И снова...

      -Ваше высочество, не хотите ли Вы прогуляться по саду?       Принц смотрит прямо и честно, где-то совсем рядом шуршит, переговариваясь сам с собой, фонтан. Недвусмысленно толкает в бок фрейлина. Марика осматривается и, обнаружив себя в до боли знакомом месте, до боли знакомом платье и до боли же знакомой ситуации, осторожно кивает.       -Было бы неплохо, — она несмело опирается на предложенную руку и, заметив, что фрейлина собирается двинуться вслед за ними, приказывает: — Останься тут и дождись мою мать. Пусть знает, что всё в порядке.       -Но я должна всегда сопровождать Ваше Величество…       -Раньше тебя это не смущало. Не зли меня, иначе даже наследному принцу окажется не под силу защитить от плетей.       Женщина бросает взгляд на свою госпожу и, опустив глаза, отступает. Крохотными шагами, по-прежнему слишком открыто демонстрируя грудь, но при этом — отступает. Пользуясь тем, что в кой-то веки за ними никто не наблюдает, принц увлекает её в заросли роз, заставляет пройти те насквозь и, разминувшись с собиравшимися выйти им навстречу «надзирателями», останавливается у крохотного гранитного фонтана.       -Поговорим?       -А стоит? — аккуратно усаживается на уютно расположившуюся рядом скамеечку Марика. — Мы могли бы просто сделать вид…       -Ты ведь тоже всё помнишь, верно?       -Я… — она знает, что прямо сейчас ещё не поздно соврать, что достаточно только отшутиться и мир войдёт в прежнюю колею, и станет неважно — будущая она Королева Окавии или бывшая наследная принцесса Роконы. Принц всё равно пройдёт не совсем привычную для себя процедуру традиционной роконской свадьбы, поторопится уехать, заговорит с ней на окавианском в карете, потом попытается облачить в платье-вазу, начнёт изменять, прилюдно или тайно — не так уж и важно. А потом Марика получит дозу яда и умрёт. В любом месте, в любое время — разве что кроме того дня, при мысли о котором её до сих пор иногда бросает в дрожь. «Тот самый момент», описанный в тысячах книг, секунда, когда всё может поменяться, пойти по иному пути — Марика ощущает его наступление всей своей сутью. И, стоит ей только непонимающе улыбнуться… — Помню, — признаётся она, смотря прямо в глаза принцу. — Не знаю, насколько много и как чётко, но… помню. И не то что бы это оказалось особо приятно, если честно.       -Да уж, умирать несколько раз подряд — то ещё удовольствие, — хмыкает мужчина. — Но теперь Ваше Высочество хотя бы может с уверенность сказать, что было попробовано всё.       -Почти всё, — улыбается Марика. — Готова поспорить, в мире осталось ещё множество самых странных вещей, о которых я не имею ни малейшего понятия.       -Например?       -Я никогда не выходила замуж ни за кого, кроме принца Окавии.       На секунду ей кажется, что подобная шутка неуместна и непременно будет воспринята в штыки, а то — и вовсе как намёк на то, что у принца какое-то время была другая принцесса. Но он только смеётся, смотря с каким невинным видом принцесса расправляет складки платья.       -Ладно, каюсь. У женился на ком-то, кроме Вас. Но это было только один раз и то — из-за давления отца, мечтающего если не о внуках, то хотя бы о «молодой барышне скромных нравов» под боком.       -И как ему новая невестка?       -Ну, «скромными нравами» там и не пахло. Но вот балагурить мадам явно умела знатно. Видимо, в свою венценосную мать, что умудрилась выскочить замуж подряд за двух разных Королей с разницей в полгода.       -О, только не говорите, что…       -Увы, но солодарское в мой загородный домик какое-то время присылал не посол, а мать жены.       -Боги, какой ужас! Вы и правда… и как она?       -Сначала казалась довольно милой, но сразу после свадьбы перевоплотилась в демона-людоеда, неспособного успокоиться без пары казней в день. Хорошо, что её быстро сразила болезнь, иначе даже не знаю, как смог бы всё это пережить…       -О, не стоит. Меня такая «болезнь» тоже сражала.       -Каюсь, — опускает глаза наследник Окавии, выглядя при этом как нашкодивший мальчишка. — Но подобное случилось лишь один раз и тогда Вы были действительно невыносимы.       -Сколько раз Вы женились?       -Что?       -Сколько раз после моей смерти принц Окавии находил себе новую невесту?       -Ну… это настолько важно?       -Мне интересно.       -Хм… если я скажу «три», Её Величество принцесса Роконы Марика поверит?       -Возможно.       Теперь, когда карты раскрыты, смеяться над глупыми, ни к чему не обязывающими шутками, оказывается настолько просто. Принцесса даже на секунду забывает об истинной причине приезда наследника трона Окавии. Пока тот, закончив хохотать, не опускается перед ней на одно колено.       -Принцесса Марика, я бы хотел провести эту жизнь вместе с Вами. Для меня высшим благословением было бы знать, что Ваше Величество желает того же.       -Не уверена, что правда хочу этого.       -Почему?       -Мы пробовали столько раз, однажды нам даже удалось, но в общем и целом… неужели, это правда необходимо?       -Теперь, когда мы оба в курсе общих «прошлых жизней», мне кажется, было бы просто здорово обрести в лице «товарища по несчастью» настоящего друга. Мы не станем врать или подсиживать, не ударим в спину. Разве любые другие обстоятельства могли бы обеспечить подобную безопасность и уровень доверия? — Марика знает, что принц частично прав, но её больше волнует то, в чём он ошибается. — Не веришь, да?       -Кроме первого раза, у нас никогда не получалось наладить нормальные взаимоотношения. С чего бы теперь появиться чему-то…       -Возможно, ты не совсем понимаешь, что тогда случилось, в самый первый раз, да? Твой племянник сумел отравить Королеву Окавии, которую почему-то посчитал виновной в кризисе внутри собственной страны. И, когда ты умерла, я… я остался один почти на десять лет. Это был сущий кошмар: бродить по тем же улицам, но не иметь даже малейшего шанса снова тебя увидеть. Поэтому, когда я понял, что история повторяется, проснулся утром в небольшой спальне в Роконе, то возликовал. И перенервничал. Понадеялся, что Ваше Величество тоже осталась «при памяти» и потому совершил ошибки, разозлившись и разочаровавшись, когда подумал, будто это не так. Мне очень жаль, я искренне прошу прощения за всё, что тогда натворил. Хотя, будем честны, Вы мне за это отплатили, не дав ни одной возможности вернуть всё в старое русло: сначала заставили снова остаться в одиночестве, потом — мучиться от ревности, следом за тем — изнывать от Вашей показной надменности и истеричности. И, когда я уже подумал, что точно знаю как стоит поступать, Вы… отказались дать мне шанс. Пожалуй, это стало самым серьёзным испытанием…       -Вы его заслужили.       -Знаю. Я ведь не отрицаю, что поступил с Вами отвратительно, демонстративно предпочтя своих любовниц, да и после — моё поведение вряд ли можно назвать адекватным… И всё же, раз мы в одной лодке, стоит вместе налечь на вёсла, разве нет?       -Знакомая метафора.       -Потому и использовал. Даже если у нас совершенно не получится сосуществовать, не будет ничего страшного в одной-единственной попытке, верно?       -Я…       -Умоляю, Ваше Величество, принцесса, Марика… дай мне всего один шанс. Позволь доказать, что всё ещё может наладиться, прошу!       -Что ж, в таком случае… почему бы и не «да»?..       ***       -Ты снова оставила фату.       -Что? — оторваться от созерцания природы практически невозможно, хотя Марика уже и видела её множество раз. Будучи принцессой, она много гуляла по закрытому от чужих глаз дворцовому саду, в Окавии — выезжала, сначала с мужем, потом — самостоятельно, в составе «парадного шествия» с оркестром. Если подумать, даже будучи оставленной мужем, Марика никогда не имела возможности контролировать свои перемещения: вокруг неё была стража, пажи, служанки, и все они были «глазами и ушами» либо Короля или Королевы, либо — кого-то из знати. В итоге, только став «свободной», она смогла остаться в одиночестве за пределами защиты стен, например, гуляя по разбитому по её приказу крохотному парку, или — посещая небольшую оранжерею. За те несколько лет, проведённых в согласии с собой, едва ли можно было успеть осуществить что-то масштабное, однако полюбоваться первым урожаем диковинных фруктов Марика успела. Как и покопаться в снегу, радостно подбрасывая его над головой. Прежде она бы ни за что не стала «понижать статус» в глазах окружающих, но там с ней была только служанка, да несколько помощников, которым было всё равно чем занимается покинувшая двор девушка, если не пытается связаться с кем-то за границами Королевства. Она видела лето, видела зиму, видела цветущую в своём пробуждении весну и золотящую мир осень. И всё же, этот вид по-прежнему завораживает. — Ты что-то сказал?       -Сказал, что ты оставила фату, — повторил принц. — Снова.       -Да, она… мне нравится, — смущаясь, призналась Марика. — Цвет и материал. И вообще, почему я должна расставаться с такой вещью? Пусть лежит в сундуке или висит в дальнем углу гардеробной, ничего страшного же не случится, верно?       -Некоторые могут воспринять это как знак возможного возвращения.       -Ты лучше меня знаешь, что требовать права на престол Роконы — смертельно опасная затея.       -В прошлый раз я настолько разозлился, что устроил войну.       -Ч-то?       -Я взбесился, заключил союз с несколькими соседями, даже ценой династического брака, и обрушился на Рокону, которая так и не потрудилась подписать с Окавией мирный договор.       -Оу… — можно было бы спросить множество всего, но Марике не хочется ни кровавых подробностей, ни чужих переживаний. За окном мелькает новый, цветущий мир, а её муж готов на всё, чтобы наладить отношения. К чему сейчас ударяться в подробности? — Ты победил?       -Это всё, что тебя интересует? — удивляется мужчина. — Серьёзно? — его возмущение очевидно, однако принц длинно выдыхает и медленно, словно сдерживая, произносит: — Я победил.       -Отлично.       -Отлично, — его хватает на несколько минут томительного молчания, за которые принцесса даже успевает задремать. Но потом голос мужа безжалостно выдёргивает из сладкого забытья. — Неужели, тебе совсем не интересно? Я теперь знаю, как прижать твоего братца. Не хочешь надеть корону Роконы на свою голову?       -Разве, когда ты победил, это была корона моей страны? Нет, это была корона Окавии. Если вообще была, учитывая, что побеждённое Королевство просто стало частью чужой страны.       -Я не…       -Рубеус, я отлично понимаю, что ты жаждешь похвалы. Что ж, говорю: ты — молодец. Прекрасно проявил себя как стратег и как правитель. Готова поспорить, это было победоносное шествие, которое началось в твоей столице и закончилось в моей.       -Ошибаешься. Я прибыл в твой замок через несколько дней после получения книги, надеялся поговорить, возможно — забрать с собой, украсть и спрятать ото всех, придумав красивую легенду о случайной «смерти на прогулке». Открывшись друг другу, мы могли по-настоящему насладиться нашей жизнью, стать счастливыми. Но тебя к тому времени уже похоронили. Я застал только пустые комнаты, догорающий сад и вытоптанный парник. Твой брат вознамерился обустроить всё как несчастный случай, даже служанку собирался отправить под суд за какую-то мелкую повинность. Я выкупил девушку у стражников и…       -Мне жаль, — говорит принцесса прежде, чем он успевает продолжить. — Я знала, что сделаю тебе больно, но дала слово отцу и…       -Для тебя это было настолько важно? — она молчит и это служить своеобразным ответом. — Мне бы очень хотелось иметь возможность защитить тебя от всего. В нашем первом браке я слишком увлёкся счастьем, положился на службу безопасности… тебя отравили, а мне пришлось прожить почти десять лет, бесконечно крутя в голове ту боль, что ты мне оставила, умирая. И потому, наверно, я так сильно старался отдалиться во время второй попытки. Мне почему-то казалось, что ты сможешь стать счастлива и без меня, самостоятельно, что не будешь страдать в одиночестве, а найдёшь друзей, подруг… — он тяжело вздыхает, — …любовников. Но вместо этого ты стала добровольной затворницей, спрятавшись ото всех за закрытыми дверями малого дворца. И уж я конечно не ожидал подобного «завершения» нашей истории.       -Это был кошмар.       -Прости, — принц тянется через проход прямо к ней, осторожно касается пальцами скрытого под несколькими слоями ткани колена. — Мне правда жаль. Это была ошибка. После я пытался всё выправить, тоже отойти подальше, но при этом никак не мог отделаться от мыслей, что ты кого-то нашла. Ведь о тебе ещё во второй раз ходило столько самых разных слухом… некоторые даже шептались об умершем любовнике и том, что ты добровольно последовала за ним. Я установил слежку, постоянно находился неподалёку, пытаясь понять кто же это был, ведь ты бы непременно попробовала снова…       -У меня никого не было.       -Поверить в это оказалось слишком сложно. И я… то, что я вытворил, это… знаю, прозвучит безумно и глупо, но, когда я узнал о твоей беременности, у меня просто что-то вспыхнуло в голове и… Прости. И за это тоже. Вообще за всё прости. Я вёл себя как идиот и ни одно оправдание не в силах это как-то…       -Знаю, — бросает она и отводит глаза. Карета въезжает в лес, внутри становится темнее. — Мне бы хотелось, чтобы всё закончилось первым разом. Навсегда. Чтобы не было этих бесконечных попыток нащупать ускользающее меж пальцами счастье снова.       -Мне бы тоже очень хотелось.       -Ты был счастлив?       -Очень. Пусть ты не могла это озвучить, уверен, ты любила меня.       -Любила… Но случившееся потом… изменило меня. Надеюсь, ты понимаешь, что теперь придётся начинать даже не с нуля. Случится чудо, если в принципе смогу смотреть на тебя как н мужчину.       -Но я ведь могу попробовать, верно?..       ***       Они разъезжаются сразу после свадьбы на несколько месяцев. Принц Рубеус отправляется в долгую дипломатическую поездку, а Марика — в один из удалённых маленьких дворцов. Она изучает традиции и историю страны, Королевой которой должна стать. Окавия, уже давно не участвовавшая в полноценной войне, процветает под рукой справедливого и умного Короля, и стране абсолютно не мешает ни полк его любовниц, ни многочисленный пышный двор, превращающий каждый день в праздник. Отделённая ещё отцом нынешнего монарха от государственной системы управления религия не мутит воду, однако люди продолжают посещать храмы и не тонут в пороках, оставляя для себя некий уровень «допустимых прегрешений», который строго соблюдают по собственной воле, чаще всего — успешно. Проще говоря: запрещённое на её родине происходит повсеместно, но при этом тут есть всё, чего так отчаянно не хватает Роконе. В какой-то момент Марика даже приходит к странному выводу, что главным недостатком её родины является именно королевская семья, демонстрирующая невероятный уровень консерватизма и нравственности, правда — только «демонстрирующая». Возможно, будь её отец менее зациклен на том, чтобы стать «великим полководцем», у него бы хватило времени и сил на нормальное управление страной, основанное не на церковных законах или не всегда разумных подсказках многочисленных советников.       Принц приезжает к ней уже глубокой зимой. Его сопровождает двор и потому всё выглядит не как встреча нежно любящей семейной пары, а как поход в гости большой компанией. Несколько девушек из его «цветника» прибывают в сопровождении молодых людей, из чего принцесса делает вывод, что любовницы будущего Короля вот-вот начнут массово выходить замуж. Что, в принципе, и случается: за год почти два десятка девиц обзаводятся звучными фамилиями и детьми, покидая двор. Она не переживает на этот счёт, отлично понимая — в любой момент можно найти ещё, страна достаточно большая. Принц Рубеус поселяется в соседнем крыле дворца, где спустя пару недель начинается глобальная реставрация.       -Ты не против перебраться ближе к столице? — спрашивает он её за завтраком. — Мне было бы удобнее находиться рядом с отцом, а не получать информацию о его решениях почтой.       К лету они переезжают в столицу, занимая целое крыло под боком у Короля и его очередной «половинки». Много общаются и регулярно отправляются на конные прогулки в сопровождении небольших отрядов стражи. Иногда к ним присоединяются любовницы принца, временами — пажи, коих Марика одаривает «особым вниманием». Оба не возражают против свободы своих супругов, оба хорошо скрывают свои увлечения, оба стараются вести себя прилично на людях, а также — оба держатся определённых границ, пусть не оговорённых изначально, но сформировавшихся будто самостоятельно.       -Когда же Ваши Величества подарят мне внуков? — шуточно укоряет их Король на очередном Дне Рождении принцессы, устроенном сюрпризом. — Неужели мой сын настолько занят государственными делами, что позабыл о своём главном долге — радовать жену ночами?       Собравшиеся за столом смеются, но с того дня принц Рубеус всё больше времени проводит при отце, перенимая его опыт и умения в отношении управления Королевством. Несколько раз его посылают в дальние поездки и, даже не задавая дополнительных вопросов, Марика уже знает, что ездит он туда не один. Ведь рядом с любым властным мужчиной должна быть красивая женщина, верно? Так к чему эта пустая ревность?       Когда к ним «с визитом» прибывает солодарская принцесса, всё становится чуть сложнее, но принц и тут ведёт себя достаточно прилично, чтобы ей не пришлось краснеть. Несколько раз ночует в спальне жены, словно пытаясь подчеркнуть её особый статус в Королевстве. Но гостья всё равно несколько раз удостаивается «выезда в охотничий домик», с молчаливого согласия принцессы и злобного осуждения остальных любовниц.       -Вам стоило бы лучше присматривать за Его Величеством, — сообщает однажды за завтраком «цветочек» и Марика, прищурившись, не сразу узнаёт в разукрашенной яркой кукле наивную малышку, которой некогда и сама покровительствовала по доброте душевной. — Пока у вас двоих нет детей, он легко может потребовать развода…       -Тебе бы следовало лучше следить за собой, Бралли, — вместо гнева смеётся принцесса. — А то смотришься как кукла, а ведь была очень симпатичной…       Если подумать, Марика вообще много смеётся. Принц регулярно радует её подарками и мелкими сюрпризами, вьётся вокруг и уставляет залы с коридорами пышными букетами во время их совместных завтраков. Можно даже подумать, что таким образом он пытается ухаживать за собственной женой, но она отметает подобные мысли. Действительно, теперь, после всего, что между ними было — ну не смешно ли надеяться на воссоединение?       -Ты выглядишь грустной, — сообщает принц, отрываясь от еды. Тянется, накрывая её руку своей горячей ладонью. — Что-то случилось?       -Ничего, просто задумалась, — отмахивается Марика. — Иногда, знаешь, воспоминания захватывают с головой, вытесняя остальные проблемы. В такие моменты сложно оставаться… — он слишком близко, буквально в одном шаге, да и руки такие горячие… она опускает глаза в тарелку и осторожно выдёргивает ладонь из-под чужих пальцев. — Не всегда понятно, кто же я самом деле: та наивная дурочка, что провела с тобой похожую на сказку жизнь, та брошенная всеми забытая в пустых коридорах принцесса, та надеявшаяся на сказку и глупо погибшая девочка, та прогнавшая от себя даже собственного мужа Королева двора или та отказавшаяся от своего имени самоуверенная свободная любительница прогулок. Кто из них я?       -Все сразу, — улыбается принц. — Не стоит циклиться на том, чего всё равно не сможешь изменить. В отличие от других, тебе довелось узнать, как может быть на самом деле и как бы ты повела себя в иной ситуации, столкнувшись с другими вводными, но оставшись при «старой памяти». Мне не сразу удалось принять как данность факт наличия «второй», «третьей» и прочих попыток. Но, смирившись с собственными недостатками, я смог стать лучше.       -И как давно ты «смирился с собственными недостатками»?       -Вчера…       ***       Ей исполняется тридцать, потом сорок. Возраст подходит к пятидесяти, когда Король неожиданно решает передать трон сыну. Его здоровье в полном порядке, однако силы на исходе, поэтому принц Рубеус принимает корону, и они перебираются в основное здание королевского дворца, занимая «парадные покои», предназначенные скорее быть символом единства правящей пары, нежели жилыми помещениями. Зимой в них холодно, летом — жарко, осенью и весной — невыносимо душно от заполняющего нос цветочного аромата раскинувшегося прямо под окнами розового сада.       -Теперь можно не дарить тебе букеты, — шутит однажды Король. — Ведь я подарил тебе самый ароматный в мире кабинет.       И правда: кабинет Марики выходит на самое светлое и «цветастое» место, она даже иногда подумывает о том, чтобы приказать пересадить часть кустов подальше от дворца, куда-нибудь на самую границу. Она учится снова звать мужа «Берри», по-прежнему вздрагивая от любого прикосновения или неформального обращения на людях. Ведёт переписки с другими Королевами, некоторые из которых ожидаемо оказываются помешанными на тряпках и этикете дурами. Собирает в личный дневник самые нелепые слухи о себе и своём браке, иногда — зачитывает особо выдающиеся моменты вечерами у камина умирающему со смеху мужу. Проводя с каждым днём вместе всё больше времени, они заново учатся находить точки соприкосновения и доверять друг другу. Временами получается, иногда — не очень.       -А помню тебя совсем другой, — признаётся однажды Его Высочество и в свете камина его лицо кажется почти золотым. — Однажды мы выехали в охотничий домик, ты была в молочном платье, из-под которого уже выпирал огромный живот. И, увидев поляну лесных цветов, бросила туда. Я смотрел, как ты смеёшься, как поправляешь лёгкую шляпку с голубой лентой, как радуешься миру вокруг… и вдруг отчаянно пожелал никогда не покидать этот момент, остаться в нём навсегда. Потому что подобное счастье можно испытать лишь раз и потерять его — невосполнимая утрата.       -Это было до рождения Алтора?       -О, конечно! После его рождения у нас не было времени даже в себя прийти, как ты снова забеременела и появился Брэнглер. Мальчики-погодки, оба с активным характером — это станет испытанием для кого угодно.       Они смеются. У них было много детей и, если первых двух назвали в честь правителей прошлого, то следующие имена выбирали по личной прихоти. Так, кроме положенных традициями Раймона и Элизы, у них появились Террина и Ракина, словно сошедшие с книжных страниц, громогласные и неуживчивые Алтор и Брэнгер, похожие настолько, что многие даже во взрослом возрасте принимали их за близнецов. Дальше, после недолгой болезни, Марика родила ещё четверых: рыжеволосую зеленоглазую в свою роконскую бабушку Сэлию, светловолосых и голубоглазых Гораса с Вастором и, наконец, Марису, имя которой выбирал отец, действовавший из соображений «на кого больше похоже». Малышка оказалась копией матери, походила на неё также покладистым характером и умением самостоятельно занимать саму себя. Именно она покорила с первого взгляда солодарского принца, сына «той самой принцессы», а которой теперь не хочется и вспоминать. Двое младших — Рундер и Калиндра — получили традиционные роконские имена и, если бы Марика не настояла, их бы звали «Крант» и «Марика», просто чтобы насолить её царствующему братцу. Разница в возрасте между старшим и самым младшим оказалась настолько велика, что они Королева впервые взяла на руки внука ещё будучи кормящей матерью. Над этим они тоже в своё время любили подшучивать, потому что… почему бы и нет, если это действительно смешно?       -Ты всегда была мне очень хорошей женой, — признался Король, когда они оба уже полностью поседели и готовились передать трон его двоюродному племяннику. — Потому что всегда давала мне именно то, что было нужно в конкретный момент. Ты научила меня… не бояться собственных желаний и стремлений, доверять другим людям и… просто любить того, кто находится рядом прямо сейчас. Я люблю тебя, веришь?       -Верю, — кивает Марика. — И, если у нас будет ещё один шанс, я бы предпочла прожить эту жизнь с тобой. Возможно, родила бы поменьше детей и побольше времени уделила бы вечеринкам, но что с тобой рядом — безусловно.       -Для меня ты навсегда останешься той растерянной девчонкой в синем с золотом платьем, — бормочет Король. Она хочет ответить, но, повернувшись, видит, что Его Высочество крепко спит, откинувшись в мягком кресле…