Всё, что я вижу - это красный свет.

— Скажи мне еще раз, почему ты идешь, а Феликс нет. У него больше опыта, чем у тебя, и я видел фотографии всех его старых турниров по тхэквондо! — Сынмин похлопывает Чонина по плечу, убеждаясь, что его бронежилет достаточно плотный и правильно установлен. Вздыхая, Чонин останавливается и позволяет Киму продолжать. На данный момент Чонин прекрасно понимает, что мать Сынмин-хен не остановится, пока он не уйдет. — Как я тебе говорил миллион раз, я самый хитрый и легко передвигаюсь. Я возглавлю команду невидимок. Да, Феликс надирает задницы, но пока Чанбин, Хенджин и Минхо выламывают двери, я пройду через черный ход и удостоверюсь, что никто не уйдет. — Сынмин снова проводит руками по липучкам на плечах Чонина. Младший хватает его за руки и крепко сжимает их, глядя Киму прямо в глаза. — Со мной все будет в порядке. Чан придумал хороший план, и пока мы его придерживаемся, он сработает. И кроме того, — добавляет Чонин с озорной ухмылкой, — если я в конечном итоге пострадаю, я договорился с нашим врачом. Я уверен, что он сначала вылечит меня. — Это заставляет Сынмина невольно улыбнуться. Он проводит рукой по волосам Чонина, заставляя их встать дыбом. — Это говоришь ты, сопляк. Если тебе будет больно, я сделаю тебе еще больнее, так что даже не пытайся. — Чонин слегка толкает Сынмина, прежде чем заключить его в короткие, но крепкие объятия, Ким знает, что это больше для его пользы, чем для Чонина, но ничего страшного. Сынмин примет комфорт таким, какой он есть. Когда Чонин отстраняется, Сынмин толкает его туда, где собрались другие лейтенанты с Чаном. Послеполуденное солнце светит сквозь световые люки. В то время как в большинстве фильмов о бандитизме большая часть действий происходит ночью, Чан объяснил на встрече, что, судя по данным наблюдения, собранным командой, склад на самом деле наиболее загружен в это время. Пробки в час пик также замедлят реакцию полиции и любое подкрепление, которое могут вызвать Демоны, так что для SKZ наступило идеальное время, чтобы сделать свой ход. В комнате члены банды готовятся к выходу. У большинства участников нет бронежилетов; единственные, кто получает их от банды, — это лейтенанты и «мускулистые» участники, которые подпадают под юрисдикцию Хенджина и Минхо. Когда Сынмин выразил Минхо свое удивление по этому поводу, тот небрежно пожал плечами. — Большая часть нашего времени и энергии связана с распространением наркотиков или строительством бизнеса. Зачем большинству наших мужчин жилеты? — Сынмин уклончиво промычал в ответ на объяснение Минхо, потому что, если бы Ким был частью банды, настоящим членом банды, а не медиком, Сынмин захотел бы бронежилет, просто чтобы успокоиться. Сынмин оцепенело наблюдает, как патроны загружаются в огнестрельное оружие, а дополнительные, уже заряженные магазины хранятся в грузовых карманах брюк и поясных сумках. Ботинки завязаны тройным узлом. Банданы повязывают на шеи людей на случай применения дымовых шашек. Сынмин собирает прохладный лед апатии, мысленно перебирая припасы, которые он разложил в своем кабинете, чтобы держать разум и эмоции в узде. — Он знает, что делает; с ним все будет в порядке, — глубокий голос Феликса вырывает Сынмина из его мыслей. Ким засовывает руки в карманы, чтобы скрыть, как сжимаются его кулаки. — Я знаю, — Феликс тихо смеется. — Ладно, если ты так уверен в благополучии Чонина, я не буду предлагать тебе сесть в кабинете Джисона, чтобы иметь возможность наблюдать за ходом операции. — Сынмин бросает неодобрительный взгляд на Феликса, который просто широко ухмыляется, откровенно смеясь над Кимом. — Да, хорошо. Чан в любом случае хочет, чтобы ты был там, чтобы ты мог следить за возможными травмами. — Прежде чем Сынмин успевает ответить, Чан привлекает всеобщее внимание. — Пора, — говорит Чан притихшей группе. Никакой нервозности, никакого беспокойства, просто тяжелый груз напряжения витает в воздухе. Это та энергия, которая, как предполагает Сынмин, возникает в раздевалке перед бейсбольным матчем. Это предвосхищение. Это «давайте сделаем это.» Это «у нас получится.» Других слов говорить не нужно, поскольку люди начинают покидать базу в назначенных группах. Вкратце, Сынмин задается вопросом, все ли загружаются в лифт, чтобы спуститься вниз, и затем ему приходится сдерживать улыбку на лице, поскольку мысленный образ не отличается от машины-клоуна. Когда Сынмин приходит в себя, он видит, как Джисон и Чан выходят из главного зала и идут по коридору, поэтому Сынмин быстро следует за ними. — …болеет дома. — Сынмин улавливает конец того, что Джисон говорит Чану. Он издает любопытный звук, не желая пугать пару, но также желая узнать, о чем они говорят. Чан оглядывается через плечо и одаривает Сынмина улыбкой. Подтаскивая его вперед, Чан обнимает Сынмина за плечи. Он позволяет этой привязанности, даже если от этого ему хочется поежиться. Чан стал более свободен в своих прикосновениях с тех пор, как они стали ближе друг к другу во время периода выздоровления Чана, но Сынмину все равно потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к тому, что кто-то прикасается к нему по-дружески, кроме Чонина. — Я просто спрашивал Джисона, где Рюджин. Он сказал, что она дома по болезни, так что Сумин займет ее место в рейде: — Надеюсь, не из-за пари на еду, — говорит Сынмин, приподняв бровь. Джисон добродушно закатывает глаза, глядя на Сынмина, широко раскрывая сердечную улыбку. — Она сказала, что у нее пищевое отравление, но это не по моей вине; Я обещаю! Это не первый раз, когда ее тошнит от еды из закусочной на вынос за углом от ее квартиры. Я понимаю; за их пельмени можно умереть «. — Меня удивляет, что кто-то из вас все еще жив, — Чан сжимает его плечо и слегка встряхивает. — Это часть нашего очарования. Офис Джисона маленький. Ну, честно говоря, это не меньше офиса Сынмина, но пространство гораздо более загромождено бумагами, белой доской на колесиках со всеми планами и фотографиями, которая, кажется, постоянно находится в кабинете Джисона, и стеной, заставленной компьютерными мониторами. Каким-то образом Хану все еще удается хранить фотографии его и других лейтенантов, а также несколько маленьких аниме-фигурок, разбросанных по всей столовой. Это то, что представляет Сынмин, когда думает о технаре из шпионского фильма; Джисон — парень в кресле. Судя по виду на одном из мониторов, Джисону уже удалось взломать камеры возле склада. На четырех других экранах есть дрожащие кадры с людьми в машинах. Лейтенанты, должно быть, были снабжены камерами перед уходом, чтобы Чан и Джисон могли следить за тем, как идут дела. Хан падает в кресло, пальцы тут же летают над клавиатурой. Некоторые из пустых экранов мигают, оживая. На одном из них появляется карта с парой точек, следующих за ярко-синей линией, а на других экранах появляются фотографии пары мужчин и нескольких женщин. Они выглядят как фотографии с камер наблюдения, поэтому Сынмин может только предположить, что это кто-то из участников Демонов. Возможно, высокопоставленные участники, похожие на лейтенантов SKZ. Давление сзади на колени заставляет Сынмина упасть назад на стул. Он сердито смотрит на улыбающегося Чана. — Можно устраиваться поудобнее. Похоже, у них еще около пятнадцати минут выхода. — Чан тоже пододвигает стул, и они смотрят, как Джисон работает. Делает. Что-то. Все это происходит у Сынмина над головой, когда он наблюдает, как Хан набирает текст на своей клавиатуре, появляются маленькие квадратики, появляются строки кода, а затем поле исчезает. Сынмин может без проблем работать со своим телефоном и ноутбуком, но технологии определенно не его конек. Придумайте ему болезнь или травму, чтобы он исправился, а не устранял неполадки в компьютере в любой день недели. — Хан — Первая команда. — Команда номер один тебя слышит, — голос Чанбина доносится из динамиков, установленных по обе стороны от монитора на стене. — Хан — Вторая команда. — Вторая команда слышит тебя громко и ясно, Хан-и, — голос Минхо бесстыдно кокетлив. Сынмин качает головой в ответ на выходки Минхо. Парень никогда не сдается, даже когда отправляется на задание «убить всех на месте». — Хан — Третья команда. — Команда три слышит, — голос Хенджина, спокойный и собранный. Теперь Сынмина поражает, что он не смог увидеть Хенджина перед его уходом. От этого у него что-то неприятно сжимается в животе. — Хан — Четвертая команда. — Четвертая команда слышит тебя! — Сынмин не знает, как Чонину удается звучать так бодро, когда он собирается отправиться в бандитский рейд. Джисон нажимает еще несколько кнопок, прежде чем снова открыть строки. — Помните, припаркуйтесь в двух кварталах к юго-востоку от склада. У меня есть глухие коридоры, которые сделают ваш вход неожиданным. Четвертая группа, вы войдете с западной стороны; сзади есть единственная дверь для доступа сотрудников. Команды номер один, два и три, вы войдете с восточной стороны. Поднимите адский шум по пути внутрь; посмотрим, сможем ли мы подстрелить немного рыбы в этой бочке. — Я не думаю, что это так говорится, — мягко говорит Сынмин. Джисон машет рукой в направлении Кима, но не сводит глаз с мониторов перед собой. Все трое сидят в тишине, наблюдая, как конвой движется к своей цели, как маленькие синие точки пробиваются вдоль синей линии. Время от времени Сынмин видит, как один из немногих участников, оставшихся «охранять», проходит мимо по коридору. При беглом взгляде кажется, что, по крайней мере, Графф, Рафф и Тафф находятся в пентхаусе на посту охраны. Есть ли кто-нибудь внизу за стойкой? — Четвертая группа выходит на позицию, — голос Чонина приглушен из-за микрофона. В одном из ракурсов камеры видна стена старого склада и край металлической двери. — Вторая группа на позиции, — голос Минхо звучит отчетливо. Его камера показывает штурмовую винтовку, которую он держит наготове, направленную в сторону одной из дверей отсека, расположенного вдоль фасада склада. — Третья команда на позиции, — ровный голос Хенджина холоден, когда он звонит. Он стоит перед другими дверями отсека с другим типом штурмовой винтовки. — Первая команда на позиции, — ворчит Чанбин. Дробовик направлен на последнюю дверь отсека. Поскольку все входы и выходы перекрыты, им некуда будет бежать, в чем весь смысл. Сынмин не знает, сможет ли он стать свидетелем резни, но он заставляет себя смотреть, несмотря ни на что. Ему нужно убедиться, что с Чонином все в порядке. Джисон бросает быстрый взгляд на Чана через плечо, который слегка кивает. — Команды один, два и три: прорыв. Команда четыре: подождите десять секунд, затем следуйте. — Сынмин напрягается, наблюдая, как Минхо, Чанбин и Хенджин в унисон направляются к своим местам входа. Двери распахиваются со скрежетом металла, и немедленно бросаются светошумовые гранаты. На ходу они громко кричат, как и планировалось, пытаясь дезориентировать и протолкнуть людей внутрь, к задней двери, где они столкнутся с командой Чонина. Смутно Сынмин слышит крик из-за пределов офиса, но команда Чонина только что вошла на склад, так что внимание Кима в основном приковано к камере. — Подожди, подожди, подожди! Стой! — голос Чанбина громко прорывается сквозь шум. В конце концов, крики и лязг оружия стихают. Когда дым начинает рассеиваться, хлоп, хлоп, хлоп воздух разрывает выстрел из пистолета. Однако звук доносился не из динамиков; он доносился из главного помещения пентхауса. — Сукин сын, — рычит Чан, вытаскивая пистолет из-за пояса. Он бросается через комнату, чтобы выглянуть в дверной проем. Джисон достает пистолет из-под стола и повторяет позу Чана, прикрывая его спину. — Сейчас с нами Феликс, Хэнсон, Минджун, Тэхен и несколько парней Феликса, — говорит Джисон. Это, должно быть, Рафф, Тафф и Графф, оцепенело думает Сынмин, пытаясь подавить паническую реакцию, которая пронзила его изнутри. Он делает глубокий вдох и позволяет себе полностью сосредоточиться. — Есть какой-нибудь способ узнать, сколько людей внутри? — спрашивает Чан, все еще глядя в конец коридора. — Отрицательно, Призрачный гонщик. Мы не установили камеры на базе, чтобы не беспокоиться о том, что люди взломают нашу систему. — Чан рычит на выдохе. Он ныряет обратно в комнату и смотрит на Сынмина, который переключил свое внимание на стену мониторов, показывающих пустой склад, в то время как динамики гремят вопросами Чанбина, чтобы успокоиться. — Оставайся в этой комнате. Забаррикадируйся, чем сможешь; мы пойдем и разберемся с этим, — больше ни секунды не колеблясь, Чан ныряет в коридор, Джисон следует за ним задом наперед. Они действуют в абсолютном тандеме, который кричит о многолетнем опыте не только обращения с оружием и сражений, но и того, что они прикрывают друг друга. Даже несмотря на то, что Сынмин сосредоточился на чем-то, его разум лихорадочно перебирает возможности, действия и мысли. Невозможно сказать, сколько человек на базе, но здесь меньше дюжины участников SKZ. Заманчиво, очень, очень заманчиво последовать указаниям Чана, но прямо по коридору может начаться резня. Резня, которую Сынмин мог бы помочь предотвратить. Киму нравится думать, что он ценит самосохранение, но, вероятно, это действительно глупое решение. И все же, мысль о том, что Чан умрет после всего случившегося? И Чонин точно убил бы Сынмина, если бы мог помочь Феликсу, а Ким просто позволил бы ему умереть. Сынмин осторожно выползает в коридор. С главной площади все еще доносятся крики и стрельба, так что он знает, что по крайней мере несколько человек с их стороны все еще живы. Пробраться по коридору довольно легко из-за шума перестрелки, но когда он доходит до конца коридора, Сынмин приседает. Чтобы попасть в главную зону, ему нужно повернуть направо до конца этого зала. Доставая телефон из заднего кармана, Сынмин собирается использовать его как зеркало, чтобы выглянуть из-за угла, когда чья-то рука хватает его за волосы и дергает вверх. Яркие уколы боли пронзают его кожу головы, когда вырывается несколько волос. Как только Сынмин встает, рука отпускает его волосы, но Ким чувствует дуло пистолета в поясницу. — Привет, доктор. Ты отлично сгодишься в качестве приманки, — мужчина посмеивается, тыча его пистолетом в спину, подталкивая его вперед. По какой-то причине, то ли потому, что он всего лишь врач банды, то ли из-за того, как он выглядит, этот человек, должно быть, недооценивает опыт Сынмина в обращении с оружием и самообороне. На этот раз Ким может поблагодарить свое дерьмовое детство (и мистера Линга) за что-то, потому что после стольких повторений мышечная память не исчезает, даже если техники не такие гладкие, как могли бы быть. Быстрым движением Сынмин поворачивается, используя внешнюю сторону левого запястья, чтобы выбить пистолет от его тела. Правая рука быстро хватает руку мужчины, сжимающую пистолет, и резким движением колена ударяет мужчину в пах, мужчина падает на колени, и пистолет оказывается под контролем Сынмина. Едва Ким кладет руку на рукоятку, как мужчина бросается вперед, валит Сынмина на землю, пытаясь вырвать пистолет. Все, что требуется, — это четыре фунта давления, два раза подряд, и Сынмин свободен. Сынмин игнорирует брызги тепла, липкое месиво, которое теперь покрывает его грудь и часть лица, пока проверяет мужчину на наличие другого оружия. У него будет время разобраться с последствиями позже. Он находит только свежий журнал, который Сынмин кладет в карман. На перекрестке Ким снова высовывается достаточно далеко, чтобы проверить, что слева в коридоре чисто, прежде чем повернуть направо, наставляя свой недавно приобретенный пистолет. Основная зона представляет собой настоящую кровавую баню, когда туда пробирается Сынмин. Похоже, что Демоны привели с собой намного больше людей, чем у SKZ, патрулировавших базу, но у SKZ преимущество на домашнем поле, и они смогли уничтожить многих Демонов. Тем не менее, перестрелка все еще продолжается, Чан и Джисон стоят посреди комнаты, прижатые к перевернутому столу. Освещение ужасное, так как есть целая другая половина комнаты, и ее можно легко простреливать, но они не могут двигаться из-за перекрестного огня Демонов. Феликса и его друзей нет в основном зале, но Графф, Тафф и Рафф есть. Графф и Рафф прячутся за одним из диванов в дальнем конце комнаты, пытаясь прикрыть огнем Чана и Джисона, в то время как Тафф лежит на полу рядом с ними. Вокруг него лужа крови, и он не двигается. Пара других тел участников SKZ неподвижно лежат на полу, и некоторые из них, очевидно, мертвы. Возле входа все еще находится горстка Демонов, выскакивающих из дверных проемов или из-за кухонного столика, стреляющих в Джисона и Чана, которые, очевидно, являются их главными целями. Однако на полу рядом с участниками Демонов полно тел, и хотя Сынмин не должен радоваться гибели людей, есть порочная, мстительная часть его, которая думает о хорошем. Используя элемент неожиданности, Сынмин вступает в драку. Ему удается попасть одному из мужчин, стреляющих в Чана и Джисона, в плечо и шею. Падая, Сынмин стреляет в члена Демона, который пытался прокрасться вокруг стола, за которым Джисон и Чан сгорбились, пока они отвлеклись. Это попадает Демону прямо в лицо, хотя Сынмин целился ему в грудь. Сынмин прячет чувство ужаса при виде разлетающихся внутренностей, с которыми разберутся, когда это будет безопасно. Демоны обращают свое внимание на Сынмина, заставляя его отскочить в сторону. Пуля задевает руку Сынмина, когда он кувыркается в безопасное место за другим перевернутым столом. Пока Демоны сосредоточены на Сынмине, Чан и Джисон выскакивают и открывают огонь в тандеме. Все стихает. Бит. Два. — Проверьте тела, — голос Чана громко звучит в вакууме. Пока остальные идут выполнять приказы Чана, Сынмин бросается туда, где лежит Тафф. Проверяя пульс, Сынмин вздыхает с облегчением. Ким быстро сканирует, чтобы увидеть, откуда поступает вся кровь. У него огнестрельное ранение на ноге, но, похоже, это телесное ранение. Однако у него на голове травма, которая, похоже, получена от удара пистолетом сзади, на которую приходится большая часть крови. Раны на голове кровоточат, как черт. Таффу завтра будет больно, но, в конечном счете, с ним все будет в порядке. После этого время для Сынмина проходит странно. Он быстро переходит от тела к телу, дважды проверяя, мертвы ли они или просто потеряли сознание, и если они в отключке, почему и как он может это исправить. Никто из Демонов не выбрался оттуда живым, что разочаровало Джисона. Он хотел использовать кого-нибудь для получения информации. Сынмин переживает очередной прилив смешанных эмоций и поднимающейся желчи, когда ему приходится указать на мужчину в заднем коридоре, когда они собирают тела для утилизации. SKZ потеряли шестерых своих. Сынмин чувствует себя плохо, ему кажется, что он должен знать их имена, или что они сделали для банды, или что-то еще о них, но он не знает. Он тяжело сглатывает и осторожно закрывает глаза от пустого, невидящего взгляда Малыша. Сынмин обязательно тщательно проверяет Чана и Джисона. К счастью, у Джисона всего несколько ссадин от разбитого стекла одного из столиков, а Чан всего лишь ушиб больное плечо. Он смирился с необходимостью запугивать Чана, заставляя его носить повязку по крайней мере неделю. Это будет сложно, но он закрепит ее, если понадобится. Сынмин заканчивает накладывать повязку на лоб Джисона, когда участники, участвовавшие в захвате, врываются внутрь, подняв оружие. — У нас все чисто, — кричит Чан из-за спины Сынмина. Внезапно оружие опускается. Чонин прорывает линию, расталкивая людей с дороги, и бежит к Сынмину. Лихорадочные руки скользят по плечам и рукам Сынмина. — Я в порядке, Йени, — тихо говорит Ким. Маска хладнокровия прочно закреплена, его эмоции заперты, с ними можно разобраться позже. Потому что он в порядке. В него не стреляли, он не ранен, и у него есть работа, которую нужно делать. Ему нужно закончить заботиться о людях, которые действительно пострадали. — Ты не должен был быть на линии огня. Ты не должен был быть в опасности! Особенно, когда меня нет рядом, чтобы помочь, — Чонин в абсолютной панике; его глаза обшаривают Сынмина, как будто каталогизируя каждую разницу с тех пор, как они видели друг друга в последний раз. Его руки все еще похлопывают его по всему телу, как будто это может чем-то помочь. Требуется многое, чтобы заставить Чонина запаниковать, поэтому они понимают, что он так себя ведет.… Должно быть, это действительно потрясло его. — Часть работы, — Сынмин кривит губы в пародии на улыбку. — Теперь ты понимаешь, что я чувствовал, видя, как ты уходишь сегодня. — Чонин не очень нежно бьет Сынмина по плечу и заключает его в объятия, повторяя их последнее взаимодействие. На этот раз Чонин крепко прижимается к Сынмину. — Это совсем другое дело. — Сынмин закатывает глаза и осторожно высвобождается из объятий Чонина. — Иди, найди Феликса. Я еще не проверял, как он, но он позвонил и сказал Чану, что не пострадал. Я не уверен, верю ли я ему. — Минхо, Чанбин и Хенджин присутствуют тут, когда Сынмин снова обращает свое внимание на Чана и Джисона. Чан тихо разговаривает с этими тремя. Сынмин проверяет работу своих рук на лбу Джисона, которому теперь слегка мешают пальцы Минхо, нежно перебирающие волосы Джисона, пока он слушает Чана. Он собирается с силами, сильнее сдерживая свои эмоции, поскольку они угрожают вырваться и настигнуть его, чтобы пойти проверить людей в другой комнате, когда его останавливает Джисон. — Ты должен позаботиться об этом в первую очередь; все остальные сказали, что с ними все в порядке. — Сынмин смотрит вниз, туда, куда указывал Джисон, и видит огромное красное пятно на рукаве его левой руки. Это напоминает ему, что технически в него действительно стреляли, пуля задела его в конце боя. Сынмин соглашается на то, что Джисон предлагает ему, даже если это не предназначалось для того, чтобы уединиться в своем кабинете. Он выходит из главного зала, спина прямая, руки крепко сжимают медицинскую сумку. Она выскальзывает у него из пальцев, как только он закрывает дверь, рассыпая припасы по полу. Сынмин некоторое время безучастно смотрит на беспорядок, прежде чем подойти, чтобы взять спиртовую салфетку, марлю и немного скотча. Судя по ощущениям, Сынмин не думает, что это нуждается в наложении швов. В любом случае, он не смог бы зашить себя, исходя из того, где находится ссадина. Или как у него начали дрожать руки. Поразмыслив, Сынмин берет немного суперклея, прежде чем сесть за свой стол. Спиртовая салфетка падает на землю, когда Сынмин слишком резко разрывает упаковку. Он замирает, глядя на нее, не в силах оторвать глаз от дурацкой маленькой салфетки, лежащей на полу. Он не знает, когда у него так сильно затряслись руки и почему ему кажется, что в легкие не поступает достаточно кислорода. Сынмин задыхается, глядя на свои руки, все еще покрытые кровью. Отчасти это от помощи, отчасти нет. Хочет, чтобы они перестали дрожать. Его лицо заливается краской. Темная размытость застилает его зрение, но все, что может почувствовать Сынмин, это отдачу и теплые брызги крови на лице и руках. Все, что он может представить, это толчок тела, получающего пулю в шею, то, как человек упал, превратившись в бесформенную кучу. Выражение удивления на лице до того, как лицо превратилось в пустоту. Так же, как нет смысла проверять пульс, когда человек был так однозначно, неоспоримо мертв. Теплые мозолистые руки нежно сжимают подбородок Сынмина. Они не разжимаются, даже когда Ким отшатывается от прикосновения. Они направляют его лицо вверх, подальше от покрытых красным пальцев, к лицу симпатичного мужчины с мягкими глазами, полными понимания, а не жалости. Хенджин что-то говорит, но Сынмин не слышит его из-за собственного дыхания. Хван отпускает его лицо, но это хуже, намного хуже, оставляя Сынмина чувствовать себя открытым и уязвимым. Он хватает Хенджина за руки, прежде чем тот успевает отступить слишком далеко. Хван кивает ему, продолжая говорить, хотя Сынмин не понимает, что он говорит. Хенджин прижимает их сцепленные руки к своей груди. Он начинает глубоко дышать, многозначительно глядя на Сынмина. Ким смутно понимает, что пытается сделать Хенджин, поэтому он изо всех сил старается подстроиться под дыхание Хвана. Каждый вдох пронзает его грудь, как ножи, и под грудиной ощущается глубокая, пульсирующая боль. Каждый вдох и выдох борются с Сынмином. Как безумно думать, что что-то настолько инстинктивное может цепляться и отказываться происходить. Сможет ли Сынмин когда-нибудь снова нормально дышать? Уйдет ли у него когда-нибудь эта скованность? В конце концов, темнота начинает отступать. Его дыхание становится глубже, реже вздохи и более полными. В конце концов помехи в его ушах рассеиваются до такой степени, что он, наконец, может слышать непрерывный поток слов Хенджина. — Ну вот и все. Возвращайся, Минни. Ты в порядке. С Чонином все в порядке. Теперь ты в безопасности. Ты в безопасности, и ты помог всем, кто нуждался в помощи. Ты в порядке. — Сделав еще один прерывистый вдох, Сынмин, наконец, откидывается на спинку стула. Хенджин опускает руки со своей груди, но не позволяет Сынмину полностью отстраниться, их руки все еще слегка переплетены между собой. Они сидят там, изучая друг друга. Волосы Хенджина собраны сзади в хвост, но несколько прядей выпали. Хван всегда выглядит симпатично, но он выглядит совершенно живописно для того, кто был готов отправиться в бандитский рейд. Сынмин знает, что даже без всей этой крови на нем он выглядит как чертово месиво. Это довольно несправедливо. — Тебе все еще нужно заботиться о своей руке, — тихо указывает Хенджин. Сынмин смотрит на свою руку. Кровь теперь сухая и липкая. Он не может отличить свою кровь от крови других. Он не знает, имеет ли это значение. Сынмин хватает еще одну салфетку со спиртом и дрожащими руками открывает ее. Однако прежде чем он успевает вытащить салфетку из упаковки, появляется Хенджин и забирает ее у него из рук. Он работает молча, тщательно вытирая кровь, пока не видит ссадину. И тут же из него снова вяло начала сочиться кровь. Хенджин берет другую салфетку и аккуратно промокает ее. Покалывание помогает заземлить Сынмина. Его руки перестают так сильно дрожать. Ясность более прочно поселяется в голове Сынмина. Ким использует шанс взглянуть на ссадину и видит, что она скорее широкая, чем глубокая. Значит, в конце концов, клей не нужен. Сынмин протягивает Хенджину марлю. Руки у Хенджина нежные. Более нежный, чем мог себе представить Сынмин. Более нежные, чем, по его мнению, он заслуживает в данный момент. Хван крепко прижимает марлю, но каждое прикосновение его пальцев к Сынмину вызывает у него дрожь. Аккуратно завязав марлю, Хенджин позволяет своей руке скользнуть вниз по руке Сынмина, пока он снова слегка не возьмет его за руку. Он проводит нежными круговыми движениями по костяшкам пальцев. Когда Хенджин, наконец, поднимает глаза и встречается взглядом с Сынмином, ему кажется, что Хван смотрит сквозь него. — Спасибо. — Эти слова застают Сынмина врасплох. — Разве не я должен был тебе это говорить? — это выходит хрипло, как будто слова с трудом вырываются из горла Сынмина. Ему не помешало бы немного воды. И сон. — Чан рассказал нам, что ты сделал, — продолжает Хенджин, полностью игнорируя уклончивость Сынмина. Ким отводит взгляд, не в силах выдержать пристальный взгляд Хенджина. — Я ничего не делал. — Хван сжимает его руку. — Ты спас его и Джисона. Ты сделал так, что бой закончился. — Обеспечивая отвлекающий маневр. — И убивая людей, — слова Хенджина непреклонны. Они настолько резкие, что кажется, будто Сынмина ударили физически. В груди Кима снова начинает закручиваться паника. — Я. Я не хотел.… Я не имел в виду, — Хенджин поворачивает лицо Сынмина обратно, чтобы посмотреть на него. Мир колеблется, когда слезы появляются и скатываются по щекам Сынмина. — Ты сделал то, что должен был сделать. Они были здесь, чтобы убить всех на базе. Выбирал ты или они, и я так рад, что это был ты. Так что спасибо тебе. Спасибо, что сохранил Чана и Джисона в безопасности. Спасибо, что сделал то, что тебе было нужно, чтобы выжить. — Это было похоже на то, как будто физический груз был снят с груди Сынмина словами Хенджина, но также чувствовалось, что Хван затронул что-то глубоко внутри Сынмина. Это было неудобно, сбивало с толку, и Ким просто очень устал. Он закрывает глаза и наклоняется вперед, пока его лоб не упирается в плечо Хенджина. Хван двигается так, что его руки крепко обвиваются вокруг Сынмина. Ким позволяет себе эту кратковременную отсрочку, предлагаемый комфорт. Он погружается в объятия Хенджина и позволяет позаботиться о себе впервые за долгое время, которое он помнит.