***
Сугуру оказывается не в состоянии сразу же заснуть. С его телом что-то не так. После всего, чем они сегодня занимались, он должен быть утомлён, однако на деле его чуть ли не трясёт от переизбытка энергии. Ему нужно что-то сделать, но он не знает, что именно. Сатору всё ещё мирно спит рядом с ним, и, больше часа наблюдая за тем, как он дышит, Сугуру начинает думать, что превращается в сумасшедшего. Желая не выглядеть совсем уж фриком, он встаёт и выходит на балкон. Ещё не поздно, на самом деле. Они заселились в отель довольно рано, и с того момента прошло не много времени. Ночь только начинается, и Сугуру слышит шум людей, бродящих по улицам внизу, гудки автомобилей и звук тяжёлых басов, долетающих откуда-то издалека. Впервые за год — даже больше, чем год — Сугуру не тревожится. Его не беспокоит, что через пару дней они покинут Окинаву. Они всегда смогут вернуться в следующем году. К тому времени они с Сатору начнут новую совместную жизнь, и, возможно, он расскажет бабушке Йоко о них. Он знает, что она будет рада, потому что любит их безоговорочно и считает Сатору членом семьи. Может, в следующем году они возьмут Сёко с собой. Она, вероятно, откажется со словами о том, что не хочет играть роль третьего колеса, но Сугуру уверен, что сможет найти способ её убедить. Сёко легко подкупить определёнными вещами. Если познакомиться с ней поближе, будет совсем не сложно сломить её железную волю. Да, в следующем году им предстоит сделать всё это и многое другое, ведь следующий год точно настанет. Сугуру в этом уверен. Он особо не думал о будущем с того дня, как решил, что никакого будущего не хочет, но сейчас всё по-другому. Жизнь изменилась. Вероятно, она продолжит меняться, и наверняка он не всегда будет доволен изменениями, но он постарается изо всех сил больше не бояться их. Пара рук обвивается вокруг его талии сзади, заставая врасплох. Мягкие губы прижимаются к шее, а его собственные изгибаются в улыбке. И сердце уже дико колотится в груди. Забавно, как его тело до сих пор реагирует на всё это несмотря на то, чем они занимались вместе. — Хэй, — Сугуру протягивает руку через плечо и, когда она касается мягких волос, он автоматически начинает их поглаживать. — Я разбудил тебя? Он чувствует, как Сатору медленно мотает головой. — Не-а. Я перевернулся на другой бок и почувствовал, что тебя нет рядом, поэтому… заволновался, — признаётся он. Хотя он говорит тихо, тревога в его тоне всё ещё заметна. Затем он смеётся над собой. — Прости. Это так глупо. Сатору начинает убирать свои руки с талии Сугуру, и в этот момент тот разворачивается и хватает его, чтобы не убежал. Неважно, что Сатору, вероятно, и не стал бы убегать, ведь он такой ласковый. Сугуру всё равно держит его на всякий случай. — Нет, нет, хэй. Это не глупо. Ты не глупый. — он целует Сатору в лоб и, кажется, утешает его этим. — Мне жаль, что я заставил тебя волноваться. Но я никуда не уйду. Клянусь. Обещание делает своё дело. Сатору начинает стесняться и пытается скрыть своё очевидное счастье, когда наклоняет голову и кладёт её на плечо Сугуру. Вероятно, ему потребуется много времени, чтобы по-настоящему залечить раны прошлого и преодолеть тревогу разлуки. В конце концов, он был свидетелем смерти Сугуру. Нельзя этого отрицать, да никто и не пытается. Важно лишь то, что Сугуру теперь будет рядом с ним точно так же, как всегда Сатору был для него. Они всё ещё есть друг у друга, так что когда-нибудь всё станет проще. Сугуру уверен в этом. — Тебе приснился кошмар?.. Сатору снова мотает головой. — Не-а. На самом деле я спал намного лучше, чем обычно. Может быть потому, что ты так хорошо меня трахнул? Кто знает. Совершенно бесстыдный, как и всегда. Тем не менее, приятно слышать, что он получил удовольствие от проведённого вместе времени. Сугуру весело фыркает. — О, неужели? Так вот что тебе было нужно, чтобы почувствовать себя отдохнувшим, а? — Именно. Моя душа наполнилась. Как и задница. Сатору иногда бывает слишком забавным. Сугуру не может удержаться от смеха и чувствует, что тот тоже улыбается ему в шею. Они так и стоят, прижавшись к балконным перилам. Сугуру успокаивающе проводит вверх-вниз по спине Сатору, и тот тихо вздыхает, довольный. Сверху на нём футболка Сугуру, а внизу лишь пара тонких трусов. Не может быть, что ему не прохладно стоять здесь вот так. — Надо пойти внутрь, — тут же предлагает Сугуру. — Ты простудишься здесь. — Каким образом? Сейчас буквально лето. Кроме того, это ты тут не одет. Словно доказывая свою правоту, Сатору поднимает руку и щиплет Сугуру за сосок. Тот не отталкивает прохвоста, и дело не только в том, что Сатору прав, а ещё и в том, что ему не хочется отстраняться. Он стал слишком зависим от ощущения их тел, прижатых друг к другу. Так что ему придётся смириться с издевательствами Сатору. — И что? Из нас двоих ты — анемичный, — дразнит его Сугуру в ответ. Однако Сатору больше не слушает. Он как будто отвечает тихим мычанием, но на самом деле слишком отвлечён сосками Сугуру. Он чуть отклоняется из объятия, чтобы поиграться с обоими одновременно, дразняще поглаживая их большими пальцами. И снова Сугуру ему не препятствует. Понимая, что такие действия могут остаться незамеченными, Сатору позволяет себе чуть больше. Он наклоняется, чтобы прижаться своим жадным ртом к одному из сосков, пока пальцами всё ещё кружит вокруг другого. — Сатору… — произносит Сугуру предупреждающим тоном, намекая, что тот ходит по очень тонкому льду. — Не начинай того, что не сможешь закончить. Хотя Сугуру говорит предельно серьёзно, Сатору тут же воспринимает это как вызов. Его сонные глаза загораются, и он ухмыляется с дерзким выражением на своём красивом лице. Столь же дерзким тоном он произносит: — Кто сказал, что я не смогу закончить? Это лишь твоё предположение, Сугуру. Сугуру пристально смотрит на него. — Паршивец. Сатору хлопает глазами. — Да, и? Оу. Значит, так он хочет играть в эту игру. Что ж, тогда Сугуру с радостью ему подыграет. Не проходит и десяти минут, как Сугуру уже вжимает его в перила, задрав футболку до груди и спустив трусы до трясущихся колен, и дрочит ему. Одновременно с этим он дразнит его, прижимаясь членом к его заднице, а Сатору бесстыдно стонет и сквозь пальцы Сугуру у него во рту невнятно умоляет войти в него. Секс на балконе не планировался, но они учатся быть чуть более спонтанными. Кроме того, есть что-то непристойное в том факте, что технически они не в комнате и любой может поднять взгляд и, прищурившись, увидеть до предела возбуждённого Годжо Сатору на балконе. Любой может видеть его, но не касаться. Он принадлежит Сугуру и только Сугуру, а тому так нравится смаковать эту мысль. — Сугуру, — стонет Сатору, наверное, в сотый раз. Он всё ещё нетерпеливо трётся бёдрами, безуспешно пытаясь насадиться на член. — Вставь. Скорее… Не обращая внимания на просьбу, Сугуру кусает его за плечо, а затем успокаивающе проводит по отметине горячим языком. Ему нравится, как красиво выглядит след рядом с другим, уже почти незаметным, который он оставил на днях. — Так не просят, — напоминает ему Сугуру. — Сугуру… — Ты собираешься попросить вежливо? — Пожалуйста, — ноет Сатору, сдаваясь. Его голос звучит так, будто он вот-вот сойдёт с ума. — Пожалуйста? Ты нужен мне… Сугуру удовлетворённо мычит. — Хороший мальчик. Он убирает руку от влажного рта Сатору и придерживает его за бедро, когда начинает входить. Сатору охает от того, как его растягивает, и поднимается на цыпочки, словно подсознательно уклоняясь. Сугуру не позволяет ему отодвинуться далеко. Он тянет Сатору на себя, и двигает бёдрами вперёд, мгновенно заполняя его узкую дырку. Изо рта Сатору вырывается сдавленный звук, но затем он замолкает. Он стоит, схватившись руками за перила до побелевших костяшек пальцев. Ох. Он снова задерживает дыхание. Плохо. — Хэй, нет, не делай так. — Сугуру осыпает поцелуями его лопатки, пытаясь расслабить его. Он так напрягается в начале, но это не поможет ему привыкнуть. Поэтому Сугуру напоминает ему об основах. — Тебе нужно дышать, Тору. Давай попробуем вместе. Видишь? Вот так… молодец. Ты так хорошо меня принимаешь. Некоторое время они просто дышат в унисон, а когда Сатору снова начинает вжиматься в него задницей, Сугуру понимает, что тот готов. Он сразу же задаёт беспощадный темп, но Сатору держится, как чемпион. И на самом деле это Сугуру изо всех сил старается не отставать от движений Сатору, ведь тот настолько нетерпелив, что с энтузиазмом насаживается на него сам, отталкиваясь от перил. И он такой громкий. Невероятно громкий. Непрекращающиеся стоны и хихиканье заполняют пространство вокруг них, и Сугуру, честно говоря, мог бы умереть вот так и был бы доволен. И абсолютно удовлетворён. Трахать Сатору сзади оказалось гораздо занимательнее, чем представлял себе Сугуру. Единственный минус — он не может видеть его красивое лицо со всеми очаровательными выражениями, но зато ему нравится наблюдать за тем, как подпрыгивает задница Сатору в ответ на каждый толчок. Нравится видеть, как напрягаются мышцы его спины, и нравится целовать его в затылок. Обычно Сугуру не дотягивается до этого места. Но даже несмотря на всё это, он по-прежнему хочет целовать Сатору в губы, чтобы удовлетворить все свои желания. Возможно, у них это получится. Во всяком случае, Сугуру пытается попробовать. Он не замедляет толчков, даже когда хватает Сатору за лицо и заставляет повернуть голову вбок. А затем наклоняется и прижимается губами к его губам. Получается немного хаотично и нескоординированно, и в какой-то момент он облизывает Сатору кончик носа, но ему так хорошо. Видно, что Сатору тоже жаждет этого, ведь он тянется, чтобы схватить Сугуру за затылок и держать его, с упоением целуя в ответ. Даже несмотря на очевидную неловкость движений, этого достаточно, чтобы заставить Сатору кончить. Он вскрикивает и падает на перила, и единственное, что удерживает его от падения на пол, — руки Сугуру, крепко сжимающие его бедра в погоне за тем же освобождением. На этот раз он выходит как раз вовремя, чтобы излиться на Саторову задницу и поясницу, и вид настолько восхитителен, что он чувствует, как вот-вот упадёт в обморок. Но вместо того, чтобы по-идиотски потерять сознание, Сугуру вцепляется в талию Сатору. Им обоим требуется немало времени, чтобы отдышаться, а затем Сатору без видимой причины смеётся. Но нужна ли она? Возможно и нет. — Боже, — в благоговении выдыхает Сугуру. — Ты сводишь меня с ума. Блять. Я так тебя люблю. Он целует Сатору в плечо, в затылок, в волосы — везде, куда может дотянуться. Сатору не перестаёт хихикать, но откидывается назад в объятия Сугуру и дразнит: — Могу сказать то же самое о тебе.***
Вода океана холодит босые ноги Сугуру. Большую часть утра они проводят в постели, целуясь, пока живот Сатору не начинает урчать, и они, наконец, выезжают из отеля, чтобы найти что-нибудь съедобное поблизости. Выбор Сатору падает на пышные блинчики-суфле. Это не то, что Сугуру обычно ест на завтрак, поскольку всегда предпочитает традиционную японскую кухню, но он рад попробовать всё, что захочет Сатору. Это в любом случае будет вкусно. После у них остаётся ещё полно времени до обратного автобуса, который увезёт их в деревню, поэтому они решают прогуляться по пляжу, чтобы развеяться. Сатору идёт впереди, шлёпая по воде ногами и время от времени наклоняясь, чтобы подобрать песчаного ежа или ракушку. Он говорит, что хочет смастерить из них что-нибудь. Может быть. Он ещё не решил. Впрочем, он всегда такой — никогда точно не знает, чем хочет заняться, но стремится найти что-нибудь, чтобы не заскучать. Раньше Сугуру считал это странным, но со временем он осознает, что обожает каждую мелочь и забавную деталь в Годжо Сатору. — Сугурууууу, — зовёт тот. Сатору разворачивается и теперь идёт спиной вперёд, его нелепые круглые солнцезащитные очки скрывают глаза, а на лице расплывается озорная улыбка. — В следующий раз, когда сюда приедем, давай займёмся сексом на пляже. А иногда Сатору произносит нечто подобное, и Сугуру приходится задаваться вопросом, не странный ли у него вкус на мужчин. Он не уверен, ведь раньше ему никто не нравился, а поскольку он планирует провести остаток своих дней с этим чудаком, то, вероятно, никогда не узнает, что значит «нормальный». Ну, что ж. — Зачем? Чтобы тонны песка застряли в самых неподходящих местах? — дразнит Сугуру, но при этом полусерьёзно выражает свои опасения. — Или, что ещё хуже, нас арестуют за непристойное поведение. — Иу. С тобой не весело, — отвечает Сатору. Он показывает язык и пытается удержать разочарованное выражение лица, но длится это недолго, и вот он снова улыбается. Несмотря на свои странности, он всё ещё слишком очаровательный. — Прекрати идти так быстро, — требует Сугуру. Он протягивает руку и добавляет, — Вернись и возьми меня за руку. Сугуру изо всех сил старается игнорировать злобный смех, последовавший за его просьбой, ведь если не реагировать, то Сатору не получит удовлетворения от того, что дразнится. Его не волнует собственная приставучесть. Он хочет держать Сатору за руку во время их романтической прогулки по пляжу, и ему должно быть это позволено, потому что они вместе. Они влюблены. И всё в таком духе. Отсмеявшись, как придурок, Сатору наконец выполняет просьбу. Он всё ещё ухмыляется, радостно подбегая к Сугуру и беря его руку в свою и сразу переплетая их пальцы. Сугуру выдыхает с облегчением. Это приятно. Это правильно. — Лучше? — спрашивает Сатору, снова дразня его. Сугуру всё равно кивает. — Лучше. В общем, насчёт следующего раза… Я подумывал пригласить Сёко поехать с нами. Как думаешь, она захочет? — Не-а, — отвечает Сатору, не задумываясь. Проклятье. Даже ему очевидно, что она не хотела бы присоединяться к их так называемому медовому месяцу. Но затем он добавляет, — Хотя, вероятно, мы сможем её заставить. Она не откажет нам обоим. В конце концов, мы сильнейшие. Сугуру качает головой, смеясь. — Ага. Расскажи это ей, и она, вероятно, надерёт тебе зад. — Вероятно. Некоторое время они продолжают идти в комфортной тишине. Сатору качает их переплетёнными руками и иногда останавливается, чтобы поднять очередную ракушку, и такое ощущение, будто они живут вместе на Окинаве уже много лет, а не последние два месяца. Сугуру действительно не хочет уезжать, но напоминает себе, что всегда сможет вернуться. А ещё он будет весело проводить время с Сатору в Токио. Они по-прежнему могут целоваться, ходить в кафе и не видеть никого и ничего вокруг кроме друг друга, потому что на самом деле не имеет значения, где они находятся. Быть вместе — вот, что важно. — Когда мы вернёмся в Токио… я хочу начать готовиться к следующему году, — объявляет Сугуру. — Ты поможешь мне? — К следующему году? — Сатору в замешательстве склоняет голову вбок. — Но до него ещё очень много времени. Можем придумать что-нибудь интересное ближе к лету. Сугуру качает головой. — Я не об этом. Я говорю об… университете. И вступительных экзаменах. Внезапно он начинает нервничать и боится посмотреть в сторону Сатору, чтобы увидеть его реакцию. Они вообще не обсуждали будущее. Ни разу с того дня, как Сугуру решил со всем покончить. Даже очнувшись в больнице, он никогда не разговаривал с Сатору о том, что им делать дальше. Тот всегда отвлекал его болтовнёй о всяком: об аниме, снэках и забавных вещах, увиденных им по дороге к Сугуру. В то время Сугуру был ему благодарен за то, что он притворился, будто всё в порядке. Он никогда не упоминал о его попытке самоубийства и не спрашивал, какого чёрта им делать теперь, когда они оба превратились в идиотов, по-разному разочаровывающих свои семьи. Сатору никогда не хотел обсуждать будущее, как и Сугуру. После его выписки из больницы и возвращения домой они упорно делали вид, что того инцидента вообще не было. Но они больше не могут так продолжать. Сугуру хочет составить план, и ему нужно, чтобы Сатору был его частью, потому что они вместе. Они пообещали всегда быть рядом друг с другом. После недолгого молчания Сатору спрашивает: — Ты имеешь в виду… ты хочешь снова начать учиться? — Ага. Именно, — подтверждает Сугуру, кивая. — Думаю, сейчас я к этому готов. Я знаю, что готов, поэтому хочу сдать экзамен в конце зимы и поступить в универ весной. Конечно, я бы не хотел делать это без тебя. Что думаешь? Сатору мычит и продолжает раскачивать их руками, обдумывая ответ. Ничего страшного, Сугуру может подождать. В конце концов, это важное решение для них обоих. Он не хочет брать ещё один год перерыва, и не заинтересован искать случайную работу, когда вместо этого мог бы строить своё будущее. Но ему также не хочется повторить ошибки прошлого. Он уверен, что не совершит их, но страх «а что, если» продолжает висеть над ним. Наконец, Сатору отвечает. — Думаю, тогда у меня нет выбора, да? Без помощи моих мозгов ты практически обречён. Он показывает язык, сделав это смелое заявление, всё ещё настроенный подразнить Сугуру, несмотря на серьёзность темы. Что ж, по крайней мере, Сатору навсегда останется тем, кто смотрит на вещи проще и непринуждённей. Может, так и должно быть, а может, это Сугуру слишком серьёзно относится к жизни. Ему следует научиться жить по-настоящему. С этой мыслью Сугуру толкает Сатору локтем в бок, за то, что тот умничает. Хотя он ему благодарен. Искренне. — Мы будем усердно учиться и добьёмся этого, — продолжает Сатору и то, как знакомо это звучит, застаёт Сугуру врасплох. Конечно, ведь это его собственные слова. И Сатору знает об этом. Он ухмыляется и говорит, — Верно? И Сугуру улыбается в ответ. — Верно. — О, но мы не будем учиться слишком усердно. Раз уж речь зашла об этом, я хочу установить несколько основных правил. — Чего? — теперь Сугуру настораживается. — Что, чёрт возьми, это значит? Сатору прокашливается, а затем начинает перечислять «правила», разгибая пальцы. — Прежде всего, нам нужно ходить как минимум на три свидания в неделю. — Серьёзно? — Ладно. Два свидания, но не меньше. — он переходит к следующему правилу, — Во-вторых, тебе не разрешается учиться после полуночи. Эй, не смотри на меня так, я серьёзно. После полуночи ты можешь заниматься другими делами, особенно со мной, но никак не учиться! — Подожди, это несправедливо, — ноет Сугуру. — Какой трудолюбивый студент не засиживается после полуночи? — Мне всё равно. Тебе лучше научиться ценить каждую минуту. — Ух ты. — В-третьих, — продолжает Сатору, игнорируя его жалобы и высоко поднимая три пальца вверх, — В-третьих… гм… Сугуру смотрит на него. — Да? Продолжай. Сразу становится очевидно, что у Сатору нет никакого третьего пункта и он не может сходу его придумать. Типично. Сугуру уже собирается посмеяться над ним, как вдруг его тянут вперёд за их соединённые руки. При этом он чуть не запутывается в ногах. Сатору продолжает тащить их в океан, пока вода не достигает коленей, и становится холодно, ужасно холодно. У Сугуру почти нет времени жаловаться на эту внезапную выходку, ведь Сатору беспричинно смеётся, а потом втягивает его в глубокий поцелуй, и что, чёрт возьми, происходит? — Что… что ты делаешь? — Сугуру наконец дают шанс спросить, как только Сатору высасывает из его лёгких весь воздух и оставляет его краснеть и задыхаться. Сатору по-прежнему хихикает, когда отвечает: — Создаю для тебя новые мелочи. Вот и всё. Он снова целует его. Мгновение спустя шестерёнки в голове Сугуру заканчивают вращаться, и он, наконец, понимает, о чём тот говорит — о том, что помогло ему осознать свою влюблённость в Сатору. Блокнот. Мелочи, ради которых стоит жить, на случай если ты забудешь. Слова, которыми Сугуру живёт каждый божий день с тех пор, как узнал о существовании маленького блокнота, подаренного ему Сатору. С тех пор тот не просил его вернуть, но он по-прежнему усердно работает над созданием мелочей-моментов, о которых они оба будут вспоминать с любовью. Сатору продолжает придумывать разные неприметные на первый взгляд способы его порадовать, каждый день воплощает их в жизнь, хотя его простого присутствия достаточно для Сугуру, чтобы чувствовать себя счастливым. Ох. Это слишком. — Сатору… — Мм? — Давай вернёмся в отель. Его внезапное предложение и смысл, стоящий за ним, вызывают у Сатору очередной приступ смеха, ну и ладно. Это честно. Можно ли его винить? Сугуру стал вести себя, как безнадёжный романтик в последнее время, и подобные вещи вызывают у него желание оттрахать Сатору до умопомрачения. Он просто не может ничего с собой поделать. — Уже? — Сатору смотрит на него с дразнящей ухмылкой, точно зная, что сейчас творится в голове у Сугуру. — Мы ведь только выехали оттуда сегодня утром, не так ли? — И что? Мы можем вернуться. — Сугуру начинает доказывать свою правоту, не заботясь о том, как отчаянно звучит. — Цена была неплохой, и мы уже знаем, что нам понравилось там. Слушай, завтра утром мы выспимся, потом пойдём в то кафе, в которое ты хотел заглянуть, и затем вернёмся к бабушке перед ужином. Знаешь, можно не спешить с возвращением в Токио. У нас есть время. Сначала Сатору делает вид, что обдумывает его предложение. Он мычит и постукивает пальцами по подбородку просто потому, что знает, что Сугуру с нетерпением ждёт его согласия, а Сатору редко находится в положении силы. Он может продолжить дразниться, если захочет. Он определённо мог бы отомстить за всё, что произошло между ними прошлой ночью. Он мог бы заставить Сугуру ждать, просить и умолять дать ему шанс снова попробовать его на вкус. Но Сатору слишком предвкушает очередную ночь в отеле, чтобы делать что-либо из этого. — Ладно, звучит неплохо. Мне нравится твой план.***
Когда они возвращаются в отель для свиданий, Сатору объезжает его член, скача на нём и вжимая Сугуру в матрас, пока тот почти не теряет сознание. После этого они принимают вместе ванну. Сугуру массирует ноющие мышцы шеи и спины Сатору, а тот моет ему волосы, и всё кажется таким домашним. Конечно, не удивительно, что они снова оказываются друг на друге, и Сугуру чуть не поскальзывается и не разбивает себе голову, трахая Сатору, перегнувшегося через край ванны. Им всё же удаётся избежать несчастных случаев, и в конце концов они остаются измотанными, но невероятно удовлетворёнными. Обернув полотенцем бёдра, Сугуру подходит к зеркалу в ванной. Он хочет проверить, не кровоточит ли ухо, потому что Сатору слишком сильно укусил его, пока они «боролись» в ванне, и спустя несколько минут оно всё ещё болит. Ему придётся как-то отомстить, но он подождёт до тех пор, пока Сатору потеряет бдительность. Сейчас он слишком устал, чтобы строить козни. От влажности зеркало полностью запотело. Сугуру наклоняется над раковиной и проводит по стеклу ладонью, но замирает. Его глаза вглядываются в незнакомое лицо, что смотрит в ответ. Прошло довольно много времени с тех пор, как Сугуру смотрел на себя в зеркало. Типа, реально смотрел. Краткие взгляды, чтобы поправить волосы или убрать прыщ, не в счёт. На самом деле Сугуру настолько привык избегать собственного отражения, что почти удивляется тому, что видит сейчас. Он выглядит как-то иначе. Иначе по сравнению с тем, как он помнил свою внешность раньше. Это едва заметное изменение, которое трудно уловить, но оно достаточно очевидно для того, чтобы создалось впечатление, будто он смотрит на кого-то другого. Из-за того ли, что волосы стали длиннее? Или из-за того, что он не брился два дня и на подбородке появилась лёгкая щетина? Может, всему виной засосы и следы от укусов, рассыпанные по шее, ключицам и груди. У Сугуру была очень чистая кожа до того, как на неё напал рот Сатору. Но даже несмотря на то, что эти отметины любви — самое очевидное изменение, Сугуру не думает, что именно они ответственны за то, что он выглядит иначе. Он стоит, озадаченный, и теперь, когда он обратил внимание на эти изменения, они будут беспокоить его, пока он не выяснит причину. Тревога начинает клокотать в животе Сугуру. Лучше бы он не замечал их. Пара цепких рук, обхвативших его за талию, возвращает его в реальность. В зеркале к его отражению присоединяется второе, разительно отличающееся от его собственного, даже прямо противоположное. Растрёпанные белые волосы, большие голубые глаза, розовая кожа, долговязые конечности и сонная улыбка, связывающая всё это воедино. Когда карие глаза встречаются с голубыми, тревога в животе Сугуру превращается в бабочек. — Чёрт возьми. Кто этот сексуальный парень с длинными волосами? — спрашивает Сатору с тихим присвистом, впечатлённый увиденным. Ох. Может, именно эту разницу и заметил Сугуру. Он больше не чувствует себя таким одиноким и несчастным, и это бросается в глаза. Он не обязательно изменился внешне, скорее внутренне, изменился душой, что живёт внутри его тела. Если думать об этом так, то всё встаёт на свои места. Сугуру улыбается своему отражению и говорит: — Не знаю. Тебе придётся спросить сексуального парня, стоящего позади него.***
[сейчас] Сугуру жутко опаздывает. Он почти бежит по узкой улице, жалея, что забросил свой старый велосипед много месяцев назад. Сейчас, когда он спешит с тяжёлым полиэтиленовым пакетом в руках, тот бы пригодился. Но слишком поздно горевать об этом. Ему просто придётся продолжить бежать. Чёрт его дёрнул доверить Сатору закупиться продуктами. Сугуру должен был знать, что на него нельзя положиться. Сатору с лёгкостью может справиться с большинством вещей, но поручите ему сделать что-нибудь простое, например, купить продукты, и он, вероятно, вернётся домой ни с чем, кроме мешка конфет и кучки бездомных котят. Самое обидное то, что Сугуру даже дал ему список всего необходимого. Тот мог просто ему следовать, но почему-то не сделал этого. Он утверждает, что «слишком отвлёкся» на распродажу выпечки в магазине и был занят попытками успеть схватить хоть что-нибудь, прежде чем домохозяйки средних лет заберут себе все лакомые кусочки. Поэтому Сатору забыл купить пиво. По этой единственной причине. Бред сивой кобылы. Сугуру ни на секунду не поверил в оправдание, но проблему придётся решить, поэтому нет времени спорить. В любом случае, решение простое. Сугуру сам вернётся в магазин и купит всё, что нужно. Он ни за что не будет проводить свою первую студенческую встречу без алкоголя. Такое наверняка противоречит некому древнему негласному правилу, созданному студентами университета, жившими задолго до него. Это просто неправильно. К сожалению, Сугуру не учёл, что пошёл в магазин в час пик, так что теперь он опаздывает из-за того, что вокруг очень людно, а он чертовски вежлив, чтобы проталкиваться напрямик сквозь толпу. Ему требуется целая вечность, чтобы купить два больших ящика пива, и теперь он несёт их обратно в квартиру. Упоминал ли он, что ещё и живёт на третьем этаже? Так вот, ему придётся справиться и с этим тоже. Ну, что ж. Что сделано, то сделано. Сугуру ускоряет шаг, поворачивая за угол, и с облегчением замечает жилой комплекс. Ему нужно поторопиться. Гости придут с минуты на минуту, и ему нужно убедиться, что всё готово, иначе… ну, ничего страшного не произойдёт. Очевидно. Но Сугуру — перфекционист и всегда им был, поэтому он взваливает на себя заботу обо всех мелочах. Он наконец-то почти на месте. Сугуру поднимается по лестнице через две ступеньки, не обращая внимания на лёгкое напряжение в бёдрах, и в итоге достигает входной двери. Ему приходится поставить один из ящиков с пивом на пол, чтобы вставить ключ в замок, и как только ему это удаётся, он рывком распахивает дверь. Конфетти тут же прилетает Сугуру в лицо. — Сюрприз! И не один голос, а несколько, что выкрикивают в унисон это слово, как только Сугуру появляется в дверях. Он удивлённо смотрит, а сердце почти выскакивает из груди. Все уже здесь. — Э-э… Думаю, мы, возможно, напугали его до смерти, — замечает Сёко, стоя во главе небольшой группы людей. Сатору смеётся над её словами. — Ерунда! Ему понравилось, просто он слишком шокирован, чтобы отреагировать. Верно, Сугуру? Верно? С этими словами Сатору тянется, чтобы взять Сугуру за руку и затаскивает его в квартиру. Воздушные шары украшают каждый уголок комнаты, и их тут не было, когда Сугуру уходил в магазин, а на стене прямо перед ним висит большой плакат с надписью «Поздравляем!» крупным жирным шрифтом. Его тоже тут раньше не было. Он так растерян. — Наденьте ему на голову праздничный колпак, чтобы я мог сфотографировать! — говорит Хайбара, держа перед лицом камеру Polaroid. Из-за фотоаппарата видно только его предвкушающую улыбку. — О, точно! Подожди секунду. Сатору надевает обещанную зелёную праздничную шляпу на голову Сугуру и закрепляет завязки под подбородком. Как только он отходит в сторону, и всё внимание сосредотачивается на Сугуру, никто не произносит ни слова. Но секундой позже все еле могут сдержать смех. — Неважно, сними это. Выглядит чертовски глупо, — комментирует Сёко с самой злой ухмылкой. Рядом с ней Утахиме полностью краснеет от (безуспешной) попытки не засмеяться. — Нет, нет! Это даже… мило. Мне нравится. Это н-не так уж глупо. Наверное, выглядит действительно ужасно, судя по их возмутительной реакции. Даже Нанами, прислонившийся к ближайшей стене, вынужден прикрыть рот и отвернуться, чтобы скрыть свой смех. Сатору и Хайбара же даже не пытаются это сделать. Не удивительно, если у них польются слёзы от того, как они бесстыдно над ним смеются. Смущённый Сугуру пытается прикрыть покрасневшее лицо рукой. Он спрашивает: — Какого чёрта вы тут вообще устроили? Сатору в мгновение ока снова оказывается рядом с ним. Он обнимает Сугуру за плечи и притягивает ближе. Тепло его тела дарит ему неописуемый комфорт, но не избавляет от смущения. — Ой, не стесняйся, — воркует Сатору, поддразнивая его. — Это твоя вечеринка-сюрприз в честь сдачи вступительного экзамена и поступления в университет твоей мечты. Вот и всё. Так что, у нас получилось тебя удивить? Сугуру убирает руку от лица, рискуя своим достоинством, и искренне удивляется, услышав это. По крайней мере, все глаза, которые смотрят на него сейчас, больше над ним не смеются. На самом деле в них заметна гордость. Но это смущает его ещё больше, поэтому Сугуру снова переключает своё внимание туда, куда ему комфортнее всего смотреть, — в глаза Сатору. — Вечеринка-сюрприз в честь меня? А… а что насчёт тебя? Мы же оба сдали экзамен. Поэтому мы здесь. В нашей квартире. Празднуем… Сатору шутливо закатывает глаза. — Я тут ни при чём. Кроме того, я всё это спланировал, так что не могу удивить сам себя. В общем, ты сегодня — главный виновник торжества. Ты должен быть счастлив. — Ты? Ты спланировал это? — Ага! — Эй, ты должен гордиться им, — вмешивается Сёко. — Он почти испортил свой сюрприз примерно дюжину раз. Я удивлена, что мы так далеко продвинулись в итоге. Все остальные смеются над её словами, соглашаясь, а Сатору ноет, что он старался изо всех сил, ага, и главное, что в конечном счёте всё получилось. Тем временем Сугуру всё ещё не может отойти от того факта, что всё это было придумано для него. Сатору сделал это для него, потому что любит Сугуру больше всего на свете и хочет, чтобы он был счастлив. После всего, через что Сугуру пришлось пройти за последние два года, ему всё ещё сложно смириться с этим фактом. Иногда ему по-прежнему трудно поверить, что он вообще заслуживает чего-то хорошего, но потом он приходит домой, а там его ждёт Сатору и ох. Все мрачные мысли отходят на задний план, ведь улыбка Сатору сияет так ярко, что затмевает собой всё остальное. До него, наконец, доходит, что вся ситуация с пивом, скорее всего, тоже была подставной. Сатору просто нужен был предлог выманить Сугуру из квартиры, чтобы за время его отсутствия друзья помогли ему подготовить всё для сюрприза. Сугуру в красках представляет себе это. Однако старается не слишком задумываться. Если он зависнет на мыслях о том, насколько сильно они его любят, он точно расплачется, а Сугуру не собирается ронять слёзы посреди комнаты, окружённый людьми и в этой дурацкой праздничной шляпе. Если бы это произошло, он никогда морально не оправился бы от смущения. — Ты счастлив? — внезапно спрашивает Сатору. Он всё ещё обнимает Сугуру за плечи и наклоняется ближе, чтобы быстро поцеловать его в щеку, очевидно, не в силах сдержаться. Он и правда слишком милый и идеальный, чтобы быть реальным. Не обращая внимания на румянец, заливающий его щеки из-за такого публичного проявления привязанности, Сугуру кивает и отвечает: — Очень счастлив. Их небольшая вечеринка проходит как по маслу. Сугуру рад, что все его друзья так хорошо ладят. Даже у Сатору с Утахиме немного улучшились отношения, и всякий раз, когда Сатору очень хочется её подразнить, он делает это в основном из чистой привычки, как надоедливый младший брат, который не может оставить свою сестру в покое. Однако Утахиме всегда старается быть выше этого. Главным образом потому, что она наконец закончила учёбу и теперь выпускница университета, и её новый статус немного подпитывает её эго. Но даже несмотря на то, что она больше не студентка, она всё равно время от времени тусуется с ними, и всё благодаря Сёко, которая каким-то образом проникла в круг общения Утахиме. Даже во время вечеринки они обе приклеиваются друг к другу, и наблюдать за этим довольно занимательно, ведь Сугуру знает, какие цели преследует Сёко. Она его лучшая подруга, поэтому он, конечно, в курсе того, что ей всегда нравились девушки постарше. Разницы в возрасте даже в пару лет достаточно, чтобы Сёко превратилась в кошку, что поднимает лапки вверх и ждёт, пока её потреплют по животику. Очевидно, Сугуру дразнит её по этому поводу всякий раз при удобной возможности, потому что после всего, что она говорила о них с Сатору в прошлом, он заслуживает небольшого отмщения. Только сегодня он решает оставить их в покое. Сугуру всё равно отвлекается на остальных гостей, особенно на Хайбару, который практически весь день приседает ему на уши. Не то чтобы Сугуру был против. Ему всегда нравилась позитивная энергия Хайбары. Тот продолжает говорить, что для него большая честь снова учиться с Сугуру, ведь его с Нанами тоже приняли в университет Дзюдзюцу, и теперь они смогут проводить время вместе, как и раньше. Сугуру приходится напомнить Хайбаре, что у него больше нет причин говорить формальностями, ведь он больше не старшеклассник, и они оба теперь первокурсники. Он может обращаться к нему, как угодно. Но попытка называть его «Сугуру» вместо «сенпай», похоже, вызывает сбой в мозгу Хайбары. Он просто не может этого сделать. Сугуру же не настаивает. После их долгого разговора Нанами произносит, что тоже рад снова учиться с Сугуру и с нетерпением ждёт их будущего общения. Почему-то он говорит даже более официальным тоном, чем Хайбара, но на щеках его расцветает очевидный румянец, несмотря на сухие слова. Провести день с друзьями было одним из самых весёлых занятий за долгое время, но к концу, когда все разошлись по домам, а они с Сатору остались вдвоём, Сугуру почувствовал себя уставшим. Счастливым, но всё-таки утомлённым. Внезапно на его коленях оказывается целый взрослый человек, когда Сатору бросается на диван. — Устал! — ноет он. Его тёплое тело пахнет средством для мытья посуды, потому что они только что закончили убираться после вечеринки и им ещё нужно придумать, что делать со всеми этими воздушными шарами. Ну, что ж. Это сейчас не так уж и важно. Они подумают об этом позже, и Сугуру не против оставить их просто так, пока они не сдуются сами собой. Они добавляют всё ещё необжитой квартире ярких красок. Сугуру машинально запускает руку в волосы Сатору и начинает его гладить. Он говорит: — Постарайся не расслабляться слишком сильно, нам ещё нужно заняться стиркой. Моя мама придёт завтра на ужин, помнишь? В ответ на это дружеское напоминание Сатору издаёт ещё один скулящий звук, подставляясь под нежные прикосновения Сугуру. — Ага, ага… Я помню. Сугуру усмехается и продолжает его гладить. На самом деле, Сатору уже давно воодушевлён этим событием. Он говорит, что хочет произвести хорошее впечатление несмотря на то, что мама Сугуру знакома с ним много лет, поэтому в честь особого случая он планирует испечь клубничный торт. С их стороны неразумно было планировать её визит на следующий день после вечеринки, ведь они уже устали, но их график сейчас плотно забит. Скоро начнётся их первый семестр в университете, и им требуется время, чтобы подготовиться к новой главе своей жизни. За последние несколько месяцев Сугуру достиг большого прогресса в восстановлении отношений с мамой. Фактически на следующий день после возвращения домой с Окинавы прошлым летом он спонтанно рассказал ей обо всём. Не только о своих отношениях с Сатору, но и об остальном. О его депрессии, панических атаках, страхе оказаться таким же, как его отец — ведь они уже так похожи, так есть ли причина, по которой Сугуру не станет его копией? Он так боится этого. Затем он наконец рассказывает о Сатору и их лете на Окинаве, а также о том, что проведённое вместе с ним время заставляет его хотеть продолжать жить. Он узнал, что значит любить и быть любимым безоговорочно, и страх в его сердце исчезает всякий раз, когда он с Сатору. После этого он просит у неё прощения. Ему жаль, что ей недостаточно его любви, но он надеется, что однажды она найдёт ту, которую ищет. Самое удивительное то, что она внезапно бросается к нему с объятиями, и они обнимаются впервые с того дня, как он очнулся в больнице много месяцев назад. Сугуру не только шокирован этим. Он вдруг осознаёт, как сильно он скучал по материнской любви и привязанности. И понимает ещё кое-что. Она не считает его монстром или похожим на отца. И никогда не считала. В тот день Сугуру плачет на руках мамы впервые с тех пор, как был маленьким мальчиком. После этого им становится намного легче разговаривать друг с другом, и в тот день, когда Сугуру уезжает поступать в университет, он держит маму в объятии, пока она проливает слёзы счастья у него на груди. Что касается отношений Сугуру с его отцом, то в них ещё предстоит разобраться. Несколько месяцев назад он, наконец, набрался смелости впервые навестить отца в тюрьме. Он ярко представлял себе этот день. Раньше он видел себя наполненным яростью, проклинающим отца за то, что тот разрушил их семью, разрушил жизнь Сугуру и заставил его усомниться во всем, во что он когда-либо верил. Но как только они встречаются лицом к лицу впервые за долгое время, каждая частичка подавляемого гнева рассеивается из тела Сугуру. Его отец уже не тот человек, которым он был раньше. Он постарел. Постарел за такой короткий промежуток времени и даже не может смотреть Сугуру в глаза. Именно тогда Сугуру решает, что мужчина, сидящий перед ним, вовсе не является его отцом. Он просто Гето Сатоши, лжец и вор. Сугуру почти жалеет его. Не зная, что ещё сказать, Сугуру не задерживается надолго. Он говорит мужчине перед ним, что собирается сделать всё возможное в своей жизни. Что у него есть цель, к которой он стремится, и он хочет прожить свою жизнь честно и никогда не стыдиться своих поступков. Возможно, когда-нибудь в будущем, когда Гето Сатоши отбудет своё наказание и раскается в содеянном, они смогут поговорить по-настоящему, как мужчина с мужчиной. Но до тех пор Сугуру не планирует его навещать. — Тебе было весело сегодня? Вопрос Сатору снова привлекает его внимание. Сугуру лениво проводит пальцами по мягким волосам, и когда смотрит вниз, его встречает улыбка, в которой так много безусловной любви и восхищения, что у него перехватывает дыхание. — Мхм, очень весело, — отвечает Сугуру, как только снова может дышать. Он накручивает белые пряди на палец и добавляет, — Хотя я немного устал. Хочешь принять ванну со мной? Сатору мило хихикает. — А что насчёт стирки? — Ах, да, — он пожимает плечами. — Да какая разница? Давай займёмся ей позже. Сомневаюсь, что мама заметит. Смех снова достигает его ушей, и на этот раз Сатору соглашается, кивнув, потому что почему бы и нет? Обычно он пытается отлынить от работы по дому, но теперь, когда и Сугуру на ней не настаивает, он с радостью воспользуется этой возможностью. Не страшно, Сугуру просто не в настроении заниматься чем-то ещё сегодня вечером. Он просто хочет принять расслабляющую ванну с любовью всей своей жизни. И всё. Большего не нужно. После обсуждения их маленького плана Сатору садится, чтобы Сугуру мог подняться с дивана. Однако тот успевает сделать один-единственный шаг, как позади него Сатору хватает его за руки и говорит: — Я очень устал! Тебе придётся меня понести. Некоторое время Сугуру смотрит на него невпечатлённо. — Серьёзно? — Серьёзно, — подтверждает Сатору. — Как невесту. Боже. Иногда он всё ещё такой избалованный ребёнок. Хорошо, что Сугуру привык к этому, благодаря своему девятилетнему опыту борьбы с глупыми выходками Годжо Сатору. Вместо того, чтобы спорить, Сугуру вздыхает и делает, как просят. Он сравнительно легко поднимает Сатору с дивана, потому что за последние несколько месяцев у Сугуру появилась хорошая привычка тренироваться, после того как он обнаружил, что посещение зала приглушает некоторые мрачные мысли, живущие в его голове до сих пор. Это также было отличным способом скоротать время всякий раз, когда нужно было сделать перерыв от подготовки к вступительным экзаменам, если Сатору не было рядом, чтобы поваляться вместе в постели. Теперь же он продолжает заниматься просто потому, что ему нравятся ощущения. А ещё приятно иметь возможность таскать на себе Сатору, когда бы ему ни захотелось. После того, как его внезапно поднимают в воздух, Сатору удивлённо охает, прежде чем снова хихикает, и, если он продолжит издавать эти чёртовы звуки, Сугуру просто возьмёт его прямо здесь, на диванных подушках. Нет, нет. Ему нужно быть сдержаннее. — Теперь ты счастлив? — спрашивает Сугуру. Сатору кивает, прежде чем спрятать лицо у него на шее. И бормочет: — Очень. А пока он счастлив, Сугуру счастлив тоже.