***
Тренировка выходит короче, но интенсивнее вчерашней. В этот раз Юнги даже стреляет из трёх видов оружия. Он и не знал, что здесь можно безнаказанно пострелять. У Пака есть небольшое поле рядом с лесом, где они соорудили подобие тира. Самое лучшее расслабляющее занятие для Юнги. А это чувство, когда держишь пистолет — незабываемо. Телохранитель отдаёт ему целую сумку этого добра перед уходом, сказав, что это необходимый инвентарь и атрибут каждого бодигарда. А Юнги чуть ли не кончает. Аккуратно и с большим удовольствием он сортирует пистолеты в своей комнате. Полирует несколько из них, чуть ли не оргазмируя от удовольствия. Это занятие намного интимнее, чем кажется. Приняв контрастный душ и поплавав в бассейне, Юнги сам обходит территорию дома вместе с двумя охранниками. Ничего подозрительного не обнаруживает, но из уст болтливых альф узнаёт, что соседи здесь тоже известные люди. Большинство домов пустуют, и хорошо охраняемые: хозяева то на отдыхе заграницей, то предпочитают центр города. Не густо, но хоть что-то, отчего Юнги даже благодарно пожимает их жилистые руки. Собираясь домой, он вдруг ловит на себе пристальный взгляд из дома омеги. Тотчас обернувшись, видит лежащего на массажном столе Пак Чимина возле открытой двери, ведущей на балкон. И который не сводит с него тёмного взгляда. Кажется, даже не моргает. Пушистая голова покоится на двух скрещенных руках, а губы трогает нечитаемая ухмылка. Прозрачно-голубая занавеска развеивается на лёгком ветру, представляя омегу каким-то эфемерным. У Юнги встаёт только от этой эротичной картины. Эх не те мысли у него в голове, ох не те. Блестящая от масла голая кожа снова манит его, отчего он невольно застревает всё своё внимание на ней. Хочется пройтись руками и губами. Несильно давить пальцами, проходясь по рёбрам, талии и выступающим тазовым косточкам. Всё ниже и ниже, ловя стоны удовольствия… Кажется, начинает остро не хватать воздуха, отчего Юнги пару раз шумно вздыхает. Картина слишком яркая. Он промаргивается и приходит в чувства. Что только на него нашло? Какие странные ощущения однако. Юнги переводит взгляд на омегу, и стопорится. Зрачки у того расширены, а пухлые, немного покусанные губы — приоткрыты. Чёрт! Соблазнительный паршивец! И слабая сторона Юнги поддаётся этому соблазну. Они пару минут испепеляют друг друга. Перед глазами вновь ярко стоит картина полуголого омеги, пока его не прерывает подошедший белобрысик. — Вот вы где. Я еду на встречу с отцом. Это займёт всего пару часов… Он хочет поговорить с… Чон Чонгуком, — глотая имя альфы, лепечет парень. Выглядит обеспокоенным и немного помятым. Видать, ночная пьянка не прошла без следа. Юнги откашливается и опускает футболку, скрывая свой стояк. Даёт парню время собраться с духом и продолжить. — Что бы вы спросили у Чонгука? Оу. Юнги рад, что его мнение ещё кого-то волнует: — Спросил бы прямо — он ли нанял того самозванца? Если это он, будет ходить вокруг да около, чем сразу даст ответ. А ответ прост: «да» или «нет». Белобрысик хмурит брови, выглядя задумчивым: — А если скажет «нет». — Значит, надо проверить его на детекторе лжи. А почему бы его не пригласить сюда? Этого Чона. Я бы мог его расспросить, — приходит внезапная идея. Юнги хочется присутствовать на допросе звезды, и самому убедиться, врёт тот или нет. Тут белобрысый весело ухмыляется: — Серьёзно? Если забыли, то я напомню. Вы уже не детектив, значит не имеете права расспрашивать людей. А Чонгук — звезда, который согласен на разговор только с адвокатами и проверенным лицом Чимина, то есть, со мной. — Здесь он мог бы поговорить лично с Паком, — зная, что не сработает, всё равно произносит Юнги. Однако «уже не детектив» немного сильно кромсает сердце. — Если Чон приедет сюда, то расползутся разные слухи. Поэтому отец предложил встретиться на нейтральной территории. Вы остаётесь за главного. Не отходите от Чимина, ладно? Я вернусь… — Что? В смысле, не отходите? — теряется Юнги. Ведь он планировал поесть и углубиться в чтение договора. — Просто сделайте свою работу. Сейчас у Чимина сеанс массажа в спальне, который займёт ещё около получаса. Затем ужин. А я вернусь через пару часов. Не оставляйте Чимина без присмотра. Юнги не успевает переварить и огрызнуться, как белобрысик исчезает так же быстро, как явился. Вот чёрт! «Просто сделайте свою работу» — звенит в ушах. Ладно, делать нечего. Что ж, пора начинать быть телохранителем. Поднявшись на второй этаж, Юнги оглядывает помещение. Холл как на ладони: можно увидеть и массивную входную дверь, и часть стены гостиной. На потолке висит большая замысловатая люстра, детище какого-нибудь модного дизайнера. Стены белые с золотистыми узорами, отчего пространство кажется лёгким и воздушным. Много света, много стекла. Омега явно предпочитает современный стиль. В центре холла стоит огромный п-образный чёрный кожаный диван с золотыми и красными подушками. На журнальном столике лежат разные журналы с самим Пак Чимином на обложке. Красиво. Закончив быстрый осмотр, Юнги подходит к белым дверям спальни омеги. Но останавливается, так как горячая пошлая картина всё ещё стоит перед глазами. Поэтому полчаса решает посидеть неподалёку. Остыть и включить свою профессиональность.***
Юнги от нечего делать несколько раз отжимается и качает пресс. Пару раз обходит дом внутри и закрывает все окна и двери сам, раз уж омеги не смогли. Из кухни на второй этаж доносится изумительный аромат скорого ужина, заставляя Юнги облизываться. Кажется, стейк с каким-то кисло-сладким соусом. А из комнаты Пака слышатся весёлые голоса. Даже смех. — Непременно буду следовать! Спасибо вам. Я чувствую себя просто волшебно, — когда дверь открывается противно-пискляво произносит Пак, а оттуда выходит молодая женщина с пакетами в руках. Она уважительно кланяется в прощании и удаляется, кивнув и Юнги напоследок. А он заглядывает в комнату, обнаруживая омегу, сидящего на массажном столе в одном махровом халате. Стройные ноги сплетены и всё так же кошмарно-привлекательно блестят. Его щёки разрумяные, глаза, будто хмельные, а приятная улыбка исчезает, как только женщина скрывается из виду. — Сложи столик и отвези меня в ванную, — холодно произносит омега, завязывая халат на животе. Юнги ничего не отвечает. Он сперва закрывает все окна и дверь на балкон, игнорируя недовольный возглас: — Эй, нечего своевольничать! Я не говорил закрывать окна, — бурчит тот. — Я делаю свою работу, — со спокойствием удава проговаривает Юнги, подходя к нему. — Мне полезно дышать свежим воздухом и принимать солнечные ванны. Поэтому я и припёрся в эту даль. А так, мог бы в квартире остаться, — не унимается омега, выглядя свирепо. — И вообще, это мой дом, что хочу, то и делаю! — А пулю в лоб не хочешь? — Юнги совсем немного повышает голос, снова вглядываясь в злобно искрящие большие глаза. Ему начинает надоедать, что его не слушают. — Когда ты так смотришь, мне кажется, будто я отобрал у тебя конфету. Мне явно подсунули ребёнка, — Юнги весело смеётся и спокойно поднимает тушку обиженного омеги. А этот паренёк оказывается лёгкий. Точно маршмелка. Злобное, капризное маршмеллоу, от которого сногсшибательно отдаёт тропическими фруктами. — Живо опустил меня в кресло, — рычит омега, не сводя с него яростного взгляда. Юнги снова ухмыляется с красных надутых щёк и сажает его на место. Как тут же Пак сам катится по направлению в ванную, едва не задев его ногу. Даже дверью громко хлопает, заставляя Юнги забавляться детскому виду и поведению. Ведь он помнит, что эта звезда перед фанатами вела себя совсем по другому. Улыбалась, смеялась, пела, танцевала. В обществе Пак Чимин действительно потрясающе обаятелен. Его глаза казались теплее, а улыбка мягче. Юнги пребывает в искреннем недоумении, хотя догадывался, что певец просто играет на публике. Его «подопечный» как медаль о двух сторонах, которая при всех сверкает орлом, но именно к нему упорно поворачивается решкой. Хотя… чтобы делал он, будь его телохранителем тот, кто случайно выстрелил в него? Наверняка бы уже похоронил. А омега лишь когти свои показывает. Или настоящего себя. И почему Пак согласился, чтобы Юнги стал его телохранителем? Внезапно начинает беспокоить этот вопрос. С чего бы? Омега должен его ненавидеть, как минимум. … А что было бы, не выстрели он в него? Сейчас Юнги бы сидел дома, попивал любимое пиво и ел горячую пиццу. Или спешил на срочное дело. Невольно грустит, вспоминая свою прошлую жизнь. Облажался, конечно, знатно! Тут из ванной выкатывается Пак Чимин. Уже одетый в пижаму, а кожа перестала блестеть. Проезжает мимо него, вздёрнув аккуратный нос, что тоже забавляет Юнги. Ему теперь очень хочется посмотреть, как тот будет спускаться по лестнице. Ожидаемо. Возле лестницы омега останавливается и оборачивается к нему с весьма красноречивым взглядом. — Волшебное слово, — усмехается Юнги, поставив локти на перила. Не понимает, почему у него игривое настроение сейчас. — Я плачý тебе за это, — Пак рубит с плеча. Юнги вздыхает, понимая, что шоу закончилось. В районе солнечного сплетения возникает ощущения фантомного удара. И он, оказывается, не бесчувственный чурбан. Один взгляд на влажные штаны на месте бинта и злобные глаза заставляют испытать стыд. Омега не виноват в происходящем. Юнги молча протягивает руку и аккуратно берёт его за руки, помогая встать. Какие у него пальчики нежные. Сразу видно, что не у станка работал. Нежные пальчики?! О чём это он? Блять! Отогнав совершенно неуместные мысли, Юнги снова с лёгкостью берёт его на руки. Не спешит доставить в столовую, так как пол мраморный. Ещё поскользнётся и уронит звезду нации. Он так же аккуратно усаживает омегу на стул, где стол сервирован на двоих. Видимо, прислуге неизвестно, что белобрысик уехал. Или приготовили для него? Но не решает уточнять. Скоро тот вернётся и Юнги отужинает у себя. Коляску притащить не составляет труда. Поставив и зафиксировав его, он удаляется в гостиную, краем глаза увидев, как омега аппетитно ест. Юнги лезет в телефон, обнаруживая новое сообщение из Йоджу, пришедшее пару часов назад: «Его никуда не пускают. Поместили в одноместную камеру. Как только что-нибудь узнаю, напишу». И тут ничего. Ладно, остаётся дожидаться белобрысика, который нагло соврал! Проходит не пару часов его отсутствия, а уже четвёртый. Всё это время Юнги не выпускает Пак Чимина с поля зрения. После ужина тот провёл прямую трансляцию и поговорил с фанатами в гостиной. Спел им отрывок своей слащавой песни, которая не нравится Юнги. А потом закрылся в своей комнате. Пока тихо. Юнги же спокойно сидит в коридоре возле его двери, притащив кресло и расслабляясь в тиктоке. Спустя некоторое время слышит, как кто-то поднимается по лестнице. Белобрысик. Наконец-то. — Вы здесь? — искренне удивляется тот, подходя к двери. — А где мне ещё быть? Я всё ещё работаю. Твой друг заперся в своей комнате, — бурчит Юнги. — А ты соврал! — Аа, да, извините. Пришлось задержаться… Чонгук, как оказалось, не врал, — устало выдыхает белобрысый. — И как ты узнал это? — интересуется Юнги. — Его допрашивали специалисты, провели через детектор, ничего. Так что, Чонгук не причастен, — улыбается парень, заходя в комнату друга. Но почему преступник назвал именно его имя? Это и беспокоит Юнги. Получается, они знакомы как минимум. Или же недолюбленный обиженный фанат? Как же сложно с этими знаменитостями. Может быть кто угодно. — Я свободен? — уточняет Юнги, заглядывая в комнату, где омеги о чём-то тихо беседуют на кровати. Он ловит непроницаемый взгляд Пак Чимина, заставляющий его неотрывно смотреть в ответ. — Да, спасибо, — улыбается белобрысик, махая ему. Поставив кресло на место, окрылённый Юнги мигом оказывается на первом этаже, как замечает входящее сообщение. «Псих ещё тот. Но я выбил из него всю дурь. Он сказал, что Чон Чонгук нанял его просто химически вырубить Пак Чимина и раствориться в толпе. А ещё двое должны были увезти его за город к этому Чону. Они поджидали психа с омегой в красном хёндае у больницы. Потом всё пошло по пизде. Он не знает, где остальные. Вполне может врать, но говорил правдоподобно. Я узнаю через пару дней, сам понимаешь». Красный хёндай? Ещё двое? Преступников было трое? Точнее, четверо с этим Чоном. Юнги резко вспоминает, что красный хёндай был у белобрысика. Может ли это быть правдой? Он уверенно скажет, что да. Иногда самые близкие и есть виновники. Свидетелем этого Юнги сам являлся многократно. Теперь список подозреваемых увеличивается. «Во что же ты вляпался, Пак Чимин?» — рычит Юнги, взяв пистолет из своей комнаты и убегая обратно к дому омеги.