«»
Примерно через две недели после нападения на базу Сынмин заходит в пентхаус поздно ночью. Сейчас около 11:30 вечера; намного позже, чем обычно работает Сынмин, но он забыл статью, которая ему нужна для эссе, которое должно быть сдано завтра, и ему действительно нужно уметь брать цитаты и приводить их правильно. Кроме того, Сынмин все еще на полторы страницы отстает от минимальных требований, так что, возможно, в статье есть что-то, что поможет ему восполнить разницу. Он предпочел бы не использовать трюк с размером знаков препинания, если в этом нет необходимости, и, кроме того, это действительно добавляет только половину страницы. Графф сидит за главным столом, кивая, когда Сынмин проходит мимо. Как часто за столом дежурят? Это что-то вроде 24/7 или только когда в пентхаусе есть люди? Как вообще можно работать за столом в банде? Это честь или наказание? Сынмин качает головой в ответ на вопросы, роящиеся вокруг. Возможно, он спросит Таффа об этом позже. Поднимаясь в главную зону, база кажется пустой. Или, учитывая Граффа за главным столом, в данный момент всем заправляет небольшая команда. Ни в главном зале, ни в коридорах никого нет, когда Сынмин направляется в свой офис. Просматривая статью, Ким ненадолго задумывается, действительно ли кто-то из членов банды живет в многоквартирном доме или это исключительно их база операций. Кажется пустой тратой ресурсов, если здесь никто не живет, но опять же, Сынмин никогда не был нигде, кроме верхнего этажа. Он находит статью под смотровым столом. Должно быть, она упала раньше, когда Сынмин собирал свои вещи, чтобы уйти. Ким засовывает ее в сумку, расстроенный тем, что ему потребовалось полчаса, чтобы добраться до базы на общественном транспорте, а он был здесь всего десять минут, чтобы найти статью, и теперь ему придется потратить еще полчаса на автобус, чтобы вернуться домой. Он, вероятно, мог бы попросить Хенджина подвезти его, но Сынмин не хотел беспокоить его так поздно ночью; у него, вероятно, есть дела поважнее, чем играть роль шофера для Сынмина. Однако, думая о Хенджине, кажется, что голос Хвана эхом разносится по коридорам, когда Сынмин выходит из своего кабинета. Осторожно ступая по коридору, чтобы не производить много шума, Сынмин следует на звук голоса Хенджина, пока не видит свет, льющийся из приоткрытой двери кабинета Чана. Сынмин закатывает глаза и сопротивляется тому, чтобы полностью открыть дверь пинком, войти и потребовать, чтобы Чан пошел отдохнуть. В основном ему удается обуздать это желание, потому что Хенджин, похоже, очень расстроен тем, что говорит. — Это не он! — То, что ты слишком ослеплен своей влюбленностью, чтобы смотреть на вещи логически, не означает, что остальные из нас такие, — это похоже на Рюджин. У них действительно нет собрания внутреннего круга в полночь в четверг? — Я ничем не ослеплен; Сынмин не может быть крысой, — голос Хенджина постоянно повышается, пока он не переходит на крик. Сынмину внезапно становится жарко, прежде чем по нему пробегает озноб. Обвинение звучит как удар под дых. Уходя на слегка нетвердых ногах, Сынмин умудряется добраться до лифта и покинуть базу, не предупредив никого (кроме Граффа) о том, что он был там. Как он добрался домой, Ким не может вспомнить из-за того, что его мысли все это время метались. Чем больше Сынмин думает, тем злее он становится. После всего, что он сделал для этих ублюдков, они думают, что он из кожи вон лез, чтобы предать их? После спасения Минхо и Чана? После того, как убивал людей, чтобы спасти Чана и Джисона? После того, как так измучился в перерывах между учебой и залечиванием каждой глупой маленькой травмы, которая попадалась на его пути, что у Сынмина чуть не случился срыв? По мере того, как гнев Сынмина нарастает, его бешеные мысли успокаиваются, заостряясь, как лезвие ножа. Сынмину нравится думать, что он не особенно злой человек; он скорее будет язвить, когда расстроен, а не злиться. Однако, как побочный продукт его воспитания, когда Ким злится, по-настоящему приходит в ярость, это накрывает его плечи, как тяжелое одеяло, заземляя его, побуждая к действию. Именно в такие моменты Сынмин наиболее логичен и порочен. Весь следующий день Сынмин переживает. Он запирается в своем кабинете, неизменно вежлив со своими пациентами, но одеяло отказывается подниматься, даже когда Чонин уводит его поесть мороженого в полдень, чтобы пожаловаться на всю работу, которую им с Феликсом все еще приходится выполнять из-за аудита. Когда Хенджин отвозит его домой той ночью, поездка в машине проходит в тишине. Хван пытается завязать разговор, но Сынмин пресекает все попытки, обдумывая свои варианты, взвешивая плюсы и минусы каждого шага. Ким плюхается на диван, чтобы обдумать варианты. Поскольку сейчас у него солидная зарплата, он смог переделать его из дерьмового футона в настоящий диван. Это мягкая замша, по которой Сынмин проводит руками, размышляя. Если Сынмин сейчас уйдет из SKZ, возникнет еще больше опасений по поводу того, что он является «крысой», что может привести к тому, что с Кимом произойдут очень неприятные вещи. Это последнее, чего Сынмин хочет или в чем нуждается прямо сейчас. Но улучшится ли его ситуация, если он останется? Конечно, Хенджин вступился за Сынмина, и он может только предполагать, что Чонин и Минхо поступили так же, но что помешает остальным предпринять что-то решительное, чтобы убедиться, что он на самом деле не предатель? В конце концов, Сынмин достает свой телефон SKZ. На данный момент он пользуется им чаще, чем своим личным телефоном, что многое говорит о его социальной жизни вне банды. Он бы позвонил Чонину, чтобы тот подошел и все обговорил, но если есть какие-то лейтенанты, которые действительно думают, что Сынмин — крыса, он не хочет, чтобы Чонин был замешан, поскольку он один из самых новых членов внутреннего круга, так что доверия может быть немного меньше. Сынмин переключает текст на свой второй вариант, прежде чем он успеет слишком сильно усомниться в себе, и встает, чтобы приготовить еду. Из-за гнева и нерешительности Сынмин не ел ничего, кроме мороженого, которое они купили с Чонином, и его желудок решил заявить о своем недовольстве. Час спустя в дверь Сынмина раздается стук. Ким раздраженно щиплет себя за переносицу. Он не только не удосужился написать в ответ, когда заедет, но даже не сообщил Сынмину, что вообще приедет. Когда Ким открывает дверь, его встречают Минхо, которого он ожидал, и Хенджин. Которого не ждал. — Не смотри на меня так; я не просил его приходить, — Минхо протискивается мимо Сынмина в квартиру. Он заходит на кухню и достает сок из холодильника. — Нет, пожалуйста, чувствуй себя как дома, — невозмутимо говорит Сынмин. Он снова обращает внимание на Хенджина, который совершенно бесстыдно пялится на Сынмина. — Что ты здесь делаешь, Хенджин? — Хван прислоняется к дверному косяку, являя собой полную картину непринужденности. — Я увидел твое сообщение на телефоне Минхо и решил присоединиться. — Я сказал ему не делать этого! — Минхо кричит из гостиной. — Ты везде появляешься без приглашения? — Может быть, ты просто особенный. — Сынмин чувствует, как горят его щеки, поэтому он поворачивается и уходит, оставляя дверь открытой для Хенджина, чтобы тот последовал за ним. Минхо разваливается на диване, занимая большую часть места. Сынмин сбрасывает ноги и втискивается на другой конец. Хенджин садится на кофейный столик напротив них. — Что было такого важного, что ты не мог дождаться разговора со мной до завтра? — спрашивает Минхо. Он покрутил сок в бутылке, прежде чем опустошить ее одним махом. Сынмину нужно время, чтобы взвесить свои слова. Очевидно, он не хочет показаться подозрительным, но на самом деле, как одна фраза «Я просто так оказался на базе в неурочное время и подслушал явно частную встречу, и теперь хочу отстаивать, почему я не предатель?» — Прошлой ночью я случайно был на базе и подслушал, как вы все говорили о том, что я, возможно, крыса, — с таким же успехом можно быть прямолинейным и перейти прямо к делу. Минхо приподнимает бровь, глядя на Сынмина. Ким пожимает плечами. — Я забыл там кое-что из своего домашнего задания, а оно должно было быть сегодня, так что оно мне было нужно. — Ты был не единственным, кого подозревают, — вмешивается Хенджин. Когда Сынмин и Минхо поворачиваются, чтобы посмотреть на него, он немного сдувается. — Я просто говорю. — В любом случае, — говорит Сынмин, пытаясь вернуть их в нужное русло. — Я просто не понимаю, почему я вообще могу быть подозреваемым. Я вообще не хотел связываться с бандитскими штучками; зачем мне продавать вас всех демонам? Минхо жестом показывает: «Ну вот, ты понял.» — Кто-то предположил, что это твоя мотивация: кто-то из Демонов подкупил тебя, сказав, что если ты поможешь, то после того, как все уладится, ты сможешь разорвать связи и вернуться к гражданской жизни. — Сынмин фыркает при этой мысли. — Насколько глупым этот человек меня считает? Как будто я когда-либо в это поверю. И это даже без упоминания того факта, что Чонин является частью SKZ. — Это то, что я сказал! — говорит Хенджин. Сынмин и Минхо даже не удостаивают его взглядом. — Я просто не понимаю, что еще я должен сделать, чтобы доказать, что это не я. — Хотя, честно говоря. Разве он не сделал достаточно, чтобы доказать, что он, по крайней мере, предан SKZ? Минхо хватает Сынмина за плечо и успокаивающе сжимает его. — Ты ничего не можешь сделать. Некоторые люди отмечали, что все это с Демонами произошло примерно в то время, когда ты подписал контракт с нами на полный рабочий день, что было просто неудачными обстоятельствами, но, как сказал Хенджин, все перечисляли возможные варианты; ты просто случайно услышал не в то время. — Просто. Не высовывайся. Перестань подслушивать разговоры и не ищи информацию. Это просто выставит тебя виноватым. Я обещаю, на твоей стороне больше людей, чем только я, Хенджин и Чонин. Ты будешь в порядке, — с этими словами Минхо уходит. Хенджин, однако, не следует за ним. Он наклоняется вперед, так что его локти опираются на колени, когда он смотрит на Сынмина. — Так вот почему ты игнорировал меня сегодня в машине, — тихо размышляет Хенджин. Сынмин не ерзает, но он не может встретиться взглядом с Хенджином, когда тот так на него смотрит. Хван нежно берет Сынмина за руку, проводя большим пальцем по костяшкам пальцев. Сынмин изучает угол комнаты; ему действительно нужно подмести там. — Убедись, что ты действительно поговоришь со мной завтра; я скучал по тебе сегодня, — Хван поднимает руку, и что-то мягкое касается руки. Может быть, поцелуй? Хенджин действительно поцеловал тыльную сторону его ладони? Сынмин поворачивается, чтобы посмотреть на Хенджина, но тот уже встал, вышел из комнаты, и дверь квартиры Сынмина со стуком захлопывается. По какой-то причине Ким чувствует себя еще более расстроенным, чем раньше. По крайней мере, в одном можно быть уверенным: Сынмин чувствует себя так, как будто он парит сейчас, когда тяжелое одеяло его гнева снято. Это единственная причина. Другой нет.«»
Когда на следующий день Хенджин забирает Сынмина из университета, Сынмин передает ему обычный заказ Хенджина на чай с шариками. Смущение, которое он испытывает из-за того, что Хван знает, что Сынмин из кожи вон лез, чтобы узнать, какой обычный заказ у Хенджина, почти стоит того, чтобы увидеть, как лицо Хвана озаряется удивлением и восторгом.«»
Сынмин принимает слова Минхо близко к сердцу. Он держится особняком на базе и не ищет неприятностей. Он все равно будет обедать с Феликсом и Чонином. Он по-прежнему будет тусоваться с Минхо (хотя у него нет особого выбора). Его по-прежнему будет подвозить Хенджин (опять же, не похоже, что у него есть выбор). Но Сынмин не лезет из кожи вон, чтобы снова покопаться в бумагах Феликса, и он берет за правило пропускать разговоры, происходящие за едва прикрытыми дверями. Кто-то действительно должен сказать Джисону, чтобы он не оставлял свои бумаги в главной комнате. Или Сумину, чтобы он полностью закрывал дверь, когда говорит об отслеживании враждебных поставок наркотиков. Или чтобы Чан не разговаривал с Чанбином и Рюджин в коридоре, где их может услышать любой. Судя по тому, что собрал Сынмин, они пытаются вести все операции по принципу «нужно знать», но на данный момент все будут знать, если они продолжат делать то, что делают. Катастрофы, их много. Удивительно, что они еще не умерли. Однако все эти мысли выбрасываются в окно всего несколько дней спустя. Приходит сообщение, когда Сынмин заканчивает серию One Piece. Хенджин приедет за тобой. Будь готов выйти через 12 минут. Сразу же развеваются красные флажки. Во-первых, уже немного за 10 вечера. Сынмина уже отвезли домой на ночь, и рейдов не было запланировано, иначе Сынмин остался бы на базе. Во-вторых, Чан редко переписывается с ним. Какими бы дружескими ни стали их отношения с тех пор, как они пережили травму, Чан предпочел бы найти Сынмина и поговорить с ним, а не писать ему смс, так что это тоже не сулит ничего хорошего. Наконец, никакой информации не предоставлено. Вообще. Если бы его вызвали по поручению врача, Сынмину дали бы какую-то информацию о том, во что он ввязался. С Хенджином, очевидно, все в порядке, раз он тот, кто приедет к Сынмину. С Чаном, вероятно, тоже все в порядке, если только кто-то не забрал его телефон. У него нет возможности узнать о состоянии других лейтенантов. Сынмин написал бы Чонину, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, но он не хочет писать в потенциально неподходящее время и, возможно, испортить что-нибудь похуже. Сынмин шагает по знакомой дорожке через свою квартиру, пока ждет. Из кухни в холл, из спальни в холл, из кухни в кухню. Возможно, они все, наконец, решили, что Сынмин — крыса, и теперь они на пути к тому, чтобы похитить и пытать его. Минхо сказал, что были и другие, выступавшие за его сторону, но, возможно, они все передумали? Это кажется маловероятным, но мог ли Сынмин действительно воспользоваться этим шансом? Сынмин продолжает расхаживать следующие пять минут, прежде чем решает подождать внизу. Он хватает свой рюкзак и засовывает в него свою медицинскую сумку поменьше, на всякий случай. Следующие семь минут — самые длинные в жизни Сынмина. Хенджин едва останавливает машину, когда Сынмин распахивает дверь. Более раннее предположение о том, что с Хенджином все в порядке, похоже, верно; на нем, похоже, нет ни царапины. Единственное, что кажется неправильным, это нехарактерный хмурый взгляд на его брови. Хенджин чем-то обеспокоен, но всякий раз, когда Сынмин пытается спросить его, что происходит, Хван просто игнорирует его и едет быстрее. Поездка, которая обычно занимает у них пятнадцать минут, занимает всего девять. В то время как Сынмин хочет броситься бежать, как только они въезжают в пределы базы, чтобы попытаться выяснить, что происходит, его инстинкт самосохранения побеждает. Он не знает, во что ввязывается. Это может быть что угодно, от ситуации с заложниками до засады с целью похищения и убийства Сынмина. Он следует за Хенджином. Однако, учитывая глупо длинные ноги Хенджина, это скорее быстрая ходьба, чем что-либо еще. Никто не сидит за главным столом. В главном зале пентхауса никто не сидит. Хенджин ведет Сынмина по лабиринту коридоров к кабинету Кима. Дверь закрыта, но он видит полоску света под дверью, которая указывает на то, что внутри кто-то есть. Хенджин жестом приглашает Сынмина подойти, так что уверенной рукой Ким протягивает руку вперед и открывает дверь. Его встречает вид Чонина, распростертого на смотровом столе. — Что это? Мой лучший друг — врач моей банды, и его даже нет рядом, чтобы подлатать меня? Черт возьми, я хочу вернуть деньги, — Чонин выглядит ужасно: разбитая губа, швы у линии роста волос, под левым глазом синяк, левая рука обмотана бинтами и закреплена на перевязи. И кто знает, что скрывается у него под штанинами? — Что, черт возьми, произошло? — спрашивает Сынмин, уже в движении. Он достает из сумки ноутбук и переходит к своей электронной таблице, чтобы создать новую страницу для Чонина. Достав фонарик, Сынмин проверяет реакцию зрачков Чонина. Младший морщится от яркого света, а затем еще раз, когда Сынмин надавливает на синяк вокруг его левого глаза. — Демоны напали на одно из наших казино. Чонин просто оказался не в том месте и не в то время, когда сработала какая-то взрывчатка, — рассказывает Хенджин. — Взрывчатка, — категорично говорит Сынмин. — Взрывчатка, — подтверждает Чонин. — Это было действительно круто, Мин. Интересно, успели ли камеры заснять это до того, как они взорвались. Держу пари, это выглядело действительно потрясающе. — Поскольку это было переполненное место и, знаешь, произошел взрыв, вызвали полицию, и все, кто был в казино и выглядел раненым, были доставлены в больницу. Чонину наложили пару швов и у него небольшое сотрясение мозга из-за удара головой. Его рука была порезана от удара о стекло. В остальном, однако, врачи сказали, что с ним все в порядке. Они сказали, что ему не нужно оставаться в больнице, но он здесь, так что один из нас может присматривать за ним и периодически будить его ночью. — Сынмин отпускает лицо Чонина, диагноз сотрясения мозга объясняет странную реакцию зрачков. Ян улыбается Сынмину широкой дерьмовой улыбкой. — Что? — Сынмин спрашивает осторожно. Чонин качает головой, но быстро останавливается, съежившись. Он слегка пожимает плечами, все еще улыбаясь. — Я не знаю. Просто. Напоминает мне старые времена, понимаешь? — Сынмин позволяет себе слегка улыбнуться и немного расслабиться. С Чонином все в порядке. Все еще сопляк, немного потрепанный и чокнутый, но, как он и сказал: все как в старые добрые времена. Сынмин помог им тогда; он поможет им обоим сейчас. Сынмин осторожно обнимает Яна и нежно притягивает его в объятия. — Если бы ты хотел предаться воспоминаниям, я мог бы сделать тебе физический и ложный укол вместо того, чтобы выбивать из тебя все дерьмо, будучи вне себя от всего. — Чонин посмеивается и похлопывает Сынмина по спине. Ким, наконец, отпускает его и подходит к своему ноутбуку, где заносит все травмы в справку о Чонине. Он устанавливает напоминания о том, когда нужно проверить травмы, и пока он этим занимается, Сынмин перечисляет все старые травмы Чонина и известные ему сведения о состоянии здоровья, например, легкую аллергию младшего на малину. — Что это? — голос Хенджина нежный, но он говорит прямо в ухо Сынмину. И ему требуется все самообладание, чтобы не подпрыгнуть. — Сынмин-и действительно организован, — дразнит Чонин. — Отвали, сопляк, — рефлекторно говорит Ким. — Нет, но на самом деле! — Чонин показывает Сынмину язык, прежде чем продолжить. — Он действительно, серьезно организован. Он не знает имен участников и прочего, но он составил электронную таблицу, чтобы он мог отслеживать всех, кто приходит к нему, и что и как это произошло, и когда это произошло, и когда ему нужно будет проверить их снова, — Чонин морщится в конце своей речи. Сынмину действительно нужно успокоиться. — Ах, так вот как ты можешь знать, кого ругать за то, что он сам разорвал швы, — Сынмин чувствует, как Хенджин хихикает, когда подбородок Хвана упирается в его плечо. Сынмин слегка ерзает на своем стуле. — Глупо вытаскивать их самим, — утверждает Сынмин. — Они могут вытащить их слишком рано, и тогда начнется заражение, и тогда в долгосрочной перспективе им будет хуже. Я не понимаю, почему люди не могут позволить мне делать мою работу. — Дай им шанс привыкнуть к тому, что у них есть врач, который действительно заботится о том, чтобы делать свою работу правильно, а не только о деньгах или лекарствах, которые они получают в качестве компенсации, — упрекает Хенджин. Он протягивает руку и пролистывает страницу Чонина. Затем он щелкает по некоторым другим страницам и тоже смотрит на них. — Я чувствую, что должен упомянуть о конфиденциальности между врачом и пациентом, — Сынмин скрещивает руки на груди. Везде, где тело Хенджина касается Сынмина, его плеч, рук, спины, оно обжигает его сквозь одежду. — Ты работаешь на банду и на самом деле у тебя еще нет медицинской степени. — Сынмин в отместку щиплет Хенджина за руку. Хван смеется. — Фу, вы, ребята, отвратительны, — теперь Чонин лежит, свесив голову с медицинского стола, и смотрит на Сынмина и Хенджина вверх ногами. — Я чувствую, что это вредно для твоего сотрясения мозга, — мягко говорит Хенджин, в то время как Сынмин возмущается комментарием Чонина. — Кровоток помогает заживлению, верно? Итак, чем больше крови в моей голове, тем быстрее она заживает! — Это определенно так не работает, — удается сказать Сынмину. Хенджин подходит и заставляет Чонина лечь на стол должным образом, заходя так далеко, что достает выдвижную деталь, которая делает его достаточно длинным, чтобы Ян мог на нем лежать. Он хватает подушку и одеяло из тайника, который Сынмин спрятал в своем шкафу, и укладывает Чонина в постель. Ким пытается не думать о нежной заботе Хенджина; от этого что-то скручивается у него в животе, а по телу Сынмина разливается жар. — Ты в порядке, чтобы присмотреть за ним сегодня вечером? Немного дерьмово вываливать это на тебя, но Чан хочет поговорить с нами, и я не знаю, сколько времени займет встреча. — Если Чан хочет поговорить с нами, я тоже должен быть там, — возражает Чонин, глубже зарываясь в подушку и одеяло. — Не ты, малыш. — Да, все в порядке, — перебивает Сынмин, прежде чем Чонин успевает что-либо сказать. — У меня есть кое-что, над чем я все равно хотел бы поработать. — Хенджин хмурится, услышав это. — Ты слишком много работаешь, Мин. — Я должен продолжать работать, если хочу получить высшее образование и при этом помогать всем вам, — говорит Сынмин, не обращая внимания на использование Хенджином прозвища. Он смутно помнит, что Хван использовал это, когда у Сынмина была паническая атака, но слышать это в обычном разговоре совсем другое дело. Хенджин проводит большим пальцем по коже между бровями Сынмина. Это заставляет Кима расслабиться, хотя он даже не осознавал, что напрягся. — Если это когда-нибудь станет слишком, просто дай мне знать, хорошо? Тебе не нужно переутомляться из-за нас. — Сынмин убирает руку Хенджина от своего лица. Однако он не спешит отпускать ее, потому что ему нравится ощущение руки Хенджина в своей; тонкие пальцы пианиста контрастируют с грубыми мозолями, которые могут появиться только от обращения с оружием и кулачных боев. — Я не оставлю тебя в беде. Не при том, как обстоят дела сейчас, хорошо? Со мной все будет в порядке. Я обещаю. — Хенджин мгновение изучает Сынмина, прежде чем кивнуть. — Тогда ладно. Я пойду, пока Чан не пришел посмотреть, что так долго. Я постараюсь вернуться сюда поскорее, чтобы забрать Йени, чтобы ты мог немного поспать перед завтрашними занятиями. — Не беспокойся об этом, — говорит Сынмин с легкой улыбкой. — Это не первый раз, когда я делю слишком маленькую кровать с Чонином. — Хенджин качает головой с нежным раздражением. Он тянется к руке Сынмина, нежно целует костяшки пальцев, прикосновение мягкое, как лепесток, и оставляет тепло, как от зажигалки, все время удерживая взгляд Сынмина. У ублюдка хватает наглости даже не смущаться своего поступка. — Увидимся завтра, Сынмин-и, — бормочет Хенджин. Ким не мог отвернуться от пристального взгляда Хвана, даже если бы попытался. — Спокойной ночи, Хенджин, — Сынмин почувствовал, что может дышать, только когда дверь за Хенджином закрылась. Глядя на Чонина, Сынмин благодарит любое божество, которое слышит, что Чонин спит и на самом деле ничего этого не видел. Сынмин умер бы от всех этих насмешек, если бы Чонин увидел, что только что произошло. Сынмин качает головой, глубоко дыша, чтобы прийти в себя. Схватив свой телефон, Сынмин ставит будильник на трехчасовой звонок, чтобы разбудить Чонина и проверить его сообразительность. Ким берет один из своих блокнотов и открывает чистую страницу, чтобы начать набрасывать основные элементы плана. Он просматривает свою таблицу, чтобы увидеть, нет ли там чего-нибудь необычного. Если есть, возможно, Сынмин может подойти к вовлеченным участникам под видом проверки их травм и выудить дополнительную информацию. Возможно, он сможет выяснить что-то, что другие пропустили или о чем не знают. Сынмин не вмешивался в дела банды по предложению Минхо, но Демоны перешли черту, когда причинили боль Чонину. Неважно, что целью был не он; Чонин все равно пострадал, и Сынмин сжег бы город дотла, чтобы защитить его. Ким всегда хорошо разбирался в головоломках, так что, если можно что-то найти, любой намек на то, кто сливает информацию, он это найдет. И когда он это сделает, тому придется чертовски дорого заплатить.