Всё, что я вижу - это красный свет.

Сынмину требуется четыре дня, чтобы понять, что что-то не так. — Ты ходил с помощниками? — Ким может видеть только то, что показывает ему Чан, и вскоре он обнаруживает ужасную вещь. Чан, похоже, считает, что из-за чего-то незначительного, вроде семи пулевых ранений, не стоит волноваться, и пытается вернуться к работе самостоятельно. Он уже дважды разорвал швы, а прошла всего неделя. Черт возьми, он не спал всего пять дней. Хорошо, что кто-то, кому разрешено бывать в скрытой квартире, знает, как правильно зашивать. Сынмин попросил потом фотографии швов, чтобы убедиться, что они действительно были наложены хорошо, поэтому он точно знает, что это была неспособность Чана прислушаться к указаниям, а не неудачная попытка. — Я гулял, — Чан печатает что-то на своем ноутбуке, высунув язык, пока он охотится и кликает одной рукой. От этого экран дрожит, и Чан на минуту раскачивается. К счастью, кто-то принес вращающийся стол, чтобы Бан не ставил свой ноутбук на раны в животе. Еще раз. Это больше, чем хотелось бы Сынмину, но если это уменьшит вероятность того, что он попытается покинуть убежище, Ким согласится. — С помощью? — настойчиво спрашивает Сынмин. Чан смотрит на видеозвонок, прежде чем быстро отводит взгляд, проводит рукой по волосам и приводит их в еще больший беспорядок, чем они уже есть. Сынмину действительно придется рассказывать кому-то, как правильно мыться губкой? Ким борется с дрожью при этой мысли. После двухдневных бесед с Чаном наедине, по три раза в день, потому что ему «больше не нужен был Минхо, чтобы нянчиться с ним, когда он нужен где-то еще», и осознания того, какой ужасный пациент Чан, Сынмин перестал беспокоиться при разговоре с лидером одной из крупнейших банд в городе. Кто бы мог подумать, что вечно внушающий страх Бан Чан окажется абсолютным отребьем в том, что касается заботы о себе? — Ребята просто так заняты, а до туалета не так уж далеко. Я даже не разорвал швы! Я в порядке. — Сынмин пощипывает переносицу и тяжело вздыхает. — Чан, — медленно произносит Сынмин. — Я попрошу кого-нибудь привести меня туда, чтобы я мог вставить в тебя катетер. Не испытывай меня, черт возьми. — Я мог бы приказать тебя убить, — надувает губы Чан, его внимание медленно возвращается к ноутбуку. Сынмин фыркает. — Ты мог бы попробовать. — Я думаю, мне нравилось больше, когда ты меня боялся. — Я думаю, ты мне нравился больше, когда истекал кровью на моем столе. По крайней мере, тогда у тебя не было выбора, кроме как слушать меня. — Неудивительно, что вы с Йени так хорошо ладите. — Реплика Сынмина застревает у него в горле. Пальцы Чана перестают печатать. Он хрустит костяшками пальцев, морщась, когда трескается кожа, потому что он никогда не оставляет их в покое настолько, чтобы они зажили. — Эй, я — — Тебе все равно нужно вставать как минимум дважды в день, чтобы погулять, но это нуждается в поддержке, — мягко обрывает его Сынмин. — Мы не можем допустить, чтобы ты потерял подвижность, но тебе не следует перенапрягаться. Или разрывать швы. Еще раз. — Да, доктор, — от умиротворяющего тона у Сынмина сводит зубы. — Я натравлю на тебя Минхо. — Это заставляет Чана приподнять бровь, глядя на Кима. — Что заставляет тебя думать, что он послушает тебя, а не меня? — Потому что он знает, что я прав, а ты идиот. — Чан хихикает, тут же хмурится и тянется к своему животу. — Не смеши меня, это больно. — Сынмин закатывает глаза и с минуту смотрит в потолок. Почему он был проклят, что такие идиоты вторглись в его жизнь? — Если смеяться больно, что, черт возьми, заставляет тебя думать, что ходить без посторонней помощи — хорошая идея? — Как только я встаю и двигаюсь, я в порядке. — Сынмину кажется, что у него дергается глаз. Такое ощущение, что он дергается. — Просто попроси кого-нибудь о помощи, когда встаешь. Пусть они стоят рядом с тобой, когда ты идешь. Чем больше ты будешь портить свое восстановление, тем больше времени потребуется на полное восстановление. Чем больше ты совершаешь это дерьмо, тем больше я буду думать, что ты делаешь это ради моего внимания. — Чан в ответ хлопает ресницами, глядя на Сынмина, прежде чем снова рассмеяться и поморщиться. — Не, приятель. Кодекс братана и все такое. Но ладно, я попрошу помочь мне встать и все такое. Теперь я могу идти? У меня действительно есть работа. — Я позвоню тебе завтра после занятий. И я собираюсь написать Минхо, чтобы он поговорил с твоими людьми и убедился, что ты действительно просишь о помощи. — Чан выглядит раздраженным из-за этого. — Что? Если ты не врал, то это не должно было быть проблемой. — Чан тяжело вздыхает, прежде чем покачать головой. Он слегка улыбается Сынмину. Неподдельные эмоции проникают даже через пиксельный экран. — Спасибо тебе, Сынмин. Правда. — Щеки Сынмина горят. Он кашляет и отворачивается от экрана, хотя уверен, что Чан все еще видит его красные уши. — Да, да. Успокойся, ладно? — Сынмин вешает трубку, прежде чем Чан успевает сказать что-нибудь еще. Сидя на краю дивана, свесив руки между ног и снова и снова вертя телефон, Сынмин опускает голову. Прошло четыре дня с момента его ссоры с Чонином, и Ким только сегодня понял, что что-то не так. Кроме его видеозвонков с Чаном, телефон SKZ Сынмина молчал. До ночи с Чаном он встречался по крайней мере с одним человеком каждую вторую ночь. Для Сынмина было более вероятно заполучить человека, иногда двух или трех, на ночь за минимальные деньги. Но сейчас? Сынмин не получил ни одного сообщения. Конечно, это можно списать на то, что это позволило ему сосредоточиться на заботе о Чане, но он нутром чует, что это не то. В голове Сынмина вспыхивает пустое лицо Хенджина. Хотя отсутствие поступающих денег должно было бы беспокоить Сынмина больше всего, это не так. Если уж на то пошло, это то, что больше всего беспокоит Кима в этой ситуации. Тук, тук, тук. Сынмин от неожиданности роняет свой телефон. Он поднимает его, видит, что он, к счастью, не разбит, чтобы проверить свои сообщения и посмотреть, не пропустил ли он что-нибудь, но его сообщения по-прежнему пусты. Это не Чонин. Сынмин может сказать это без проверки; мало того, что прошло недостаточно времени, чтобы кто-то из них остыл настолько, чтобы поговорить, но когда Чонин подходит, он продолжает стучать, пока Сынмин не открывает дверь. Человек в дверь снова стучит, отрывая Кима от размышлений. Осторожно ступая, Сынмин заглядывает в глазок. Приподняв бровь, он открывает дверь и сталкивается с Минхо. — Чего ты хочешь? — Вау. Ты такой привлекательный. Я думал, врачи должны хорошо вести себя у постели больного. — Сынмин смотрит на него с невозмутимым видом. — Вам сейчас нужны мои навыки врача? Потому что я не получал сообщения. — Не, я здесь по делу. — Тогда никаких манер у постели больного, — Сынмин говорит в лицо, но оставляет дверь открытой, чтобы Минхо мог следовать за ним. Они сидят в гостиной с Ли на футоне, а Сынмин напротив него на одном из стульев в столовой. Странно сидеть вот так напротив Минхо. Сынмин знает, как взаимодействовать с ним в критической ситуации или во время осмотра, но он не знает, что делать с ним, сидящим здесь, целым и невредимым, думающим о делах. — Итак, Хенджин был очень непреклонен в том, чтобы к тебе не приходили люди, — небрежно говорит Минхо, когда тишина становится слишком долгой. Он закидывает лодыжку на колено, отряхивает пушинку со штанов. — Он даже зашел так далеко, что искал другого врача, который заменил бы тебя. Честно говоря, он довольно убедительно указал на то, что ты не можешь выписать лекарства по рецепту, в то время как лицензированный врач мог бы это сделать. — Сынмин чувствует, как его пронзает беспричинная боль. — Да, я уверен, что у всех вас так много проблем с получением лекарств по рецепту, — едко говорит Сынмин. Он тяжело вздыхает и закатывает глаза. Стараясь говорить как можно более нейтральным тоном, хотя в голове у него полный кавардак, Сынмин спрашивает: — Ты здесь, чтобы сказать мне, что я уволен? — Ему потребовалась целая вечность, чтобы действительно согласиться помочь, и теперь, когда происходят настоящие бандитские разборки, они пытаются избавиться от него. В чем был смысл? И не похоже, что он плохо справился с работой. Он спас Минхо и Чана! Он оставался твердым и помогал независимо от обстоятельств. Плюс, теперь, когда он знает, что Чонин — часть SKZ… Минхо легонько пинает Сынмина по ноге. Его лицо, обычно пугающее и свирепое, смягчено пониманием. — Я говорю, что здесь у тебя есть выбор. Я знаю, что ты был не в восторге от идеи работать с нами; Хенджин жаловался на то, как трудно было убедить тебя перед тем, как ты, наконец, согласился. Но ты один из лучших врачей, которые у нас работали. Большинство остальных либо были слишком пьяны, чтобы выполнять свою работу, пытались вымогать деньги, когда у них на столе кто-то истекал кровью, были несуществующими ветеринарами или не умели ухаживать за больными, — Минхо ухмыляется Сынмину. Ким пинает Ли в ответ, совсем не нежно, но легкая улыбка появляется на его лице. Она быстро исчезает. — Тогда почему ты мешаешь людям видеть меня? — Минхо качает головой. — Я ничего не делаю; как я уже сказал, Хенджин возглавляет это. Он скрывал это от Чана, Чанбина и Джисона, поскольку они были заняты тем, что пытались исправить травму Чана, но он совершенно ясно дал понять, что, если это не что-то, что люди не могут исправить самостоятельно, они не должны тебя беспокоить. И определение «что-то, что люди не могут починить самостоятельно» довольно таки… снисходительный. Давайте просто скажем, что на прошлой неделе мне пришлось зашивать больше людей, чем раны Чана, — усмехается Минхо. Что ж, это объясняет, кто позаботился о швах Чана. Но… Это не имеет смысла. Что бы ни случилось, разве они не хотели бы, чтобы их люди были в наилучшей возможной форме? Сынмин озвучивает свой вопрос. Минхо некоторое время изучает Кима, прежде чем наклониться вперед и встретиться с ним взглядом. — Я могу только догадываться, но, по-моему, он думает, что защищает тебя. У нас грядет война за территорию, Сынмин, и когда это происходит, победителя не бывает, только тот, кто теряет наименьшее количество людей. Хотя большинство из них не преследуют медика другой команды, нет ничего необычного в том, что медики оказываются втянутыми в это. Особенно если они близки с другими членами команды. Им нравятся люди, занимающие более высокое положение в банде. Нравится главарь. Или несколько лейтенантов. Минхо многозначительно смотрит на Сынмина. Ким опускает глаза. Да, Сынмин вроде как полагал, что Чонин был выше, чем бегун или координатор, но он не думал, что тот был настолько высок в ранге. — Как долго Чонин работает с тобой? — разговоре наступает пауза, как будто Минхо не ожидал вопроса. — Чуть больше трех лет. Прошел путь от бегуна до работы бок о бок с Феликсом в сфере бизнеса, — в голосе Минхо звучит недвусмысленная нежность, когда он говорит о Чонине, но для Сынмина это как удар под дых. Чонин присоединился к ним сразу после поступления в колледж или вскоре после. Сынмин так старался раздобыть достаточно дополнительных денег, чтобы помочь Чонину оплачивать вещи, квартиру, книги, еду, но этого, очевидно, было недостаточно, чтобы удержать его от SKZ. Новая волна гнева захлестывает Сынмина. Как он смеет? Как смеет Чонин делать это после всего, с чем они сталкивались, когда были моложе? После того, как банды пожевали и выплюнули одного ребенка за другим, уходя из своих кварталов? После того, как мама Сынмина угасает под влиянием главаря одной из банд? Как он смеет так рисковать своей жизнью, и даже не имея приличия сказать Сынмину, не говоря уже о том, чтобы предложить услуги Кима SKZ, если они им понадобятся? Пламенный гнев угасает почти так же быстро, как и возник. Чонин — его младший брат во всех отношениях, кроме крови, и их обоих объединяет черта чрезмерного упрямства для их же блага, оба хотят защитить друг друга любой ценой. Чонин, вероятно, не хотел беспокоить Сынмина его финансовыми трудностями, так же как Ким не хотел беспокоить Чонина своими. И если бы он рассказал Сынмину о том, что присоединился к банде, они бы яростно подрались, потому что оба думали бы, что они правы. — Ты сказал, что у меня был выбор, — Сынмин облизывает губы, во рту внезапно пересохло. — В чем дело? — Минхо откидывается на спинку дивана, вытягивая руки вдоль спинки. — Ты ничего не смог бы сделать. Вероятно, у тебя все равно была бы кучка людей. Скорее всего, этого хватило бы, чтобы оплачивать твои счета до конца учебы в медицинской школе, если бы ты правильно распределил бюджет. — Или я мог бы отвести тебя на конспиративную квартиру, чтобы ты встретился с Чаном лично, и ты мог бы записаться к нам на полный рабочий день. Тебе необязательно было бы переезжать на нашу базу, но ты должен был бы быть там всякий раз, когда люди возвращаются с военных работ, что происходит чертовски часто, на всякий случай, если что-то случится. Ты также по-прежнему был бы на связи с телефоном, который дал тебе Хенджин, когда нет установленных планов на случай, если кто-то попадет в засаду, находясь в одиночестве. Тебе, вероятно, увеличили бы зарплату, и у тебя было бы больше защиты, если бы больше членов банды знали, кто ты такой. — И ты бы разозлил Хенджина, что, учитывая то, что я видел, было бы счастьем для тебя. — Сынмин издает смешок, глядя куда-то вдаль. Это много. Многое нужно принять, о многом подумать. Сынмин уже отстает в классе из-за потока людей, которых он принимал, когда был, сколько, на полставки? Если бы он пошел на полный рабочий день, есть шанс, что он не смог бы справляться со своей нагрузкой в школе. И ему пришлось бы быть на базе SKZ, которая даже отдаленно не похожа на то, чтобы держаться подальше от бандитского дерьма, как он хочет. С другой стороны, Сынмин, вероятно, мог бы выполнить свою домашнюю работу и еще много чего, пока он на базе. И то, что за ним присматривает дополнительная охрана из других членов банды, звучало неплохо. А поскольку Чонин лейтенант SKZ, что бы это ни значило… Было бы неплохо иметь возможность присматривать за ним. На самом деле знать, чем он занимается, без секретности. При необходимости привести его в порядок: все снова будет как в их подростковом возрасте. Кроме того, Сынмин может признаться, молча и только самому себе, что он немного привязался к Минхо. И мысль о Феликсе, мягком, веснушчатом, ярком Феликсе, который Сынмин понятия не имеет, как он попал в банду, которому причиняют боль, когда нет никого, кто мог бы его вылечить, почему-то огорчает его. Знание того, что не будет никого, кто мог бы угрожать Чану, чтобы тот позволил своему телу отдохнуть и исцелиться, что он может довести себя до такой степени, что его теплота, плохие шутки и безмолвная сталь исчезнут, тоже не устраивает Сынмина. И Хенджин… Это даже не вопрос, не так ли? — Сколько времени потребуется, чтобы добраться до безопасного дома?