Примадонна страстная, примадонна нежная Ты такая разная и немного грешная
Как только фонограмма песни заканчивается, я говорю, глядя ему прямо в глаза: - Значит так, песня хорошая. Я её беру. Филипп просиял улыбкой и засмеялся так, как может смеяться только абсолютно счастливый человек. - Значит, всё-таки, без Киркорова не обойтись? - напоминает он мне мои слова. Я коротко киваю и принимаюсь размышлять над будущим номером. Моя смелость совершенно не соответствует моему внутреннему состоянию. Я вся трепещу от одной мысли об этом мужчине. В нем всё слишком, с перебором. И этим он так напоминает мне меня. Когда Филипп касается краешка губ кончиком языка, я замираю от нахлынувшей гаммы чувств. Вот он сидит рядом со мной и, не стесняясь, стряхивает пепел с сигареты в мою пепельницу. Обычный жест, но мне кажется, что это выглядит так по-домашнему. Я рассудительно и серьёзно объясняю Филиппу своё видение его песни в моих Рождественских встречах. Он внимательно слушает, бросая на меня задумчивые взгляды. Я чувствую, как он скользит глазами по моей юбке и ниже, вплоть до кончиков туфель. Похоже, его заводят именно ножки, а не грудь. "Вот чёрт, к чему такие мысли, Алла?" - осекаю я себя. "Ведь не писаны законы для шутов и для влюблённых, И ты знаешь это, Примадонна," - так и звучит в моей голове. Да, Филипп решил играть не по правилам. Мне придётся очень нелегко. Как выдержать его взгляды, его прикосновения, его присутствие рядом с собой во время съёмок? Но я уже не представляю своей программы без этой песни. Так что придётся впустить его в святая святых. Номер будет совместный, лицо Киркорова окажется в одном кадре с моим, и мы сыграем очередную интригующую публику сцену. И как прикажете это пережить? Я прерывисто вздыхаю. Даже сигарета не спасает от волнения. Остаётся решить, кем будет Филипп. Роль влюбленного так и напрашивается при одном взгляде на его романтическое лицо, и поэтому мне это не подходит. Слишком легко, а, значит, слишком пошло. К тому же, рядом со мной будет ещё один роковой герой-любовник - Сергей Васильевич. Значит, Киркорову остаётся роль шута. Я насмешливо хмыкаю, представляя этот образ. Долговязый парень, призванный развлечь саму Примадонну. Надо будет одеть его посмешнее. Сам виноват. Его шутка с признанием в любви немного затянулась. "Придётся пошутить намного дольше, чем он предполагал", - цитирую я любимый роман. Следующий день приносит мне новый букет от Киркорова. Розы не стали менее колючими, но я уже считаю их родными. Отношусь, как к членам семьи, и стойко терплю их шипы. Тем более, что аромат кружит голову и пьянит не хуже вина. - На две больше, - говорю я Люсе. - Теперь он будет каждый день прибавлять по две розы! Вот же чудак! Люся удивленно качает головой: - Куда же их ставить, Алла Борисовна? У меня уже и ведра кончились, не то, что вазы. Я лишь устало машу рукой. Мне нет дела до роз и их дарителя. Скоро съёмка, надо репетировать. Я закрываю глаза и прислоняюсь к стене. Пожалуй, только Барри поможет мне совладать с этой толпой творческих личностей. Голос абсолютно отказывается работать. Всё-таки, я простыла, а может, это нервы. Но я не унываю: со свойственной мне изобретательностью я и потерю голоса сумею обратить себе на пользу. Когда Филипп стоит рядом и сверлит меня глазами, мой голос срывается и хрипит совершенно натурально. Никто не заподозрил подвоха. Всё дело в голосе, при чём тут Киркоров?! Филипп ходит такой важный и довольный, будто ему только что присвоили звание Народного артиста СССР. Только его глаза по-прежнему сияют таким чистым и тёплым светом, что мне становится не по себе. Хочется забыть обо всем и довериться его уверенным рукам, горячим губам и насквозь лживым словам. Разумеется, я не верю ни одному его слову. Какое счастье, что на сцене я могу позволить себе всё. Там не надо притворяться гордой и неприступной. Это же не всерьёз. Да и всё равно никто не поверит. - Алла, ходят слухи, что ты выходишь за Киркорова, - сделав большие глаза, говорит Барри с глумливой ухмылкой. - Я? За Киркорова? - улыбаюсь я и тут же сверкаю глазами. - А откуда такая достоверная информация? Барри смеётся. Он и секунды не верил в то, что я стану женой Филиппа. И правильно, кстати, делал. - Да это Филиппок всем растрезвонил, - машет рукой Алибасов. - Но если он ещё что-то скажет, я вызову его на дуэль! Я сгибаюсь пополам от смеха. Как же это прекрасно. Из-за меня ещё готовы вызывать на дуэль. О, как восхитительна моя жизнь! Я ни о чем не жалею. И этот праздник - моя награда за все былые горести. Мужчины вьются вокруг, как бабочки у цветка. Челобанов в стильном светло-синем костюме с красной бабочкой. Киркоров в забавном одеянии в черно-белую клетку. Мы же собирались с ним повеселиться, и все должны были это понять. На рубашке Филиппа написано два слова: "да" и "нет". Лично для меня вопрос решён однозначно в сторону "да".Ты хочешь, чтобы я тебе сказала "Да"? Ну как же, как же: "Да, да, да!"
Когда я пою, мне легко поверить в то, что я готова признать поражение. Филипп отлично играет свою роль незадачливого влюблённого. Он бегает за мной по залу, а в конце я покорно сажусь рядом с ним за один столик. Взгляды, которые он бросает на меня, заводят ещё больше. "Потерпи ещё немного, - говорю я себе, - скоро ты сможешь прижаться к его груди, зарыться в его волосы, проверить, что скрывается за его роскошной пряжкой на ремне". Я решаю, что Филипп заслужил награду. За цветы, за внимание, за свою красоту. Осушив немало бокалов с шампанским и добавив к ним благородный пшеничный напиток сорокоградусной крепости, я прихожу в прекрасное расположение духа. И вот долгожданный миг настаёт. Банкет по случаю окончания съёмок завершился, артисты расходятся. Я чувствую, что задыхаюсь в этом душном зале и выхожу на воздух. Сердце бьётся, как сумасшедшее, предвкушая будущее свидание с Филиппом. Ноги отказываются стоять ровно, и я прислоняюсь к стене. Затяжка помогает прийти в себя, хоть немного выровнять дыхание. На моё плечо опускается мужская рука. - Поехали домой, - говорит Челобанов. Я вижу, что он уже успел принять дозу. Голос расслабленно-тягучий, соблазнительный. Когда-то мне это нравилось, даже возбуждало, но сегодня у меня планы на болгарский акцент. - Езжай один, - отвечаю я. Перед глазами все плывёт. "Странно, я же обычно не пьянею", - думаю я. Решаю, что всему виной усталость и отважно отхожу от стены. Каблук предательски подворачивается, и я буквально ныряю в объятия Серёги. Он привычно прижимает меня к себе и наклоняется к моему лицу. - Нет, я не хочу, - бормочу я, пытаясь уклониться от его губ и светлой чёлки, щекочущей моё лицо. Но мой кавалер словно не слышит. Мышцы бывшего боксёра словно стальные, и я остро чувствую свою беспомощность. - Иди домой, - выдыхаю я ему в губы. Сергей Васильевич равнодушно пожимает плечами и уходит. На горизонте появляется долговязая фигура в роскошной чёрной шляпе. Я призывно машу Филиппу рукой. - Ты очень вовремя, пойдём, нам надо обговорить ещё пару вопросов, - говорю я Филиппу. Киркоров слегка разрумянился от выпитого шампанского, глаза горят от радостного возбуждения. Смешные кудряшки разбросались по плечам, губы растянуты в лучезарной улыбке. - Кто ещё хочет попробовать комиссарского тела? - говорю я сексуальным низким голосом, срываясь на хрип. "Это простуда, а не моё возбуждение", - оправдываю я себя. Филя смотрит на меня ласково и немного сочувственно. - Алла Борисовна, я провожу Вас до дома. Вам надо отдохнуть. - В твоих надежных руках, - смеясь, продолжаю я и пытаюсь зацепиться руками за его шею. Филипп ловко удерживает меня от падения, поддерживая одной рукой за талию. Я чувствую его тепло и уверенность. Так и стояла бы вечность рядом с ним. Мысли улетают далеко, земля уходит из под ног. Я затягиваюсь сигаретой, медленно выпускаю дым, а потом тихо шепчу: - Поцелуй меня. Он доверчиво наклоняется, и я впиваюсь в его губы. Этот поцелуй он запомнит надолго. Я чувствую вкус его губ с нотками выпитого шампанского и шоколада. Какой же он сладкий, этот мальчик с карими глазами. - Пойдём, выпьем на брудершафт, - предлагаю я и возвращаюсь в опустевший зал. - Не уверен, что это хорошая идея, - предупреждает Филипп. Я беру в руки бокал с Remy Martin и смотрю его на свет. Глаза у Фили пьянят меня не меньше коньяка. Маленькие глоточки обжигают моё измученное горло, Филипп не сводит с меня строгого взгляда. - Зря отказываешься, это очень полезно для голоса. Учись, пока я жива, - смеюсь я. - Пойдём со мной, я ещё многому могу тебя научить. Филипп слегка хмурится, и я вижу, как напрягаются его мускулы. - Неужели ты ещё не поняла? Я тебя люблю! - говорит он. Его взгляд проникает в меня и пронзает насквозь от макушки до пяток. Обычно тёплые шоколадные глаза помрачнели, как бушующее море. Мне кажется, что он еле сдерживается, чтобы не схватить меня в охапку и забросить на плечо, как пойманную добычу. Но что-то ему мешает. И сейчас он выскажет мне все свои претензии. - Даже не начинай, - машу я рукой и крепко сжимаю губы, чувствуя приступ тошноты. "Боже, зачем же я так напилась?" - приходит запоздалая мысль, и я сбегаю в уборную, чтобы сохранить лицо. Дома, наклонившись над раковиной, я снова отплевываюсь от выпитого коньяка, а перед глазами стоят коньячные глаза Филиппа. "Достал уже со своим "люблю", что же за наказание-то такое на меня свалилось?" - тоскливо думаю я, плеща на своё лицо ледяной водой. Скоро Новый год. Мне предстоит провести его в ранге разведёнки. Сказки кончились, все роли сыграны. "Добро пожаловать в реальную жизнь, Алла," - шепчу я себе. Но почему же так больно? Сердце сжимает тоской и ужасом. Я буквально холодею от страха. Рыдания душат. Нет, пожалуйста! Я не хочу стареть. Это так страшно и несправедливо. Я не заслужила такого. Только не я!