Маленькая комната для прислуги, где расположила свои вещи Зоя, находится в тихом уголке особняка. Комната представляет собой скромное, но уютное пространство, где каждый сантиметр использован с максимальной практичностью.
Стены окрашенные в светлые нейтральные тона. В центре комнаты находится односпальная кровать с натянутым, чистым, аккуратно застеленным бельем. Рядом с кроватью — небольшой прикроватный столик, на котором уже были разбросаны всякие разные ленточки и ножницы. Напротив кровати стоит узкий, но вместительный шкаф, которым Зоя только изредка пользуется. Окно комнаты хотя и небольшое, но предоставляет достаточно естественного света днем. Занавески на окне простые, но аккуратные, в том самом сиреневом цвете, который так любит Зоя. Пол комнаты застелен непритязательным, но теплым светлым ковром.
Несмотря на свои скромные размеры, комната оборудована всем необходимым для комфортного проживания, пусть женщина и не проводит здесь много времени.
Натаниэль и Зоя расположились на удобной кровати, усердно пыхтя над живыми цветами.
Они пришли сюда с целью создать что-то особенное, не просто цветочную композицию, а нечто больше. Так как Рико не было дома, Нейту посчастливилось заняться тем, чем ему нравится.
Зоя, с её нежным вкусом и утонченным чувством красоты, нежно подбирала цветы, которые обладали уникальными значениями. Пусть она и перечисляла каждое определение цветка, Натаниэль едва ли запоминал их. Первыми в их композицию попали нежно-розовые пионы. Рядом она разместила синие васильки.
Натаниэль, в свою очередь, добавил в композицию красные розы, а также нежные лилии. Он внимательно следил за тем, чтобы каждый цветок гармонировал с общим видом, создавая единую композицию, но не знал наверняка, получалось ли у него. Зоя по-доброму смеялась, когда он возмущенно пыхтел и жаловался, что у него ничего не получается. Атмосфера, что окружала их, была наполнена смехом и легкими шутками, а воздух вокруг окутывал их теплом и уютом.
Когда композиция была готова, они отошли подальше, вставая с кровати, чтобы полюбоваться результатом своей работы. Перед ними раскинулась не просто цветочная композиция, а настоящее произведение искусства, в котором каждый цветок рассказывал свою часть их общей истории.
— Выглядит чудесно, ты так не думаешь? — Погладила Зоя его по плечу, улыбнувшись.
— Конечно, это просто потрясающе, — в его груди разлилось такое тепло, что он несдержанно рассмеялся.
Зоя присела вновь на кровать, разглаживая ладонями свой фартук.
— Милый, ты в последнее время словно светишься изнутри, — она хитро улыбнулась, подмигивая. — Неужели у вас с господином все так хорошо наладилось?
Нейт на секунду опешил.
— С Рико? — Округлил глаза он.
Женщина на секунду выпучила глаза, а затем хохотнула.
— Похоже, я сделала поспешные выводы, — хлопнув пару раз по матрасу, она пригласила его сесть рядом. — Рассказывай, кто наполняет твое сердце таким счастьем, что ты начал искренне улыбаться.
Он с силой прикусил губу, понимая, что своим вопросом так позорно выдал себя. Неловко усевшись рядом с ней, он пару раз поерзал на месте, пытаясь собраться с мыслями.
— Я завел себе друга, — негромко начал он. — Это Эндрю. И он…
Так прочно засел у меня в голове, — не высказал он, затыкая свое сердце.
— Он такой хороший человек. Мы с ним проводим иногда время вместе. Но Рико запретил мне с ним общаться. Я боюсь, — судорожно вздохнул он, — боюсь, что он узнает и выйдет из себя.
— Господин и правда страшен в гневе, — осторожно начала Зоя. — Но почему он запретил тебе?
Горько усмехнувшись, он поднял на неё взгляд.
— Он сказал, что Эндрю мне не ровня. Как обычно, — уже тише закончил он. — Всегда так.
— Как он это определил? — Нахмурилась она, а затем покачала головой. — Я уверена, что господин Миньярд очень хороший человек, если делает тебя счастливым. Ты не наивен и хорошо разбираешься в том, что хорошо, а что плохо. Ты ведь доверяешь ему, не так ли?
Негромкий голос Зои звучал так искренне и по-матерински, что Натаниэль почувствовал, как горло словно сжали в тисках.
— Да, — его голос дрогнул, — я доверяю ему.
Глаза почему-то защипало.
— Тогда у меня лишь одна догадка, — Зоя взяла его холодную ладонь в свои тёплые руки и приблизилась. — Возможно, господин Морияма очень боится, что господин Миньярд может дать тебе то, чего он никогда не сможет.
— Что? — Это вышло слишком громко в образовавшейся тишине.
Он несколько раз моргнул, ощущая, что глаза намокли, и несколько раз кашлянул, не осознавая до конца, что только что было сказано.
— Милый, я вижу своими глазами то, как сильно господин Морияма, — она громко вздохнула и отвела взгляд, словно не хотела говорить дальше. — Господин Морияма любит тебя, Абрам. И эта любовь самая страшная, самая неправильная, что я видела. И ты вовсе не обязан в ответ люб…
От шока Веснински вскочил на ноги, отпрянув к окну, едва ли видя, как в глазах Зои заплескалось беспокойство.
— Нет, нет, нет, — судорожно повторял он. — Это не может быть правдой. Это глупости, Зоя. Слышишь? Глупости. Я не в романтическом фильме, понимаешь? Я был отдан ему как вещь, с которой он делает всё, что захочет. Это всё. Точка. Он не любит меня, — вскрикнул Нейт тревожно.
Стукнувшись спиной в стену, он испуганно зажмурился, словно его сейчас ударят за то, что он не контролирует свой голос и переходит на крик.
— Рико не любит меня. Не любит, — прошептал он в панике, задрожав всем телом, когда удар всё-таки не последовал. — Никогда не полюбит. Он никогда не говорил мне этих слов. Никогда не был нежен. Никогда…
Перед глазами так сильно поплыло, что он осёкся, не договорив.
Земля под ногами разошлась, утягивая его в самый страшный ад, дабы беспощадно мучать его всеми пытками. Чтобы бесконечно убивать его снова и снова. В его душе разверзлась бесконечно огромная пропасть недоверия и боли, которую не могла заполнить легкая мысль о возможной любви. Нейт чувствовал себя запутанным.
Как можно любить и в то же время причинять боль?
Это невозможно.
Это не может быть правдой.
Он зажмурил глаза с силой, окунаясь с головой в пламя под ним, что расползлось от ног до головы, обжигая его тело, расплавляя его кожу до костей, не оставляя за собой ничего. В груди что-то громко загудело, словно он до сих пор и не дышал, и он шумно вздохнул, пытаясь не сломаться прямо перед Зоей.
Любовь?
Это прозвучало как насмешка над всеми его страданиями. Над всем, что он пережил. Он брыкался, барахтался, кусался, защищая себя, и склеивал себя заново каждый раз, когда его безжалостно уничтожали раз за разом за его жалкие попытки остаться собой.
Он чувствовал, как его внутренний мир, такой хрупкий и уже поломанный близкими людьми, рушится напрочь в пыль под тяжестью этих противоречивых эмоций. Его сердце было непоправимо изранено самым любимым человеком, которого он ждал.
Ждал и скучал так сильно, что едва ли сдерживал слёзы.
И что в итоге?
Его просто обменяли, как разменную монету. Ни о какой любви не может идти речи, когда Рико так жесток к нему. Он бил его снова и снова за каждое неправильное слово. За каждый неправильный шаг или действие. За его глупый рот, что дерзил ему.
За ошибки последует справедливое наказание. И ему нужно помнить об этом.
Бил его до тех пор, пока он не научился вести себя правильно. Пока не закопал себя и свой характер, боясь, что ему вновь сделают больно. Боясь, что близкий человек действительно стал монстром.
И он любит его?
Чувство предательства и обмана было невыносимым для него. Нейт обманывал сам себя, пытаясь вести себя хорошо, пытаясь думать, что Рико на самом деле хороший и нежный, и дело лишь в нём самом. В сучьем характере Натаниэля. В его непокорности. Ему всего лишь нужно было быть послушным и вести себя как подобает, ведь так?
Нет, нет, нет, нет.
Это была самая большая ложь, в которой Натаниэль боится себе признаться. Признание того, что Морияма в самом деле изменился в самую худшую сторону, задушит его к чертям. Это принесет ему такие муки, что он просто не выдержит.
Это добьёт его.
Убьёт.
Он всегда боялся верить в любовь между ним и Рико, боялся даже мысленно признаваться себе в этом, потому что Морияма с каждым разом показывал, что любовь может быть лишь жестокой и разрушительной. Она может быть кровавой, беспощадной и грубой. Она может оставить на нём синяки от ударов и следы от укусов. Может оставить шрамы.
Может доводить его до удушающих слёз.
Нейт никогда не хотел, чтобы такое нежное слово, как «любовь», было связано с теми ужасами, через которые он проходит. Он не хотел портить это собой. Своей грязью.
Любовь — это мама.
Любовь — это Зоя.
Любовь — это…
Нейт ощутил, как горячие слёзы неудержимо брызнули из глаз. Внутренности почему-то сжались, а сердце и вовсе остановилось, словно не пережив сильнейшую боль и потрясение.
Любовь — это всегда был Рико.
До тех пор, пока тот не вырвал из его сердца все чувства с корнем. А всё оставшееся любезно спалил дотла, наслаждаясь пеплом его боли. Так делает лишь тот, кто ненавидит. Взрывное противоречие между любовью и ненавистью, надеждой и отчаянием, желанием верить и всепоглощающим страхом разрывало его изнутри миллионами кусков стекла, что заставляли его тело бесконечно кровоточить и изнывать от невыносимой боли.
Глубоко внутри себя Нейт осознавал, что его чувства к Рико всегда были сильны, но эта мысль сейчас вызывала в нем сильнейшее отвращение к самому себе. Воспоминания о том, как он позорно льнет к мужу, стоит тому проявить лишь каплю нежности, сшибают его с ног и со всей силы толкают его в бездну, в которую он бесконечно падает, окутанный страшной темнотой и неистовым чувством вины.
В тот самый раз, когда он увидел Морияму после стольких лет разлуки, в нём вспыхнула слабая надежда, искра, словно вспорхнувшая птичка в крошечной клетке. Однако эта искра была быстро потушена волнами жестокости и злобы, которыми Рико так любовно его топил. В своем разбитом сердце Нейт искал ответы, но каждая попытка приблизиться к разгадке лишь усугубляла его путаницу. Он оказался на перепутье, где каждый выбор казался неверным, а каждая мысль о будущем — пугающей. Он застрял навсегда и не сможет выбраться.
Да, верно.
Есть любовь или же нет — не имеет значения. Натаниэль не выберется из своих проблем в бессмысленной жизни, за которую так отчаянно цепляется.
Это всё бессмысленно.
Это
всегда было бессмысленно.
И он всегда был одинок в этой бессмыслице.
— Абрам, малыш, — послышался ему самый родной шепот, — Абрам, посмотри на меня.
Тёплые руки Зои там ласково гладили его по лицу, стирая слёзы. Лицо женщины было полно горечи и испуга за него.
Возможно, она жалеет о сказанном.
— Милый, я рядом, — уже громче сказала она, прижав дрожащего Натаниэля к своему доброму сердцу.
Отчего-то это объятие не принесло никакого успокоения — лишь заставило его глупые глаза вновь наполниться бесконечными слезами, которые он никогда не сможет выплакать полностью. Нейт крепко сжал мягкие плечи Зои, несдержанно зарыдав от боли в груди, что разрасталась в нём с каждой секундой больше и больше, оставляя за собой огромную дыру, что невозможно было заполнить. Зоя почему-то тоже задрожала и Нейт почувствовал, как его плечо становится мокрым, но это не беспокоило его.
Он вцепился в неё мёртвой хваткой, прижимаясь к родному теплу и пытаясь успокоить свое бьющееся в панике тело.
— Зоя, мне так больно.
Голос предательски дрожал, слова выходили несвязными, прерываемые заиканием. Он моргал часто-часто, пытаясь отогнать убивающие его чувства и прийти в себя.
— Зоя, я не знаю, что со мной, но мне так больно сейчас, — Нейт по-детски завывал, сжимая её крепче. — Мне так страшно, что мне делать? Что я должен сделать, чтобы перестать испытывать это? За что?
Задыхаясь от боли в горле, что чувствовалось стиснутым сильными руками мужа, он безудержно заскулил, уткнувшись в шею Зои.
— Милый, — всхлипнула Зоя, оторвавшись от него несколько сантиметров. — Я рядом, слышишь? Всё наладится… всё наладится.
Она успокаивающе гладила его по голове и лицу, стирая слёзы Натаниэля, которые он ненавидел всем своим сердцем.
— Я так устал, — он смотрел на неё сквозь слёзы, что не переставали капать. Импульсивно он уткнулся своим лбом в её, громко всхлипнув. — И мне так больно, мама.
***
Машина медленно протискивалась сквозь утренний трафик, стремясь к аэропорту, который для Натаниэля являлся своеобразным светом в конце туннеля, обещающим что-то, но в то же время пугающим неизвестностью.
Нейт устроился у окна, его взгляд скользил по быстро меняющимся пейзажам, но он едва их замечал. За рулем привычно сидел Сет, его руки автоматически поворачивали руль, а сам он был угрюмо молчалив. Однако думать об этом у Натаниэля не было сил, его мысли были далеко от всего реального мира. Волей-неволей эти думы погружали его в хаос собственных чувств и эмоций — в мир, где Натаниэль всегда ощущал себя потерянным маленьким мальчиком, которого жестоко бросили родители.
В этом странном утреннем полусне Натаниэль, уткнувшись лицом в холодное стекло, погружался в этот ужасный мир все глубже и глубже.
Запутавшись в себе окончательно, он ощущал, как его чувства, словно бесконечные железные цепи, переплетались в тугой клубок, из которого не было выхода. Любовь, страх, надежда и отчаяние — всё сливалось в единый водоворот эмоций, отражаясь в его усталых глазах.
Сомнения, которые долго гложили его изнутри, теперь казались непреодолимой стеной, отделяющей его настоящее от будущего, которое он так стремился обрести.
Так отчаянно стремился обрести ради родной матери, которую он едва ли помнит.
Каждый год, прожитый без неё, беспощадно стирал все частички памяти о ней.
Как выглядело её мягкое лицо?
Как чувствовались руки?
Как звучал её голос?
Как смотрели её глаза на него?
С каждым километром, удаляющим его от Зои, Натаниэль все больше сомневался в правильности своего решения. В тот день, расплакавшись перед ней, он позорно убежал от неё, не в силах сказать ничего. Её нежные руки с испугом отпустили его в панике брыкнувшееся тело.
Натаниэль видит в Зое не просто прислугу, исполняющую свои обязанности, а человека, чья жизнь, мечты и стремления заслуживают уважения и поддержки.
Заслуживают любви.
Сердце с силой сжалось от печали, когда в его голове возникла предательская мысль, что своим поведением он мог задеть её и расстроить.
Всегда так. Он приносит лишь боль и неприятности.
Он пытался отвлечься, всматриваясь в мир за окном, что стремительно менялся с каждой секундой благодаря быстрой машине.
Нейт думал о том, как ему всегда казалось, что его жизнь была четко определенна, она была уже кем-то написанной книгой. Это принуждало его чувствовать, что каждый последующий шаг будет уверенным, пусть и насильным, и каждое решение обязательно будет правильным, и никак по-другому быть не может.
Теперь же каждая дорога, каждый выбор вызывали в нем лишь сомнения и эта растерянность поедом сжирала его изнутри. Чувства, которые он когда-то считал незыблемыми, сейчас казались ему ловушками, запутывающими его ещё сильнее в клубке собственных неопределенностей.
По мере приближения к аэропорту эти мысли только усиливались. Он смотрел в окно на стартовую полосу, где самолеты взлетали и приземлялись, словно испытывая свою судьбу.
Машина быстро подъехала к огромному стеклянному зданию, а Сет уже припарковался, пока Нейт рассматривал всё. Гордон открыл ему дверь, предварительно взяв его чемодан из багажника и свою сумку. Он серьезно посмотрел Натаниэлю в глаза, словно заметил всё беспокойство, что поглотило его, но Нейт быстро спрятал свои глаза от внимательного Гордона, чтобы ненароком не заставить его переживать.
— Порядок? — Всё же Сет не сдержал свое волнение.
— Да, я в порядке, Сет.
Тот коротко нахмурился и быстро осмотрел место вокруг глазами — возможно, привычка быть начеку взыграла в нём, так как он подумал, что Нейт переживает о безопасности. Он слабо хлопнул Гордона по плечу, сделав шаг вперёд и идя ко входу.
Аэропорт встретил его своими огромными стеклянными фасадами, за которыми кипела жизнь. Люди, спешащие на регистрацию, объятия встречающих и прощающихся — всё это создавало иллюзию движения и жизни, в которой Натаниэль ощущал себя лишь наблюдателем. Громкие объявления о рейсах на разные концы света сменяли друг друга, но Натаниэль едва их слышал. Его внутренний мир был полон смятения и тревоги. Это место встретило его своими огромными, сверкающими огнями в предрассветной мгле, вратами в другой мир — мир, где ему не место.
Но даже ступая на просторный, наполненный суетой и ожиданием терминал, Натаниэль не мог избавиться от ощущения сильнейшей паники. Этот аэропорт, с его бесконечными коридорами, лавиной голосов и лиц, казался ему лабиринтом, в котором он искал выход, не зная, ведет ли он к свету или обратно в тьму его сомнений.
Натаниэль словно через сон видел, как они с Сетом дошли до трапа самолета и поднялись. Он едва ли помнит, как уселся на свое место в первом классе, а рядом сел его такой сильный и надежный телохранитель, что незаметно бросал на него беспокойные взгляды.
Он действительно так сильно устал, что уткнулся лбом в плечо Сета и заснул коротким и пугающим сном, в котором Рико и правда его любит.
***
Поёжившись от резкой смены температуры, Нейт огляделся по сторонам. Величественный холл пятизвездочного отеля окутал их атмосферой роскоши и изысканности с первых шагов. Высокие светлые потолки, украшенные изысканными блестящими люстрами, рассеивают мягкий свет, придавая пространству ощущение неземной красоты. Пол, выложенный мрамором высочайшего качества, отражает свет, создавая игру теней и света, которая завораживает напрочь.
Стены холла покрыты дорогими деревянными панелями и украшены художественными фресками, рассказывающими о богатой истории или культуре арабской местности, где расположен отель. Роскошная мебель, расставленная с учетом удобства гостей. Мягкие диваны и кресла, обитые высококачественной кожей выглядели так, словно предлагали откинуться на них спиной и расслабиться. Изящные вазы с свежими цветами, деликатно размещенные по всему холлу, добавляли красок и свежести.
При входе в холл их встретил приветливый персонал, который предложил оказать помощь по любым вопросам. Ресепшен, выполненный из ценных пород дерева и украшенный элементами из золота, стоит в центре пространства, подчеркивая статус и элегантность отеля.
Сет не терял времени, отдав чемодан персоналу и двинувшись прямиком к ресепшену. Нейт торопливо шел прямо за ним, растерявшись от слишком больших размеров отеля. Не то чтобы он впервые в таких местах, но каждый раз ощущался как первый.
И каждый раз ощущался как-то неправильно из-за его неуверенности в самом себе.
Телохранитель заговорил с ними о забронированном номере и тут же уже новый мужчина, что был в бежевой форме для персонала с золотыми узорами на плечах, предложил провести им небольшую экскурсию и довести до номера. Его голос звучал максимально учтиво, а с лица не исчезала вежливая улыбка.
Он любезно провел их по отелю, параллельно рассказывая, что и где находится. Оказалось, прямо впереди, если спуститься по безумно огромным мраморным лестницам, можно найти главный ресторан, где они смогут поесть, если искать другие рестораны не захочется. Нейт осторожно кинул взгляд вниз, натыкаясь взглядом на кишащее жизнью место, где уже вовсю ужинали туристы. Фонтан посередине, что разделял лестницу, тихонько журчал, не нарушая негромкие разговоры людей, что наслаждались едой.
Слева от этого места находился огромный рояль, на котором никто не играл.
Сет мягко взял его под локоть, прошептав, что им нужно идти, а Нейт, не заметив, что застыл, кивнул и заставил себя шагать вперёд.
Адам — так представился этот вежливый мужчина — провел их к лифту, а затем пропустил вперёд, нажимая на кнопку с номером три. Поднялись они, казалось, за долю секунды. Коридоры на третьем этаже показались Натаниэлю ещё худшим лабиринтом, чем тот, в котором он путался мысленно. Полы тут были покрыты красным ковром с интересными рисунками цветов.
Нейту вспомнилась Зоя, и он с силой поджал губы, пытаясь заглушить то, как прошел их последний разговор. Он всматривался с бесконечные панорамные окна, что словно были затонированы в ярко голубом оттенке, придавая пейзажу за окном невероятный вид. Пальмы, раскинутые то тут, то там, выглядели словно нарисованные, а люди, снующие внизу, напоминали муравьев, хоть они и не были высоко.
Наконец они подошли к нужной двери. Адам открыл им дверь при помощи плоской белой карточки в руке, пропуская гостей вперёд, а затем зайдя вслед за ними.
— Вы забронировали ещё второй номер, что находится напротив этого, он выглядит в точности как этот, — вежливо объяснял им Адам.
— Понятно, — коротко отозвался Сет, так как Нейт снова был занят тем, что оторвался от реальности.
Гордон забрал две карточки, положив одну Натаниэлю в его слабую ладонь. Сет задал интересующие его вопросы и попрощался с персоналом.
Гордон сразу же напрягся, двинув его за свою спину, и профессионально оглядел пространство, чтобы удостовериться, что в номере безопасно, прежде чем позволил Нейту расслабиться.
Номер, куда прибыли Нейт и Гордон, был олицетворением богаства и изящества. Пространство было оформлено в спокойных тонах с акцентами из натурального дерева и мягкого золота, создавая атмосферу уединённого убежища среди шумного мира снаружи. Большие, от пола до потолка, окна раскрывали великолепный вид на ночной пляж.
Посреди номера стояла огромная двуспальная кровать с белоснежным постельным бельём. Рядом с кроватью находился элегантный рабочий стол из темного дерева, укомплектованный стационарным телефоном и принадлежностями для письма.
В углу номера располагался уютный гостиный уголок с мягким кожаным диваном и несколькими креслами. Напротив гостиной зоны стоял большой плазменный телевизор, встроенный в стену.
Нейт и не заметил то, как Гордон исчез, пока не услышал восторженный свист из другой комнаты. Пойдя на звук, он зашел в ванную комнату.
— Охуеть, если у меня в номере такой же, то я не выйду оттуда до завтрашнего дня, — указал кивком Сет на джакузи.
Закатив глаза, Натаниэль улыбнулся.
— Ты такой мелочный, Сет, — фыркнул он.
— Я просто хочу расслабиться, — ухмыльнулся он, выходя из ванной.
Шагая к мягкой кровати, Нейт беззастенчиво свалился прямо на неё, придавленный усталостью от долгого перелёта.
— Эй, — Нейт заинтересованно оторвал голову от кровати. — Держи, — он кинул ему какой-то маленький чёрный пульт с единственной кнопкой. — Ты нажимаешь на неё, как только почувствуешь угрозу.
Он снова закатил глаза, но уже более усиленно.
— Спасибо, Сет, — громко выделил он его имя. — Даже не знаю, что может произойти со мной в
закрытом номере, где я буду
один.
Телохранитель красноречиво вскинул брови, скрестив крепкие руки на груди, а затем прищурил глаза, словно мимикой намекал ему, что произойти может что угодно.
— Ты понял меня, — всего лишь сказал он.
— Я понял тебя, — лениво протянул Нейт, утыкаясь вновь в кровать.
— Ужин закончился, — бросил он напоследок, намекая Натаниэлю, чтобы он заказывал в номер, если проголодается.
Но он не был голоден.
У него совсем не было сил, чтобы просто-напросто оторвать голову от мягкой кровати и переодеться. Нейт так и заснул крепким сном на кровати, что словно облако проглотило его, уставший и обессиленный.
Наконец-то позабыв все свои тревоги, что съедали его на протяжении всего дня, на несколько коротких часов, которые он провёл без сознания.
