О любви

      Утро начинается с корзины роз. - Кажется, это Киркоров, - сказала я Люсе, показывая на цветы. - Да, Алл Борисовна, это Филипп, - подтверждает Люся и усмехается. - Сколько же их тут? - А вот сейчас и посчитаем, - говорю я.       Люся глазам не верит, когда её хозяйка начинает пересчитывать эти колючие цветы. Я и сама не знаю, что на меня нашло. Мне хочется прикоснуться к каждому цветку. Это его внимание, его ответ на мою насмешку. Я все меньше понимаю поступки Филиппа. А это самое опасное – так можно и себя забыть. - Ай, - я вскрикиваю, когда острый шип ранит мою кожу.       Люся со вздохом присоединяется ко мне и начинает пересчитывать такие опасные цветы. Она тоже колет руки и ругается на Филиппа. Я посмеиваюсь. От мужчин всегда одни неприятности, но почему-то нас, женщин, это ничему не учит.       Мне надо ехать на репетиции "Рождественских встреч". Программа уже полностью составлена и расписана. Осталось лишь добавить последние штрихи, прибавить финальный лоск. Съёмки будут через два дня. Моё состояние сложно описать словами.       Настойчивый звонок телефона выводит меня из себя. - Алла Борисовна, Филипп звонил, - сообщает Люся. - Я сказала, что вас нет, может, зря? - Нет, спасибо.       Зачем он звонит? У меня нет времени на любовь. Я могу позволить себе только короткую интрижку. Да и то, по контракту. Кстати, в этом году заканчивается наш контракт с Серёгой. Так что и он скоро сбежит. Вот презентуем его альбом в "Жар-птице" и будем считать, что его услуги оплачены. Что и говорить, аранжировщик он замечательный, да и семьянин оказался получше, чем я. А, может, это жена его героическая женщина, не мне чета.       Опять хочется курить. От никотина в горле уже всё саднит. Неужели я простыла и не заметила? Скоро же съёмки. Мне же надо будет как-то руководить процессом!       Я срываюсь из дома и мчусь по московским улицам в свой офис. Сигарета помогает расслабиться, забыть обо всем. Скоро мне останется только вспоминать, но пока жизнь продолжается, а, значит, будем жить.       Даже если я останусь совсем одна. Страшная песня Аркаши Укупника становится вещей. Вот и пришло время её записать. Но как же больно.

Крикну, а в ответ тишина. Снова я осталась одна

      Исколотые розами руки напоминают о Киркорове. Как будто он сидит со мной рядом и сверлит своими глазами. Милый мальчик, он такой внимательный. Но я его уже ненавижу.       Стоит мне переступить порог своего рабочего места, как я натыкаюсь на Филиппа. От него так и пахнет свежестью, хорошей туалетной водой и чарующей молодостью. - Скоро "Рождественские встречи", а меня до сих пор нет в списках, - говорит он с таким видом, будто я нарушила данную Богу клятву.       Такого за мной, прости, Господи, ещё не водилось. Хотя жизнь, конечно, штука длинная и непредсказуемая. - Филипп, к сожалению, все песни уже расписаны, график выступлений составлен и меняться не будет, - отвечаю я убийственно-вежливым голосом.       Глаза Киркорова темнеют – его явно задел мой тон. Мне становится не по себе, но я не могу отвести от него взгляда. В распахнутый ворот рубашки видны волосы на его груди. В его клипах это выглядело очень сексуально. Как бы мне хотелось дотронуться до этой красоты, зарыться носом в его волосы и забыть обо всем, вдыхая божественный аромат его кожи. - Алла, - произносит он и медлит, а затем неспешно добавляет к имени моё отчество, - Борисовна.       В его тоне вежливости не меньше, чем было в моём. Я чувствую, как покрываюсь мурашками от его голоса.       А ведь вчера я пообещала выйти за него. К чему же теперь отказывать в такой малости, как песня в моей программе?       Киркоров стоит, капризно надув губы. Он не привык к отказам. Я чувствую себя полной дурой, своими руками лишающей себя удовольствия. - Может, вы всё-таки посмотрите мою песню? - мягко говорит Филипп. - Не стоит решать сгоряча. - Никогда я так не решаю! - возмущаюсь я и тут же прикусываю себе язычок, вспомнив о вчерашнем разговоре.       Ну вот, теперь отказаться от своих слов о свадьбе будет ещё труднее. Слава Богу, он не вспоминает об этом!       Я неторопливо курю, принимая решение.       Филипп уже много лет маячит у меня перед носом. Наверное, без него мне уже не обойтись. Я привыкла созерцать эту красоту, принимать его знаки внимания, чувствовать его взгляд. Он охотник, а я его добыча. Похоже, что наша игра обречена на бесконечность. Мы доставляем друг другу удовольствие, обмениваясь фразами, тайный смысл которых понятен только нам.       "Главное – не переступить черту", - напоминаю я себе, понимая, что без Филиппа я уже не представляю свою жизнь. - Мне без этого уже не обойтись, - говорю я в забывчивости.       Филипп удивлённо смотрит на меня. - Если песня будет такая, что без неё не обойтись, тогда я согласна, - поправляюсь я. - Так и будет, - уверенно говорит Филипп.       Я читаю в его глазах, что он понял, что я имела ввиду. Кажется, клетка захлопывается. Коготок увяз - всей птичке пропасть. Каждое моё слово или действие неумолимо сближает меня с Филиппом. А ведь я должна бежать от него как можно дальше. Не хочу быть посмешищем.       Меня не покидает ощущение, что, завоевав мою любовь, Киркоров лишь посмеётся над стареющей примой. После нашей встречи в Севастополе Филипп стал заваливать меня жёлтыми розами. Но после моих неосторожных слов размер бедствия увеличился до опасных размеров. Надо было привести его, а заодно и себя, в чувство, потому что я уже стала привыкать и к розам, и к Филиппу. - И хватит уже дарить мне цветы! Последний букет был просто колоссальных размеров. У меня не такая уж большая квартира, - говорю я недовольным тоном. - Хвани птичката, като ти кацне на рамото, - произносит этот дьявол с томным взором.       Когда Филипп говорит на болгарском, я словно слышу звуки флейты и теряю волю, как редкий полосатый слон Балдахин. Надеюсь, Киркоров не догадывается об этом мощном оружии.       Я смотрю на него пьяными глазами, которые, наверняка, предательски поменяли свой оттенок на зелёный, влюбленный. - Это я-то птичка? - бормочу я. - Птица певчая, - вкрадчиво произносит Филипп и добавляет сексуальным шепотом, - пташечка моя.       Я обмахиваюсь лежащей передо мной папкой – кровь так и прилила к лицу. - И как переводится то, что ты сказал? - небрежно спрашиваю я. - Куй железо, пока горячо. Болгарская поговорка, - объясняет он с лёгкой улыбкой.       Неужели он думает, что со мной всё будет так легко? - Смотри, не обожгись, - усмехаюсь я.       Глаза Киркорова сузились, я чувствую его настрой охотника, гонящего дичь. Ну, что ж, я принимаю бой!