Поверь, земной пришелец, хуже нет,
Чем вспоминать о счастье
в дни печали.
Crede mihi, terra extraneo,
nihil est gravius
Quid meminisse de felicitate in diebus tristitiae.
«Божественная комедия»
Данте Алигьери
Флешбек 1998 год. В подземельях душно. Пар от котлов густой пеленой висит под потолком. Интерес к учебе на нуле. Зачем она вернулась? Каждый гребаный коридор напоминает о прошедшей битве. В масштабе замок восстановлен, но тут и там встречаются свидетельства войны. Выщербленные камни стен и ступеней. Такое быстро не лечится. Шаг, шаг. На астрономическую башню. Навстречу ветрам. Родителей не вернуть. Звучит как приговор. Она одна. В целом мире, – одна. Своими руками сотворила это с ними. Письмо от Кингсли в кармане мантии. Они удочерили девочку в Австралии. Бляяять. Шаг, ступени бесконечности. Шаг. Вверх, поднимается с колотьем в боку. Дошла. Солнце к западу. Гермиона хочет этого именно в такое время, на закате. Скинув с плеча сумку с книгами, подходит к краю площадки. Сейчас. Вот сейчас. Подпрыгнув, забирается на парапет. Все, еще шаг. Ветер треплет мантию и волосы. Свистит. Соберись, Гермиона. Ты ведь хочешь этого. В голове мысли бьются как мухи в банке. Родителей не вернуть. Новый, другой ребенок. В новой квартире, на другом краю земли, где нет места для забытого прошлого. Для забытой дочери. Навязчивая картина, где родители обнимают девчушку без лица… Рон, палатка, их первый раз. Ее отчаянное желание быть любимой и нужной. Думала, что любовь… А на самом деле? Просто отчаяние, страх гибели, потребность ощутить себя живой. Но он тоже не выбрал тебя. Круцио Беллатрисы. «Грязнокровка» на руке — ее клеймо. Тонкс, Римус, Колин, Дамблдор, Фред, Родители, Батильда… Змея. Грозный Глаз. Взрывы. Снейп в крови. Скелет василиска. Все. Хватит!!! Сириус, Скримджер, Добби. Пожиратели на свадьбе. Слепой дракон. Еще шаг. И все закончится. Пожалуйста… Слезы такие горячие и мгновенно холодные от обжигающего ветра.***
Его убежище. Винтовая лестница, выше и выше. Еще чуть-чуть. Уже достал сигарету. Почти готово. «Отца осудят. Бедная Нарцисса. А он вынужден сидеть тихо в Хогвартсе и не отсвечивать.» Выходит на площадку башни, взгляд задерживается на сумке перед входом. «Че за хуйня? Уже и в одиночестве не побыть.» Поворачивает голову и охуевает от картины! Тут же опомнившись, бросается к фигурке, делающей шаг в пустоту. Нет!!! Только не при нем!!! Только не так. Не здесь… Драко успевает в последний момент. Тяжело дыша, сплевывает кровь. Она здорово приложила его затылком, когда они упали на каменный пол площадки. — Грейнджер! Ты в своем, блять, уме?! Ебанулась? Дура конченная! — орет от пережитого и адреналина. — Нахуя?! — орет в ответ, перекрикивая ветер. — Какого лешего тебе нужно здесь? Ого, она оказывается с плохими словами знакома. Смотрит на него как будто он не спас, а столкнуть пытался. Чокнутая. Оседает на пол и начинает качаться из стороны в сторону. О, нет, нет, нет. Он с этой хуйней знаком. Видел сотни раз, как сходит с ума от горя мать. Что?! С ней-то что?! Победительница-лучшая на курсе, и суицид? Садится за ней, прижимая к груди. Нужно ее увести отсюда. Но сначала ей надо успокоиться. Сидит с ней на каменном полу, и качается, укачивает. «Ебаная дура! А если б он не успел?» Так и сидят, пока солнце не съебалось и не стало совсем холодно. Полпачки скурил, но не отпускает ее. Обнимает одной рукой, прижимает к себе, уже не качаются. Заебись! — Спасибо. — тихо шепчет. Похоже приходит в себя. Гермиона шокировано озирается. — Решила умереть девственницей, Грейнджер?! — усмехается Драко, опасается повторного приступа истерики. — Если бы, — и новый поток слез… Черт! Он же пошутить пытался. — Давай как успокоимся, — говорит с ней как с маленькой. — Хочешь курить? Говорят, тоже убивает. — улыбается ей. Он и вправду испугался, «за нее…» — Давай, — она смеется, но как-то надрывно.***
Вечерами в библиотеке, подальше от посторонних. Читает. Наблюдает за ней. Ненароком. Финнигана Конфундусом шарахнул и внушил приглядывать. Для некоторых вещей не нужен Империо. Хотя он и в этом мастер. — Что ты за мной ходишь, Малфой?! — сверкая глазами из-за раскрытого учебника шипит Грейнджер. — Я сижу вообще-то. Тут как бы не возбраняется. — отвечает ровным, холодным тоном. — Я в порядке. — Хочешь поговорить об этом? — Нет. — Хорошо, пиши-читай. Не мешай заниматься. — и правда, что он с ней носится. Давно заделался в няньки грязнокровок?***
Ветер треплет мантию, полы хлопают как паруса. Вдыхая дым, Гермиона морщится. Малфой говорит, курение убивает. Что ж, она пока цела. — Это моя курилка. — Слегка запыхавшись, произносит он. Щас! Размечтался! — Не возбраняется, — возвращает фразу, пожав плечами. — Сегодня без фокусов? — спрашивает с иронией, просто чтоб не молчать. — Без… — отворачивается в сторону заходящего солнца. Глупо было. Плохо, что он ее такой видел. Хотя хорошо. А если бы не увидел… тогда б она сейчас не размышляла. Так и стоят. Слушают дождь. Пара фраз. Три-четыре сигареты. Он всегда уходит после нее.***
Снег с подветренной стороны под парапетом. Выдувает со всей площадки, кроме этого места. Драко ежится, декабрь самый злой на ветра. Комкает письмо в кармане. Отцу дали двенадцать лет в Азкабане. — Привет. — из-за спины. Только кивнул, не оборачиваясь. Конечно, она знает. Приговор на первой полосе в «Пророке». — Ты как? «Хуево. Оно и ясно. Это ведь папа...» — и столько боли в этом «папа». Стоят и молчат, смотрят, как горизонт тускнеет вслед закатившемуся дню. — Холодно, пойдем, докурила. — Ага. Бесконечные ступени вниз. Идут молча. Он впереди, она за ним. Ему по коридору и вниз до подземелий, ей налево в гриффиндорскую башню. — Пока, — кивает ей в сторону коридора к башне. — Не пойду сейчас. Они там празднуют. — Ну а ты? — Я не праздную. — глаза в пол. — Нечему радоваться, нихера не закончилось. — Почему это? — удивлен не на шутку. Ведь по всем законам жанра – должна радоваться. — У меня свое мнение. Посижу в библиотеке. — как-то обреченно произносит все это. — Ладно, пошли. Поделюсь убежищем на сегодня. Пожимает плечами и идет следом. Черт, что с ней такое? Вся выгорела. — Кабинет Снейпа? — Ага. Там за книжным шкафом потайной ход. Он тут и жил и работал. Я в основном тут. Пропускает ее вперед в комнату. — Неплохо устроился, почти с комфортом. — осматривается и довольно хмыкает. — Слизеринский Принц. — Ну-ну. С сегодняшнего дня – Лорд Малфой. Осужденный не может держать титул. — А школьник может? — Походу может… Выпьем? Рождество вроде как. — Давай, что уж. Первый бокал дал хода теплу в венах, после ветра на астрономической башне и холода коридоров, мрачная комната Северуса кажется уютной и родной. Камин трещит поленьями, разбивая тишину. Она не была неловкой. Скорее, спокойной. — У тебя есть мама, — говорит Грейнджер. И тут же, задрав голову, пытается сморгнуть выступившие слезы. Что это? Сочувствие? Ему сострадает грязнокровка? Нет. Тут что-то другое. — Даа, — аккуратно тянет Малфой, — А твои родители. — он боится услышать, что они убиты Пожирателями. Во время войны погибло достаточно магглов. — Они в Австралии, — он аж выдыхает, испытывая облегчение. — Я стерла им память и это необратимо, они не знают, не помнят обо мне и о магии… — ее голос дрожит. — Вот черт…— шипит он. — То есть, мне жаль, я не знал. — В тот день. Ну когда я… Когда ты… На башне. — замолкает на мгновение, — В тот день я получила письмо, от Министра. Он сообщил, что они удочерили девочку. Блять… «Я это сказала, черт!» Она больше не может сдерживать слезы. Он мнет свое письмо в кармане мантии. На женские слезы у него выработался рефлекс в виде чувства вины. И хер знает, что с этим чувством делать. Не может он выносить женские слезы. Подначиваемый алкоголем, целует ее. Салазар! Это чертовски приятно. Она жадно отвечает на поцелуи и ласки. Будто изголодалась по теплу. Как и он. С ней все как-то по-другому. Совсем не так, как Пэнс или с другими. Она не ластится к нему, как Паркинсон. Не старается сесть посексуальнее… Не старается нравиться. С ней все иначе. Разговоры. Понимание. Она понимает его: не жалеет, не хочет набиться в друзья. И он с ней другой. Эти поцелуи – нечто необходимое обоим. В первый раз с ней он все делает медленно. Ласки, объятия. Нежно и страстно до судорог. На Рождество и каникулы в замке находится слишком мало людей, чтобы заметить двоих пропавших. Их общая тайна. Он, она и маленькая мрачная комната покойного профессора. Но в замке, полном студентов, сложно держать подобное в секрете.***
— Я хочу тебя кое о чем спросить. — Джинни подсаживается к ней за завтраком. — Говори. — Где ты была на каникулах? — В замке. — Да? А Ромильда уверена, что тебя не было. Странно, не кажется? — Нет, не кажется. Я не уверена, что отличу Ромильду от Демельзы с первой попытки. — холодно отвечает Гермиона и встает. — Увидимся, Джинни. — Увидимся. — Джинни не верит ей ни разу. Насрать. Вот уж ей не до отчетов. Кто что подозревает. О чем догадываются. И что предполагают. Пле-вать! На оставшийся год комната Снейпа стала убежищем. И не только для Малфоя.