I'll say that I'm fine. Will you believe me?

Морозная ночь опустилась на город, окутав его спящие улицы, словно одеялом. Звёзды взорвались на небе бриллиантами, мерцая в темноте с особой чистотой, которая бывает только в такие ночи. Луна, полная и яркая, взирала на землю своим холодным взглядом, озаряя редкий снег, который покрывал землю сверкающим серебром. Стужа ночью крепчала с каждым часом, и воздух становился настолько прозрачным, что казалось, будто можно увидеть самую суть ночи. Миньярд остановился на секунду, всматриваясь в освещенный фарами машины силуэт. Натаниэль вскинул голову, смотря на ночное небо, и выдыхал ртом клубки пара. — Эндрю. Ники осторожно остановил его, положив ладонь на плечо. — Я ведь не ошибся? Взгляд кузена на долю секунды упал на Натаниэля, который топтался рядом с заведённой машиной и разговаривал по телефону. Миньярд неосознанно вцепился ногтями в ладони, осознав, о чем именно спрашивает кузен. Однако… — Ты не ошибся. Он не может отрицать этого. Больше нет. Рядом послышалась тихая усмешка. Эндрю вскинул глаза, всматриваясь в такие родные глаза. — Ты смотришь на него по-другому, — негромко начал Ники. — Словно… он является хрупким цветком, рядом с которым даже дышать страшно — вдруг поранишь. Его глаза бессознательно вновь уткнулись в человека, из-за которого его сердце так буйно бьётся, словно в попытках вырваться из груди хозяина и добровольно прыгнуть в руки тому, кому оно теперь принадлежит. Возможно, он не будет этому противиться. — Я растерян, — признался Эндрю. — Это действительно выглядит сложным, — Ники со вздохом привалился плечом к косяку двери, скрестив руки на груди. Ему было холодно. — Ты знаешь, я выгляжу зачастую, возможно, глупым человеком, который ничего не замечает, — усмехнулся он, — но даже я понял, что он вовсе не счастлив. С силой сцепив зубы, он заставил себя разжать пальцы и ладони вспыхнули пульсирующей болью. — Ты справляешься? — Нахмурился он. — Да. Ники замолчал, внимательно смотря ему в лицо. Его ладони сжали свои же плечи в попытке согреться. — Эндрю, ты не виноват в том, что ты не контролируешь свои чувства, — осторожно продолжил он, а Миньярд внутренне подобрался, будто пытался отразить удар. — Это прекрасно — любить. Пусть иногда и хочется удавиться этой же любовью, что вместе с прекрасным приносит вдвойне больше боли. Тот замолчал, опустив свои глаза. Эндрю вернул взгляд на Натаниэля, который всё так же восторженно щебетал по телефону. На секунду ему стало любопытно, о чем тот так радостно говорит. Ему хотелось быть рядом. Но… — Мне кажется, я отдал нож в руки человеку и сказал ему, чтобы он проткнул мою грудь и убил меня, — пробормотал Эндрю, завороженный Натаниэлем. — Но… он почему-то этого не делает. Не ударяет. Не убивает меня. Я сам себя убиваю. Он чувствовал то расстояние, которое разделяло их сейчас, ощутимее, чем когда-либо. До Натаниэля нельзя было дотянуться, если Эндрю сейчас протянет руку. Нельзя было, даже если бы он бежал к нему изо всех сил, спотыкаясь и ранясь. — Разве это плохо, что он не предает тебя? — Грустно улыбнувшись, спросил Хэммик. — Ты должен отпустить его, если тебе самому больно от этих чувств. Заставив себя успокоиться, он глубоко втянул носом самый холодный воздух, что обжег его легкие от слишком резкого вдоха. На улицах царило молчание, нарушаемое лишь иногда пронзительным визгом ветра, который пробирался сквозь узкие переулки. — Мне будет больнее потерять его, — выдохнул он пораженно. — Тогда сохрани свою любовь, Эндрю. Просто люби его. Просто сохранить? — Я хочу, чтобы он был в порядке. Действительно в порядке. — Есть вещи, на которые ты не сможешь повлиять. Его счастье зависит только от него самого. Это его выбор, — заключил мудро Ники. — Но если спросить меня, то я уже хочу вашу свадьбу. Громко хихикнув, тот пошатнулся на месте, чуть не свалившись. Пьяный засранец. — Ты пиздецки нелепый ублюдок, — фыркнул Эндрю, а затем добавил негромко, — это несбыточная мечта. — Ну ты выдал. Я так же думал, когда актриса в турецком сериале всё никак не могла признаться в чувствах мужчине пол сериала. Но в один момент её как прорвало, — захохотал он, — а оказалось, что её чувства были взаимны. Ники беззаботно пожал плечами, мол, «ты не знаешь наверняка, как сложится судьба». И он был чертовски прав. Но. Блять. — Я не собираюсь надеяться на что-то, — сделал твердый шаг вперёд Эндрю, заметив, что Нейт теперь ждёт его. — Пускай это будет со мной. Я не против быть в стороне, если это будет значить, что он проведет со мной чуть больше времени, прежде чем исчезнет навсегда. Когда он уходил, то услышал, как Ники снова засмеялся, крикнув в спину на немецком: «Нагни их всех, Ромео! Особенно, во-он того голубоглазого!», за что получил вскинутую ладонь и жест, который тонко намекал ему пойти на хуй. Пусть Эндрю и не знал немецкого в совершенстве, но одно слово, которое описывает такие невозможные глаза Натаниэля, ещё некоторое время билось у него в голове, отдавая призрачной пульсацией в висках. Снег, что не успел превратиться в грязную лужу, скрипел под ногами, словно замерзшая музыка, создавая иллюзию прикосновения к чему-то волшебному и непостижимому. Словно создавая иллюзию, что он сам сейчас прикоснется к чему-то непостижимому. Или уже прикоснулся? Натаниэль стоял напротив, так доверительно глядя ему в глаза, которые блестели так, будто сияли изнутри счастьем. Он невозмутимо проигнорировал зуд в пальцах и обошел мило улыбающегося Нейта, который заинтересованно смотрел на него, совсем не испытывая жар, и сел в машину, через несколько секунд слыша, что тот сел вслед за ним. Нейт пристегнулся и скромно молчал. И Эндрю не собирался разрушать тишину. Он плавно выехал на дорогу, бездумно проезжая несколько улиц и размышляя о своих неконтролируемых и бесконечно вспыхивающих чувствах к самому очаровательному лису. — Эндрю, — Миньярд автоматически вопросительно промычал, плавая в своих мыслях. — Можно остаться у тебя на ночь? Этот вопрос чуть не заставил его вдавить педаль тормоза на оживленной трассе от шока. Еле удержав свои ладони, что всё же немного дрогнули на руле, он повернул голову к Нейту, сдерживая свое лицо от любых проявлений эмоций. — А что на это скажет твоя нянька? — Фыркнул он, убедившись, что тот вполне серьезен. — У меня всё под контролем, — тихо засмеялся Натаниэль, заставляя сердце Миньярда сделать кульбит. — Только если… — Я не против, — выдавил быстро Эндрю, прежде чем он успел об этом подумать. Это чертово безумие. Но это безумие чертовски нравилось Эндрю. — Тогда хорошо, — выдохнул Нейт. Хорошо…

***

Пропустив Натаниэля вперёд, Миньярд зашел в квартиру вслед за ним, закрывая дверь на ключ. Он услышал, как тот тихонько шмыгнул носом. — Замёрз? — Немного, — приглушенно отозвался Нейт, пытаясь справиться с молнией на куртке. — Я сделаю нам чай. Он услышал «угу», которое Натаниэль устало промычал. Эндрю включил приглушенный свет в прихожей, несколько мгновений смотря на то, как у пыхтящего возмущением лиса не получается справиться с чертовой застежкой. — Блин, да что происходит, — пробубнил тот обиженно, со всей силы дергая за язычок молнии, что не собирался поддаваться. Глаза чуть не закатились от его нелепости. Кого ты обманываешь, — прошипело что-то злобно в голове Миньярда. — Не дергай так, — устало вздохнув, Эндрю сделал шаг вперед, неосознанно протянув руки к нему. Тебе это нравится. Подняв глаза, он увидел, как Нейт кивнул, поэтому аккуратно вывернул куртку в районе горла, не притрагиваясь к коже и подцепив пальцем ткань, что была зажата молнией. Расправившись с мелкой проблемой, он безо всякого труда расстегнул её и бессознательно потянул вниз. Натаниэль выдохнул удивленное «ох», почему-то не сопротивляясь. Эндрю подхватил его куртку, не думая о том, что импульсивно раздел его. На ходу он снял своё пальто и двинулся к шкафу. За спиной он слышал торопливые шаги, которые становились с каждой секундой приглушёнными. Щёлкнул выключатель в гостиной. — Всё-таки гостиная здесь отменная. Мне нравится, — выдал весело Нейт, заставив Миньярда непроизвольно улыбнуться. Эндрю завернул в кухню, включая чайник и предварительно поставив на стол две чашки. Тишина в квартире была такой оглушительной, разбавляясь тихим гудением электрического чайника, что Миньярду волей-неволей показалось, что Натаниэль был лишь миражом. Он захотел убедиться в этом. Направившись в гостиную, он увидел, как живой Натаниэль восторженно всматривался в панорамные окна, стоя спиной к нему и разглядывая ночной город. Почему-то из груди вырвался облегченный вздох. Звуки города на четырнадцатом этаже казались далекими и почти нереальными, словно мир вокруг был погружен в спокойный сон, отделяя это пространство от всей внешней суеты. Натаниэль был окружен невидимым шаром, в который словно не проходил ни единый звук. Этот момент был таким мягким и уютным, что даже дыхание Эндрю казалось звучало громче обычного, но тот словно и не услышал его прихода, всецело погруженный в свои мысли. Слабый свет в гостиной делал фигуру Натаниэля волшебной, словно Эндрю видел самый реалистичный сон, от которого не хотел просыпаться. Он бы простоял здесь ещё вечность, смотря на него. На рыжие растрепанные волосы, что сейчас казались мягким облачком, которые Эндрю захотел сейчас потрогать и вспомнить, какие они наощупь. На прямую спину, что словно никогда не прогибалась под натиском бесконечных проблем, по которой хотелось аккуратно провести руками и сжать в объятиях. На тонкую шею, что была украшена тонкой цепочкой, уходящей прямиком под футболку, которую хотелось сорвать со злостью и сказать, что тот будет свободен. На сцепленные за спиной ладони Натаниэля, запястья которых были украшены знакомыми нитками-браслетиками и которые хотелось осторожно расцеловать. На эти бедра и длинные ноги, несмотря на его невысокий рост, с которых так и хотелось снять джинсы и провести ладонями по голой коже, посылая тысячу мурашек по коже Нейта, и у которых Миньярд с удовольствием бы устроился на коленях. — Я бы вечно мог смотреть отсюда на ночное небо и… Я бы вечно мог смотреть на тебя, — осталось жестоко проглоченным. Эндрю прищурился, всматриваясь в человека, к которому он впервые в жизни так сильно хотел прикоснуться. Натаниэль повернулся к нему лицом, едва заметно улыбаясь. Его глаза искрились радостью, словно он и не устал совсем за эту долгую ночь. — Эти огни такие красивые, словно я оказался прямо в космосе, среди звёзд. И правда завораживает. — Красота в глазах смотрящего, — выдохнул Эндрю, завороженный вовсе не огнями города. Тот замер, вскинув брови на миг, словно это застало его врасплох. Нейт резко вновь отвернул голову к окнам, сгорбив плечи. Сердце в груди билось в медленном ритме, словно пугаясь, что слишком громкими стуками заглушит такой приятный голос Натаниэля, если тот вдруг заговорит. — Ты когда-то назвал меня красивым, — тихонько начал тот через минуту тишины, заставляя его сердце остановиться напрочь. — В твоих глазах я и правда красив? Невинный и чистый интерес, которым был наполнен голос Натаниэля, всколыхнул в груди Миньярда что-то с такой силой, что он бессознательно сделал шаг вперёд, до дрожи боясь, что если сейчас не сделает хоть что-то, то расстояние между ними станет бесконечно длинным и непреодолимым. — Это слово даже на долю процента не передает того, что я вижу на самом деле, — выдавил дрожащим голосом Миньярд. Что-то громко щёлкнуло в другой комнате, заставив Нейта поёжиться. Эндрю не мог увидеть его эмоции, так как тот стоял спиной к нему, но ему и не нужно было. Нечто неподъемное с его плеч было сшиблено маленьким признанием, которое Натаниэль без слов принял. Эндрю хватит и этого. — Тебе приготовить зеленый чай? — Вырвалось у Миньярда. Тот обернулся, приоткрыв рот в шоке. — Как ты… И замолчал, захлопнув рот. — В нашу первую встречу, — Эндрю прокашлялся, смутившись. — В тот раз ты пил зеленый чай, поэтому я купил его. — Вау, — вырвалось у него, и это сильно обожгло уши Миньярда. Натаниэль отлип от окон и начал приближаться к нему, так что Эндрю решил, что стоять столбом, пялясь на него, будет неэтично, а потому направился на кухню, слыша за спиной такие привычные шаги. Пока Нейт усаживался за стол, он налил кипяток в кружки, заваривая чайные пакетики. В свою кружку он насыпал сахар. — Сахар? — Нет. Он поставил перед Натаниэлем его безвкусный кипяток, а сам начал тянуть свой сладкий чай. Тот вскинул на него свои потеплевшие глаза, а Эндрю мог поклясться, что увидел, как его губы дернулись в подобии улыбки, которую он так ловко спрятал за кружкой. — Твои браслеты. — М? — Нейт медленно оторвался от чая, устало моргая. — Ты не снимаешь их. — А… — тот положил кружку на стол и посмотрел на свое правое запястье, словно впервые увидел нитки. — Ты про это… мы играем в нашу секретную игру? Хитрый лис слабо улыбнулся, утыкаясь локтями в стол. Он заставил себя кивнуть, впитывая в себя эту трогательную версию Натаниэля. Его усталость была очевидной, но тот почему-то не говорит об этом, а сидит с ним, отвечая на его вопросы. — Оранжевая — подарок от моей подруги Дэн, — улыбнулся он. — Мне нравится эта лисичка, — указал он на крошечный брелок. — Подарок от Рико я снял, так как тот серебряный браслет был некомфортным. Уголки губ Эндрю неудержимо дернулись в стороны. — Красная, — нахмурился он, тронув пальцами нитку на запястье, что была потрепанной. — Она принадлежала моей маме. Я взял браслет себе, прежде чем все её вещи были вынесены из дома. В этот миг в голове Миньярда пронеслись тысяча мыслей, и, прежде чем он зацепился хоть за какую-либо, Натаниэль продолжил. — Она сбежала, когда мне было пятнадцать, — грустно улыбнулся он. — Я был рад, пусть это и означало, что я никогда больше её не увижу. Я и правда не увидел её больше. Никто не сказал мне, что с ней стало. Иногда я, как ребенок, отрицаю, что она может быть мертва, хотя это было бы правдоподобно. — Почему она не взяла тебя с собой? — Я отказался. Он замолк, опустив голову, словно окунулся в эти темные воспоминания, и они схватили его, не давая ни единого шанса спастись. Проведя несколько вечных мгновений в тишине под участившееся дыхание Натаниэля, Эндрю почти допил чай и хотел было встать, решив, что не станет давить на него. — Я думал, что если откажусь, то это отведет внимание отца от мамы. Думал, что он будет срываться на мне, и я был бы не против, если это поможет ей, но он с каждым годом всё реже трогал меня. В какой-то момент он даже отослал меня в университет из Балтимора сюда, будто пытался таким образом не убить меня, — негромко, но всё же продолжил он. — Мой отец был в бешенстве и искал маму всеми силами, но что-то изменилось через несколько лет, и он словно… успокоился? В этот момент я ощутил, что что-то не так всем нутром. Подумал, что, возможно, маме не удалось выжить, но… я не хочу представлять это. — Ты гребаный мученик, — протянул лениво Эндрю, поймав шокированный взгляд. — И к чему по-твоему это привело? Натаниэля зажмурился и покачал головой, сжавшись. — Я не знаю. Всё намного сложнее, — устало вздохнул он, не поддавшись колкостям. Поэтому Эндрю решил раскрыть карты. — Гордон любезно поделился про Морияма. Это подействовало на Нейта, как ведро ледяной воды, которым щедро облили его с головы до ног. Тот подскочил на стуле, вмиг оживившись. — Что он тебе сказал? Он тебе угрожал? — Выпалил он несдержанно. — Всего лишь про то, что он защищает тебя от врагов клана Морияма, — медленно признался Эндрю. — Невероятно, — пробубнил зло Нейт, пряча лицо за ладонями. — Ты ничего не скажешь? — Скажу лишь то, что впервые в жизни сталкиваюсь с мафией, — хмыкнул он, чем вызвал нервный смешок Натаниэля. — Как его зовут? — Кого? — Твоего отца. В этот момент тот поморщился, словно от физической боли, прикусив губу. — Натан, — выдохнул он осторожно, словно боялся, что его услышат. — Его зовут Натан Веснински. — Ты сказал, что твой отец давно знаком с отцом Рико. — Он работает на них. Миньярд попытался сложить эту информацию в единый пазл, и она с легкостью сходилась. Внутреннее облегчение захлестнуло его, расслабляя все мышцы. Или это было от усталости. Он не знал. — Разве тебе не отвратительно проводить со мной время, зная всё это? Глупый… глупый-глупый лис. — А тебе с убийцей? — Туше, — пошутил Натаниэль, широко улыбаясь, а затем, стерев улыбку до изогнутых губ, сказал, — время, проведенное с тобой, для меня самое лучшее. Милый… милый-милый лис. Эндрю хмыкнул ещё раз, откидываясь на стуле и игнорируя смущение от признания. Холод в квартире словно провел своими ледяными пальцами по его затылку, посылая мурашки по плечам, но он едва ли обратил на это внимание, размышляя обо всем на свете и ни о чем одновременно с этим. Всё действительно сложнее. В его воображении мафия ассоциировалась с насилием, манипуляциями и беззаконием, и эта ассоциация казалась несовместимой с теплом, которое он видел в Натаниэле. Казалось, что его не сломала такая жизнь, но Эндрю не идиот. Этот внутренний конфликт между разумом, который кричал об опасности, и сердцем, которое беспомощно тянулось к Нейту, рвал Эндрю на части. Он ощутил себя стоящим на краю пропасти, где каждый шаг мог привести либо к спасению, либо к погружению в еще более глубокую тьму. Но вместо того, чтобы отступить, Миньярд чувствовал неистовую смелость. Он чуть не усмехнулся своим мыслям, так как на самом деле он с самого начала знал, что именно выбрал. С самой первой встречи с Натаниэлем. Эндрю выбрал сделать шаг вперёд во тьму. — Я боюсь, что ты можешь оказаться в опасности, Эндрю. В тот раз, когда я сказал, что нам стоит прекратить видеться, я не шутил, — с каждым словом он начинал тараторить, словно кислород из легких покидал его навсегда. — Мне страшно представить, что из-за меня с тобой что-то случится. Что он говорит? Его словно толкнули на дно бескрайнего океана и оставили утопать. Или он снова сам прыгнул? — Это уже будет моя проблема, не так ли? — Но, Эндрю… — Когда я сказал, что перестану видеться с тобой, как только ты скажешь мне «нет», я тоже не шутил, — отрезал он, видя, как глаза Нейта вмиг расширились. — Это безумие, — выдохнул тот, поразившись. И Эндрю не стал отрицать правду. — Ты говорил, что вырос в приемных семьях, — начал аккуратно Нейт через несколько мгновений тишины. Поняв, к чему тот ведёт, Миньярд решил ответить на его правду. — Меня с Аароном после рождения бросила наша мамаша наркоманка, — усмехнувшись, ответил он. — После того, как очередная семья отказалась от нас, отец Ники появился из неоткуда, потому что Тильда уже откидывала свои героиновые ласты от рака и перед смертью вдруг возомнила, что её обязанностью является раскрыть Лютеру то, что у неё были дети, которых она бросила. А тот, ведомый христианской хуйней, вдруг решил, что мы в нём нуждаемся. Нейт хмыкнул, покачав головой. — Звучит ужасно. Особенно последнее, — протянул хитро Натаниэль. — Но разве ты не рад, что ты встретился с Ники? — Я не могу знать, как бы всё сложилось, если бы он не нашел нас, — задумался он. — Поэтому я не думаю об этом. — Тебе просто всё равно? — Вскинул брови он. — Мне просто всё равно, — фыркнул всё же Эндрю. Прямо сейчас он захотел убрать прядку волос, что неровно упала на лоб Нейта. Хотел провести невосомо пальцами по его лицу, сосчитать все его веснушки, поцеловать все мелкие шрамы и прижаться губами к его. Решив, что если он просидит так ещё минуту, то точно сойдет с ума, Эндрю поднялся на ноги, взяв опустевшие кружки и положив их в раковину. Он двинулся к выходу из кухни, слыша, что Натаниэль безмолвно следует за ним. Зайдя во вторую спальню, где Эндрю провел лишь одну бессонную ночь после секса с Роландом, он пропустил за собой Натаниэля, который с интересом рассматривал комнату. — Я принесу тебе одежду, — пробормотал он, неосознанно окунувшись в ту ночь. — Ванная по коридору. В следующей комнате буду я, если тебе что-то будет нужно. Натаниэль промычал «угу», поэтому Эндрю пошел в свою спальню, чтобы найти ему одежду. Перерыв в своем шкафу почти всю одежду, он выцепил оттуда футболку с принтом на спине и чёрные спортивные шорты. Зайдя во вторую спальню снова, он кинул свои находки на колени Нейта, что сидел и медленно моргал, очевидно, засыпая в таком положении. Тот вскинул свои глаза на него, словно пытался о чем-то спросить. — Спасибо, — всё-таки сказал он, видимо, проглотив что-то ещё, что осталось невысказанным. — Ага, — протянул Эндрю, мигом двинувшись к выходу и не размышляя о том, что Натаниэль будет спать в его доме. В его одежде. Встряхнув головой, он мигом снял с себя футболку, оставаясь в белой майке и переодеваясь в такие же спортивные шорты, как и у Нейта. Прыгнув в кровать, он ощутил, как усталость мигом сдавила его в крепких тисках, заставляя ощутить голову свинцовой. Миньярд молниеносно очутился в темноте своих грёз, что постепенно начали сменяться другими картинками. В этом сне мир казался искаженным зеркалом реальности, в котором все его страхи и тревоги обрели физическую форму. Это началось с того, что Эндрю оказался в знакомом, но одновременно чуждом месте, похожем на его университет, но с коридорами и классами, расположенными как в лабиринте. Миньярд нахмурился, упрямо шагая вперёд по бесконечному пространству и пытаясь найти хоть какую-нибудь дверь. Он пытался найти выход, но каждый раз, когда казалось, что он на правильном пути, коридоры искривлялись, образуя еще более запутанные проходы. В воздухе витало ощущение угрозы, а тишина периодически нарушалась шепотом, чье происхождение было невозможно определить. В этом кошмарном месте, наполненном гулким эхом и полумраком, Эндрю чувствовал себя одиноким и потерянным. И ему стало страшно. Кто-то громко начал преследовать Эндрю по лабиринту, чужие шаги отдавались громким эхом, усиливая чувство паники и беспомощности. Он пытался убежать, но его ноги двигались слишком медленно, будто он пробирался через густую жижу. Сердце колотилось в груди как бешеное, а конечности не ощущались своими, словно кто-то дергал за ниточки Миньярда в попытке его остановить и жестоко бросить в руки монстру. — Эй-Джей, не прячься от меня, — скрипучий смех превратил всё тело Эндрю в лёд. Его голос был глубоким и резонирующим, словно исходил из самой глубины кошмара. С каждым шагом он приближался, и когда он, наконец, догнал Миньярда, его руки превратились в леденящие когти, которые схватили Эндрю, удерживая его на месте. В этом сне он был не просто агрессором или антагонистом; он был монстром, искаженным и увеличенным в размерах, с лицом, которое мерцало между человеческим и чем-то иным, нечеловеческим. Эндрю чувствовал себя абсолютно беспомощным, не в состоянии сопротивляться или защитить себя. Из груди рвался истошный вопль, который он не мог сдержать, пинаясь и кусаясь в бесполезной попытке вырваться. И он успел подумать о том, что ему так и никто не поможет, как вдруг перед глазами вспыхнула яркая вспышка, что сожгла все лабиринты и монстра, оставив после себя нечто светлое, в чем Эндрю хотел бы остаться вечно, но ощутил, что начал захлебываться. Он вскочил, молниеносно садясь на кровати, пытаясь отогнать остатки кошмара из своего сознания и через шум в ушах слыша, что что-то с-стучит по простыне. Своими руками Эндрю ощупал свое тело, словно пытаясь убедить себя, что никаких следов насилия на нем нет, что это было всего лишь зловещее творение его собственных страхов. Миньярд дрожал всем телом, и даже теперь, проснувшись и осознав, что это был привычный кошмар, он ощущал на своем теле эхо тех прикосновений и того давления, которое было лишь плодом его воображения. Сердце бешено колотилось в груди, лоб был влажный от пота, а дыхание приходилось возвращать к норме сознательными усилиями. — Эндрю, — громко позвал его кто-то, пугая этим его ещё сильнее. Он сжался, пытаясь сделаться меньше в размерах и боясь повернуть голову к двери, где может стоять он. — Это я, Эндрю. Я могу к тебе подойти? — Всё так же громко говорил… не он. Кто-то другой. Стискивая простыню в руках, Миньярд пытался восстановить дыхание, пытался убедить себя, что это был всего лишь сон, кошмар, который так реалистично воспроизвел его худшие страхи и переживания. Он в своей квартире. И что-то так привычно кап-кап-капало на простыню, раздражая его ещё больше. — Да, — прохрипел он, отогнав остатки сна и осознав реальность. В его спальне Нейт включил свет, заставляя Эндрю жмуриться и моргать часто. Но это было лучше, чем оставаться в темноте. Матрас прогнулся под чьим-то весом, вынуждая Миньярда внутренне подобраться и сжаться. — У тебя кровь из носа идет, — тихо сказал Натаниэль. Часто-часто моргнув, Эндрю провел тыльной стороной ладони по мокрым губам и посмотрел на окрасившуюся руку. Прежде чем он успел подумать о чем-либо, ноги сами подняли его с кровати и молниеносно повели к выходу из спальни. Он услышал за собой шорох и шаги. — Нет, — резко сказал он, слыша, что Нейт действительно остановился. — Стой на чертовом месте, где ты стоишь. Он не знает почему, но ярость забурлила в нем, импульсивно выплескиваясь на всё и вся. Как можно было так беззаботно пустить его к себе домой на ночь, он не знает. Возможно, желание провести с ним как можно больше времени взыграло в нём с огромной силой, давя все тревоги. Но его страхи оказались безжалостнее, умнее… хитрее и жестче. Они сдавили его со всех сторон, выставив все его слабости напоказ и оставив с открытой раной умирать. Но почему он чувствовал злость на самого себя? Эндрю не знал. С силой захлопнув дверь в ванной комнате, он агрессивно начал оттирать кровь от рук, замечая, что майка успела пропитаться несколькими каплями. Умыв всё лицо холодной водой и убедившись, что кровь остановилась, он глубоко вдохнул и выдохнул. Дыхание всё никак не выравнивалось, сбиваясь каждый раз, когда он думал о том, что случилось. О том, что происходит прямо сейчас. Глупый Натаниэль ждёт в его спальне и наверняка захочет знать, что за чертовщина происходит, но Эндрю вряд ли сейчас в силах отвечать на его вопросы. Он хочет спрятаться и забиться в угол, где его никто не достанет и не тронет. Задержав дыхание на десять секунд, он медленно выдыхает и повторяет так несколько раз, пока не решает, что достаточно пришел в себя. Выйдя из ванной более-менее спокойным, он чуть не врезался в Нейта, которые стоял на пороге его спальни, как идиот. И смотрел своими идиотскими глазами в его, хмуря свои брови. Словно беспокойство за Эндрю съедало его живьем. — Какого чёрта ты топчешься здесь? — Кашлянув, спросил Миньярд. — Ты сказал мне стоять здесь. Эндрю поморщился, вновь преисполнившись злобой. Не на него. На себя. — Ты идиот, — вырвалось у него мягче, чем он ожидал. Нейт никак не отреагировал, скрестив руки на груди. — Очень обидно, — выгнув бровь, ответил Нейт. — На правду не обижаются, — сдержал себя от ухмылки он. — Ты ведешь себя как ребёнок, — прищурился лис, вздернув подбородок. — Поэтому ты не пропускаешь меня в мою спальню? — Отстрелил Эндрю, видя, как Натаниэль вмиг сдулся и спрятал руки за спину. Смущенно помявшись, он прошел вглубь комнаты, садясь на кровать Эндрю, вместо того, чтобы забить болт и пойти спать. С усталым вздохом Миньярд упал на кровать спиной, не заботясь об испачканном одеяле. Сон пропал, оставив после себя горящие от недосыпа глаза и поплывший мозг, что не функционировал. Эндрю на миг задумался, через сколько секунд Натаниэль не сможет сдержать свой болтливый рот, однако тот стойко молчал, смотря на свои колени. Кинув взгляд на хрупкую фигуру, в голове пронеслась мысль о том, что Нейту идет его одежда. — Мы жили в одной комнате в общежитии, — вырвалось у него, прежде чем он себя остановил. Возможно, искренность Натаниэля этой ночью толкнула его на такой шаг. Сердце замерло. Как и замер Натаниэль, слегка дернув голову в сторону Эндрю. — Втроем, — он ощутил, как лицо поморщилось в отчаянии. — Мы стали пиздец лучшими друзьями, — хмыкнул он. — Проводили почти всё время вместе. Я думал, что вот оно — студенческая жизнь, друзья, вечеринки. Но Оливер отчислился после нового года, оставив нас с ним вдвоем. Глубоко вздохнув, он заставил себя продолжить. — Весной какой-то богатенький идиот позвал нас на вечеринку, на которой мы чертовски напились. Он почти на руках дотаскивал меня до комнаты, нам было так весело, а когда мы зашли… — Эндрю осёкся, ощутив эти фантомные грубые касания. Этот панический страх и шок от предательства. — Когда он дотащил меня до кровати, он передал мне таблетку через поцелуй и сказал мне: «это поможет тебе расслабиться». Эндрю услышал, как шумно вдохнул Нейт. Но он не видел его лица, так как смотрел в полоток. И его укачивало. Прямо как тогда, когда… — Он дал мне наркотик, и я не смог ничего сделать, — прохрипел он. — Мое тело не слушалось меня. Знаешь, он был намного выше меня и сильнее, и даже если бы я постарался, то не смог бы его вырубить голыми руками, — усмехнулся Эндрю, чувствуя, что тошнота подкатила к горлу. Но он упрямо сглотнул. — Поэтому он воспользовался этим. Он трахнул меня и заснял это на видео. — Эндрю, — дрогнувшим голосом позвал Нейт и зашевелился, обернувшись боком. — Ты не обязан. Миньярд всё ещё не видел его лица, но чувствовал каждое осторожное движение. И это не пугало его. — Он делал так каждый раз, когда ему хотелось, и угрожал мне расправой. Говорил, что подставит меня с наркотой. Бил меня и заставлял терять рассудок, — не останавливался Эндрю. — Мне было безумно страшно. Я не знал, к кому обратиться. Не знал, что мне делать. Я действительно верил, что он сможет меня убить. Думал, что если потерплю, то получу ссаный диплом и построю нормальную жизнь, никогда больше не увидев его. Большую часть дня я избегал его и не оставался в комнате, боясь, что он застанет меня. Но мне нужно было где-то спать. — Почему… — прошептал Натаниэль. Эндрю сел на кровати, оказываясь плечом к плечу с нему. Он повернулся боком, всматриваясь в блестящие глаза Натаниэля, что бурлили бесконечными эмоциями, словно взволновавшееся море. Подняв шорты на бедре, он оголил свою израненную кожу. Показал свои толстые шрамы, которые оставлял в моменты, когда больше всего на свете он хотел исчезнуть. Эти линии переплетались между собой, образуя ещё большие полосы. — Иногда я срывался, когда было особенно невыносимо. Нейт упрямо смотрел на его бедро, не выказывая ни единой эмоции. — В одну дождливую ночь он обкурился и вновь захотел нагнуть меня, — криво улыбнулся он, вспоминая, что произошло дальше. Эндрю резко опустил ткань на бедре. — Я сказал тебе, что потерял рассудок, и я сделал это. Спрятав на кухне нож, я подождал, пока он зайдёт туда, подождал, пока изнасилует меня, а затем убил его, представь? — Не сдержал нервный смешок Миньярд. — Он так яростно умолял меня остановиться, это мне напомнило меня самого. Улыбка дрогнула, оставив после себя… Пустоту. А Натаниэль без сопротивления утопал в этой пустоте. — Я бил его ножом до тех пор, пока он не заткнул свой мерзкий рот, а затем вызвал полицию. Они нашли у него наркоту, но меня связали за убийство, пусть и в целях самозащиты. — Как ты выбрался? — Удивлённо поинтересовался Нейт, округлив глаза. — Лютер внес за меня залог. Вскрылось то, что я был не первой жертвой, и мне пиздецки улыбнулась удача. Меня признали невиновным. — Ники и Аарон… — начал тихо Нейт. — Нет. Они не в курсе. Я попросил Лютера не рассказывать. Натаниэль судорожно вздохнул, вцепившись в простыни пальцами. — Кошмары преследовали меня в то время чаще, и сейчас это стало чем-то редким, — пробормотал Эндрю. — Но иногда мне кажется, что я всё-таки не убил его. Кажется, что Дрейк всё ещё жив, и он придет добить меня. Ладонь Нейта вдруг маякнула перед его глазами. Вскинув голову, Миньярд внимательно всмотрелся в дрожащие глаза Натаниэля, чьи губы были плотно сжаты, а брови нахмурены, словно не Эндрю прямо сейчас признался в жестоком убийстве. И именно поэтому он упрямо тянул свои нежные руки к Эндрю. — Да или нет? — Спросил шепотом Натаниэль, послав по позвоночнику Миньярда электрический ток. — Да, — таким же шепотом ответил он, ведомый интересом, что тот сделает дальше. А Натаниэль взял его запястье в свои холодные пальцы. Он повернул руку и на ладони указательным пальцем нарисовал очертания ключа. Эндрю замер. — Если бы я мог… — он несдержанно всхлипнул, вызвав у Эндрю искреннее удивление и испуг. Почему… Почему он плачет? — Если бы я только мог забрать всю твою боль себе, я бы сделал это прямо сейчас, — посмотрев в глаза, проговорил он. Что-то внутри Миньярда перевернулось, всколыхнув всё его нутро. Мысли истошно завывали от боли, путаясь и рассеиваясь в прах. И так снова и снова до бесконечности. Он ощутил, как ладони Натаниэля дрожали, а его глаза горели решимостью. — Я бы сделал это, не задумываясь, — закончил Нейт, часто моргая. Эндрю прикрыл глаза на долгую секунду, осознавая, что только что было сказано. Ему казалось, что в этот самый момент он все-таки отдал громко бьющееся сердце в эти ласковые руки, что никогда не сожмут в попытке причинить ему боль. Он делал аккуратные вдохи и выдохи, боясь, что часто дышащий Натаниэль вдруг исчезнет и растворится в его руках. Неосознанно перехватив его ладони, он сжал их в своих, пытаясь согреть дрожащего, словно от холода лиса. Натаниэль прошептал осторожным голосом его имя, всматриваясь в его лицо, а Эндрю медленно потянул его к себе, мягко сжимая его в объятиях. Казалось, время напрочь остановило свой ход, словно давая Миньярду и Нейту возможность забыть обо всем на свете, кроме тепла друг друга. Встреча их взглядов была полна невысказанных слов, переполненных эмоциями, которые они не могли или боялись выразить вслух. Эндрю, чьё сердце билось настолько громко, что он был уверен в его слышимости для Натаниэля, сделал первый шаг, ласково погладив его затылок. С некоторой нерешительностью, но все же с твердым намерением, он стиснул Нейта крепче. Объятие было трепетным, полным нежности и заботы, которые он так долго таил в себе. Эндрю ощутил, как Натаниэль отвечает ему, обвивая руки вокруг его шеи, прижимаясь ближе. Теснее. Тепло, исходящее от Нейта, было успокаивающим, наполняя его ощущением безопасности и спокойствия. Воздух вокруг них был насыщен электричеством, искрившим саму атмосферу, делая этот момент ещё более интимным и значимым. Эндрю почувствовал, как Натаниэль легонько вздыхает, обжигая теплым воздухом его шею, что вмиг покрылась мурашками, и это добавило уверенности в его решение отдать в эти руки свое сердце. Слова были лишними; всё, что им нужно было знать и чувствовать, было передано через их объятие. Натаниэль поднял голову, их взгляды встретились вновь, на этот раз еще более интенсивно. В ярко-голубых глазах Нейта отражалась бесконечная глубина всех его чувств, словно разбушевавшийся океан, которые он испытывал. Эндрю не мог их прочесть все, захлебываясь этими волнами, но этого и не требовалось. Это была молчаливая благодарность за то, что его приняли, и этот взгляд не требовал слов, чтобы быть понятым. Натаниэль принял его в ответ и стал маяком света в тёмных водах страхов, кошмаров и тревог Эндрю. Он обнаружили утешение в простом прикосновении, найдя в нём спасение от одиночества и боли. Это был момент истинной уязвимости, и ему впервые не было страшно, что кто-то воспользуется его слабостью, чтобы сделать ему больно. — Эндрю. Эндрю, Эндрю… — шептал он беспрерывно его имя, всхлипывая. Эндрю прижал его теснее к себе, боясь, что это объятие прекратится. — Отдай мне свою боль. — Не говори глупостей, — фыркнул он слабо, вспомнив фразу Натаниэля. — Кто заберет твою? — Я вынесу всё, — немного агрессивно выплюнул Нейт, сжимая его плечи крепко. — Тише, — погладил он его затылок, бессознательно потеревшись щекой. А затем почувствовал, как тот притих. — Вдохни поглубже. Нейт действительно судорожно вдохнул. — А теперь выдохни медленно, лисёнок. Он послушно выдохнул, не спеша разрывать объятие, словно приклеился к Эндрю. А он и не был против чувствовать, как успокаивается взбушевавшееся сердце Натаниэля. Не против чувствовать, как его тепло обволакивает его, заставляя Миньярда почувствовать себя во сне. Эндрю не был против чувствовать, как потеплевшие ладони Нейта ласково гладят и сжимают его плечи, посылая по его телу миллион мурашек. — Не хочу уходить, — прошептал Натаниэль. Его сердце в руках лиса забилось с новой силой. — Оставайся, — неожиданно для себя ответил он. — Я могу? Глупый-глупый… Он не ответил, сжав талию Нейта и аккуратно упав спиной на кровать. Миньярд накрыл их одеялом, ощущая, что Натаниэль ни на секунду не разжал руки. Он всё ещё цеплялся за него, словно Эндрю был его единственным спасением. Его губы в какой-то момент уткнулись в шею Миньярда, и он держал себя всеми силами на месте, чтобы не дернуться от этого ощущения и не испугать его такой реакцией. Руками он прижал Натаниэля за талию вплотную к себе, с некоторым весельем почувствовав, что тот бесстыдно закинул на него ногу, вжимаясь в него крепче. Дыхание Натаниэля выровнялось в какой-то миг полностью, и Эндрю осознал, что тот заснул в его руках. В его объятиях. И если это был сон, который всё ещё снится Эндрю, то проснуться от этого стало бы самым настоящим кошмаром для него. Возможно, именно поэтому он всеми силами старался не заснуть в эту ночь, вдыхая запах Натаниэля и зарываясь носом в такие мягкие волосы такого… …такого очаровательного милого-милого лиса.