Помещение, выбранное для съемки, было просторным лофтом с большими окнами, через которые проникал мягкий естественный свет, добавляя сцене теплоты и глубины. Стены помещения были оставлены голыми, с легкими следами времени. В центре лофта находилась минималистская мебель: старый диван с изношенной обивкой для картинки, несколько стульев разного дизайна и голый матрас, который специально был разодран в нескольких местах для стиля.
Эти предметы служили не просто декорациями, но и ключевыми элементами композиции, вокруг которых строилась динамика съемки. Рассеянный свет, проникающий через окна, играл на поверхностях, создавая мягкие тени и подчеркивая текстуры.
Он изо всех сил старался сосредоточиться на работе, пытаясь отвлечься от своих чувств к одному конкретно лису. Каждый раз, направляя объектив на Рико, он видел перед собой не просто модель.
Это был второй человек после Дрейка, которого он был бы не прочь стереть с лица земли.
Но он упрямо щёлкал по спусковой кнопкой на камере, снимая Рико с разных ракурсов. Тот раскинулся на голом матрасе по указке Миньярда для лучшего кадра. Лежа в легком беспорядке, Рико устроил голову на руках, которые он сцепил за головой. Белая рубашка была расстегнута на несколько пуговиц, а рукава неаккуратно закатаны. Запястье украшали золотые часы, что блестели едва заметными бриллиантами.
Солнечный свет и софт-бокс, с каждым щелчком импульсно мигающий, делал аксессуары более блестящими. Узкие черные брюки хорошо подчеркивали сильные бедра мужчины, визуально делая его выше. На ногах была лишь одна туфля, в то время как вторая была небрежно откинула на матрасе. Растрепанные волосы, слегка вымазанные в геле, придавали Морияме еще более грязный вид. Бонусом был легкий грим в виде лопнувшей губы и крошечным синяком на носу. Наглая кривость на тонких губах, холод в узких глазах. Чуть нахмуренные брови.
Этакий бэд бой.
Он действительно не забывал слова Нейта, который тот ему сказал пару недель назад. Это было о том, что Рико изменился, и Эндрю воочию наблюдал это. Однако в работе Морияма не был вспыльчивым, словно держал в себе всё, в то время как обычно он как минимум устраивал одну колкую сцену с Эндрю.
На этот раз известный французский бренд сотрудничает с Морияма для рекламы мужской одежды и аксессуаров. И Эндрю, скрипя зубами, уверен на сто процентов, что они уже выиграли это дело. По одной простой причине: потому что он — настоящий профессионал. А не потому, что модель сегодня выглядел так, будто сам фотограф еле его одел, а заодно и избил до полусмерти, чтобы лежал смирно.
Миньярд чуть не хохотнул своим скачущим мыслям, держа камеру вплотную к своему лицу.
Съемка уже длилась пару часов, и у Эндрю пульсирует в висках от усталости. Тишина и редкие комментарии давили на голову тяжкой гирей. Миньярд бы хотел взять с собой колонку и включить самую раздражающую музыку, но в таких условиях придется наблюдать еще более скукожившуюся рожу Мориямы, которого он едва ли терпит.
А Эндрю и так сыт этим по горло.
Рико пришлось сменить несколько костюмов и украшений, почти ничем не отличающихся друг от друга. По напряженному лицу Мориямы можно было сделать вывод, что тот тоже не в восторге и хочет поскорее закончить работу.
Небольшой шаг вправо, Эндрю поправил свет. Присев на корточки, он увидел через видоискатель, как Рико лениво повернул свою голову к нему. Неожиданно тот остро ухмыльнулся, медленно прикрывая улыбку пальцами рук, которую украшали пара колец и часы.
Щёлк.
Удачный кадр.
Миньярд хотел было попросить его привстать на локтях, но его прервал звук зазвонившего телефона. Рико медленно сел, протягивая руку к подбежавшему помощнику. Он взял телефон и принял звонок, сказав что-то короткое по-японски. Эндрю опустил камеру, садясь задницей на холодный пол, понимая, что придется подождать, пока тот закончит свой мега важный разговор. Рико внимательно слушал что-то с минуту, а затем грубым тоном заговорил, злобно шипя что-то. У Миньярда сложилось впечатление, что его пламенную речь прервали, и тот заткнулся.
Десять секунд тишины.
Одиннадцать, двенадцать, тринадцать…
На четырнадцатой секунде Морияма напрягся всем телом, сжимая телефон до побеления костяшек, агрессивно рявкая что-то в ответ. Он скинул звонок, яростно зарываясь пальцами в уложенные волосы.
Миньярд уже более весело начал новый отчёт.
Один, два…
— Мы закончили, — коротко отрезал он, вскакивая на ноги и уходя переодеваться.
Абсолютно не удивленный таким отношением, Эндрю даже не шелохнулся. Он удобно устроился на полу, нажимая кнопки на камере и пересматривая получившиеся фото на маленьком экранчике.
Он удовлетворенно хмыкнул.
Через десять минут Миньярд слышит, как хлопает входная дверь арендованной студии. Отложив камеру и откинувшись назад на ладони, он тяжко вздыхает. Проходит еще пять минут в полной тишине, потому что Эндрю устал, и ему вполне комфортно сидеть на прохладном полу, собираясь с силами.
С закрытыми глазами легко представляются самые тревожные мысли, а потому Миньярд с головой ныряет в вечер девятнадцатого января.
Он оказывается в тёмном саду, полностью окутанный холодной погодой, но он не чувствовал дискомфорта, сжимая в тисках Натаниэля, который был единственным солнцем в этом поганом мире. Его горячее тело обжигало руки, а влажные губы, что с громкими чмоками скользили по его губам, кажутся теперь Эндрю каким-то сном.
Может ли это быть правдой?
Но Нейт не оттолкнул. Не сбежал. Это что-то значило, и Эндрю умирает от незнания и упущения возможности поговорить. Миньярд не признавался себе в этом, но внутренне безумно боялся, что он ошибся в этих выводах, что его действия были слишком поспешными и могли причинить боль Натаниэлю, а то, что тот ответил ему на поцелуй — это являлось отголосками паники, что довела его до состояния, когда любая протянутая ладонь казалась такой необходимой и нужной.
В его голове кружились мысли, которые он не мог упорядочить столько времени.
Он ходил в кафе в свои выходные, но ни разу не увидел его. Он написал Натаниэлю всего один раз, но, увидев, что тот так и не зашел в онлайн, не стал больше оставлять сообщений.
А тот так и не ответил.
Эндрю и не надеялся, что их отношения станут чем-то большим. Что они станут друг для друга кем-то большим. И их встречи не закончатся на игре в правду. Но в тот момент, когда их губы встретились, он почувствовал такую сильную связь, которую было трудно отрицать. Он ненавидел это в себе. Он не имеет права мечтать о нём. Натаниэль не начнет испытывать к нему симпатию просто потому, что он его поцеловал.
Но Эндрю поцеловал.
И он ненавидел это.
Ненавидел то, как сильно ему это понравилось.
Ненавидел то, как с каждым днем сходил с ума от тоски по Натаниэлю. Ненавидел то, как сильно он хочет его себе. Хотел любить, хотел беречь, защищать, быть с ним вместе. Хотел, чтобы он сказал ему «да». В его глазах Натаниэль был не просто человеком, а миром, который он хотел изучать всю оставшуюся жизнь. И каждый раз, оказываясь рядом с ним, он понимал, что его сердце не просто замирает — оно оживает, наполняясь невероятным смыслом и желанием…
Сохранить чувства.
Мысли истошно вопили и доводили Эндрю до бессонницы, сердце неудержимо тянулось к единственному человеку, которым вмиг смог стать для него всем. Разговоры с лисёнком были полны смысла и лёгкости одновременно. Каждое его слово, каждый короткий смешок заставляли сердце Миньярда пропускать ощутимый удар. Он боялся признаться даже себе, что эти моменты стали самыми дорогими в его жизни. Эмоции, охватывающие его рядом с Нейтом, были такими мощными и новыми, что иногда казалось, будто он учится дышать заново.
Запутанный бурей эмоций и мыслей, Эндрю каждый день сам себя закапывает, доведенный до такого состояния чувством всепоглощающей вины. Это чувство переполняло его сердце, что становилось слабее с каждой секундой, разрушаясь на мелкие осколки под ежедневным давлением. Эндрю злился на себя за то, что он навязал свои чувства Нейту, который, возможно, и не хотел этого поцелуя. Он до дрожи боялся, что его действия разрушили ту уникальную связь, которая существовала между ними. В то же время, глубоко в душе, он не мог отрицать, что этот поцелуй был для него чем-то большим, чем просто порывом момента. Миньярд ощущал глубокую связь с Натаниэлем, которую безумно опасался потерять.
Но он осёкся.
Ему не стоило так нелепо отпускать свой контроль. Не стоило целовать Натаниэля, не спросив его. Он ощущает себя так, словно просто-напросто воспользовался тем, что тот был в слабом состоянии, и Миньярд хочет пробить стену головой, голыми руками и ногами, лишь бы заглушить душевные терзания тупой физической болью.
Он ненавидит себя каждую секунду, начиная от злосчастной ночи в Балтиморе.
Ненавидит, но так эгоистично желает вновь увидеть его. Увидеть и услышать, хоть он и не заслуживает этого. Хочет понять и узнать, как он. Хочет хотя бы напоследок послушать, как Натаниэль расскажет о том, как он ненавидит Эндрю за тот поцелуй, и, наконец, услышать его «нет».
Эндрю разрывается между противоречивыми мыслями, которые перекрикивает сердце, что, как назло, всегда оказывалось сильнее, громче, могущественнее.
Импульсивнее.
Сцепив зубы, он думает о словах, которые говорил ему Фрэнк. Тот пусть и был болтливым придурком, но рыл носом в правильном направлении, подозревая незаконность бизнеса Веснински, однако он упомянул, что Рико, возможно, хотел быть как Кевин, что ввело его в секундный ступор. Это означало лишь то, что они знакомы друг с другом с самого детства. Как и с Натаниэлем. Вряд ли теперь у него получится спросить об этом лиса, который будто растворился в воздухе, словно был галлюцинацией Эндрю, но этот вопрос всё ещё интересует его.
Если они втроем действительно выросли вместе, то это объясняет, почему Рико заявил о доверии к Дэю при первой встрече. Это объясняет то, как Кевин ласково разговаривал с Натаниэлем. Но не объясняет, почему тот прилетел, не предупредив никого.
Может ли быть такое, что Дэй подумал о том, что Эндрю в своей привычной манере сможет просто довести Морияму, и это закончилось бы кровопролитием?
Этот вариант звучит чертовски логично, но всё же Эндрю не знает наверняка, и это незнание лишь слегка его раздражает. Дэй, возможно, смог бы ответить ему, почему Рико отказался идти по стопам отца, являясь другом Мориямы. И Миньярд думает о том, чтобы расспросить его лично.
В конце концов руки затекли от позы и взвыли к адекватности хозяина. Ему пришлось со вздохом отлепиться от нагретого пола. Эндрю мысленно воет и кричит, расправляя вспыхнувшие огнём спину и руки. Он принялся разминать плечи, размышляя о том, что ему ещё придется разгребать реквизит в студии и убираться, поэтому он не сразу услышал, как тихо открылась дверь.
— Эм, извините, кто-нибудь здесь есть? — Этот голос становится неожиданностью для него.
Миньярд застыл как вкопанный.
Может, это слуховые галлюцинации?
Это не может быть правдой.
Натаниэль тем временем прошел по узкому коридору, а затем скромно вошел в студию, неловко переминаясь с ноги на ногу. Он был одет в черную куртку и светлую розовую рубашку на пуговицах, заправленную в голубые узкие джинсы, а те, в свою очередь, кардинально разнясь со скромной рубашкой, были сплошь в тонких прорезях на бедрах и коленях.
Нейт элегантно поправил пальцами непослушные волосы, оглядываясь по сторонам, он приблизился к большому белому фотофону и обошел его, наконец замечая стоящего Эндрю с камерой в руках. Рыжий осмотрел студию, повертел головой и подозрительно покосился на голый матрас и барный стул рядом с ним. На полу валялся незначительный реквизит, удлинители и куча перепутанных шнуров.
— Миленько здесь, но отсутствие штор на окнах странно выглядит, — Нейт любезно высказал свое мнение.
— Что ты здесь делаешь?
Да.
Что он здесь делает? И как нашел эту студию?
Пока Эндрю думал об этих вопросах, Натаниэль уже открыл рот.
— Рико еще вчера скинул мне адрес по моей просьбе. Я захотел посмотреть, как проходит съемка, но, судя по всему, я опоздал, — он как бы утверждал это, но присутствовала вопросительная нотка.
Лис нервничал, кусая губы и заводя руки за спину.
— Он срочно свалил, будто у него случилось несварение. Но это неважно, мы всё равно почти закончили. Ты опоздал.
Веселый смех раздался в студии, но Нейт быстро заткнул себя, кашляя в кулак. Эндрю ухмыльнулся. Натаниэль расслабился и уже бодро скидывал с себя дорогую куртку. Он бросил ее на барный стул и прошел по фотозоне, как босс, вновь переключая свое внимание на несчастный матрас.
— Знаешь, Эндрю, всё это со стороны выглядит жутко подозрительно, — Нейт прикусил губу, сдерживая улыбку.
О, Эндрю чертовски скучал по тому, как сладко звучит его имя из его уст. Безумно скучал по тому, как лисёнок кусал свои губы, скучал по его улыбке.
— Твой муж не возмущался, когда лежал на этом матрасе.
— Рико лежал на этом матрасе? — Он подавился воздухом.
— Ага.
Эндрю решил занять себя более важными делами, пока рыжая бестия возмущалась на фоне. Отложив массивную камеру на край стола, он пошаркал к лампам, выключая их, быстро сложил штативы, а затем приблизился к раскладному столу, включая ноутбук и рассматривая уже перекинутые снимки. Теперь студия погрузилась в приятный полумрак, и только лучи солнца остались единственным источником света.
— Ха, это смешно. Как ты его заставил лечь туда? — Натаниэль ткнул носком обуви в сомнительного качества матрас.
Эндрю пожал плечами и не ответил, склонившись над ноутбуком, параллельно щелкая по мышке. Он упрямо игнорировал дрожь по всему телу, что заставляла его дыхание сбиваться.
Это сон.
Натаниэль не пришел к нему. Не стоит прямо в двух метрах от него. И они не ведут себя так, словно между ними не было того рокового поцелуя.
Это шутка.
Галлюцинация.
Это…
— Однажды мы ночевали в отеле… — пауза. — В Шанхае. И ему показалось, что матрас недостаточно твердый, — Нейт закатил глаза. — Рико отказался спать на нем, и нам пришлось поехать в другой отель. В час ночи.
Захлопнув рот, тот нахмурился и ждал хоть какого-то ответа от Эндрю.
А что Эндрю?
Может, у него и правда были глюки, и тот поцелуй ему представился от обморожения?
— Эй, ты меня игнорируешь? Вообще-то, я стою здесь.
Блядство.
— Ты можешь сесть, и я буду игнорировать тебя, пока ты сидишь, — хмыкнул он в ответ, ощущая, как сильно дрогнули его руки.
Эндрю заставил себя снова поднять глаза с экрана, бессознательно наслаждаясь, как забавно раскрылись глаза Натаниэля. Он не сдержал нервный смешок.
Чёрт возьми.
— Что за… ты смеешься надо мной? Ты ведешь себя как ребёнок, — пробурчал он, скрещивая руки на груди и почти топая ногой.
Эндрю несдержанно фыркнул еще раз, ощущая, как мышцы в теле расслабляются с каждой секундой, проведенной вместе с лисом.
Чёрт возьми два раза.
Он мог переключить всё свое внимание на Нейта, дразня его ещё больше, но ему казалось, что он захлебнется от количества слов, которые хотят вырваться из него. Из его рта выйдут не привычные издевательства, а то, чего он совсем не хотел говорить. Их последняя встреча прошла отвратительно, но сейчас они оба делали вид, что ничего не было.
Верно.
Ничего и не было.
Ведь так?
Поэтому Миньярд сосредоточился на снимках, бездумно листая их, размышляя о предстоящей кропотливой работе. Фото Рико Мориямы не спасали ситуацию. Эндрю незаметно поднял глаза, кидая короткий взгляд на надутого Натаниэля.
Чертовски милый.
Стоп.
Стоп.
Эндрю хотелось так много всего ему сказать, и в то же время он не мог. От одного присутствия Натаниэля он начинал теряться. Каждый раз, когда он находился рядом с ним, мир вокруг, казалось, останавливался, оставляя их в собственном измерении времени и пространства. Его сердце, словно испуганная птица, замирало в груди, прежде чем начать колотиться с такой силой, что он боялся, Нейт услышит его бешеный ритм. Воздух вокруг них наполнялся электричеством, каждое его движение, каждый взгляд вызывал в Эндрю сильную волну чувств, перед которыми он оказывался беззащитным. Подойди тот ближе чем на метр, Миньярд попрощается со своим умением говорить ртом. И Натаниэлю придется выучить язык стояков.
Чёрт возьми три раза.
Блядская техника для дыхания нихуя не помогала в этот момент.
— Я боюсь, в этом матрасе уже завелись клопы, — Нейт в тысячный раз завел речь про бедный матрас, в то время как Эндрю хотел завести речь о более важных вещах.
Таких как…
— Я уверен, что клопы не выдержат того, что выходит из твоего рта, и просто умрут, — слишком резко заключил Эндрю, окунувшись в их последнюю встречу.
Он бросил на Нейта еще один взгляд, который, в свою очередь, смущённо опустил голову и плечи.
Конечно.
— Или разбегутся, чтобы напасть на Рико, — Миньярд хочет заткнуть себе рот и не говорить этих глупостей.
Не говорить вещей, которые рассмешат Натаниэля и сведут неприятный разговор в безопасное русло.
Эндрю хотел поговорить об этом. О том, что случилось. О том, что происходит. Он ждал столько времени, но…
Блять.
Он не будет поднимать щекотливую тему первым. Не будет давить на него, не будет требовать что-либо. Не будет даже сожалеть о содеянном, так как Эндрю хотел. До боли сжатых кулаков, до крепко стиснутых зубов хотел притронуться к нему. Хотел целовать до исступления.
Казалось, Натаниэлю тоже не было весело. Больше не было. Миньярд стойко молчал минуту, пока боковым зрением не заметил, как Нейт приближается. Тело само по себе напряглось, как натянутая струна, готовая вот-вот разорваться. Лис тем временем ловко схватил камеру со стола.
Неуверенный щ-щёлк…
Застигнутых врасплох, Эндрю вскинул голову. Прозвучал еще щелчок, но более уверенный.
— Перестань.
— Нет, пока ты не перестанешь меня игнорировать. Я хочу твое внимание, — боже, этот идиот совершенно не умел фильтровать свою гребанную речь.
Сердце Эндрю сжалось, остановило свой ритм, а затем начало неистово биться, словно сейчас выпрыгнет из груди.
— Молодец, у тебя получилось завладеть моим вниманием. А теперь положи камеру на место, — Эндрю опасно выпрямился и сделал шаг вперёд.
Хитрый лис сделал шаг назад, дерзко улыбаясь. Он держал камеру вплотную к лицу и смотрел на блондина через видоискатель. Нейт недоуменно повертел фотоаппаратом, крутя линзу влево-вправо. Теперь тот смотрел на Миньярда в увеличенном размере. Тихо хихикнув, Натаниэль решил, что его долг жизни состоит в том, чтобы сделать еще один снимок и сказать, как же Эндрю выглядит забавно, хмуря брови и протягивая к нему руку.
Ждёт камеру обратно и не дождется.
— Ты выглядишь так смешн… — Нейт не успел договорить, так как Миньярд рванул к нему слишком неожиданно, ведомый неизвестным рвением приблизиться.
Натаниэль рефлекторно дернулся назад, уворачиваясь от злого человека.
Подумаешь, одолжил камеру.
Ведь так?
Быстрые и короткие шаги назад Нейта и широкие вперед Эндрю в короткий миг довели его и вора с камерой до злоебучего матраса, за который тот зацепился, когда поднял ногу в очередном шаге. Коротко вскрикнув и зажмурив глаза, Нейт вслепую протянул руку вперёд, автоматически пытаясь зацепиться за что-то. Миньярд крепко схватил его руку, но Натаниэлю не удалось избежать падения, задницей он упал на матрас, подпрыгивая на нём пару раз. Он крепко держал камеру и вдруг раскрыл глаза, смотря на то, что его самого крепко держат за левое предплечье.
Ладонь Эндрю вспыхнула и обожглась от контакта с голой кожи руки Натаниэля.
Отвратительный матрас.
Нейт растерянно выпустил из руки камеру, и она сползла на его колени. Его взгляд опустился вниз и…
Эндрю последовал его примеру.
Он возвышался над ним, упершись коленями в матрас с двух сторон его сведенных бёдер. Миньярд глубоко дышал и проследил глазами за его эмоциями. Пах Эндрю находился в опасной близости с лицом рыжей ходячей проблемы. Резко вдохнув, Эндрю опустил предплечье Нейта сожженной ладонью, толкнул его в грудь, заставляя того неприятно откинуться спиной на матрас, и взял свою камеру.
Месть за то, что вел себя как идиот.
—Ты идиот, — сухо повторил свои мысли Эндрю.
Натаниэль удивлённо охнул.
— Извини, Эндрю, я всего лишь хотел пошутить, — тот всё ещё выглядел сбитым с толку.
— Смешно, — грубо отрезал он.
Он не злился на него.
На себя.
На свою реакцию.
И…
И.
Миньярд нахмурился, не спеша слезать с Нейта. Прежде чем он подумал, он поднял камеру к лицу и сделал снимок. Натаниэль стал выглядеть ещё более потерянно, хотя, казалось бы, куда ещё.
Он…
Эндрю застыл, смотря на него через видоискатель камеры, линза которой была увеличена любопытным Натаниэлем.
Он выглядел чертовски очаровательно, лежа под Миньярдом. Его руки согнулись и покоились у головы, запястье одной руки было украшено браслетиками, пальцы немного задевали и скрывали его стремительно краснеющие уши с привычными серёжками. Он всего лишь на секунду зацепился глазами за темно-зеленый браслет и смущенно отвел взгляд. Рыжие волосы беспорядочно взлохматились. Эндрю мог поклясться, что смог бы сосчитать каждую его веснушку, он посмотрел в испуганные глаза Нейта, в которых голубой цвет почти скрылся из-за расширившихся зрачков.
А затем…
Взгляд Эндрю метнулся к слегка приоткрывшемуся рту Натаниэля. Юркий язык смочил губы, и они заблестели от слюны. Миньярд тяжело сглотнул.
— Ты… — он осёкся. — Эндрю, ты только что сфоткал меня? — Голос Натаниэля звучал на несколько октав выше.
Миньярд отодвинул камеру от лица, разглядывая парня под собой своими глазами. Его грудь часто поднималась, словно от паники. Эндрю неконтролируемо бросил короткий взгляд вниз. Туда, где задевал коленями бедра Нейта. Миньярд заметил его оголившийся живот. Белая резинка боксеров, прикрывающая острую тазовую косточку лиса, опасно смотрела на него.
Эндрю смотрел на неё не менее опасным взглядом.
— Да, — Эндрю делал вид, что всё под его контролем. Это было далеко не так. Он поднял глаза, смотря в лицо Натаниэлю. — Ты выглядишь пиздец смешно, лёжа здесь после всех комментариев про матрас.
Бинго.
Натаниэль возмущенно нахмурился и открыл рот, выглядя теперь по-настоящему смешно.
Да как Миньярд посмел использовать его же слова против него?
Он стойко держал свое лицо невозмутимым, но чувствовал, как загорелась невыносимым пламенем его шея. Огонь поднимался выше по его ушам, предательски выдавая Эндрю с поличными. Нейт пожевал нижнюю губу, активно думая о чем-то.
— Ты… — он сделал драматическую паузу, пряча свои невозможно ледяные глаза, в которых сейчас не было ничего, что напоминало холод. — Сфотографируешь меня ещё раз?
Это было точкой невозврата.
Удар под дых для Эндрю.
Пульс вскочил от робкой просьбы Натаниэля.
Может ли он сфотографировать его?
Может ли?
Прерывисто вздохнув, Миньярд бессознательно потянул камеру к лицу, прежде чем ответил себе на мысленный вопрос.
— Слушай меня и делай так, как я говорю, — хриплым голосом приказал Эндрю.
— Хорошо, — тихонько прошелестел воришка камеры.
— Наклони голову вправо, — он услышал шорох. — Прикрой глаза. Только слегка, — тот сделал осторожный вдох носом.
Щёлк.
— Ты можешь дышать, идиот.
Еще один щёлк.
Судорожный выдох Нейта прервал Эндрю от занятия. Тот идеально приоткрыл губы, выглядя соблазнительно, сам того не осознавая.
— Замри, — резко сказал Эндрю. Нейт испуганно застыл.
Щёлк.
— Отличный кадр.
Это ебаное блядское порно, а не отличный кадр, — кричал его мозг.
Миньярду срочно нужно заклеить свой рот скотчем. Парень под ним удивленно повернул голову и закрыл рот, ожидая дальнейших указаний. Эндрю соизволил себе нехотя встать и разорвать контакт с бедрами Натаниэля, чтобы сделать ещё несколько снимков с другого ракурса. Он отошел от матраса, а Нейт заинтересованно приподнялся на локтях. Совершенно обескураженный и смущенный, покрасневший и часто дышащий. Эндрю почувствовал, как дрогнула его рука, которой он держал камеру. Обхватив ее двумя руками крепче и спрятав свое лицо за ней, он сделал очередной снимок.
Пиздец.
— Ты, — Эндрю запнулся, испытывая сухость во рту. — Расстегни слегка рубашку, — его чертовски заносит.
Эндрю вновь отодвинул камеру и серьезно посмотрел на Нейта, который моментально сел, принимаясь раздеваться.
— Ты можешь отказаться. Это не особо важн…
— Нет, — перебил он его поспешно. — То есть всё в порядке. Я сделаю это, Эндрю.
— Ты не обязан.
Но Натаниэль будто не слышал его, расстегивая пуговицы одну за другой.
В конце концов он расстегнул все чёртовы пуговицы.
Миньярд стиснул зубы. Вид полоски оголившегося торса рыжего заставлял его пальцы нервно дергаться в желании прикоснуться и невесомо провести пальцами. Его сердце ускорило свой ритм, заставляя все чувства Эндрю сойтись лишь на одном человеке, который спокойно разделся по одной его просьбе.
Это доверие сшибало его напрочь.
Эндрю перехватил камеру удобнее, неосознанно шагая вперёд. В итоге он уткнулся носками ботинков в матрас. Нейт вскинул голову, выглядя теперь совершенно спокойным. Кажется, тот успокоился, в то время как Миньярд потихоньку погибал от пожара в груди. Лисёнок дернул плечами, и рубашка распахнулась еще на пару сантиметров, раскрывая вид на соски рыжего и.
И.
— Я сказал расстегнуть слегка.
— Упс, — он не выглядел виноватым.
Эндрю держал себя в руках.
Щёлк.
Парень оттолкнулся, залезая на матрас с ногами и отползая от него в противоположную сторону. Нейт мило улыбнулся, смотря на Эндрю с вызовом в глазах. Миньярд покорно сел и подполз к нему на коленях.
Кто кого слушался?
Натаниэль бесстыдно растекся по матрасу, упираясь локтями в него, а рубашка распахнулась полностью. Мягкий солнечный свет удачно упал на него, подчеркивая ужаснейшие шрамы. Он был как солнце — яркий, недосягаемый, но так необходимый его душе. В этот самый момент сердце Эндрю замерло не от страха, а от ошеломляющего осознания красоты. Время теряло значение, а весь мир казался созданным лишь для них двоих.
По телу Натаниэля прошлись мурашки.
— Ты… — Эндрю ощутил, что если продолжит говорить, то просто-напросто умрет от недостатка кислорода.
— Ты показал мне свои шрамы, — негромко сказал он. — Я хочу показать свои.
Шумно вздохнув, он принял эту правду.
— Они уродливы… — тихо выпалил Натаниэль, зажмурившись от стыда. — Возможно, стоит надеть рубашку.
— Нет, — выдохнул Эндрю, поразившись его словам. — Эти шрамы — часть тебя, но они не определяют, кто ты есть. Ты не должен стыдиться.
Это заставило Натаниэля осторожно открыть глаза и тревожно посмотреть на Эндрю. Его грудь часто поднималась от коротких вздохов, словно Миньярд сказал обидную вещь, которая его опечалила. Но на самом деле…
— Ты прав, — негромко ответил лис, отведя взгляд.
— Твой отец?
Он крупно вздрогнул, поежившись.
— Да, — Нейт нерешительно прикусил губу, а затем, глубоко вздохнув, выпалил. — Рико иногда срывался, но… Это незначительные шрамы.
Его глаза бессознательно зацепились за тонкую цепочку с кольцом на его шее. Злоба Эндрю была как буря, внезапно нахлынувшая на спокойные воды его существования. Это было похоже на вспыхнувший с неожиданной силой лесной пожар, который разгорелся от единственной маленькой искры. И это было не просто возмущение или гнев — это сильно ранящее чувство, пронизанное острой болью и отчаянием, ощущение, которое ласково охватило его за плечи и вдавило свои когти, чтобы в следующую секунду разодрать в клочья.
— Ты не должен стесняться шрамов, — сквозь зубы повторил Эндрю, сдерживая себя от большого количества чувств. Вдохнув поглубже, он продолжил мягче. — Ты выжил, ты стал сильнее, и ты можешь преодолеть гораздо больше.
Челюсть Миньярда сжалась настолько крепко, что его губы онемели, словно вся кровь отхлынула от них. С каждым замеченным шрамом, который он фиксировал в своей голове, его ненависть нарастала с неистовой скоростью и силой. Его тело напряглось, словно он был готов броситься в бой, чтобы отомстить за каждую малейшую рану на теле Нейта, за каждый след боли, который тот покорно нёс на себе.
Сейчас Эндрю мог только молча обхватить растерянного Натаниэля взглядом, словно пытаясь своим молчанием передать поддержку и обещание, что больше ничто и никто не сможет причинить ему вред. Но в глубине тлела непоколебимая решимость — решимость защитить, решимость не допустить повторения боли. Он готов сделать и пойти на многое, лишь бы не допустить этого, пусть и понимает, что не имеет власти ни над чем. Не имеет власти, не имеет голоса, не имеет право быть с ним. Но эта ядовитая желчь, выплескивающая из недр его нутра, не была слепой или необузданной; она была холодной и сосредоточенной, направленной на то, чтобы быть рядом.
Помочь, если тот только скажет об этом.
Если только протянет руку и попросит.
Эндрю будет готов сжечь своей ненавистью любого, кто когда-либо сделал Натаниэлю больно — одно его «да».
Он будет готов стать щитом и мечом, будет готов на всё, чтобы обеспечить безопасность и спокойствие тому, кого он так сильно…
— Я думаю, это очень сильные слова, Эндрю, — удивлённо пролепетал Натаниэль, сбивая его последние мысли в кашу. — Ты прав. Я не размышлял об этом в таком ключе, просто… Мне было стыдно видеть их. Они напоминают мне о том, что было.
— Может быть, пришло время принять их как часть своей истории, но не дать им задавать тон твоему будущему, — пробормотал Миньярд, успокаиваясь от голоса лиса.
Несколько долгих мгновений они провели, смотря друг другу в глаза. Пальцы Эндрю закололо с такой силой, что он перехватил камеру крепко, медленно опуская взгляд.
Миньярд впервые благодарил судьбу за отсутствие штор. Голова Нейта была слегка опущена, беспорядочные рыжие волосы на дневном солнце выглядели как самое настоящее пламя, и Эндрю вдруг подумал, что не против вновь коснуться и обжечься. Шея была скрыта, а Эндрю хотел широко провести языком и прикусить её, чтобы Веснински откинул голову и дал ему больше пространства, чтобы оставить после себя напоминание, как сильно он впивался в его нежную кожу. Пиздецки хотел. Вместо этого он…
…щ-щёлк.
— Это хорошо получилось, — в конце концов твёрдо выдавил он.
Нейт заинтересованно вскинул голову.
— Правда?
Кивок от Эндрю.
Напряженная тишина длилась добрую минуту, пока Миньярд всматривался в получившийся снимок.
— Эндрю, да или нет?
К его удивлению, лис вдруг сел.
— Да, — это слетело с его губ быстрее, чем он успел подумать об этом и предугадать, что тот задумал.
Натаниэль толкнул своей ладонью в грудь Эндрю и опрокинул его на спину, и прежде чем он успел возмутиться толчку, рыжая проблема оказалась на его бедрах. Миньярд нахмурился и напрягся от такой резкости и дерзости.
Кто из них делал то, что говорил второй?
Как бы уверенно не вел себя рыжий, лицо Натаниэля говорило за него. Крепко закушенная губа, красные щеки и тяжелое дыхание выдавали его панику и страх. Собравшись с силами, Нейт скинул рубашку с плеч, а Эндрю пытался не захлебнуться слюной. Розовая ткань скомкалась на его согнутых локтях, а сам он положил одну холодную ладонь руку на живот Эндрю, заводя вторую назад и упираясь ею в бедро блондина.
Эндрю казалось, что он прямо сейчас расплавится от этого миража.
Он не мог.
Не может.
Но Натаниэль страстно выгнулся в пояснице, прижимаясь к паху Эндрю и слишком сексуально выпячивая грудь.
Это сон?
Полуголый Натаниэль сидел на его бедрах и страстно выгибался, откинув голову назад.
Если это сон, то Эндрю чертовски не хотел просыпаться.
Если это рай, то Эндрю готов очиститься от всех своих грехов и вечно служить богу.
Если это ад, то Эндрю готов гореть вечно, поклоняясь одному единственному человеку.
Торс Нейта выглядел восхитительно. Несколько родинок обрамляли его бледные плечи. Свет от морозного солнца теперь не падал прямо на него из-за смены положения, а освещал сзади, делая Натаниэля похожим на ангела или дьявола. Миньярд не знает.
Его мысли вспыхивают, как молнии на грозовом небе, а затем исчезают, словно их и не было, оставляя после себя громкий оглушительный звук.
Естественно образовавшиеся тени прекрасно подчеркнули все неровности кожи Натаниэля, и Эндрю терял всякий дар речи, желая лишь вечно застыть в этом моменте. Его тонкие ключицы вкупе со всеми выше перечисленным казались вовсе хрупкими. Тронь — всё рассыпется, не оставляя шанса на восстановление. Эндрю заметил россыпь мурашек, пробежавшие по оголенным плечам Нейта. Миньярд стойко проигнорировал быструю мысль о том, что он бы прямо сейчас сжал его под собой, вылизал бы каждый его сантиметр тела, согревая. Как и мысль о затвердевших от холода сосках Нейта.
Щёлк-щёлк-щёлк.
Натаниэль резво выпрямился, с некоторым весельем складывая руки на животе Эндрю. Как будто и не он выгибался развратно, сидя на нем, пару секунд назад.
— Ты сделал три снимка, — он решил, что самое время указать на эту деталь.
И Эндрю яростно проклинает свои дернувшиеся от нервов пальцы.
— Да, — невозмутимо отозвался Миньярд, сгорая в пепел от желания коснуться его.
— Отличный был кадр? — Хитрый лис нагло хохотнул.
Эндрю не ответил.
Вдруг Нейт стал серьезным. Игривая атмосфера была невозвратно испорчена. Эндрю напрягся всем телом, ожидая, что будет сказано дальше. Ссутулившийся Нейт казался меньше в росте.
— То, что ты сказал тогда. В нашу последнюю встречу, — Натаниэль запнулся, прерывисто вдыхая. — Это правда, Эндрю? Ты был серьёзен? — Осторожный выдох.
Миньярд подумал о том, чтобы отложить камеру, пока она не свалилась на его лицо из ослабевших пальцев и не сломала ему нос. Он чувствовал, как Натаниэль, сидя на нём, тоже напрягся. Чувствовал своим телом, как тот слегка сжал его своими бедрами, комкая его футболку пальцами на животе от паники. Лицо лиса застыло в печальной гримасе, а глаза выражали бесконечное количество эмоций. Они бушевали, как самый настоящий шторм.
Полуголый и взъерошенный, Натаниэль выглядел совершенно нелепо с серьезным выражением лица. Эндрю хотел это исправить. Как и хотел взять контроль в свои руки.
Резко откинув камеру за голову, он перевернул Натаниэля на спину, услышав удивленный вскрик. Руки Нейта вцепились в его плечи, а ноги крепко обвили талию. Миньярд не понимал, что он творит. В ушах громко застучала кровь, а пульс бешено подскочил, оглушая его полностью. Тело двигалось быстрее, чем он думал. Он уперся локтем рядом с головой Нейта, их лица теперь находились так близко, что Эндрю чувствовал губами прерывистое дыхание лиса.
От неожиданного тесного контакта он почувствовал, как вся кровь с горящей шеи вмиг спустилась и стремительно фокусировалась на его члене, и та, в свою очередь, махала ему с энтузиазмом, как бы говоря: «Теперь разбирайся с этим сам! Адиос!».
Пиздецки вовремя.
Эндрю захотелось спалить дотла чертов матрас и всю студию заодно. Затем облить себя бензином и прыгнуть в это пламя самому.
Крепко сжатые зубы норовили раскрошиться к ебеням. Миньярд попытался отстраниться, но лишь сделал хуже, задевая свой твердеющий член об бедро Натаниэля. Сейчас тот выглядел, мягко говоря, ошарашенно. Что ж, это уже лучше. Пусть раунд и был за ним, Эндрю ощущал, что проебался по всем фронтам, проигрывая Натаниэлю вновь и вновь.
Проигрывая этим очаровательным глазам, этим влажным губам.
Эндрю старался игнорировать то, что он ощущал всем своим телом исходящий жар от Нейта: его розовые скулы, сжатые губы и испуганные глаза, зрачки которых затопили весь цвет радужки. Миньярд попытался взять контроль над своим дыханием и молил высшие силы, если они, блять, есть, чтобы те привели его в чувства.
Глубоко вздохнув, Миньярд решил все же выключить на ноль все нецензурные и громкие звуки у себя в мозгу.
Он взрослый мужчина.
Чёрт возьми четыре раза.
Блять.
— Да, Натаниэль, — тот крупно вздрогнул под ним, цепляясь пальцами крепче.
Это впервые, когда Эндрю назвал его по имени.
— Это правда.
Глаза Нейта заслезились, и он стал быстро моргать, нервно кивая, давая ему понять, что он всё осознал. С минуту они лежали в громкой тишине, нарушаемой сбитым дыханием лиса и глубоким, почти контролируемым Эндрю.
Натаниэль смущенно отвернул голову влево, пряча красное лицо. Руки на плечах Миньярда постепенно ослабли, пока не упали рядом с лицом. Нейт прижал пальцы к закрытым векам, крепко надавливая на них, надеясь, по-видимому, лишить себя глаз или зрения. Ещё через минуту бедра, доселе сжимавшие талию Миньярда, тоже скромно опустились. Эндрю приподнялся на локте ещё на пару сантиметров, заглядывая в лицо Натаниэлю, одновременно пытаясь сохранить спокойствие как снаружи, так и внутри, как вдруг…
— Зови меня Абрам.
Эндрю окончательно замер, превращаясь в лёд.
— Что?
Миньярд непонимающе поморщился.
Натаниэль…
Нет.
Абрам соизволил посмотреть ему в глаза.
— Мама так меня называла и… — он прерывисто вдохнул и выдохнул. — Это имя мне нравится больше. Я был бы… счастлив, если бы ты называл меня так.
Он почувствовал, как все силы стремительно покинули его, придавливая к этому несчастному матрасу. Эндрю вгляделся внимательно в такие честные и доверительные глаза Абрама, который раскрыл перед ним всю свою душу.
Безвозмездно раскрыл свои тайны.
—
Абрам, — судорожно выдохнул он.
Тот часто-часто закивал, промычав вопросительно, словно Эндрю сейчас задаст какой-нибудь вопрос.
Не сдержав веса своей же головы, он уткнулся лбом в матрас рядом с шеей Абрама — поверни ещё чуть-чуть, то уткнется губами в его венку.
— Хорошо, — сказал Эндрю, спустя пару минут такой интимной тишины между ними, разрушаемой лишь их дыханием.
Абрам не двигался, лежа смирно и короткими вдохами хватая кислород.
— Наша последняя встреча прошла не очень хорошо, не так ли? — Прохрипел Миньярд ему на ухо и услышал, как шумно вдохнул Абрам.
— Думаю, так и есть, — дрожащим голосом ответил он. — Но, Эндрю, как же твой парень? Разве…
— Что? — В шоке спросил он, перебив его.
— Тот мужчина, с которым ты… — он запнулся. — В тот вечер вы казались близки. Это, конечно, не мое дело, просто… Извини, ты можешь не отвечать.
Ебучий Фрэнк.
— Он попытался флиртовать со мной, но я сказал ему, что я не свободен, — признался Эндрю, когда тот неловко притих.
— Ты не свободен? — Спросил нелепо этот идиот.
— Что я могу поделать, если все мои мысли занял только один человек, — негромко говорил он, обнажая всю свою душу перед ним. — Ты.
Абрам едва слышно промычал.
— Я не жду от тебя ответов, — Эндрю не поднимал лица, наслаждаясь запахом и этой близостью. — Это просто есть. И это факт.
— Хорошо, — отозвался Абрам, и это согрело Миньярда изнутри. — Эндрю.
Он отозвался, дернув голову и всё же уткнувшись губами в его шею, тот тихонько охнул, посылая мурашки по всё ещё возбужденному телу Миньярда. Сжав зубы, он поспешно отодвинулся, облокачиваясь на ладони, которые устроил с двух сторон его головы, и глядя сверху вниз на растрепанного и смущенного Абрама. Член в штанах неконтролируемо заныл.
Блядское желание никуда не исчезало, как назло.
Абрам испуганно задвигался, словно пытался встать, и в панике задышал.
— Что такое? — Вырвалось у Эндрю быстро, так как он не знал, в чем причина такого беспокойства.
— Эндрю, — высоким голосом позвал он. — Эндрю, если ты сейчас не отодвинешься, то я… черт.
Молниеносно сев на колени у его разведанных ног, он увидел, как Абрам судорожно вздохнул, закрыв предплечьем красное лицо.
Взгляд Миньярда скользнул по оголенному торсу вниз и остановился на его джинсах.
Абрам был чертовски возбужден.
— Прости, — приглушенно выпалил он. — Я…
— Блять, — прошептал под нос Эндрю, чувствуя, как земля под ним расходится.
Он словно прыгнул в огонь и сгорел.
Затем воскрес.
И так до бесконечности.
Собственное возбуждение чертовски давило и сбивало все его мысли. Во рту засохло так сильно, что ему пришлось несколько долгих секунд глотать слюну, что едва ли успевала выделяться. Он захотел сжать бедра Абрама в своих руках и снять с него такую ненужную ткань, до дрожи хотел провести языком по его члену и довести его до криков от невыносимого удовольствия одним лишь ртом.
Руки предательски дрогнули от этих неудержимых мыслей, а зуд в пальцах стал практически невыносимым. Ладонь Абрама легла на пах, словно в безнадежной попытке скрыть возбуждение. Эндрю чуть не рассмеялся от его действия и, прежде чем тот открыл рот, опередил его.
— Похоже, у тебя появилась небольшая проблема, — не удержался Миньярд от подкола.
Он услышал, как лис под ним что-то прошипел, возмущенно пыхтя.
— Это невыносимо, — послышалось ему.
— Что именно? — Нагло спросил он, фыркнув.
— Твои издевательства, — Абрам убрал руку от лица, впиваясь в него глазами, в которых плескалось неистовая злость.
Похоть.
И чёртово желание.
Эндрю чуть не растекся к чертям собачьим от этого взгляда.
— И как ты собираешься с этим справиться? — Он приблизился к нему вплотную, низко проговорив последнее слово в раскрасневшееся ухо.
— Эндрю, я…
— Да?
— Не знаю, — честно ответил он, заставив его улыбнуться. — Думаю, мне потребуется твоя помощь.
Хмыкнув, он вслепую провел ладонью по груди Абрама. Пальцы одной руки задели его сосок, заставив того тихо вздохнуть. Эндрю вновь провел по тому же месту, но теперь круговыми движениями гладил его грудь, едва ощутимо сжимая и разжимая.
Тот, наконец, издал стон, выгнувшись в спине.
— Черт, — послышался ему шепот.
Да. Черт возьми. — мысленно Эндрю был согласен с ним полностью.
Он не знает, как в нём появились силы не обкончаться прямо сейчас, но Миньярд словно сошел с ума, желая растянуть этот момент на долгое… долгое время. Он хотел впитать в себя эту версию Абрама полностью. До последней капли. Хотел его всецело.
Оторвавшись от его уха, он опустился к его груди, несдержанно и широко лизнув второй сосок и слегка прикусив кожу.
— Эндрю, — вскрикнул Абрам, дернувшись под ним.
Вмиг остановившись, он отпрянул. Это стало для него как нечто, что наконец привело его в чувства. Охладило его плавящийся разум.
— Я не притронусь к тебе, — сказал он, когда собрал все остатки своего контроля воедино. — Твоё сердце, — Эндрю позорно осёкся. — Твоя рука и твоё сердце принадлежат другому человеку. Я не буду трогать тебя.
Это шокировало его, Абрам распахнул свои блестящие глаза и приоткрыл рот. Часто-часто моргнув, тот обдумал всё то, что сказал Миньярд, и покорно кивнул.
— Тогда мне придется самому с этим справиться.
Этот дрогнувший голос всколыхнул всё существо Эндрю. Ему показалось, что он сейчас захлебывается в океане и умирает самой жестокой смертью. Абрам, говорящий такие вещи, не может быть реален. Это всего лишь выдумка его мозга, что вспыхнула перед неминуемой смертью.
Ведь так?
**
Но Абрам почему-то не исчезал. Его пальцы повторили движения Эндрю, когда он ласкал его грудь. Он закусил свои припухшие губы и тихо замычал, сжав другой рукой свой член. Бросив взгляд в лицо Миньярда, он двинул бедрами, по-видимому, сжимая себя ещё раз. Слух Эндрю вдруг уловил самый сладкий непристойный стон, что смешался с каким-то бормотанием, так как Абрам вдруг отвернул свое лицо вбок.
Нет…
Не отворачивайся.
Эндрю и не услышал, что сказал это вслух, так как Абрам действительно послушно повернулся к нему лицом вновь, прикусив губу, безудержно краснея. Расстегнув свои джинсы дрожащими пальцами и слегка спустив их, он обхватил свой член пальцами, судорожно дыша. Миньярд кинул взгляд вниз, сидя на согнутых коленях у его разведенных ног, совершенно не контролируя себя, и напрочь застрял в этом промежутке времени.
Дрочащий себе Абрам прямо под ним навсегда был высечен в его памяти.
То, как осторожно двигалась ладонь Абрама в такт его медленным вдохам, заставляла Эндрю сглатывать снова и снова и изнывать от желания взять всё в свои руки прямо сейчас. В какой-то момент тот увереннее задвигал рукой, второй гладя свои соски. Абрам несдержанно начал постанывать и ерзать под ним, сшибая все остатки контроля Миньярда. Он был готов сдаться и прямо сейчас взять его.
Сначала медленно, нежно, совсем мягко, чтобы растянуть каждую секунду, каждую минуту. Он хотел изучить каждый сантиметр его тела, насладиться им сполна, запечатлеть каждое чувствительное место поцелуями.
Затем сорваться на рваный, неровный, быстрый темп, вбивать член прямо в его простату, заставляя его несдержанно вскрикивать от каждого глубокого толчка и просить не останавливаться.
Это безумие.
Эндрю хотел трахать и трахать его ночами напролет, пока у Абрама не останется сил. Пока он не начнет хныкать и срывать свой голос. Доставить Абраму удовольствие будет высшей наградой для него.
Утопая в своих запрещенных мыслях, он вновь уткнулся локтем у его головы, чувствуя каждый горячий вздох Абрама, который натурально извивался под ним, сдерживая стоны. Зрительный контакт ни черта не помог Эндрю успокоиться, так как поплывший от возбуждения взгляд Абрама срывал ему крышу напрочь. Ему казалось, что если он двинет бедрами, то обкончается в свои штаны. Он вновь опустил глаза, видя и слыша то, как хлюпает естественная смазка, которая сочилась из члена Абрама. Его тягучие стоны чертовски нежно ласкали уши Эндрю, сбивая его дыхание напрочь, и с такого близкого расстояния это ощущалось в сто раз ярче.
— Ускорься, — попросил он, чувствуя, как Абрам крупно вздрогнул от звука его голоса.
—Ч-что? — Он напрочь остановился, растерянно моргая.
— Ускорься, — прошептал он, желая утонуть в его глазах целиком и полностью. — Раздвинь свои ноги шире и двигай рукой быстрее.
Абрам вмиг развел ноги, а Эндрю неосознанно перехватил их, сжав на секунду. Что-то неистово загудело в его груди от этого касания. Тот промычал удовлетворенно и сухой ладонью вцепился в плечо Миньярда, а он и не был против.
Через секунду Эндрю услышал, как хлюпающие звуки стали громче, а сдерживаемые негромкие стоны звонче.
— Умница, — завороженно похвалил он, слыша, что Абрам мгновенно отозвался на это звонким дрожащим стоном. — Молодец, Абрам.
— Эндрю, — вскрикнул он протяжно его имя, неудержимо дергая бедрами и с силой сжимая плечо рукой.
— Не останавливайся, — направлял его Миньярд. — Ты всё делаешь правильно. Посмотри на себя, ты пиздецки разбит. Чертовски хочу отодрать тебя здесь и сейчас, — не сдержавшись, выплюнул он.
— Блять, — конвульсивно дышал Абрам, матерясь. — Это сводит меня с ума. Хочу тебя, Эндрю. Блять.
И это звучало как самая настоящая и прекрасная музыка для Эндрю. Собственное возбуждение давило со всех сторон, но он скорее перегрызет себе руку, чем притронется к своему члену сейчас.
— Тебе хорошо? — На ухо негромко спросил он.
— Да, — выдыхал между стонами Абрам, словно мольбу. Влажные хлюпающие звуки не прекращались ни на секунду. — Да, да. Мне так хорошо, Эндрю. Я… Блять…
— Так нравится дрочить подо мной, да?
— Блять, я сейчас… — он непрерывно бормотал, хныча и находясь мыслями явно не здесь. — Эндрю… хочу…
— Хочешь кончить? — Не отрывался он от его горящего уха.
— Да, я хочу, — Абрам остановился, чтобы сглотнуть, а затем прохрипеть жалобно. — Я очень хочу кончить.
Эндрю сильно зажмурился от нахлынувших эмоций, он едва ли не сходил с ума, сгорая изнутри. Потеряв всякий контроль над собой, он сжал ладонью его талию, заставляя обхватить себя сильными бедрами. Теперь он ощущал дрожь Абрама своим телом. Чувствовал, как тот близко, по тому, как тот дышал и стонал, смешивая эти прекрасные звуки с несвязными словами. Отпрянув от него, он всмотрелся в лицо Абрама, у которого теперь в глазах блестели слёзы от слишком большого усердия и возбуждения.
Он импульсивно захотел их сцеловать.
— Кончай, Абрам, — всего лишь приказал Эндрю низким голосом.
Плечо вспыхнуло тянущей болью, так как тот вцепился в него крепко-накрепко, сильно содрогаясь от оргазма. Бедра Абрама сжали его на короткий миг, сводя Миньярда с ума, а затем моментально развелись в стороны.
— Эндрю, Эндрю, — последний слог его имени был протянут звонким криком.
Абрам застонал и вытянулся, откидывая голову назад, но Миньярд успел заметить, как эротично тот прикусил губу и закатил глаза. Его шея была чертовски красной, как и всё лицо, кожа покрылась потом, а из члена брызнула горячая сперма, покрывая почти всю его грудь.
**
Он, не сдержавшись, прижался губами к быстро бьющейся венке на шее Абрама, чувствуя его всплеск оргазма почти всем телом. Мурашки прошлись по всему телу, заставив его крупно вздрогнуть, но тот этого не заметил, словно полностью отключился от реальности.
— Абрам, — Эндрю оторвался от его шеи, всматриваясь в тяжело дышащего парня под ним.
Тот подрагивал и никак не мог связать двух слов. Желание обнять и успокоить вспыхнуло в нём, перекрывая всё остальное.
— Тише, — он успокаивающе погладил его щеку. — Всё нормально?
— Да, — надломленно ответил тот спустя минуту, пребывая в другом мире. — Это было…
— Помолчи минуту.
Глубоко вздохнув, Эндрю попытался успокоиться.
— Лежи тут.
Найдя в своем рюкзаке салфетки, он развернулся к Абраму, который так красиво смотрелся в этом беспорядке, что он испытал короткое желание снять его на камеру. Но он стиснул зубы, отгоняя эту мысль прочь. Выцепив влажную салфетку, он принялся убирать сперму с груди Абрама, который, судя по всему, пришел в себя и привстал на локти.
— Эндрю, я могу сам, — начал было он, но был придавлен тяжелым взглядом Миньярда, а потому Абрам покорно подождал, пока Эндрю закончит.
Он встал на ноги, чтобы подойти к мусорному ведру, и делал это максимально медленно, чтобы дать Абраму спокойно одеться. Тот действительно застегнул джинсы и почти все пуговицы на рубашке, смущенно пялясь на Эндрю. Надев на себя куртку, хитрый лис медленно подошел к Миньярду, который невозмутимо игнорировал стояк в штанах, упершись поясницей в стол.
— Тебя подвезти? — Словно ничего не произошло, спросил он.
— Всё в порядке. Меня подвезёт Сет, — сказал он, замявшись.
— Хорошо.
А затем Абрам сделал короткий шаг вперёд, встав на цыпочки и поцеловав Эндрю в щеку. Он удивлённо вдохнул и неосознанно задержал дыхание, не понимая, что тот делает.
— Ты ошибся, Эндрю, — всего лишь сказал он, отойдя от него на шаг.
— В чём? — С трудом разлепив свои губы, хрипло поинтересовался он, смотря в эти милые… милые глаза.
— Моя рука принадлежит другому человеку, — сказал он, раня Эндрю сильнее, чем ему хотелось бы. — Но моё сердце принадлежит только тебе.
Возможно, Эндрю так долго молчал от шока и неверия, что Абрам успел исчезнуть, раствориться в воздухе, прежде чем он схватил его и попросил ответить на свои вопросы.
Миньярд успел подумать, что это всё всего лишь было галлюцинацией.
Он успел подумать, что
Абрам был галлюцинацией.
Ноги вмиг стали слабыми, успокоившийся ритм сердца вновь сдавил всю его грудь, оглушая его. Эндрю чувствовал, что стоит на тонкой грани безумия. Любой шаг приведет его к падению.
Но вдруг, резко обернувшись, он увидел брошенную на матрасе пачку салфеток. Что-то надломилось в нём, заставляя его поморщиться в отчаянии.
Его глаза зацепились за камеру, что так же была брошена рядом с салфетками.
И Эндрю…
Почувствовал себя полностью проигравшим. Полностью сдавшимся в руки Абрама.
Но он не был против.
Казалось, не был против с самого начала.
