Всё, что я вижу - это красный свет.

— У тебя крепкие нервы, Бан Чан, — худощавый мужчина, сидящий за столом напротив, насыпает в свой кофе, возможно, слишком много сахара. Когда Чан обратился к Сынмину ранее тем утром по поводу посещения встречи с Мечтателями, Ким был удивлен. В конце концов, он всего лишь врач в банде. Уверен, что у него есть привязанность к Чонину и Хенджину (и Минхо. И Феликсу с Джисоном в меньшей степени), но он подумал, что Таффу было бы разумнее сидеть здесь, поскольку он пробыл в банде намного дольше. По крайней мере, Тафф был бы достойной поддержкой, если бы эта встреча дошла до драки. Но Чан был непреклонен в том, чтобы Сынмин пошел, если он чувствовал себя комфортно, называя это необходимым. — Ты — мозг, пока Джисона нет, — сухо пошутил Чан. — О Боже. Планка настолько низкая? — Чан легонько хлопнул его по затылку, прежде чем потащить к двери. Согласованное место встречи — кафе на краю территории SKZ. Идея пригласить Мечтателей на свою базу, особенно когда они потеряли большую часть своих людей, была смехотворной, но также Чан (и Сынмин) предположили, что Демоны установили своего рода наблюдение за базой SKZ, чтобы убедиться, что они придерживаются установленных ими правил. По этой причине, когда Чан, Чанбин и Сынмин уходят на встречу, они крадутся через заднюю часть здания, уклоняясь от камер видеонаблюдения, насколько это возможно. Чанбин оттаскивает их на несколько кварталов, прежде чем завести в переулок, чтобы вернуться тем же путем, которым они пришли. Спустя короткое время Чанбин вытаскивает выключатель и открывает машину, подключив ее к сети за считанные минуты. Он беспечно пожал плечами, когда Сынмин осуждающе посмотрел на него. Оказавшись в машине, Чанбин повез их в обход, чтобы добраться до кафе. Поездка состояла из постоянных двойных поворотов, выполнения поворотов без использования указателя поворота, выполнения поворотов с мигающим неправильным указателем поворота и внезапной остановки на обочине. По-видимому, лучший способ узнать, преследует ли кто-то машину, — это чтобы водитель вел машину как настоящий монстр. Войдя в кафе, Сынмин ожидал, что оно будет пустым, что все заведение будет закрыто в связи со встречей банд, но свет горел, бариста за стойкой и случайные посетители сидели за столиками, занимаясь своими делами. Это было милое местечко, куда они с Чонином могли бы пойти на одну из своих тусовок, со множеством полок с растениями и работами искусства разных стилей на стенах. Невозможно было не заметить, все избегали дальнего угла кафе, где двое мужчин сидели с одной стороны стола, а двое мужчин прислонились к стене позади них. Ким, должно быть, выглядел смущенным, потому что Чанбин слегка толкнул его. — Менее подозрительно заниматься обычными делами, — пробормотал он себе под нос, когда они направлялись в дальний угол. — А когда начнутся съемки? — тихо спросил Сынмин. Чанбин фыркнул. — Еще больше хаоса для нашего побега? — Их разговор обрывается, когда они подходят к столу, Чан садится на единственный стул перед непритязательным мужчиной, оставляя Сынмина и Чанбина подтаскивать стулья прямо к его плечам. Лидеры банды не обменялись любезностями или представлениями, оценивая друг друга. К ним подбежал бариста, поставил на стол две чашки кофе, прежде чем умчаться оттуда. Сынмин не винил его. — Ты и половины всего не знаешь, Марк Ли, — так же спокойно говорит Чан, закидывая лодыжку на колено и делая большой глоток своего черного кофе без сахара. Сынмин почти смеется над этим тонким силовым ходом, поскольку знает, что Чан любит кофе со сладким и сливочным вкусом. — Что сказать, что я не расскажу об этом Тэену? Покончить со всей этой ситуацией? — Этот человек, Марк, совсем не такой, каким Сынмин ожидал увидеть лидера банды. В поведении Марка есть мальчишеские, юношеские черты; он не выглядит достаточно взрослым, чтобы окончить среднюю школу, не говоря уже о том, чтобы руководить бандой. Тонкие запястья, широко раскрытые глаза, долговязый. Если бы Сынмин столкнулся с ним в университете, он бы подумал, что он студент-первокурсник, возможно, изучающий математику или физику. Единственное, что искажает изображение, — это серьезность и напряжение в его глазах. Трое мужчин позади Марка, однако, выглядят как члены банды. Двое, прислонившись к стене, стоят и наблюдают, их глаза постоянно бегают по кафе, возвращаются к Марку, просто для того, чтобы вернуться в зал. По их позе Сынмин видит, что у каждого из них как минимум по два пистолета, но ножи легко спрятать, поэтому трудно сказать, сколько оружия у них при себе. У одного из них закатаны рукава, что означает, что Сынмин может видеть, что, хотя тот не очень широкоплеч, у него хорошо развита мускулатура. Против него было бы сложно вступить в драку, его легко недооценить, если не знать, на что обращать внимание. Сынмин может только предположить, что другой мужчина, прислоненный к стене, такой же. Можно было бы отмахнуться от них как от простых телохранителей, возможно, даже личных телохранителей Марка (если такое существует в мире банд), но если Марк хоть немного похож на Чана, эти двое мужчин, вероятно, ближе к вершине иерархии. Третий мужчина сидит по правую руку от Марка, то ли для удобства позиционирования, то ли чтобы символизировать его ранг в банде, еще предстоит определить. Хотя его поза гораздо более расслабленная, чем у двух стоящих участников, он развалился на стуле, его глаза также находятся в постоянном движении, но он сканирует Чана, Чанбина и Сынмина. Его атмосфера напоминает Киму Минхо: хитрый, расчетливый, с намеком на озорство. Печаль пронзает Сынмина при этой мысли, как намеренно забытую занозу, которую неожиданно задели. — Что скажешь, если я не застрелю тебя и не захвачу Мечтателей? Я делаю это не в первый раз. — Смена поведения Марка происходит мгновенно. Он не двигается, физически в нем ничего не меняется, но волосы на затылке Сынмина все равно встают дыбом. Они предупреждают об опасности. Вокруг хищники. Двое стоящих мужчин переминаются, руки тянутся к своим почти скрытым кобурам, в то время как Чан остается совершенно неподвижным, за исключением того, что пьет свой кофе, в то время как мужчина справа от Марка приподнимает бровь. Сынмин наблюдает за двумя стоящими мужчинами, наблюдает за их реакцией, за выражением их глаз. Один только язык тела подсказывает Сынмину, что эти двое не просто телохранители Марка; в них есть беспокойство и забота, которые превосходят отношения начальника и подчиненного. Сынмин видел это в движениях Джисона с Чаном во время рейда Демонов на базу SKZ. — Рад узнать, что слухи оказались правдой, — бормочет Марк. Марк и Чан смотрят друг другу в глаза, изучая друг друга, пытаясь найти щель в броне, которая позволит им войти, каждый натянут туго, как струна пианино. — Я просто не могу поверить, что ты думаешь, что тебе это сойдет с рук. Ты знаешь, как мы работаем. — Чан наклоняет голову в знак согласия. — И ты знаешь, почему я здесь. Это точно не было бы долгосрочным планом, — формулировка расплывчата; Марку может показаться, что Чан использует силу Мечтателей, чтобы вернуть SKZ и противостоять Кронам, но Сынмин знает, что Чан имеет в виду нечто более зловещее. Оба медленно расслабляются, но продолжают изучать друг друга. Проходит минута, две. Мужчина рядом с Марком громко цокает. — Мы можем продолжить, пожалуйста? — Марк хмуро смотрит на него. — Донхек, пожалуйста, — Марк не в состоянии скрыть легкую мягкость в выговоре. Нежность. Эти двое тоже близки. Донхек закатывает глаза и наклоняется вперед. — Смотри, мы получили твое электронное письмо. — Марк откидывается на спинку стула, пощипывая переносицу, в то время как двое мужчин позади него обмениваются ухмылками, пока Донхек говорит. Похоже, такое случается часто. — Кстати, милое напоминание без угроз. Мы немного покопались и знаем, в какой ситуации вы находитесь и против кого. Чего мы не знаем, так это чего именно вы от нас хотите и почему мы должны вам это дать. — Как много из ситуации ты на самом деле знаешь? — мягко спрашивает Чан, помешивая кофе в своей чашке. — Демоны: низкопробные стартапы, появившиеся из ниоткуда, которыми в настоящее время управляет некто Пак Джинён, или же JYP, — рассказывает Донхек. — Он был частью SKZ при старом режиме, поэтому мы предполагаем, что он преследует вас в каком-то заговоре мести. Ходили слухи, что вы пытались напасть на них, и что-то пошло не так, — он бросает оценивающий взгляд на троих: Чана, все еще невозмутимо пьющего свой кофе, Чанбина, который не сдвинулся ни на дюйм с тех пор, как сел, скрестив руки на груди, и, вероятно, совершенно явно неуместного Сынмина. — Ты потерял мужскую силу. Возможно, и оружие тоже. Это то, чего ты хочешь от нас, — Донхек наклоняется еще дальше, прижимая палец к столу перед Чаном. — Но почему мы должны отдавать это тебе? — Донхек проницателен, Сынмин отдаст ему должное. Чан смотрит на Чанбина, который несколько минут качает головой. Чан смотрит на Сынмина, слегка приподняв брови. Говорим ли мы им, насколько они правы? Удивленный тем, что может взвесить этот вопрос, Сынмин на мгновение задумывается. Сынмин вспоминает слова Чанбина о вероятности того, что Мечтатели могут развернуться и рассказать Чан-и о том немногом, что осталось от SKZ, о том, что они без колебаний аннексировали бы SKZ и, скорее всего, оставили бы захваченных участников гнить. Сынмин думает о Таффе, сидящем одиноко и тихо в пространстве, рассчитанном на троих. Сынмин думает о квартире, в которой была золотая дымка и грязные обложки, отдельной квартире с жесткой организацией и памятными вещами о семье, о том, что теперь и там, и там холодно и пусто. Он думает о Чане разве это так плохо, если мы не можем вернуть всех обратно? Это было похоже на удар под дых, который может нанести только абсолютная правда. Сынмин решительно кивает. Чан, наконец, ставит свою чашку и садится прямо. — Ты не ошибаешься. Нам нужна мужская сила, и много ее. Оружие тоже. Взамен я могу устроить тебе встречу с федералами; Я знаю, что тебе не удалось оторвать от них свою задницу после того, что произошло в прошлом году со взрывом в районе складов. Очевидно, что мы заплатим за оружие, которое вы нам дадите, и премию за мужскую силу, — Чан, похоже, принял во внимание сопротивление Чанбина и одобрение Сынмина и пошел по середине пути в своем объяснении. — О какой мужской силе мы говорим? — спрашивает Марк, прищурившись. Чан снова смотрит на Чанбина, и за мгновение происходит безмолвный разговор. — Столько, сколько вы готовы нам дать, — сухой смешок вырывается у Марка. — Я не думаю, что у тебя достаточно денег, чтобы позволить себе это. — Тогда мы дадим тебе наркотики. Или кого-нибудь из наших информаторов в городской полиции, — предлагает Чан небрежно, решительно. Кажется, что он изо всех сил старается не выглядеть отчаявшимся, оставаясь при этом соблазнительным. Донхек бросает проницательный взгляд на Чана, прежде чем откинуться на спинку и дважды слегка постучать по подлокотнику своего кресла. — Я думаю, мы закончили, — Марк встает из-за стола, мягко сжимая плечо Донхека, когда тот проходит мимо него. — Но поскольку я добрый, я не буду упоминать об этой встрече Тэену. Я не буду таким добрым, если ты попытаешься во второй раз. Между Марком и Донхеком существует связь, очевидная по тому, как они работают как хорошо смазанный механизм, даже когда Донхек крутит Марка. Менее очевидной, но все же очевидной является связь Марка с двумя другими. Это показывает, как они так защищают Марка, как они, похоже, шутят за счет Марка, когда Донхек переступает через него, как Марк так же настроен с ними. Это напоминает Сынмину наблюдение за работой лейтенантов SKZ, то, как их приготовления больше похожи на хореографический танец с тем, как интуитивно они двигаются вокруг и друг с другом. Это напоминает Сынмину лицо Хенджина, когда он привел Минхо к нему, отчаяние на его лице, то же самое отчаяние было написано на их лицах, когда они привели Чана. Это заставляет Сынмина задуматься о том, как проявление слабости, отчаяния может вызвать сочувствие: Минхо приходит в квартиру Сынмина после того, как в Чана стреляли, предлагая ему шанс остаться рядом с Чонином на этом новом жизненном пути. Чонин объясняет, как он вообще попал в SKZ. — Они забрали всех, кроме нас, — выпаливает Сынмин, рискуя. У Чана вырывается удивленный выдох. Марк останавливается, медленно оборачиваясь. Быть единственным объектом этого пристального взгляда — это много, но Сынмин смотрел на торговцев наркотиками, бесполезных родителей и их партнеров, профессоров, которые пытались отмахнуться от него как от апатичного, в то время как Сынмин работал до изнеможения, членов банд с оружием и главарей банд без кофеина. Марк Ли не заставил бы Сынмина отступить. — Мы и горстка мужчин. Все, кто участвовал в бою, были схвачены. У нас есть неделя, чтобы придумать, как мы собираемся вернуть их в целости и сохранности, или мы умрем, пытаясь. — Марк мгновение смотрит на него, анализируя лицо Сынмина, то, как у него побелели костяшки пальцев на столе, как Чан кладет руку на бицепс Кима. — Ким Сынмин. Родился 22 сентября 2000 года. Мама умерла от передозировки наркотиков в 2014 году. Пропустил год в школе и свалил из доджа, как только смог. Переехал в большой город, поступил в медицинскую школу. Ты должен гордиться собой. Это впечатляет, — лицо Марка ничего не выражает, когда он излагает факты из жизни Сынмина, как будто читает прогноз погоды. Тактика запугивания. Очевидная. — По всем меркам, ты должен быть последним человеком, который был бы вовлечен во что-то подобное. — Но Сынмин отказывается поддаваться страху. Он встает, расправив плечи, отбрасывая попытки Чана схватить его и заставить сесть. Сынмин смотрит Марку прямо в глаза. — Представь, что это случилось бы с тобой: за тобой охотятся, ты отрезан от любой внешней поддержки. Единственные люди, на которых ты можешь положиться, — это те, ради безопасности которых ты готов на все. Эти люди росли вместе с тобой, боролись вместе с тобой, были рядом с тобой, когда весь мир был против тебя, и ты послал его к черту, потому что никто не трогает твоих людей. Ты бы бросился на гранату ради этих людей, если бы это означало, что они выживут. — У вас есть эти люди, я это вижу, — Сынмин наклоняет голову в сторону Донхека, машет рукой двум другим, но не сводит глаз с Марка, заставляя себя вспомнить эти слова. Лицо Марка превращается в высеченное из камня, когда он оглядывается на Сынмина. — Теперь представь, что эти люди, которых ты любил больше, чем ты когда-либо думал, что это возможно, ушли. Не просто ушли, но их забрали. Их схватили, избили и пытали от вашего имени, и похитители достаточно любезны, чтобы показать вам, как это происходит, чтобы вы знали, как сильно им больно. — Так ты скажи мне, Марк Ли, — выплевывает Сынмин его имя, гнев теперь кипит внутри него. — Что бы ты сделал, чтобы вернуть своих людей? Мог бы ты составить план, составить схему, попытаться найти какой-нибудь способ умиротворить похитителей? Потащился бы ты к союзнику, который мог бы облапошить тебя при малейшем шансе, что они помогут, потому что немного надежды лучше верной смерти? — Сынмин понижает голос, мягко продолжая: — Или ты бы ворвался с оружием наперевес, чтобы уйти в сиянии славы, потому что ты знаешь, что смерть лучше, чем жизнь в мире без своего народа? Потому что мы уже пробовали планы один и два. — Твой ход, — с этими словами Сынмин рушится на свое место. Чан снова кладет руку на плечо Кима, крепко сжимая его в тонком упреке, но он также оставляет ее там, как солидный груз ободрения. Если бы Марк решил пристрелить Сынмина за его дерзость, Чан так же быстро выхватил бы пистолет. Марк пристально смотрит на Сынмина, слегка склонив голову набок. Надвигается тишина, даже когда Донхек ерзает на стуле, когда двое мужчин у стены меняют позу и оглядываются по сторонам, в то время как другие люди в кафе украдкой оглядываются, пытаясь оценить происходящее. Затем Марк подходит к столу. Еще один шаг. Потом еще. Он опирается на стол, пока не нависает над Сынмином. — Похоже, не только у Чана много нервов, — это не совсем похоже на критику. — Джено, в каком безопасном месте провести встречу? — Тот, у кого мускулы как веревки, выпрямляется. Он обменивается взглядом со своим партнером, прежде чем ответить. — Тот, что на Сангаме, недалеко от Олимпика, был бы лучшим. — Завтра, в 14:00. Я пришлю тебе точный адрес завтра в полдень. Мы поможем, но ты должен нам того федерального агента и деньги. Может быть, и наркотики тоже, — взгляд Марка метается в сторону Чана, прежде чем снова упереться в Сынмина. Он кивает, поворачивается и уходит. Джено и другой парень немедленно выстраиваются в очередь за Марком, пока Донхек не спеша допивает кофе для Марка. — Что ж, все это наверняка будет интересно, не так ли, ребята? — ухмылка Донхека обещает хаос, но неясно, для кого этот хаос будет предназначен. — Донхек! — голос Марка отчетливо разносится по кафе, заставляя его на мгновение замереть. Донхек закатывает глаза и притворно вздыхает. — Да, да, я иду. Испортим спорт. — Сынмин смотрит, как они уходят, слушает, как в кафе возвращается звук. — Это было глупо, — слова Чана звучат резко, когда он крепче сжимает плечо Сынмина. От критики у Кима волосы встают дыбом. — Не здесь, — немедленно делает выговор Чанбин. Он быстро встает со стула, поднимая Чана за руку, что также заставляет лидера отпустить Сынмина. Тем же движением Чанбин хватает Кима сзади за куртку, чтобы потащить его за собой, выводя их двоих в город, вниз по улице и в переулок. Прохладный зимний ветерок касается раскрасневшегося лица Сынмина. Это освежает. Заземление. Злость на Марка, смущенное облегчение от предложенной помощи Мечтателей, раздражение от нагоняя Чана улетучиваются, когда дует ветер. В наполненном смогом воздухе нет ничего чистого, но есть резкая нотка, которая кажется оживляющей. Чанбин идет и идет, пока не находит брошенную машину, отличную от той, которой они пользовались ранее, оставляя Сынмина и Чана на произвол судьбы, пока он открывает ее и подключает к сети. Он нетерпеливо заталкивает их в машину, Чана на пассажирское сиденье, а Сынмина на заднее. — Это было глупо, — немедленно повторяет Чан, как только двери закрываются, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Сынмина, когда Чанбин выезжает на дорогу. — Это сработало, не так ли? — Сынмин огрызается. — Из-за тебя нас могли убить! — руки Чана запускаются в его волосы, крепко сжимая светлые пряди. Если бы Сынмин был менее зол, он бы больше беспокоился о выпадении обесцвеченных прядей. У Чана уже выпадают волосы; ему не нужно больше ничего с этим делать. — И вместо этого я попросил их помочь нам. Тебя убьет, если ты скажешь «спасибо»? — С этой позиции Сынмин может видеть плохую работу, которую проделал Чан, пытаясь скрыть круги под глазами; консилер слежался и не совсем подходящего цвета. Между тем, его глаза налиты кровью. Напряжение отмечает каждую черточку его тела. Сынмин пытается сдержать свое раздражение, поскольку осознает, насколько напряжен и устал Чан, но Ким тоже устал. — Чан, прекрати, — ответ Чанбина удивил Сынмина своим непреклонным тоном. — Это был риск? ДА. Но это сработало, и это все, что имеет значение. Сынмин, в будущем не предпринимай ничего, не посоветовавшись с нами. — Но это сработало, — Ким чувствует себя обязанным указать еще раз. — На этот раз все сработало. В следующий раз тебе—нам может не так повезти. Остальная часть извилистой поездки на плохо управляемой машине проходит в полной тишине.

«»

— Сынмин, подойди сюда, пожалуйста. — Накануне вечером, после встречи с Мечтателями, Сынмин, Чан и Чанбин разошлись на весь вечер. Единственные инструкции заключаются в том, чтобы встретиться за завтраком в 10 утра, чтобы обсудить план действий перед их следующей встречей. По крайней мере, так думал Сынмин, но Чанбин таинственным образом пропадает, когда Сынмин приходит в офис Чана в согласованное время встречи. — Где Чанбин? — спрашивает Ким, занимая место за столом для совещаний напротив Чана. — Я попросил его присоединиться к нам чуть позже, — Чан слегка морщится. — Я хотел прояснить ситуацию после вчерашнего. — Сегодня Чан даже не пытался скрыть мешки под глазами, но его волосы и одежда опрятны, он готов к новому дню. — Я не собираюсь извиняться, — Сынмин оказал им необходимую помощь; он отказывается сожалеть об этом. — И я не прошу тебя об этом. Чанбин был прав: ты заставил Мечтателей работать с нами, и это самое главное. Прости, что я так набросился на тебя, — Чан вздыхает. — Нас осталось так мало, что мысль о потере одного из вас невыносима… — Сынмин неловко ерзает на своем стуле. Проявление эмоций со стороны Чана неожиданно, не то чтобы нежелательно, но чувство, близкое к этому. Тем более, что то же самое чувство впивается когтями в ребра Сынмина, устраиваясь у него в груди. — Все в порядке. Я понимаю, — и в какой-то степени Сынмин действительно понимает реактивный гнев. Он делал подобные вещи с Чонином в прошлом. Черт возьми, он вел себя почти так же, когда впервые узнал о связях Чонина с SKZ. Чан благодарно улыбается Сынмину, но улыбка быстро исчезает, переходя к чему-то более серьезному. — Была еще одна причина для нашей сегодняшней небольшой сольной встречи, — Чан глубоко вздыхает. — Я хотел сообщить тебе, что, хотя ты пришел сегодня на встречу по планированию с Мечтателями, независимо от плана, который мы придумаем, ты останешься здесь, когда мы отправимся за Демонами. — Холод пробирает Сынмина до костей, даже щеки покрываются румянцем. — Прости? — спрашивает Сынмин онемевшими губами. Ему никогда не нравилось, когда ему указывали, что делать, побочный эффект от того, что он вырос сам, или так ему сказали, и мысль о том, чтобы снова сидеть в стороне, пока его люди в беде, непостижима. — Я не говорю, что ты не способный боец, — немедленно защищается Чан, — тем более, что ты тренировался с Минхо, но тебя не обучали рейдам. И ты наш медик. Ты нужен нам на базе, чтобы позаботиться о наших людях, когда мы их вытащим. — Такое ощущение, что с тобой обращаются в детских перчатках; покровительственный кивок в сторону навыков Сынмина в самообороне только для того, чтобы их вышвырнули на одном дыхании. — Не разумнее ли мне быть на месте, чтобы немедленно лечить людей? — Любой, кому требуется немедленная помощь, отправится в больницу. Я знаю, что обычно мы стараемся не обращаться в больницу, но я думаю, что это считается смягчающим обстоятельством: для тебя было бы нехорошо перегружаться, пытаясь лечить слишком много людей одновременно, и потенциально позволять им срываться. — Правильно, — слова звучат мертво, бесцветно. Чан сцепляет руки на столе и наклоняется вперед. — Мне нужно, чтобы ты был на моей стороне в этом, Сынмин. Это важно. У нас будет так много других причин для беспокойства в этот день. Я не хочу беспокоиться и о тебе тоже, - продолжает молча, задерживаясь в пространстве между ними. — Да, хорошо. Прекрасно. — В этом действительно есть смысл, в каком-то извращенном виде. И если Чан успокоится, если Сынмин согласится, то Ким согласится. Неважно, насколько он взбешен тем, что ему говорят сидеть и оставаться. — Спасибо. Я знаю, что тебе это не нравится, но мы доставим к тебе Чонина и Хенджина как можно скорее, хорошо? — Тебе лучше. — Раздается стук в дверь. Просунулась голова Чанбина. — Готов? — Чан поднимает бровь, глядя на Сынмина. Ким закатывает глаза. — Ты хотя бы кофе принес? — Чанбин корчит гримасу. — Я тебе не мальчик на побегушках. — Так это значит «нет»? — Чанбин секунду колеблется, прежде чем войти с подносом с тремя чашками кофе. Чан и Сынмин разражаются смехом. — Вы, ребята, отстой, — он садится рядом с Чаном и раздает чашки. Чан достает блокнот и щелкает ручкой. — Давайте сделаем это.