот мужчина и как надменен к собственной жене.       -Вас высекут за неподобающее поведение, — сообщает она фрейлине и, кивнув принцу следовать рядом, устремляется по дорожке навстречу матери. — Нам следует обсудить некоторые детали брака, прежде чем я смогу дать ответ.       -Д-детали? Но, Ваш отец…       -Мой отец исходит из соображений политики. Меня же интересуют бытовые вопросы. К примеру, как мы будем жить, где и как Ваше Величество будет ночевать. Сколько раз в неделю необходимо будет вместе появляться на публике и…       -Но… я думал, мы будем жить вместе. Разве не в этом суть брака?       -Неужели? — притворно удивляется Марика. — Значит, Вы откажетесь от своих пристрастий и распустите «цветник», чтобы проводить всё время со мной?       -Откуда Вы… ох… Неужели, Вашему отцу известно о…       -О, нет, зачем ему подобная грязь? А вот я поинтересовалась о том, с каким человеком могу соединить судьбу. И была весьма разочарована тем, насколько недостойную жизнь можно вести в столь юном возрасте… Или традиции Окавии допускают подобные вещи?       -Мы… довольно свободны в выборе тех, кто составляет компанию в постели, — принц выглядит одновременно испуганным и запутавшимся. Это правильно, учитывая, что Марика собирается сказать в следующий момент. О, она ждала этого почти десять лет, бесконечно обдумывая то, чего же ей не хватает в жизни принцессы Окавии, свободной и богатой, молодой и прекрасной. — Понимаете, Рокона более консервативна, в отличие от моей родины. У нас не принято сдерживать плоть, это считается нездоровым.       -Оу, то есть, Ваше Величество не будет против, если я тоже не стану «сдерживать плоть»?       -Ч-что, простите?       -Ну, Вы же только что говорили о том, что усмирение собственных порывов может навредить здоровью. Уверена, речь не только о мужской силе, но так же и о женской красоте. Неужели Королева Окавии обречена рано постареть только потому, что её муж не в состоянии держать себя в руках во время её «развлечений»?       -Вы… планируете завести любовника?       -Не знаю, — жмёт плечами принцесса. Она опускает руку на подставленный локоть своего спутника и кивает матери, выходящей навстречу. — Но, если Вы будете проводить время не со мной, что же мне — ждать в тишине гулких коридоров милости своего венценосного супруга, медленно чахнуть и раньше времени увядать?       -Ну… конечно, Вы не должны…       -Вот видите, как всё просто, — снова улыбается Марика. — Матушка, — подойдя ближе, кивает она. — Господин посол, рада снова Вас видеть. Надеюсь, все формальности относительно этого брака улажены?       -А ты уже…       -Мы с принцем только что пришли к соглашению относительно этого брака, поэтому не вижу смысла дальше медлить. Поженимся завтра, тем более — платье уже несколько дней как готово. Матушка, Вы ведь поможете мне упаковать золото и книги вместо старых тряпок, которые всё равно обречены сгнить на дне сундука? — принцесса не горит желанием объяснять каждое своё действие, однако и играть по правилам она больше тоже не собирается. Этот раз, даже если она снова останется в одиночестве, не будет настолько одиноким и тоскливым. Пустые коридоры заполнятся детьми и смехом, и, если принц Робеус не будет отцом своих же собственных наследником — это станет его проблемой. — И, раз уж мы обсуждаем свадьбу, вероятно, принцу стоит провести полуночный обряд, чтобы Боги благословили наш союз здоровыми потомками?       -Я…       -О, да, Ваше Высочество, это безумно важно не только для Короля Роконы, но и для Вашего собственного отца, — заставляет замолчать принца посол. — Это Королевство заботится о том, чтобы соблюдать все традиции, если Вы не будете их уважать, то можете получить отказ от Короля. А мы не можем этого допустить, тем более — теперь, когда принцесса Марика… — вежливый поклон в сторону принцессы. — Согласилась.       -Но, Ваше Величество, — возникает из ниоткуда фрейлина. — Я собиралась показать принцу замок, он ведь никогда не был в нашей столицы, да и произведения искусства, хранящиеся в сокровищнице…       -Боюсь, принц будет занят, у него сегодня полуночная молитва, — Марике безумно нравится улыбаться людям в лицо. Вероятно, она будет заниматься этим почаще, теперь, когда поняла, что может сама устанавливать правила. — Как и Вы. Ведь Вас высекут за непристойное поведение.       -Марика? — голос матери звучит глухо, но от этого — не менее устало. На улице слишком жарко, тяжёлое, закрытое платье вряд ли подходит для прогулки. Принцесса подхватывает женщину под руку и увлекает за собой. — Эта женщина — любовница твоего брата, наследника престола, — шипит Королева, когда они оказываются на безопасном расстоянии. — Ты не имеешь права ей вредить!       -Почему? Разве она не моя личная фрейлина? К тому же, она действительно вела себя излишне свободно и имела наглость продемонстрировать грудь моему жениху, принцу Окавии, явно намекая на возможность продолжения. Не думаю, что брат оставил бы это безнаказанным. Так что, если он явится с претензиями, у меня будет что ему сказать.       -Когда ты такой стала?       -Буквально только что, пару минут назад…       ***       «Полуночная молитва» — старый, предназначенный исключительно для мужчин королевского рода ритуал, который состоит из постоянных поклонов в разные стороны в тишине, изредка разбавляемой пением жрецов. Храм на это время закрывается от женщин, так что отвлекать от молитв и благословения просто некому. Подобное испытание проходят все представители королевской крови, что собираются вступить в брак, отправиться на войну, взойти на трон или совершить нечто столь же серьёзное в плане жизненных изменений. Кроме того, ритуал включает в себя порядка десяти тысяч сгибаний-разгибаний без сна и отдыха, и, если собьёшься ритма, жрецы умолкнут и придётся начинать последнюю сотню заново. Длится молитва от силы пару часов, но то — лишь если сделать всё правильно с первого раза, как Король или принц Крант, уже навострившиеся за много лет. А принц Робеус вряд ли бы готов исполнять акробатические этюды, так что он наверняка начинал с самого начала до раннего утра и теперь едва стоит на ногах. Даже в парадном костюме он всё равно не дотягивает до привычного уровня лоска.       В этот раз принц Крант молчит, сверля сестру глазами из-за спины отца. Но и без его комментариев на сердце словно скребутся кошки. Марика несколько раз переступает с ноги на ногу, но туфли от этого не становятся более удобными.       -…и да будут Боги хранить ваш союз, моя возлюбленная дочь! — заканчивает Его Величество, икает и качается влево, к трону, но запутывается в собственной мантии и не падает только благодаря вовремя оказавшемуся рядом сыну. Становится очевидно: Король изрядно пьян, видимо, его «празднование» началось ещё рано утром. — А теперь, ик, к столу! — слуги распахивают боковую дверь и гости разной степени родовитости устремляются в роскошно украшенную Большую Залу, сияющую золотыми приборами накрытых столов. — Ты тоже иди! — кивает мужчина замершему рядом сыну. Лишь когда тот, напоследок смерив сестру недовольным взглядом, удаляется, а слуги закрывают выход к празднующей толпе, Король тяжело опускается на ведущие к трону ступеньки и несколько раз глубоко вздыхает: — Марика!       -Я знаю, отец. Не переживай, в ближайшее время у тебя не появится внуков, — принцесса подходит ближе и, опустившись рядом с монархом, поправляет корону на его голове. — Заботься о своём здоровье, ладно? И подбери своему наследнику хорошую жену, а не глупую фрейлину, способную только раздвигать ноги перед всеми подряд.       -А, так ты знаешь… Марика, мне… жаль, что всё так вышло.       -Мне тоже, отец, мне тоже…       -Хочешь, я… сниму твою фату?       -Не стоит. Хочу остаться принцессой Роконы до самой смерти, хотя бы в твоих глазах.       -Красивая… — бормочет Его Высочество и всё-таки снимает с головы корону. — Вся в мать. Она ведь тоже была такой — гордой и умной, веришь? Это из-за меня всё настолько изменилось…       -Ничего, ты ещё можешь всё исправить.       -Да?       -Да.       Брат ждёт её у ведущей к большой карете лестницы. Поджимает губы при виде голубой фаты, всё ещё приколотой к голове, и недовольно бросает:       -Решила оставить себе возможность вернуться домой, если принц разочаруется?       -Мои дети будут наследниками престола отца, если ты умрёшь, — улыбается Марика. — Так что я просто хочу позаботиться, чтобы ни у кого не было к ним вопросов.       -Ты понимаешь, о чём говоришь? Ты — всего лишь глупая девчонка, не способна ни править, ни управлять чем-то посложнее служанки…       -Но, согласись, мои служанки очень хороши, — шепчет принцесса, подойдя ближе. — Поторопись жениться и завести детей, братец. Даже если я не хочу отобрать у тебя трон, это совсем не значит, что все думают так же.       -О чём ты?       -Ты всю жизнь видел во мне врага, хотя я ни разу не сделала тебе ничего плохого. Сторонился меня и ненавидел, словно реального конкурента. А ведь мы могли быть хорошими друзьями и тогда детство было бы не таким одиноким, — она улыбается, ощущая лёгкую грусть от необходимости снова покинуть родной дом. — А теперь прощай. Надеюсь, больше никогда не увидимся…       ***       -Мне говорили, что Вы очень застенчивая, — по-окавиански спрашивает принц, наблюдая за тем, как его молодая жена устраивается на подушках, сняв туфли и спрятав ноги в облаке подола. И ехать двое суток, как помнит принцесса — избегая людных трактов и возможности хоть где-то задержаться. Несмотря на брак, Рокона и Окавия до сих пор не подписали мирный договор, так что кто-то может решить выслужиться, просто зарезав двух окавианских аристократов, прибывших на дорогой карете. — Врали?       -Ну, я же не голая, — отмахивается на родном языке принцесса. — К тому же, мы оба устали, не помешает как следует выспаться.       -Такая забота…       -Это всего лишь холодный расчёт, не обольщайтесь.       -И всё же, мы теперь супруги. Стоит ли мне говорить о своих планах и брать Вас с собой в дипломатические поездки, или лучше не мешать вести собственную жизнь?       -Полагаю, держать друг друга в курсе перемещений — банальная вежливость, — жмёт плечами Марика. — К тому же, не хотелось бы ненароком столкнуться в каком-нибудь охотничьем домике, когда у каждого будет свой собственный «трофей».       -Вы всё-таки намерены завести любовника, верно? — хмурится принц. — И Вам совершенно наплевать на моё мнение?       -Ох, Ваше Величество, у Вас есть всего один способ заставить меня хранить верность — постоянно находиться рядом, удовлетворяя все желания.       Ей кажется, что уж подобный намёк сложно не заметить, но ответа не следует. Повернувшись к собеседнику от окна, принцесса замечает, что принц Робеус, будущий Король Окавии, сладко спит, откинувшись на подушки. Мимо проносится невероятный по цветности пейзаж, и она тоже позволяет себе прикрыть глаза.       Жизнь должна, просто обязана стать лучше…       ***       Горячая вода — пожалуй, единственное, что Марика не хочет менять. В этот раз она не запирает дверь и, когда леди Аренд аккуратно стучит, позволяет ей войти, поманив также пальцем и столпившихся в коридоре девушек. Осматривает, лениво и спокойно, вставших единым строем в своих одинаковых платьях любовниц будущего мужа и уточняет:       -Которую из них принц любит сильнее остальных?       -В-ваше В-величество? — теряет дар речи женщина. — О чём Вы говорите?       -Мне стоит перейти на окавианский, чтобы меня начали понимать? — взмахивает рукой принцесса. — Или будет достаточно выдать каждой по десятку плетей? Кроме Вас, разумеется, для Вас этого явно мало…       -Эм… ну…       -Я всё ещё жду ответа. Которая из них самая любимая?       -Бралли, Ваше Величество, — присев в реверансе с опущенной головой, куда-то в пол произносит девушка. У неё не слишком-то объёмная грудь, но при этом удивительно узкая талия и немного смешной, задорно вздёрнутый крохотный носик, который в паре с огромными голубыми глазами делает лицо почти что кукольным. — Простите, что говорю без спроса.       -Ничего, я ведь сама задала вопрос. С этого дня ты — моя личная служанка. Остальные будут фрейлинами и станут постоянно развлекать во время прогулок и балов. Если кто-то решит выйти замуж, что я с радостью посодействую, в остальном же — мой муж имеет право спать с кем хочет, пока это не вредит моим собственным планам, так что берегите силы для дневных развлечений, ясно?       -Но, Ваше Величество, я слышала, что нравы Роконы сильно отличаются от…       -Не стоит обольщаться насчёт нравов королевских семей других стран, — прерывает леди Аренд Марика и блаженно тянется. — Пусть мне принесут ещё горячей воды и нормальное платье, я не собираюсь выходить замуж в наряде цветочного горшка…       Вечером она снова принимает ванну и позволяет сразу нескольким девушкам увлажнить кожу нежнейшим розовым маслом. Тонкий шёлк ночной рубашки приятно охватывает тело и, подколов волосы, принцесса устраивается в постели в одиночестве. Возможно, принц Робеус и стучится, но сквозь запертую на два замка дверь и крепкий сон Марика его просто не слышит…       ***       -У нас не было первой брачной ночи!       -Я была занята: приняла ванну, смазала кожу маслами и отдыхала. Или ты ревнуешь?       Принц несколько секунд жуёт губы, а потом уходит прочь. Фрейлины, словно только того и ждали, тут же обступают свою госпожу со спины, заводя ничего не значащие досужие разговоры о погоде и модных в этом сезоне тканях. Марика слушает их вполуха, рассматривая обстановку роскошного зала, выбранного ею сегодня для завтрака. Каша и фрукты ждут своего часа, утренняя ванна была всё столь же прекрасна, кожа после неё до сих пор пахнет жасмином и корицей.       -Я узнала, что у Вашего Величества через месяц День Рождения, — вдруг подходит ближе Бралли. Марика смотрит прямо в лицо этой девушке и внезапно понимает, почему принц настолько любит хрупкую на вид малышку. Эти внимательность и искренняя наивность и правда подкупают. Неужели, так он раньше, в их первую жизнь, относился и к ней самой? — Возможно, Вы захотите устроить бал?       -Бал? Не думала об этом. Разве Король не должен одобрить подобное мероприятие?       -Уверена, Его Высочество Вам не откажет. Король очень любит свою невестку, что смогла подарить мир Королевству…       ***       Марика стремительно привыкает к своей новой свободной жизни. Она устраивает балы и массовые чаепития, носящие скромное название «званых вечером», но на деле скорее представляющих из себя собрания множества женщин за столом со сладостями и изысканными напитками, которые знатные леди используют для возможности похвалиться обновками. Сама принцесса тоже не стесняется тратить деньги мужа на драгоценные камни: она заказывает себе высокую корону с сапфирами и жёлтым золотом, идеально севшую в высокие золотистые кудри и несколько пар ужасно дорогих серёг. Во время коротких конных прогулок Марика неизменно вогружает на голову знак королевской власти, поражающий воображение своим блеском с десяти шагов. Она полнеет, становится более раздражительной и менее терпимой к чужим ошибкам, но двор по старой привычке крутится у ног своей будущей Королевы, вызывающей зависть у стареющей действующей. Из общего хора восторженных голосов выбивается разве что принц Робеус, предпочитающий коротать вечера в гордом одиночестве, о чём ей неизменно докладывают его же любовницы.       -У тебя завтра День Рождения, — явившись однажды утром, сообщает Его Высочество. Он хмур и худ, а под глазами тёмные круги.       -Правда? — непритворно удивляется Марика. — Легко забыть такое, когда каждый день — как праздник, — она смеётся и низкий, грудной смех катится по залу, отражаясь от начищенной плитки. — Или ты решил, ради разнообразия, провести этот день со мной?       -Я подумал, что мы… могли бы куда-нибудь поехать?       -О, ты хочешь присоединиться к моему еженедельному выезду?       -Нет, я… говорю о поездке только вдвоём. Вместе.       -Зачем? Дипломатический визит?       -Нет. Может быть, нам стоит немного побыть вдвоём?       -Для чего?       -У нас нет детей.       -Разве это проблема?       -Для меня — да.       -А я вот не вижу никаких проблем в отсутствии малыша. Если мне вдруг захочется — непременно рожу, но ты вряд ли будешь в этом участвовать.       -Неужели ты совсем меня не уважаешь? — ударяет кулаком по столу принц. Тарелки подпрыгивают, но Марика предусмотрительно поднимает свою чашку, чтобы не остаться без любимого чая. — Я — будущий Король, ты обязана меня слушаться!       -Во-первых, ещё далеко не факт, что ты им станешь. Твой отец пережил пятерых жён, поверь, он и нас с тобой легко переживёт. Во-вторых, вся эта хрень про послушание осталась в Раконе, где ей и место. Запуганная девочка, не способная дать ответ ни на один вопрос и попрекаемая тем, что она «всего лишь глупая девчонка», осталась в том саду. Перед тобой жена наследника, и она совершенно не обязана ни перед кем отчитываться, кроме Его Высочества. А мы оба знаем, что Король меня обожает. И, наконец, уважение. Серьёзно? За что я должна тебя уважать? Ты — распутник, долгие годы содержащий своих шлюх на деньги казны под гул всеобщего одобрения, и не собиравшийся распускать свой «цветник» даже после свадьбы на принцессе другого Королевства. Возможно, ты сам видишь это несколько иначе, но, как известно, со стороны ситуация обычно более проста и понятна.       -Значит, ты совсем мною не интересуешь?       -В каком смысле?       -Ты не собираешься пускать меня в свою постель?       -А я должна?       -Мы — супруги…       -Это политический брак, договорной. Любовь необязательна.       -А что насчёт страсти?       -Боги, только не говори, что ты серьёзно рассчитывал соблазнить женщину, знающую о твоих пороках?!       -Но всё же…       -Нет, — уверенно произносит Марика. Нитки жемчуга на её шее натужно скрипят, почти раздавленные жиром. Она лучше других знает, как выглядит, но предпочитает не придавать этому особого значения. Подумаешь, «королевские объёмы» уже давно стало нарицательным словосочетанием, которое произносят с восторженным придыханием. Ведь даже лишний вес не сделал её менее привлекательной в глазах молодых пажей, стремящихся услужить, будь она менее боязливой в отношении личных связей, могла бы впечатлиться кем-нибудь из них, а так — просто приятно знать, что тебя по-прежнему можно слепо вожделеть. — Ни за что и никогда я не лягу в одну постель с человеком, совершивший столько кошмарных, непростительных и непристойных поступков. А теперь — прочь, пока я не…       -Это Королевство будет моим! — повышает голос принц и ударят кулаком по столу снова, но сей раз — уже без прежней самоуверенности на лице. — И ты вынуждена будешь подчиняться, когда мне на голову наденут корону!       -Возможно. Но пока ты всего лишь принц. И кто знает, сколько ещё лет твой отец проведёт на этом свете. Мы оба знает: у него очень крепкое здоровье. Чего не скажешь о твоём. Или снова подхвати срамную болезнь?       -Ты… ты… — Марика смотрит, как человек, некогда бывший смыслом её существования, безмолвно шевелит губами. Да, она поступает мерзко, но и принц Робеус не слишком заботился о своей молодой жене, когда бросал её бродить в одиночестве или нападал в приступе гнева. Этот человек отнял у неё возможность прожить долгую, полную счастья материнства жизнь, просто из прихоти. И, если это не причина превратить его жизнь в ад, то Марика даже не знает, что могло бы разозлить её сильнее. — Сука!       -Браво! — парирует принцесса и смеётся вслед уносящемуся прочь мужу. — Твоё лучшее выступление, дорогой!..       ***       Тем же вечером она велит заменить пейзаж, скрывающий за собой тайный проход между их комнатами, а сам ход — заложить кирпичом. Тридцатилетие принцесса отмечает с поистине королевским размахом: небо разрывается от салютов, гимнасты и артисты спешат ко двору со всех концов Окавии, чтобы показать себя перед будущей Королевой. Сам монарх приводит «прогуляться» свою очередную супругу, с недоверчивым дружелюбием взирающую на огромную в своём пышном платье невестку. Они умудряются подружиться, но через пять лет, когда Королева трагически умирает от внезапной болезни, Марика с таким же сердечным радушием встречает новую пассию свёкра. В сорок она начинает чувствовать себя не слишком хорошо, к тому же былая молодость уходить без следа под давлением лишнего веса и посеревшей от постоянных полуночных мероприятий кожи. Под глазами появляются тёмные круги, теперь для подготовки к выходу в свет требуется больше времени. Бралли крутится рядом, крутит ставшие модными с лёгкой руки придворного портного корсеты и ставит в причёску высокие кудри, на которых то тут, то там стремительно появляется седина. К сорока пяти у Марики коллекция париков и почти лысая от постоянного окрашивания голова. Она каждое утро наносит на лицо столько косметики, что истинные черты принцессы начинают забывать даже её хорошие друзья. Появляется также на лице будущей Королевы и крохотная «мушка роковой красавицы», выражающая «игривость характера и лёгкость на подъём», хотя никакой «лёгкостью» там давно и не пахнет. Пажи уже не настолько широко улыбаются, а туфли приходится искусственно расширять, но характер не меняется, ведь Марика не собирается признавать своё угасание.       -Да буду дни Короля Окавии вечны! — говорит она, подняв бокал на очередном празднике в честь монарха, и смотрит на пустой стул мужа, снова предпочётшего одиночество компании людей, ни во что его не ставящих. — И пусть его правление навечно останется в истории!       Вино невероятно сладкое, она даже в первый момент удивляется тому, что снова начала нормально ощущать вкус алкоголя. Но потом в горле будто что-то лопается. Принцессе приходится почти сбежать из-за стола, потому что голова невероятно кружится и мир вокруг словно качается.       -Видимо, доза яда оказалась маловата на такой вес, — произносит лекарь несколько часов спустя, когда у Марики уже онемели конечности. — Просто чудо, что она до сих пор жива. Полагаю, её ждёт кошмарная, медленная и мучительная смерть…       -Ваше Высочество, окажете ли Вы мне честь стать моей женой?