Торопливым шагом Натаниэль спускался по лестнице на первый этаж, он уже оделся и был готов поехать в Лисью нору. Его не беспокоили синяки на лице, которые теперь желтели и уже почти не болели. Пусть он и смущается всё ещё от вида своего ожога, который он решил прикрыть повязкой сам, но шла вторая неделя, и Нейт скорее начнет на стены лезть от безумия и тоски, чем будет дальше отсиживаться. Рико разрешил ему пойти на работу, так что он вцепится зубами в эту возможность, несмотря на то, что теперь его сопровождает новый телохранитель, от которого у него волей-неволей внутри что-то замирало.
Несмотря на то что он больше не увидит Эндрю…
Ладонь обхватила ручку двери, и он резко открыл её, сразу же замечая, что охранник справа повернулся к нему и сделал шаг вперёд. Телохранитель был с рыжими волосами, крепкими плечами и высоким ростом. Неосознанно он вспоминал фигуру отца, видя его, пусть и понимал, что это полная бессмыслица, но всё же Натаниэль не мог задавить в себе легкую тревогу.
— Алекс, отвези меня на работу, — уверенно попросил он.
— Нет. Поступил приказ не выпускать вас из дома ни на шаг, — телохранитель сощурил глаза и грозно встал перед ним.
— Что? Что за бред? Рико мне разрешил, — возмущенно сказал он. — Ты что-то перепутал. Позвони ему и спроси, если не веришь мне.
Пока Натаниэль зло пыхтел, Алекс лишь невозмутимо стоял на месте, сцепив ладони в замок спереди. Его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, словно тот и не слышит его.
— Прекрасно, Алекс, просто великолепно, — сорвался на крик Нейт. — Я скажу Рико повысить тебя, блять, за чудесное исполнение обязанностей, чтобы ты сдох от счастья.
А затем Натаниэль с силой захлопнул дверь перед его носом, едва ли сдерживая себя. В нём забурлил гнев, смешанное с отчаянием, и он не мог обуздать эти чувства. Его спокойствие, вежливость, к которой его приучали, и контроль над собой неумолимо утекали в бездну, но его это не волновало. Уже не волновало.
Он шумно топал ногами, пока шел в гостиную. Стянув с себя куртку и бросив её прямо на пол, он плюхнулся на диван и сразу выудил из переднего кармана телефон. Ведомый злостью, он неосознанно набрал номер Рико. Гудки тянулись, кажется, вечность, пока не прозвучал автоответчик.
— Что за… — прошептал он, всматриваясь в экран телефона.
Он редко звонит Рико, однако тот отвечает ему сразу, несмотря на дела. Вновь набрав его номер, он слабо дергал ногой, стуча по полу носком от всколыхнувшихся нервов. Третий звонок.
Не берет.
Оторвав телефон от уха дрогнувшей рукой, он откинул его подальше, словно это была чертова бомба. В его сердце зарождалась буря чувств, смешав в себе беспокойство и панику, уступив злости. Сжав ладонями колени, он бессознательно слегка покачивался вперёд-назад, думая обо всем на свете и ни о чем одновременно.
Нейт чувствовал, что чем дальше он продвигался, тем более ощутимым становился его страх перед неизвестностью, перед будущим. С каждым новым днем эти чувства становились всё сильнее, страшные тени проникали глубже в душу, заставляя ощущать себя уязвимым и беззащитным. Он начал терять сон не только из-за травм, его мысли были полностью поглощены тревожными предчувствиями.
Его внутренний мир охватывала паника, которая шептала ему о всех возможных катастрофах, что вот-вот должны случиться. Натаниэль попытался обернуть свою боль в безразличие, обернуть её в злость на Рико, но каждая мысль о том, что что-то случилось, окутывала его сердце холодом осеннего утра, когда тепло утекает сквозь пальцы, оставляя за собой лишь зябкую пустоту.
Подумаешь.
Что с ним может произойти?
Глупости.
Ему наплевать, и нет необходимости так переживать. Однако он всё равно почувствовал, как лицо сморщилось и вспыхнуло слабой болью, справедливо напоминая о случившемся. Каждая мелочь могла вывести его из себя в последнее время. Он действительно потерял контроль над собой, осознавая, что не имеет на это право, и он не может себе этого позволить, но ощущение, что всё вокруг разрушено, не покидало его, взращивая в нём полное равнодушие к теперешним изменениям. Ему не за что цепляться.
Не за кого.
И эти мысли лишь щедро подливали бензин в огонь безразличия, беспощадно вырывая из глубин земли нечто, что он давным-давно закопал в себе. Или его заставили это сделать. Он не может вспомнить наверняка, поглощенный тревогой, что стояла за спиной и касалась его шеи замерзшими пальцами, чтобы в следующий миг стиснуть и задушить его.
Сколько прошло времени?
Заходила ли прислуга?
Раздался звонок в дверь. Прислуга резво побежала открывать, и Натаниэль вскочил на ноги, чуть ли не выбегая в коридор.
— Рико, — не сдержавшись, позвал он громко, а затем завернул за угол. — Что случилось? Я звонил тебе, но ты не…
Нейт остановился в прихожей, замерев на месте, и пытался собрать свои мысли, что вмиг из привычного тугого клубка цепей распались в мелкую пыль.
Ичиро впился в него внимательными тёмными глазами, которые кажутся способными заглянуть в самую душу, и его резкие, как бритва, черты лица сейчас делали его ещё более угрожающим. Волосы были аккуратно зачесаны назад, а строгий костюм идеально сидел на нём, напоминая ему о Рико, который почему-то в такой нужный момент не был дома.
Его руки непроизвольно задрожали, и он не заметил, как сцепил их за спиной, пальцами одной ладони бессильно сжимая заживающее предплечье. Нейт собирался с духом, пытаясь вспомнить все советы и правила, которые ему вдолбили в голову и которые могли бы помочь ему сейчас, стараясь сохранить хоть какое-то достоинство перед лицом Ичиро, но всё казалось тщетным.
Морияма сделал шаг вперёд, кидая короткий равнодушный взгляд на склонившуюся прислугу. Натаниэль попытался заговорить, но слова застряли у него в горле. Он почувствовал себя полностью неподготовленным к этой встрече. Доселе он едва ли думал о том, что тот обещал навестить их. Конечно, он помнил о том, что Морияма сказал ему в Балтиморе, однако Натаниэль до сих пор так и ничего не узнал и не сможет ответить на вопросы Ичиро.
Разговорить Рико, чтобы узнать хоть что-либо для старшего сына семьи Морияма, было чем-то невозможным, и это была лишь одна из причин, почему он оттолкнул Эндрю. Он всегда ощущал себя беззащитным кроликом, попавшим в волчью пасть, и не знал, как вести себя дальше, когда сталкивался с Рико лицом к лицу, потому что невозможно было угадать, в какой миг тот выйдет из себя и принесет ему боль.
— Здравствуйте, — поприветствовал он на японском, всё же разомкнув свои губы.
Склонившись перед ним на миг, он выпрямился, осторожно всматриваясь в хладнокровные глаза.
— Натаниэль, как поживаешь? — Незаинтересованно спросил он. — Составишь мне компанию?
Морияма не стал слушать, ответит он или нет, и двинулся вперёд. Нейт последовал за Ичиро в гостиную, стараясь скрыть своё нервное напряжение. Сквозь густую дымку своих судорожных мыслей он уселся за стол напротив гостя, бессознательно вцепившись в колени ладонями.
— Рико нет дома, к сожалению. Я бы позвонил ему, но он не отвечает и…
— Похоже, ты немного нервничаешь, Натаниэль, — перебил он. — Ты забыл о том, что я хотел навестить вас, и меня здесь не ждали?
— Что вы, это было бы очень невежливо с моей стороны, — его голос дрожал, и он не смог скрыть этого.
— Верно, — резко отсек он.
— Может, вы хотите что-нибудь выпить? Я бы мог попросить…
— Нет, — перебил Ичиро. — Я бы хотел узнать, что с твоим лицом и руками.
Что-то рухнуло внутри Натаниэля, встряхивая весь его мир. Дыхание становилось все более поверхностным и частым, а сердце колотилось в груди, как птица, пытающаяся вырваться из клетки. Он чувствовал себя пойманным в ловушку без возможности найти выход. Любое слово, любой взгляд и любой жест может быть воспринят Ичиро по-своему, и у него нет права на ошибку. Но он растерялся так сильно, что чуть не рассмеялся от нахлынувшей паники.
— Это… пустяки, ничего такого серьезного, господин Морияма, — всё же нервно улыбнулся Нейт, чувствуя, что тошнота подкатывает к горлу. — Большое спасибо за то, что поинтересовались.
— Это не ответ на мой вопрос, — Ичиро цокнул языком и слегка вскинул брови. — Это дело рук Рико?
Его насильно окунули в события той ночи, заставляя захлебываться то ли холодной морской водой, то ли собственной горячей кровью. Внутри его души внезапно разразилась непогода, каждый удар молнии освещал новый уголок едва ли забытой ночи, а гром напоминал о событиях, которые он вряд ли забудет. Он может вспомнить каждый удар, что эхом разносил по всему его телу дрожь и боль. Может вспомнить каждое слово Рико, что было грубо сказано им, оставляя на нем раны не только физические. Ичиро жестоко заставил его вспомнить то чувство беспомощности и уязвимости, которое он пережил тогда, и оно возвращалось, разгоняясь по его венам, как смертельный наркотик, заставляя его сердце сжиматься от отчаяния и горечи.
Однако вместе с этими чувствами в его сердце зарождалось и другое чувство — гнев. Гнев на того, кто причинил ему столько страданий, гнев на того, кто так спокойно сидит перед ним и напоминает ему об этом, и гнев на себя за то, что позволил этому произойти.
На себя…
За то, что чуть не подставил Эндрю.
И эта злость заставила его открыть рот.
— Да. Это сделал Рико.
Он поднял глаза, натыкаясь на взгляд Ичиро, что был пронзительным и острым, как лезвие ножа.
— Удивительно, — всего лишь сказал он, вгоняя его в ступор.
— Что? — Шепотом спросил он.
— Ты говоришь мне, что Рико избил тебя?
— Я сказал лишь правду, — он прикусил себе язык, затыкая себя.
— Но виноват был ты, — Насмешливость заискрилась в его глазах, но тон голоса не менялся.
— Нет, — ответил он быстро, почувствовав вспышку гнева. — Ваш младший брат стал в последнее время слишком… вспыльчивым, — уже мягко подобрал слова Нейт. — Но я не знаю почему.
— Ха, — резко усмехнулся Морияма. — Натаниэль, предположу, что Рико сходил с ума, так как мой отец уже долгое время болел и находился в больнице, в которую его не пускали.
— Я… что? — Ошалело выдохнул он, не следя за речью. — Мне очень… то есть примите мои соболезнования.
— Оставь это, — приказал Ичиро.
— Да, мой господин.
Вдруг Ичиро поднял руку, заставив Натаниэля инстинктивно вздрогнуть, но Морияма лишь пригладил свои волосы назад в знак раздумья, а затем хмыкнул.
— Есть одна замечательная цитата, — Морияма сказал что-то на языке, который Натаниэль не знает. — И у неё есть перевод: «что посеет человек, то и пожнёт». Полагаю, мой младший брат беспечно проигнорировал её. Ты понимаешь, о чем я говорю, Натаниэль?
— Я… прошу прощения, — сразу же попросил он. — Я не думаю, что понимаю.
— Это было ожидаемо. Ты абсолютно слеп к окружающему. Слеп и глух.
— Вы правы, — пытаясь контролировать своё дыхание, ответил Натаниэль. — Прошу прощения.
— Я приказал тебе узнать о планах Рико, — продолжил Ичиро, словно не слышал его. Голос был спокойным, но каждое слово нагнетало атмосферу напряжения. — Ты справился с этим?
Он попытался собрать все свои мысли и силы, чтобы объясниться, так как сейчас у него нет другого выбора.
— Я сделал все возможное, — начал он, стараясь сохранять спокойствие. — Но я с этим не справился. Рико ничего не рассказал мне.
Ичиро молчал, взвешивая его слова, а Натаниэль не мог отделаться от ощущения, что каждая последующая секунда может стать для него последней.
— Я дал тебе шанс, потому что решил, что ты справишься, — медленно проговорил он. — Но что я получил за свою терпеливость и благосклонность? Ты меня оскорбил.
Он оставил свою угрозу невысказанной, но Нейт прекрасно понимал последствия, которые, возможно, уже дышат ему в затылок. Сердце позорно забилось в груди, все звуки вмиг перестали доходить до слуха Натаниэля. Ему казалось, что всё его внимание было сфокусировано сейчас на Ичиро, которого он впервые разочаровал.
Возможно в первый и последний раз.
— Господин…
— Я слегка удивился, ведь Рико посмел вмешаться в мои дела. Я ненавижу, когда мои планы срываются.
Смирение и испуг внутри него были настолько ощутимы, что, казалось, воздух в комнате сейчас заискрится от переизбытка чувств. Но секунды тянулись, закидывая могилу умирающего Натаниэля холодной землей. Ичиро встал на ноги, а Натаниэль почувствовал, что не может сделать вдох. Тот приблизился к нему, а затем слегка прижался поясницей в стол рядом с ним, нависая, как ужасающая тень.
И Натаниэль не решался поднимать голову, чтобы всмотреться в его лицо. Он просто смиренно сидел на стуле, пронизанный тысячами игл льда, впервые оказавшись настолько близко к старшему сыну Морияма.
— Подними свои глаза.
Сделав, как приказали, он почувствовал, как его руки задрожали сильнее.
— Ты знаешь, почему мой отец не хочет видеть Рико?
— Нет, — негромко ответил Натаниэль.
— Я расскажу тебе. Слушай меня внимательно, потому что повторять я не буду.
— Хорошо, я вас понял, — молниеносно сказал он.
— Когда мой отец забрал Рико в Японию, чтобы тот стоял со мной плечом к плечу, чтобы вместе возглавить бизнес отца и разделять обязанности на двоих, Рико вдруг начал становиться всё более неблагодарным. Он хотел вернуться в Америку, но отец не позволял. За каждое его «я не стану», «я не буду» его наказывали до тех пор, пока он не забывал свои желания. Но Рико был глуп так же, как и ты. Он всегда шел на поводу у своих чувств и получал за это.
Рико? Шел на поводу у чувств?
Невозмутимый, непоколебимый Рико Морияма, одним своим взглядом придавливающий его к месту, абсолютно точно не может идти на поводу у чувств.
Бред…
— Четыре года назад умерла Кейли Дэй — великая актриса и самая близкая подруга моего дяди, — Морияма хмыкнул, остановившись на секунду. — Рико ухватился за эту возможность и вновь заявил о том, что хочет бросить дела клана и заняться актерством.
Почему? — Это вопрос пронзил его сердце, так и оставшись не высказанным.
Сердце неровно билось и периодически сжималось в его груди, заставляя чувствовать короткие вспышки боли. Всё его тело леденело, а затем плавилось от жара.
— Ему крупно повезло, так как именно смерть Кейли Дэй послужила смягчению приказа моего отца. Он дал ему добро в знак уважения к ней, но с условием, что ему впредь не рады. И Рико был даже счастлив такому исходу. Знаешь почему?
— Нет… — едва слышно прошептал он, но затем повторил громче. — Нет, я не знаю.
Что-то загудело в его груди, возмущаясь, пытаясь дать понять, что Натаниэль не готов услышать слова, которые последуют дальше. Он не готов и никогда не будет готов к этому. И он мог бы упасть на колени и начать умолять Ичиро, лишь бы он не ответил ему, однако…
— Потому что это означало возвращение к тебе, — Ичиро на долю секунды прищурил глаза, кривя губы в презрении.
Однако после этих слов воздух в комнате застыл, и Натаниэль почувствовал, как земля уходит из-под ног. Слова Ичиро обрушились на него всей своей мощью, лишая возможности думать и действовать. Они звучали в его ушах, повторяясь снова и снова, но мозг отказывался их принимать.
Чувство предательства, едкой горечи и полного обмана охватило его. Но его никто не обманул. Лишь он сам.
Нет, нет, нет…
Нейт ощущал, как вся его жизнь, все его убеждения, всё, что он считал важным и значимым, рушатся перед его глазами, подобно картонным декорациям под напором ветра. Мощные и противоречивые эмоции захватили его сознание, создавая вихрь внутри его разума, который, казалось, невозможно усмирить. И этот ветер стремительно разрушал весь его внутренний мир, строившийся годами усердных попыток выжить. Он стирался в пыль лишь от нескольких слов Ичиро.
Натаниэль почувствовал себя раздробленным, разорванным на части, каждая из которых кричала от боли и непонимания.
Это же не может быть правдой?
Рико не может его любить. Не может. Он не вернулся за ним. Натаниэль не был единственным, за кем так отчаянно рвался Рико.
Не был же?
Осознание, что Ичиро может не врать, было настолько неожиданным и разрушительным, что оно заставило его ощутить желчь в горле. Вмиг он вспомнил Зою…
— Ты должен был быть отдан нашему клану. Натан решил избавиться от тебя и заодно взрастить в тебе хоть что-то полезное. Нужно было лишь дождаться твоего совершеннолетия, но Рико переехал обратно в Америку всего на год раньше, прежде чем я тебя забрал, и этим он перевернул все мои планы на тебя. Однако я простил ему это, потому что ты — пустое место.
У него в голове кружились вопросы, на которые не находилось ответов, и это лишь углубляло его растерянность. Он много думал об этом, много размышлял, но всё оказалось намного запутаннее, чем он предполагал. Нейт вспомнил ночь, когда Рико заявил о том, что теперь он принадлежит ему. Вспомнил о том, как отец сдерживал свою злость, почти не оставляя на нём заметных шрамов, а по исполнению восемнадцати лет и вовсе избавился, отправив в другой город и дав чувство свободны всего на пару лет.
И он не забывал об этом.
— Рико пришел ко мне тогда, отрезанный от помощи отца, и заявил, что если я возьму тебя, то он хочет, чтобы о тебе следили как следует. И чтобы к тебе относились как к члену семьи, — Ичиро изогнул уголок губ. — Я решил, что такое бесстрашие Рико, которое граничило с глупостью в его голове, достаточно забавно для меня, чтобы я передал тебя ему.
Нет.
Остановись, — кричал чей-то голос в его голове.
Или это был его голос, что исказился от вопля?
— Отец был вовсе не рад этому, — протянул он. — Но мне было любопытно, как далеко это зайдет. Мой братец не мог даже сделать тебе предложение, как бы ни хотел, ведь он не существует для моего отца как сын, так что я приложил руку к тому, чтобы это изменить. Но годы шли, а Кенго так и не принял Рико. У него был только я.
Тот вдруг замолчал. С каждой секундой, проведенной в молчании после откровения Ичиро, Натаниэль всё больше осознавал, что собраться воедино, вернуться к спокойному состоянию было невозможным.
— И сейчас, — Ичиро на секунду сжал зубы, хмурясь. — За всё мое терпение, за всю помощь брату я получаю от него подлость. И получаю оскорбление от такого ничтожества, как ты. Но я предугадывал, что всё так и сложится, и именно поэтому я приехал сюда. Я сижу здесь и любезно рассказываю тебе это всё, и позволяю тебе открывать свой рот, пока мое драгоценное время тратится.
Его ладонь исчезла за пиджаком, а затем…
— Возьми, — тоном, что не потерпит возражения, приказал он.
Разжав хватку на коленях, он покорно взял увесистый пистолет в руки.
— К виску, — коротко направил Ичиро.
Правая рука дрогнула лишь единожды. Натаниэль прижал дуло пистолета к своему виску с силой. Морияма хмыкнул, скрестив руки на груди.
— Сейчас ты пристрелишь себя, — спокойно поделился он. — Ты ответишь за ошибки Рико, которые он совершил из-за тебя. Ответишь за все свои ошибки. Либо ты можешь заставить моего братца ответить за тебя. Выбор за тобой.
Разум и так был охвачен хаосом от испуга и от попытки смирения, а потому Натаниэль едва ли заметил, что он в секундах от самоубийства.
Выбор? Его нет.
Даже если он скажет, что хочет жить, то это будет равно самоубийству. Пусть умрет он и избавит всех окружающих от проблемы в виде себя, чем испытает судьбу. Пусть Рико удавится своей любовью.
Нельзя колебаться.
Ненависть внутри груди была глубокой и сильной, в ней сливались горечь предательства и острота личного разочарования. Он ответит за то, что Рико делал из-за любви к нему, и пусть этот ответ вырвет все его внутренности и заставит страдать так же сильно, как Рико заставлял страдать его близких и его самого. От грубых ударов, от пошатанной психики, от жестоких слов, что резали его хрупкую душу и оставляли незаживающие раны, что вспыхнули новой волной боли. Сейчас они кровоточили сильнее от осознания, что Рико так и не рассказал ему ничего, оставив утопать в ненависти и обиде на него, и с каждой секундой жизнь утекала из него. Он хотел кричать, рвать на себе волосы, но всё, что он мог сделать сейчас — чувствовать холодную сталь у виска, что посылала могильный холод по всему его телу, заставляя замерзать и стучать зубами.
Казалось, кровь в жилах застыла и превратилась в лед. Ужас перед смертью, этим неизведанным и абсолютным концом, заполнил его сознание, укачивая до тошноты. Как бы он ни хотел заполнить себя ненавистью, этот животный испуг сковывал его, заставляя колебаться. Этот страх не был воплем или криком, он был тишиной перед бурей, затаившейся в глубине его души, готовой в любой момент вырваться наружу и поглотить его целиком. Он не мог даже думать о том, что осталось недосказанным, недожитым, о возможностях и мечтах, которые и так не были бы реализованы.
Паника заставляла его дрожать, каждая клетка его тела отказывалась выполнять приказ, и его сердце билось как сумасшедшее. Она сжимала сердце холодными пальцами, заставляя каждый его удар становиться напоминанием о том, что грани между жизнью и смертью стираются, оставляя лишь тонкий лед, по которому он ступает с замирающим сердцем. Ладони вспотели, а в голове кружилась лишь одна мысль: «Почему?». В сознании возник ещё один вопрос, действительно ли все должно закончиться таким образом. Неужели нет другого выхода?
Нет…
Его действительно нет.
Но он чертовски рад, что Сет выжил и теперь всё стабильно. Рад, что у Зои всё хорошо, и надеется, что она не узнает, как позорно он убил себя. Пусть она думает, что у него всё в порядке. Не имеет значения, если она будет обижаться на то, что он так и не вышел с ней на связь, лишь бы она была счастлива. А воспоминания о нём сотрутся и станут блеклыми, пока полностью не исчезнут.
Пустяки…
Последние мысли были проникнуты горькой тоской по Эндрю. Он почувствовал, как сердце наполняется теплом и одновременно острым отчаянием от разлуки и осознания, что это его конец. Он задавался вопросами: смог бы Эндрю простить его за все ошибки и недозволенные чувства, если бы знал, что сейчас происходит? Смог бы он простить ему лживость его «нет»?
Однако Натаниэль счастлив, что успел сказать Эндрю «нет», он искренне надеется и верит, что тот быстро о нем забудет и будет счастлив с другим человеком, даже если безумно хотелось встать и запротестовать. Как бы он ни хотел быть с ним, его судьба уже предначертана.
Но это пустяк…
Он стоял на пороге неизвестности, но мысли об Эндрю, о любви к Эндрю становились для него чем-то успокаивающим. Память о времени, проведенном вместе, об их смехе, разговоре глубокой ночью в его квартире, о мимолетных прикосновениях и страстных объятиях… их первая встреча, их сближение, первые всплески чувств, отрицание, их тайны, принятие… их первое касание, первый поцелуй, первый секс — всё.
Всё это возвращалось к Нейту, словно в последний раз напоминая о том, что значит по-настоящему жить и любить.
Натаниэль…
Нет.
Абрам был благодарен Эндрю за всё, пока Натаниэль держал дуло пистолета прижатым к виску.
Слёз не было, лишь приятное осознание, что даже если его жизнь оборвется сейчас, то воспоминания и тихие признания в любви, которые они разделили с Эндрю, навсегда останутся вечными, и это придало ему сил.
Он лишь с силой зажмурился и резко нажал на спусковой крючок, почему-то слыша щелчок и…
— Как интересно, — протянул Ичиро.
— Что? — Едва разлепив губы, прошептал он.
Вскинув взгляд наверх, он застыл в том же положении, держа дуло пистолета у виска.
— Почему… почему он не выстрелил? Что… я же нажал, — позорно заикаясь, проговорил он. — Я нажал на крючок. Его заклинило? Что не так…
— В нём нет патронов, Натаниэль.
Ичиро слегка улыбнулся и хмыкнул, а затем выдернул глок из его дрожащей ладони, пряча за пиджак.
— Ты решил подставить себя ради Рико. Признаться честно, я удивлен. А знаешь, что сделал он?
— Я… я… — всё же он не смог выдавить ничего из себя, всё ещё пребывая в панике и шоке.
— Я сказал тебе, что Рико сорвал мои планы, — продолжил он, но Нейт едва ли мог его слышать. — Кенго мертв, и управление перешло ко мне. Я должен был приехать ещё вчера, чтобы самому расправиться с тобой, но Рико опередил меня. Он встретился со мной и спросил, как он может предотвратить это. Мне было интересно, что именно он может предложить, и я сказал ему, чтобы он отдал свою жизнь за тебя. Рико, как полный идиот, выхватил пистолет.
— Нет, — выдохнул Натаниэль удивлённо.
Вмиг он вспомнил, что Рико так и не ответил на его звонки.
— Однако он не успел ничего сделать. Моя охрана повалила и связала его, — Ичиро хмыкнул. — Но в тот момент я задумался: «Что в нем такого особенного?».
Морияма наклонился над ним, всматриваясь в его лицо, и Нейт держался изо всех сил, лишь бы не вжаться в спину стула в попытке отстраниться.
— Почему мой брат готов в ту же секунду убить себя, угробив все мои усилия, чтобы дать такому куску ничтожества жить дальше? Ты знаешь ответ на этот вопрос? — Нейт судорожно мотнул головой в отрицании, не в силах ответить. — В тебе и правда ничего нет. И Рико не изменился. Им движут чувства и любовь, которая является его слабым местом. Ты — его слабое место. И мне следовало бы прикончить тебя только ради своего отца, закончив этим игры Рико.
Тот резко отстранился и встал, сделав несколько шагов к выходу из гостиной.
— Позвольте мне умереть, пожалуйста, — задыхаясь, попросил он.
Натаниэль вскочил на ноги, идя за ним, а как только заметил, что Ичиро остановился и развернулся, склонился в глубоком поклоне.
Слышать про чувства Рико было невыносимо. Отчаяние, окутывавшее его, было подобно тяжелому, удушающему туману, который медленно, но верно ползет по земле в предрассветные часы, поглощая всё на своем пути. Он вплетался в его мысли, как густые, но блеклые нити, разрывая покровы рационального и погружая его в лабиринты собственных чувств… чувств Рико и их последствий. Натаниэль хотел поскорее закончить это, лишь бы не переживать жестокое осознание.
Зачем ему жить дальше, потеряв всё?
У него беспощадно отняли даже мысль, которая питала его обиду, о том, что Рико его ненавидит. Но теперь даже её не было. Его вера в себя, в свою способность различать правду от лжи разрушилась, оставив после себя лишь обломки стекла, которые резали его изнутри.
Казалось, что он был полностью мёртв.
— Убейте меня, прошу вас, — вновь умолял Натаниэль.
— И что ты собираешься предложить мне? Есть ли у тебя что-то, что переубедит меня и заставит тебя убить?
Натаниэль осознавал, что от его слов зависит, удастся ли ему закончить свои страдания. Он чувствовал себя маленьким лодочником, пытающимся пересечь огромный и бурный океан, полагаясь на благосклонность капризной погоды. Но даже в этом бескрайнем океане отчаяния и горя он пытался найти тот невидимый якорь, который помог бы ему в этом, заведомо зная, что обречен на провал.
— У меня… нет, — ответил он надломленно. — У меня нет ничего… но… я сделаю всё. Я сделаю всё, что вы скажете. Дайте мне эту возможность, прошу вас.
— Нет. Я не позволю тебе умереть, — резко отрезал Ичиро. — Как и не позволил умереть Рико, так как все мои усилия испарились бы в одну секунду. Поэтому я сказал ему, что если он предложит мне что-то выгоднее, чем твоя жалкая жизнь, я пощажу тебя. И он это сделал.
Морияма хмыкнул, пока Натаниэль чувствовал, что ещё чуть-чуть и не сдержит слез.
— Это причина, по которой в пистолете не было патронов. Твоя смерть теперь мне не выгодна, — сказал он. — Поднимись.
Он выпрямился, держа голову низко опущенной. Кусая внутреннюю сторону щеки, он пытался сфокусироваться на физической боли, игнорируя слёзы, застилавшие глаза.
— Натан Веснински будет убит сегодня. Я позволю Стюарту Хэтфорду застрелить твоего отца и его невесту в его же особняке в Балтиморе. Этот жест с моей стороны восстановит сотрудничество с Британской мафией и станет местью за убийство сестры Стюарта и твоей матери — Мэри Хэтфорд. Ты должен был пойти вслед за своим отцом, но удача на твоей стороне. На этот раз.
Ичиро ушел так же внезапно, как и появился, не оставив за собой и следа своего визита.
От нахлынувших чувств он едва ли услышал хлопок входной двери. Вмиг он потерял все свои силы. Колени соприкоснулись с холодным полом, и он лихорадочно искал ответы, которые казались столь же недостижимыми, как и попытка избавиться от боли. Счастье от того, что самый главный кошмар жизни — его отец — будет убит, не окутывало Натаниэля. Он не мог даже думать об этом, не мог думать о том, что Мэри всё же была жестоко убита его отцом. Не мог почувствовать злость, печаль, обиду или хоть что-либо. Мысли перекрикивали друг друга, а он не мог разобраться даже в том, какой сейчас шел час.
Вместо облегчения и радости он ощущал пустоту и дезориентацию. Ему казалось, что он раскалывается на две части, потому что вся его жизнь строилась на четких правилах и ограничениях, даже если они были невыносимыми, но теперь, когда всё изменилось по щелчку спускового крючка, Натаниэль не знал, как себя вести. Он не знал, что будет дальше, как и не знал о том, увидит ли Рико. Ему хотелось высказать ему всё, накричать, ударить и…
Спросить единственный чертов вопрос:
За что?
Он знает, что Рико бы не ответил ему.
Разозлился бы он?
Натаниэль думает, что да. Но это сейчас последнее, что его волнует. Он чувствовал, что каждая частица его существа пропитана горечью разочарования.
Слезы, текшие по его щекам, казались холодными и беспощадными, они намочили его повязку, и, казалось, покрыли разъедающей желчью всего Натаниэля. Сидя на коленях, он пытался понять, как мог так ошибиться, как мог быть так слеп и как мог допустить, чтобы его убеждения оказались лживыми. А ведь Зоя уже пыталась раскрыть ему глаза, но он упорно отнекивался, кричал, что она не права.
Что это глупость и выдумка, в то время как сам жил в обмане.
Была ли это попытка защитить свою израненную психику? Он не знал наверняка, однако чувствовал сейчас, что никто и ничто не сможет защитить, утешить и помочь. Он потерял всё, и его иллюзии разрушились.
Слёзы продолжали беспрерывно стекать по его лицу, сильно обжигая. Натаниэль всем сердцем пытался выплеснуть всё своё горе через них, однако оно не исчезало и душило его. И впервые он не ощущал на шее крепкую ладонь Рико. Нейт дрожащими пальцами расстегнул несколько пуговиц на рубашке в попытке глотнуть такой необходимый кислород, но ничего не получалось.
Разозлившись на свое слабое тело, на Ичиро, на Рико, на свою судьбу, на всех и в первую очередь на самого себя, он со всей силы дернул и разорвал цепочку с обручальным кольцом, отбрасывая оковы куда подальше. Но это не помогло ему избавиться от ужаснейшего чувства разочарования и ощущения, что он, несмотря на попытки вдохнуть, всё равно задыхается.
Он ощущал, что душит самого себя в попытке умереть от невыносимых мук. Всего на долю секунды Натаниэль подумал, что, возможно, только через смерть он сможет найти какой-то свет умиротворения и покоя. Однако это осознание перекрыло другое, более жестокое — даже смерть не заберет всю его боль, лишь окунет в тёмное море обмана и заставит вечно плыть по бесконечной тьме.
По тьме, которую он терпеть не может.
***
Рико не приехал на следующий день, не приехал ни через несколько дней, ни через неделю. Надежда угасала в его сердце, оставляя после себя лишь зияющую пустоту. Натаниэлю казалось, что он медленно сходит с ума.
Потерявшись во времени, он оказался в самом сердце аномалии, где прошлое, настоящее и будущее сплетались в единый калейдоскоп событий, лишённый чёткой структуры и логики. Каждый шаг, который он делал, вел его назад, в пекло собственных воспоминаний.
Он не ел, потеряв аппетит, едва ли спал, просыпаясь от кошмаров. И каждая бессмысленная попытка вставать утром казалась обреченной на провал. Все моменты его жизни, казалось, существовали одновременно, предоставляя ему уникальную, но и пугающую возможность видеть своё существование во всей полноте — без начала и конца, вечно разворачивающееся в бесконечном пространстве времени. И что-то неумолимо тянуло его обратно в глубины бездонных водоворотов, как бы он ни старался.
Вновь и вновь он всматривался в телефон, набирая контакт «01», а затем прижимал его к уху, ненавидя себя ещё больше.
Никто ему не отвечал.
Натаниэль засыпал со слезами на глазах, просыпался с той же влагой, будто за длинные пару часов соленая вода так не могла засохнуть. Сейчас он сожалеет о том, что он не остановил Ичиро. Как и жалеет о том, что не спросил его обо всем тревожащем. Натаниэль упрямо игнорирует осознание, что из-за сильной паники не смог бы открыть рта. Но он всё равно винил себя.
Прислуга не отвечала на его вопросы, пожимая плечами и говоря: «Простите, господин Морияма. Я ничего не знаю». И это выводило его из себя сильнее. Он не мог выйти, запертый дома, не мог дозвониться до Рико, не мог узнать ничего, оторванный от мира.
Сейчас Натаниэль лежал на кровати в спальне, укутавшись одеялом в попытке согреться, но это едва ли помогало. Он больше не плакал — слёз не было. На место отрицания и гнева пришло полное принятие и смирение. В нём сейчас ничего не бурлило, будто вулкан внутри неожиданно заснул, застыв неизвестно на сколько тысяч лет.
Честно говоря, он не помнит, сколько раз заходил в диалог с Эндрю. Как и не помнит, сколько раз перечитывал все их сообщения, испытывая острое желание написать и попросить об одной рискованной просьбе. Но он хотя бы осознает, что не может этого сделать, и позволяет признаться себе в том, что безумно скучает по нему. Он ведет себя как лицемер, не следуя выбору, который он сделал, когда оттолкнул Эндрю.
Был ли он ничтожеством, каким его окрестил Ичиро Морияма?
Он чуть ли не смеется, осознавая, что знает ответ на этот вопрос.
Да.
В глубине его души укоренилось бесконечное отчаяние, подобное чёрной дыре, поглотившей все его мысли, чувства, время и весь свет вокруг. Он потерял себя, забыв, что было в его жизни. Забыл, каким он был до того, как он позволил стереться себе как личность. Он пытался найти утешение в мысли, что если охрана всё ещё исполняет чей-то приказ, то вот-вот всё изменится. Но это утешение казалось холодным и безжизненным в лице огромной боли и горя, которые он чувствовал.
Стены этой невидимой тюрьмы, построенной из его сожалений и разочарований, казались непреодолимыми. Он действительно жалел, что Ичиро отдал ему пистолет без патронов. И злился на себя, потому что это было впервые, когда он так отчаянно цеплялся не за жизнь, а за смерть, хотя ему ясно дали понять, что отныне его никто не тронет.
Но был ли смысл идти дальше?
С каждым днем он всё больше склонялся к отрицательному ответу и едва ли не рвал на себе волосы, желая закончить эту муку. Иногда приходилось смотреться в зеркало, но совсем недавно Натаниэль почувствовал такую сильную панику от того, что не смог узнать изменившегося себя, что чуть не завопил от ужаса.
В какой-то момент он осознал, что пролежал так весь день. Комната погрузилась в полумрак — вечерело. Он не хотел вставать, хотя чувствовал сильнейший голод. Из-за сильной потерянности и поплывшего сознания от истощения он, будучи всегда внимательным к любому шороху и шагам, пропустил то, как кто-то шел по коридору. Однако он смог услышать щелчок двери в оглушительной тишине комнаты. Вскочить моментально у него не получилось. Стало боязно.
Вдруг это слуховые галлюцинации?
Вдруг он сейчас двинется и что-то случится?
Что ему нужно делать?
Страшно. Страшно, страшно…
Сердце, не бьющееся доселе, тревожно застучало в груди, с каждым последующим стуком выбивая почти весь кислород из легких. Кто-то запер дверь, и Натаниэль слабо приподнялся на локтях, всматриваясь привыкшими к темноте глазами в до боли знакомую фигуру.
Молчание затягивалось.
Возможно ли то, что он спит?
Он не знает.
А потому медленно встал с кровати, чуть ли не путаясь в ногах и удивляясь, что его сон или кошмар чертовски реалистичный. Звуки, запахи, ощущения — всё было как в реальности.
Несколько шагов отделяло его от Рико, который стоял и смотрел на него привычным бесстрастным взглядом. Однако в его глазах плескалось что-то ещё, чего Натаниэль никогда не видел и не мог разглядеть из-за лёгкой темноты, которая делала глаза Рико темнее, чем они были. Он приблизился к нему вплотную и дрожащими ладонями вцепился в футболку, сжав его плечи, впившись ногтями в попытке принести боль и бесконтрольно шмыгнув носом. Однако Рико не возмущался. Он вообще не двигался.
— Ты… не отвечал на мои звонки, — выдавил он упрямо на английском. — Думаешь, если мне запрещено не отвечать тебе, то тебе можно так делать? Ты много… много о себе мнишь, если и правда считаешь, что это так.
Ответа не последовало.
— Твой брат приходил. Он пришел и сказал мне, что я должен был умереть от его рук, но… — он осёкся, испытывая спазмы в горле и тяжело сглатывая. — Но он рассказал мне.
— Что он тебе рассказал? — Хрипло выдавил Рико на том же языке, заставив его вздрогнуть всем телом.
Казалось, он не слышал его голос вечность.
— Всё, — ответил он, подняв глаза и всмотревшись в его. — Он рассказал мне то, чего не рассказал мне ты. То, что
ты должен был, но скрыл от меня. Всё это время… всё эти годы. Почему ты это делал со мной? За что? Разве я заслужил, Рико? Заслужил? — Надломлено прошептал он последний вопрос.
— Он угрожал тебе? — Рико проигнорировал все его вопросы.
За это Натаниэль с силой стукнул ладонями по его груди, отталкивая, но тот будто не двинулся ни на миллиметр.
— Плевать, если угрожал…
Нейт остановился и протяжно замычал от боли в горле и груди. Он вновь приблизился к Рико, цепляясь мертвой хваткой в его плечи.
— Мне плевать. Плевать. Я сделал свой выбор. Но он не позволил… не позволил мне умереть. Ичиро… он сказал мне, что ты предложил ему нечто ценнее, чем моя жизнь. Что это? Что ты ему предложил?
— Заткнись, Натаниэль, — почему-то негромко приказал Рико. — Замолчи сейчас же.
— Что ты ему предложил? — Вскрикнул он истерично, ударив кулаком по его плечу. — Скажи мне сейчас же, что это. Рико, скажи мне.
Но он молчал.
Секунды проходили слишком быстро, наполняя комнату мраком, а тишина всё не заполнялась ответом.
Его опять не слышали?
Даже во сне Рико вел себя как последний мудак. Игнорировал. Вырывал его душу. Ранил.
Молчал.
— Умоляю тебя, скажи мне, — Натаниэль сорвался, завывая в рыданиях.
Решив, что ему всё равно, как себя поведет Рико из сна, он громко заплакал, заикаясь и всхлипывая. Он попытался отстраниться от него, но Рико не дал ему этого сделать, прижав к себе. Холодная ладонь обжигала горячий затылок, а Натаниэль мстительно обжигал шею Мориямы горькими слезами обиды и печали. Он надеялся, что те заденут его так же, сделают ему так же больно, как и он ему. Но Рико не плакал от боли, как Нейт. Лишь молча стоял и аккуратно прижимал к себе в объятии.
— Сейчас это совершенно неважно, — проговорил Рико, когда он немного успокоился и притих. — Это не имеет значения. Ты жив. Это самое главное для меня.
— Я хотел умереть, — запротестовал он, чувствуя, как ладонь на секунду стиснула его затылок. — Ты никогда не думал, что может быть главнее всего для меня?
— Нет, — честно признался он. — Не думал.
— Ненавижу тебя, — шепотом проговорил Натаниэль, а затем судорожно вздохнул, чтобы продолжить. — Ненавижу то, как сильно я беспокоился за тебя, несмотря на то, какую сильную боль ты мне приносил. Ненавижу то, что ты спас мою жизнь, когда мне так сильно хотелось перестать существовать. Я ненавижу быть твоим, Рико.
И ему хотелось, чтобы это принесло Рико боль. Он вырвался из его почему-то слабых рук, криво зашагав к кровати. В голове было пусто. Горячие слёзы засохли, оставив после себя неприятный холод на щеках. Одеяло всё так же не грело, но ему нужно было почувствовать некую защищенность перед Рико. Нужно было воссоздать хоть какой-либо барьер.
Любопытно, когда этот сон закончится? — Думал он.
Однако сон не заканчивался. Рико молча переоделся и, сохраняя дистанцию, лег на кровать с шумным вздохом. Устав от ожидания того, когда он проснется на самом деле и окунется в жестокую реальность, в которой Морияма не был дома вот уже неделю, Натаниэль медленно распутался из клубка одеяла. Он накрыл дремавшего Рико им, почти сразу же засыпая рядом и окунаясь в бесконечную… бесконечную бездну своих тревожных грёз.
***
Потеря реальности, невозможность осознать, где сон, а где — нет, накрыла Натаниэля с головой. Он действительно думал, что та ночь, когда он истерично кричал и плакал в плечо Рико, была всего лишь тревожной выдумкой его мозга. Однако, проснувшись рядом с ним, Натаниэль осознал, что это была жестокая реальность, к которой, как он думал, был готов. На деле же он оказался вновь неподготовленным. Жизнь, разорванная на фрагменты временных изломов, обрела сюрреалистические очертания, где каждое событие казалось одновременно и реальным, и нереальным.
Наутро Натаниэль смог разглядеть Рико лучше: на лице были ссадины и синяки, уголок губ был разбит, по предплечьям расползлись гематомы, а костяшки были разодраны, местами покрытые струпьями. Рико не переодевался при нем и не рассказал, как это случилось. Не рассказывал, почему морщился при каждом резком движении. Не рассказывал, почему судорожно вздыхал, когда ложился на спину. Но ведь на самом деле Натаниэль не был глупым.
Рико стал молчалив, словно и правда пытался держать дистанцию, что вводило сошедшего с ума Нейта в ступор. Совместные приемы пищи приходили в гробовой тишине, прерываемой звяканьем посуды. Натаниэль не замечал, как окунался в свои мысли, отделялся от реальности и просто-напросто плыл по течению своих непонятных пустых дум, а Рико и не тревожил его. Не касался, не злился. Он не делал ничего, что было привычным для Натаниэля. И самое страшное было то, что он не знал, было ли это затишье перед бурей или нет.
Каждый день он чувствовал себя как на иголках, а затем, осознавая то, как же сильно нервничает впустую, он добровольно уходил в апатию с мыслью, что ему терять нечего.
Что ему ещё остается?
Он не знает ответ на этот вопрос.
И никто не мог ему помочь с этим.
Даже Морияма отсутствовал сегодня весь день, а потому, посчитав, что в спальне он не может больше находиться, Натаниэль сидел в гостиной. Он залез ногами на диван, удобно усевшись, и уже час не мог понять смысл книги, которую начал читать от скуки. Это была одна из книг Зои, которые она почему-то оставила ему. Иногда он бережно рассматривал их, боясь прикасаться, но тоска по Зое взяла верх. Поэтому он взял одну из самых потрепанных, бессознательно решив, что, наверное, Зоя часто перечитывала её. Буквы расплывались перед глазами, его клонило в сон, так как время перевалило за полночь, но он почему-то не вставал. Он игнорировал мысль о том, что просто панически боится находиться в той спальне в одиночестве, так как это окунет его не в самые приятные воспоминания, из которых он вот-вот выбрался.
Сквозь туман своих мыслей Натаниэль все-таки услышал, как громко хлопнула входная дверь. Рико прошел мимо гостиной, шаркая к лестнице и шумно топая по ней, поднимаясь наверх. Натаниэль молниеносно захлопнул книгу и отложил её на столик рядом. А затем встал.
Потоптавшись на месте ровно минуту, он всё же осознал, что усталость берет над ним верх, а потому тоже зашагал к лестнице, поднимаясь в спальню. Он тихонько закрыл за собой дверь, прижимаясь спиной в холодное дерево. В комнате горела лишь одна лампа от светильника на тумбе, а потому Натаниэль смог различить то, как Рико лежал поперек кровати, закрыв предплечьем глаза, словно успел заснуть. Его грудь равномерно поднималась и опускалась, и Нейт немного завис, почему-то чувствуя дежавю.
Он медленно приблизился к кровати и присел на край.
— Рико, — негромко позвал он.
Через несколько мгновений тот вопросительно промычал.
— Ты выпил?
— Да, — низким голосом ответил он.
— Почему?
Рико не отвечал. Он шумно вздохнул и оторвал предплечье от глаз, лениво садясь и горбя плечи. Морияма оказался к нему слишком близко, всколыхнув и сжав этим все его внутренности. Привычная паника захлестнула его, но ничего не происходило. Рико лишь всматривался в его глаза, словно искал в них что-то.
— Захотелось.
Они провели несколько долгих секунд в тишине, пока Морияма не нахмурился, словно вспомнив о чем-то.
— Уже довольно поздно, но ты не спишь.
— Захотелось, — молниеносно сказал Натаниэль.
Тот лишь слабо ухмыльнулся, а затем неожиданно положил ладонь на плечо, притягивая к себе. Рико уткнулся лицом в изгиб его шеи, а затем осипло рассмеялся.
— Да, мне нужно было помнить, каким ты бываешь капризным.
Следом он притих, вновь шумно вздыхая и опаляя шею горячим воздухом, и Нейт осознал, что тот действительно очень много выпил.
— Капризный… капризный Натаниэль, — пробормотал он. — Чего же тебе не хватало?
— Что? — Натаниэль подумал, что он ослышался. — Думаю, ты…
— Я пытался изо всех сил… — что-то говорил Рико, не слушая его. — Но… ты всегда не хотел… и что-то всегда… не по плану.
— Рико, остановись. Ты пьян, — он беспокойно зашевелился. — Тебе нужно поспать.
Морияма послушно оторвался от его шеи, словно вмиг протрезвел.
— Я знаю, что ты меня ненавидишь. Но мне казалось… пусть это будет ненавистью, чем… я не знаю… полным отсутствием… — он осекся, а затем усмехнулся. — Ты всегда так плакал. Натаниэль.
— Прекрати, — чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза, попросил он. — Пожалуйста, перестань говорить эти вещи. Я не хочу их слышать.
— Знаешь, твои слёзы так выводили меня из себя. Но… ты… — Рико нахмурился сильнее, заметив, что несколько капель слез сорвались с его ресниц. — Почему ты плачешь сейчас?
— Не знаю, — с трудом ответил Натаниэль, чувствуя, как его плечи дрожат. — Я не знаю. Мне больно.
— Где тебе больно? — Тот лишь схватил его лицо ладонями в привычном жесте, пытаясь что-то рассмотреть.
— Везде.
— Я не хотел… — прошептал Рико. — Не плачь.
Он притянул его ближе, стискивая в объятиях, которые вовсе не успокаивали Натаниэля. Но он цеплялся за него, как за спасательный круг, утопая в горечи и отчаянии.
— Я не могу не плакать, ты делаешь мне больно.
— Мой единственный, — услышал Натаниэль сквозь свои всхлипы. — Я… дышу ради тебя. Живу ради тебя.
— Зачем? — Всего лишь спросил Нейт, хватая воздух ртом. — Зачем ты это делаешь?
Однако он так и не услышал ответ, чувствуя, как хватка Рико стала крепче. Но его это не пугало.
Что его могло напугать теперь?
Всё самое худшее он уже пережил. По крайней мере, он всем разбитым сердцем надеется на это.
— Не уходи, — тихо
попросил Рико.
Теперь не ответившим был Натаниэль. Он чувствовал, как отчаяние бурлит в нем. Оно заставляло его безудержно плакать, сжимать руками Рико крепче и жмурить глаза сильнее. Сердце не билось в груди как бешеное, словно замерзло и превратилось в лед, но это ничуть не умалило беспокойства в нём.
Сквозь удушающие рыдания он почувствовал, как Рико ласково гладил его спину одной ладонью, а второй перебирал волосы на затылке. Нейт ощутил, как начал падать в бездну, но через несколько долгих мгновений понял, что на самом деле он упал на кровать, всё ещё не прервав объятия. Он услышал, как Рико что-то забормотал, поэтому оторвался от него, вглядываясь в глаза, в которых вместо привычной жестокости и контроля над ситуацией была лишь полная растерянность и блеск…
— Не уходи, — снова повторил он. — Пожалуйста, — впервые в жизни умолял Рико.
Стерев пальцами остатки своих слёз, Натаниэль увидел, что теперь глаза Рико наполнены влагой. Морияма слегка хмурился, поджав губы, словно не умел плакать.
Не уходить?
Рико со слезами на глазах умоляет его не уходить, и это осознание чуть не заставило задохнуться и закашляться конвульсивно, но он сглотнул эти порывы.
Может ли он не уйти?
Он осторожно прижал кончики пальцев к глазам Рико, стирая его слёзы. Натаниэль вновь приблизился к нему, чувствуя, как Рико крепко прижал его к себе, будто зарёкся никогда не отпускать. В его сознании воцарилась пустота, перекрыв истошные вопли от ужаса, словно бездонная пропасть, поглощающая в себя все остатки его умирающих чувств. Мир вокруг него продолжал вращаться, но для него время остановилось в этом моменте безысходности. Даже в непривычно нежных объятиях Рико он чувствовал себя осколком, оторванным от целого, брошенным на произвол судьбы без надежды на спасение. Печаль окутывала его, подобно холодному туману, украдкой проникая в самые потаенные глубины души, с каждой проходящей минутой оставляя после себя лишь ощущение абсолютного одиночества.
Словно сон, в котором невозможно проснуться, этот странный миг превратился в бесконечное блуждание по лабиринтам. Натаниэль судорожно искал выход, маяк, который мог бы вернуть его обратно, но каждая попытка лишь усугубляла чувство горечи. И всё то, что когда-то дарило ему радость, теперь казалось невыносимо далёким и недостижимым.
Нереальным.
Эмоции, окутавшие его, оставляли в его душе такие глубокие раны, что даже слёзы казались бессмысленными. К чему плакать? Он давно должен был привыкнуть к этому. Однако спустя столько лет он осознал, что только сейчас потерял всякую возможность чувствовать. Оставалось лишь бесконечное ожидание чего-то, что могло бы заполнить эту пустоту, что утешило бы его, но в глубине души Натаниэль понимал, что такое спасение не придёт.
Долго ли он лежал так, успокаивая и стирая слёзы Рико — он не знает. Время текло иначе, и его обычные мерки теряли всякий смысл в этом хаосе. В какой-то момент тот заснул, слабо разомкнув руки, а потому Натаниэль осторожно поднялся с кровати, следом укрыв его одеялом. Он выключил светильник, погружая комнату в полную темноту, приблизился к двери, тихо открыл её, а затем перешагнул порог спальни, выходя в коридор.
Он оставил Рико одного, несмотря на его первую и единственную просьбу не уходить.
Совсем как тот оставлял его тысячу… тысячу раз, когда до дрожи нужен был Натаниэлю.
