Погибли мы и только тем страдаем,
Что без надежд желанием живем.
Perimus, et sine spe quique vivimus, optamus.
«Божественная комедия»
Данте Алигьери
2004 год. Крепкие руки обвивают талию, их отражение в потускневшем зеркале. Темные нагие фигуры. Шепот: хочу тебя. Гермиона резко садится в кровати. Черт. Это сон, просто очередной, мать его, сон о Драко. Как давно он для нее Драко? Давно... А она для него кто? Гермиона? Миссис Уизли? Шлюха? Грязнокровка? Грязнокровная шлюха… Блять. Снова. Сука, почему так больно. Новая фобия – произнести имя Малфоя во сне. Имя мужа она не кричит ни во сне, ни во время редкого секса. Если это можно так назвать. Рядом храпит слегка перебравший пива Рон. Он крупнее Малфоя, но как будто мягче. Тело Драко всегда напряжено, Рон же растекся по кровати. Бесит в нем все: от дыхания через рот до пропитавшего подушку запаха алкоголя. Укол стыда. Он твой муж. Груш. Ну ты и дрянь, Грейнджер. Или Уизли? Дрянь, дрянь. Еще какая! Зная о себе все, вывод один, – клейма негде ставить. Малфой оказался прав, бывших любовников не бывает. Господи Боже, как можно было так въебаться? Ее замужество не только не прекратило их связь, но и усложнило в разы. Она – жена Рональда Уизли, героя войны и лучшего друга великого Гарри Поттера, наплевав на всех, включая себя, покорно раздвигает ноги перед реабилитированным Пожирателем… Пиздец. Пиздец в кубе, учитывая, что и сама она героиня той сратой войны. Все очень херово. Настолько, что выть волком в заснеженной русской тайге кажется разумным выходом. — Ты чего? — сонно бормочет Рон. А ее аж прошибает. Отвращение? — Ничего, спи, пить захотелось. — придавая теплоты голосу отвечает, а сама думает, что Рон слишком не для нее… Лицемерка. Да уж, Мисс Безукоризненность… тварь из тебя получилась вне конкуренции. Лучше, чем жена. На подкорке мозга прокручивается фильм в режиме бесконечного повтора: как она отдается Малфою в рабочие часы, как он кивает, здороваясь с ней в Министерстве. «Здравствуйте, миссис Уизли». Как они сидят по понедельникам на собраниях. «Здравствуйте, мистер Малфой». Блядство… Нужно с этим заканчивать. Только как? Каким образом можно остановить этот камнепад..? И снова услужливая память выдает ей флешбеками как Драко, задрав ее юбку, трахает ее прямо в лаборатории. Именно что трахает, шепча разные пошлости. И она, против всего здравого смысла, течет от этих его слов. От его хриплого «маленькая моя». Костеря на себя на все лады, идет на кухню приготовить завтрак и обед. И если успеет, то и ужин. Рону, кроме пожрать, вообще от нее ничего не нужно.***
— Миссис Уизли, могли бы вы зайти к мистеру Малфою? У него возникли вопросы по работе вашей исследовательской группы. Сука. Она хочет все прекратить. И с Роном, и с, Горгона его раздери, Малфоем. — Спасибо, мистер Таффит. Непременно. — давит слова из сухого горла. Нервно дергает рукой к губам. Соберись. Всего-то нужно сказать ему, чтобы катился к чертям. Снова это его «Здравствуйте, миссис Уизли». Пошел бы к дракклам со своей вежливостью. Малфой ее пугает-притягивает-сводит с ума. А она, как на закланье, покорно идет в его кабинет. Предвкушая удовольствие. У-до-воль-ствие! Чем ближе к его кабинету, тем сильнее ее лихорадит. — Здравствуйте, миссис Уизли, — вежлив и обходителен. — Мистер Малфой? — вопросительно изогнув бровь, стоит на пороге. Вот сейчас, сказать и уйти. И забыть как страшный сон. Храбрится. Ровно до момента, пока не закрывается дверь. Заглушающее и запирающее заклинание, и он непозволительно близко. — Я скучал, Ми. Мозг отключен. Что она там хочет ему сказать? Не ври себе, Гермиона, ты не откажешься от него. Пока будет его «Он скучал», ты будешь покорно задирать юбку. Поцелуй, выдох в рот, толпы мурашек бешено несутся по телу. — Хочу тебя, — его тихий шепот в ответ на ее выдох, ее стон. Драко нежно ведет пальцем по щеке. Заходит за спину, обнимая так, как никто никогда ее не обнимал. Никто, кроме него. Бляя. Ее ведет. Внизу живота закручивается пружина. — Мы должны это прекратить. — озвучивает свою боль. Пытаясь скинуть объятия и отойти. — Никто не догадается, я тебе обещаю. — влажными губами скользит по шее Драко. — Дело не в этом. Хотя и в этом тоже… Я с ума схожу. Мне самой от себя противно. — сказав все это, становится легче и тяжелее одновременно. Его темнеющий взгляд, как разряд тока. Прошиб по позвоночнику, вызывая холодную волну по спине. — Ты не хочешь это прекращать. — шепчет прямо в ухо. — Я тебя насквозь вижу. — его руки находят на ее теле именно те точки, что больше всего отзываются сладким возбуждением. — Ты любишь опасность, Ми. — Нет. — от его прикосновений внутри все перекручивается. В животе разливается жар, и горячей волной скатывается в промежность. — Да-а-а, — проникая ладонью под ткань трусиков, он входит двумя пальцами, — Да, тело не обманывает. Ты уже мокрая. Господи Боже, да она как наркоманка, физически нуждается в нем. В этих аристократичных пальцах внутри нее. На ней. — Это в последний раз. — шепчет она на границе сознания, — Пообещай мне. — Обещаю, тебе будет хорошо, — с фирменной малфоевской ухмылкой он подсаживает ее на стол, будто она ничего не весит. Бумаги падают на пол. Стон. Рык. Жар его дыхания ощущается уже на внутренней стороне бедра. Не соображая, придвигается ближе, желая почувствовать его всего, в себе. Еле ощутимый поцелуй совсем близко. — Скажи, что ты моя, Гермиона. — жаркий шепот опаляет ее, будто она вся – оголенный нерв. Целуя внутреннюю часть бедер, проталкивая пальцы внутрь, дразня и нашептывая — Чья ты? Ми? Скажи мне. — приказывая и умоляя одновременно, – он и сам такой же сумасшедший. Стягивая белье, нежно проходит языком по клитору. — Твоя, Годрик, пожалуйста! Твоя, Малфой. — едва шевеля губами выдавливает стон. Она прижимает его затылок к себе. Плывет. Ее накрывает. Черт, как же хорошо. Придвигается еще ближе, подставляясь под жадный рот и умелые пальцы, разводит ноги шире. Его рука сжимает бедро. Боль на грани с наслаждением. Боже! Как хорошо. Бляяять… Она хочет его. Его, Пожирателя, который знает ее всю. Дергается, стараясь отстраниться, но Драко силой удерживает ее на месте. Его кожа обжигает. Закинув голову назад, она наконец-то позволяет себе кончить. Выстрелившее пружиной удовольствие проносится по телу крупной дрожью, мышцы ритмично сжимаются вокруг его пальцев. О, Моргана, напомни мне, как дышать. Ни одной связной мысли, в голове кисель. Его поцелуи крошат сознание в пыль. — Иди сюда. — встает между ее разведенных ног. Но не входит, дразня, проталкивается меньше чем на дюйм. — Пожалуйста. — тягучий стон чужим голосом. — Пожалуйста. — она пытается двинуться ближе. — Так? — он отдаляется от нее на миллиметры. А она, теряя последний контроль, сама насаживается на крепкий член. — Или так, — резко толкая ее бедра на себя, вбивается в нее до основания. От боли и наслаждения перед глазами разбегаются круги. Не удержавшись на локтях, Гермиона падает спиной на жесткую поверхность стола. Блять. Он снова побеждает ее гордость, она снова у его ног. Но все неважно, пока он движется в бешеном ритме внутри нее. Истома сменяется знакомым напряжением, клитор болезненно пульсирует, она снова так близко к краю. Тихое поскуливание. Да, пожалуйста, да… еще, не останавливайся. Он не собирается останавливаться. Он хочет видеть, как она кончает под ним раз за разом, как скулит в его руках, как просит еще. Они безнадежно больны. Драко притягивает ее к себе, меняя угол, и разрывая новым оргазмом. Впивается жадным поцелуем в шею, кончая следом. Черт, как хорошо. Маленькая капелька пота капает с его лба ей на грудь. Драккл, как охуенно! Тянется за поцелуем и получает его. Если это рай, то она готова пройти через ад ради этого. Лишь бы не кончалось.***
Дома снова выпивший Рон разносит в пух и перья ее кулинарный талант. — Ты могла бы хоть постараться! — не лицо, а злобная гримаса. К черту! Заебал! — Ты мог бы больше зарабатывать, и мы бы наняли эльфа! — А как же твое Г.А.В.Н.Э? Или теперь у них прав нет? — ехидно бросает, прямо в лоб. — Поступимся принципами в угоду собственной лени? — А как насчет просто иметь амбиции? Чтоб заработать денег, а не пропивать гроши, пока жена в полторы ставки тащит семью? — сверкая глазами кричит ему в ответ. Хлесткая пощечина разрезала тишину. Он вышел вон из дома, громко хлопнув дверью. Ошалело прижав руку к щеке, она впервые за долгое время испытала облегчение. Спустя тридцать секунд осознает, что улыбается.