Вопреки всему

      После утренней пробежки с волкодавчиком по Яме возвращаюсь в квартиру, чтобы сполоснуться и переодеть футболку, и сталкиваюсь в дверях с Эриком. Он как раз выходит, поправляя на себе край куртки. Окидывает меня взглядом.       — Одевайся, со мной поедешь.       — Куда?       — В Дружелюбие.       Мы входим в квартиру, я посещаю туалет, наскоро переодеваю футболку и хватаю куртку с вешалки.       — А что там?       — Дети, — Эрик подаёт мне мой личный пистолет и толкает к двери. — Живей, птенчик. Работа не ждёт.       Запирает на ключ и прибавляет шагу. Мы сбегаем с лестницы и скорым шагом направляемся к гаражу.       Несколько бронированных машин уже стоят на старте с включенными двигателями, помещение гудит, Бесстрашные загружаются в транспорт.       Я думала, что мы поедем на джипе, а тут такая толчея из машин и бойцов, как будто готовятся к вторжению.       Эрик подсаживает меня, и я забираюсь в кабину грузовика, садится следом и захлопывает дверь. Перекидывает через себя ремень безопасности. Я делаю так же.       Водитель газует, и наш грузовик пролетает через открытый шлагбаум первым. Бросаю взгляд в окно, в зеркало бокового вида, в котором виднеются следующие за нами грузовики.       — Крис, смотри, это прибор, показывающий принадлежность к дивергентам, — Эрик вынимает из чехла предмет, который напоминает открывашку для банок, и нажимает на ручке кнопку. Наводит на меня. Женский голос извещает: «Фракция Бесстрашия. Ноль процентов».       Эрик показывает мне на загоревшееся поле посредине с высвечивающимися значками Фракций и цифру, указывающую на результат в процентах.       — Вот так это работает. — Он гасит экран, убирая палец с кнопки, и подаёт прибор мне. — Направь на меня.       Забираю, разворачиваюсь к Эрику и направляю на него штуковину, утопив кнопку большим пальцем. Вспыхивает голубой экран, с жёлтой полосой по кругу. На голубом экране сереют значки пяти Фракций и вспыхивает одна белым цветом. Посредине высвечивается цифра ноль. Женский голос объявляет: «Фракция Бесстрашия. Ноль процентов».       — А данные сохраняются? — я убираю палец с кнопки и рассматриваю прибор со всех сторон.       — Сохраняются, до пяти тысяч тестов и данные обнуляются, — отвечает Эрик.       — Такой прибор есть у тебя и ещё у кого? — интересуюсь и отдаю Эрику.       — У нас таких всего три. Один у Макса в сейфе, два в ходу. У меня и у Черепа.       — Да, я слышала уже этот позывной, — киваю я.       Эрик хмыкает и отводит взгляд в окно.       Сегодня солнечно и почти безоблачно. Хорошие теплые дни уходящего лета. Машина несётся по центральной улице, сворачивает на перекрёстке направо и через метры асфальт сменяется пыльным бездорожьем. Грузовик периодически подкидывает на кочках. Город остаётся позади. По обе стороны дороги торчат тоненькие деревца, и вскоре мы уже едем через лесной массив. Высокие деревья сплетаются кронами над дорогой, бросая тень.       Лес перед нами резко расступается. Впереди вырастает большой белый купол и здания поменьше, больше напоминающие шатры.       Водитель нашего грузовика не останавливается перед деревянным забором, сносит его и въезжает на зелёную площадку, останавливаясь перед двухэтажным деревянным строением.       Эрик выходит первым. Я отстёгиваю ремень безопасности и тоже спрыгиваю из кабины грузовика. Из машин выпрыгивают бойцы и двигаются в сторону гражданских. Включают оповещение, призывая дружелюбных сохранять спокойствие.       Я смотрю издалека на Джоанну Рейес, Главу Дружелюбия, рядом с которой стоят Эрик и Макс. Её призывают дать согласие на тестирование Фракции. Судя по взгляду, женщина против, но согласие даёт. Эрик направляет на неё прибор, и я слышу привычный женский голос: «Фракция Дружелюбия. Ноль процентов».       Макс уходит. Меня подзывает к себе Эрик.       — Крис, иди проверь, что там внутри, — кивает он мне на вход в деревянное здание.       — А что там внутри? — спрашиваю я.       — Мой кабинет и конюшни, — говорит женщина.       — О, лошадь! — я застываю напротив белой лошади.       — Крис, — Эрик раздражён.       Я киваю, иду дальше, поднимаюсь по лестнице на второй этаж и вижу Питера. Он стоит у окна и смотрит на меня.       — Пи… — я не успеваю вымолвить слово, оказываясь в обхвате: мне зажимают руки и рот. — Мм-м-м…       — Заткнись, Крис! — летит мне угроза.       Я вижу Трис, Калеба. Фор удерживает меня. Трис достаёт мой пистолет и направляет его мне в голову.       — Скажи, что здесь чисто, — предупреждает Фор.       — Крис, ну что там?! — кричит снизу Эрик.       — Говори, — Трис смотрит мне в глаза. Фор убирает руку.       — Я вам не враг, — отвечаю я, глядя на Трис исподлобья. — Я не против дивергентов.       — Неужели? — Трис готова выстрелить. Дуло пистолета холодит кожу.       — Мы спасаем детей…       — Заливай.       — Крис?! Я поднимаюсь?! — кричит мне Эрик.       — Нет, здесь всё чисто! — кричу я и откидываю руку Трис от себя. — Я спускаюсь!       Она выглядит иначе.       — Мы забираем детей в Бесстрашие, дивергентов. Мы их не убиваем, — говорю я Фору. Он продолжает меня удерживать.       — Зачем?       — Как зачем? — удивляюсь я. — Потому что они дети. Второй шанс даётся всем.       — Второй шанс на что? — кривит губы Трис.       — Стать частью общества.       — Ну вы идёте или как? — подходит к нам Питер. Я смотрю на него.       — Тебя объявили дивергентом.       — Слышал, — пожимает он плечами.       — Джанин нашла коробку, которую скрывали в Отречении. Поэтому дивергентов с показателем от сорока процентов везут сразу к ней. Я не знаю, зачем. Остальных детей везут в Бесстрашие. Там им даётся второй шанс, они станут частью Фракции.       — Вы отнимаете у них свободу, — Трис качает головой.       — То есть лучше, если их сразу застрелят? — злюсь я.       Питер выдирает меня у Фора.       — Хватит тёплых объятий, уходите! — И шепчет мне в ухо, — подыграй мне, Крис. Дадим им уйти.       — А как же ты?       — Мне надоело бегать, — он толкает меня назад, и я спиной вписываюсь в стену, что-то роняю на пол. Неожиданно Питер орёт во все лёгкие, — Эрик, они сбегают, быстрее!       Я набрасываюсь на Питера, тараню его к открытому окну, и мы вместе из него вываливаемся наружу. Я зацепляюсь руками за карниз, в надежде подтянуться до оконной рамы. Питер завис где-то выше меня, пытается развернуться.       — Вот дерьмо! — он зацепляется рубашкой за гвоздь и падает вниз, сбивая меня с карниза. Приземляюсь на землю неудачно, ударяюсь головой и не сразу поднимаюсь. Слышу стрельбу в стороне.       — Арестовать его! — я слышу голос Эрика.       Взвывают моторы бронированной техники в стороне от нас, крики Бесстрашных. Снова слышна стрельба.       — Крис, ты в порядке? — Питер пытается меня растормошить. Его скручивают и уводят под руки. Я остаюсь в одиночестве.       Рядом со мной образовывается фигура. Рука протягивает белый платок. Поднимаю взгляд. Стоит Джоанна Рейес.       — У тебя кровь из уха идёт, — говорит она и показывает себе на левую часть головы.       Я забираю платок.       — Спасибо.       Прикладываю его к левому уху. Она приподнимает подол платья и проходит мимо. Я остаюсь сидеть на земле, пытаясь сфокусировать взгляд.       На душе у меня гадко. Трис меня винит во всём, как будто я есть великое зло. Фор на её стороне. Питер изменился. Этот мир уже не будет прежним.       Я поднимаюсь с третьей попытки и бреду к куполу. Нахожу себе скамью у стола, присаживаюсь. У меня болит голова, подкашиваются ноги и тошнит. Все признаки сотрясения, но жалеть себя некогда.       Отстранённо наблюдаю за тестированием дружелюбных. Дивергентов сразу отводят в сторону и ставят на колени. Среди них я пока не вижу детей. Может, это и к лучшему.       — Кристина, — меня окликает кто-то из Бесстрашных. Ко мне подводят девочку. — Дивергент, двадцать три процента.       — Хорошо, — отвечаю я.       Пытаюсь найти позу, чтобы меньше штормило и было больше обзора на гражданских. Ребёнок стоит рядом и плачет.       — Эй, — я притягиваю её к себе. Из меня сейчас такой себе утешитель. Но я пытаюсь себя растолкать. — Тебя как зовут?       — Кристи, — шмыгает она носом.       — О, а меня Кристина. Почти похожи имена, правда?       — Да.       — Сколько тебе лет, Кристи?       — Восемь с половиной.       — Не плач. Тебя никто не обидит, — говорю я ей. — Ты необычная девочка, мы тебя заберём и поселим с такими же необычными детьми, как ты.       — Я хочу к маме.       — А где твоя мама?       — Вон, — она показывает в сторону толпы. Для меня это просто цветное смазанное пятно. Я подзываю к себе бойца, стоящего рядом.       — Приведи маму этой девочки сюда, — прошу я.       — Минуту.       Ко мне подходит женщина. Я прошу её сесть рядом со мной, потому что понимаю, что если я встану, то тут же лягу. Я поворачиваюсь к ней и понижаю голос, чтобы не слышал ребёнок, стоящий рядом с бойцом по моей просьбе. Ребёнок голосит и рвётся к женщине.       — Послушайте, — я хватаю дружелюбную за запястье. — Кристи дивергент. По закону военного времени таких сразу убивают. Но у вас есть возможность сохранить ей жизнь. Скажите ей, что вы отдаёте её в лучшее место, где о ней позаботятся. Она станет одной из Бесстрашных. И тогда я ручаюсь, что она останется жива.       Женщина кивает, вытирает слёзы и пытается улыбнуться дочери. Я понимаю, как это выглядит со стороны. Под давлением и страхом смерти человек может сделать многое.       — Кристи, иди сюда. Послушай меня. Ты едешь с этими людьми в другой дом. Потому что ты особенная.       — Но я не хочу!       — Но так надо. Кристи.       — По прошествии некоторого времени вам дадут возможность увидеться, — говорю я женщине. — Идите.       — Мама, не уходи! Мама! — кричит ребёнок. Бежит следом. Её подхватывают на руки и возвращают мне.       — Сядь, Кристи. Ты уже не маленькая, и будущая Бесстрашная.       Она сидит рядом и мажет слёзы. Я не могу обнять её. Одной рукой я держу платок у уха, второй я цепляюсь за стол, чтобы не упасть.       Приводят второго ребёнка.       — Дивергент, тридцать семь процентов.       — Угу, — я пытаюсь разглядеть лицо мальчика. — Как зовут?       — Оливер.       — Сколько тебе лет, Оливер? — спрашиваю я.       — Девять.       — Уже совсем большой.       — А куда меня увезут? — осторожно интересуется он.       — В лагерь для одарённых детей во Фракцию Бесстрашия.       — Это больно?       — Нет. Это интересно.       — А почему Кристи плачет?       — Спроси её…       К нам подводят третьего ребёнка.       — Дивергент, семнадцать процентов, — говорит парень.       — Хорошо. Как зовут? — обращаюсь я к мальчику.       — Лука, — отзывается ребёнок. — А куда нас повезут?       — В лагерь для одарённых детей во Фракцию Бесстрашия, — отвечает за меня Оливер.       Я киваю.       Тестирование длится недолго, Бесстрашными проверены все члены Фракции. Из дивергентов всего три ребёнка и пятеро среди взрослого населения. Тех уводят в грузовик. Я продолжаю сидеть на своём месте, пока рядом не образовывается Макс.       — Крис, что у тебя? — он берёт мою руку, которую я держу у уха и отводит её в сторону. — Тошнит?       — Да.       — Сотрясение, — он обнимает ладонями моё лицо и не даёт завалиться назад, когда я промахиваюсь рукой мимо столешницы.       Я слышу звук приближающихся грузовиков. Слышу голос Эрика.       — Чёртовы ублюдки, ушли! — рычит он где-то неподалёку. — Гадёныша уже загрузили? Ну этого, неофита?! Ну что вылупился?!       — Эрик! — Макс окликает его. — Давай сюда. У неё сотрясение.       — Крис? Крис, птенчик мой, какого чёрта ты не орала, что они были наверху? — передо мной образовывается Эрик, но вместо лица лишь смазанное пятно. Его ладони обнимают моё лицо.       — Трис приставила пистолет к голове, Фор зажал рот. Было как-то не до этого, — огрызаюсь я.       — Забирай Джоанну, — говорит рядом Макс. — За укрывательство беглых преступников ей светит немалый срок.       — Какой срок? — фыркает рядом Эрик. — Пулю в лоб. Ещё потом тратить на неё ресурсы.       — Выполняй! — повышает на него голос Макс.       — Ладно, как скажешь, глава. — Меня резко подхватывают на руки. Это Эрик. — Ну что, радость моя? Наш с тобой разговор ещё не окончен.       Пауза.       — Детей грузите с нами! Ну чего рты поразевали?! Шевелись!       Пауза.       — Сраный день! — рычит Эрик.       Его поступь твёрдая. Мне кажется, он хочет меня ударить. Он взведён, весь на нервах. На всех подряд срывается. Небрежно забрасывает меня на сиденье машины. Меня едва не выворачивает на коврик.       — Только попробуй мне облевать ботинки, Крис. Выебу нахрен! — рычит он.       Дорога для меня становится испытанием: слушать его рычание, тычки, угрозы, мат и не в состоянии отсесть дальше, заткнуть уши, сойти.       Мы приезжаем. Он стаскивает меня из кабины за ворот куртки, подхватывает под грудь. Меня таки выворачивает на пол гаража.       — А, Крис. Откуда в тебе столько дерьма? — ворчит он.       Доволакивает меня до Лазарета и бросает на лежак.       — Мардж! Вправь ей мозги, чтобы можно было их потом выбить снова! — рычит он угрозу и уходит.       — Птенчик? Птенчик? — она хлопает меня по щекам, и уплывает в темноту.       «… он тебя уже ломал, но ты поднималась. Надолго ли тебя хватит?»       Просыпаюсь от запаха кофе. Это запах, который по-настоящему помогает продрать глаза. Подслеповато щурясь, вижу кого-то с кружкой в руках. Не сразу приходит осознание, что я не дома, не в своей постели.       — Чёрт, а он был прав: от запаха кофе ты действительно очнёшься, — хмыкает Мардж рядом. И смотрит на меня улыбаясь.       Я перевожу взгляд на кружку и снова на врача.       — Ну что, я тебя поздравляю. Ты выкарабкалась из своих безумных грёз. Орала что-то несусветное, распугала всех детей.       — Что? — пытаюсь оторвать голову от подушки.       — Шучу. Спала как зайка. Ровно два дня, — она отставляет кружку в сторону и водит перед моими глазами фонариком. — Реакция хорошая. Голова болит?       — Нет.       — Тошнит?       — Нет.       — Значит вечером выписываю.       Я думаю, что мне стоит где-то перекантоваться на время. Помня, как Эрик был зол, боюсь даже видеть его. Вдруг пришибёт на самом деле?       — О, а ты же не знаешь! — спохватывается Мардж. — Ещё два дивергента прибыло. Правдолюбы. Наши устроили облаву на Трис, которая укрывалась у искренних. И прикинь, чё? Она стопроцентный дивергент. Правда Марк просрал её вместе с Фором. Ему слегка вышибли мозги… И, да, тут твоя сестрёнка…       — Кто?       — Роуз, кажется.       — Что?! — я соскакиваю. Просыпается второе дыхание. — Где?!       — С остальными дивергентами. Стой, куда? Босиком и без штанов?!       — Плевать!       — А ну вернись, сучка, я тебя не выписывала!       — Да пошла ты! — я бегу со всех ног в крыло для командиров.       Дверь в квартиру Фора открыта. Я вбегаю в неё. Юрайя сидит на кровати, вокруг сидят дети. Он что-то им читал.       — Роуз?! — с порога кричу я. Юрайя смотрит на меня, поднимается и подходит ко мне.       — Она у Эрика.       — Почему?       — Не знаю. Забрал её утром, сказал, будет у себя.       Я бегу в его кабинет, врываюсь без стука. За столом сидит Эрик и с кем-то общается по связи. Роуз сидит за длинным столом и рисует.       — Роуз! — я подбегаю к сестрёнке. — Роуз! Всё хорошо?       — Ты откуда здесь? — Эрик поднимается с места, идёт к двери, закрывает её. — Понятно. Сбежала?       — Твоё какое? — огрызаюсь я.       — Моё какое? — он подходит, отставляет стул и усаживает меня. — Мы с Роуз подружились. Правда, котёнок?       Он подмигивает ей и заглядывает в рисунок.       — Правда, — кивает сестрёнка, — мы с дядей Эриком рисовали.       Я сажаю её к себе на колени и пытаюсь успокоить дико скачущее сердце в груди.       — Она у тебя славно рисует, — кивает он.       — Она учится на художника, — я подтягиваю к себе рисунок и вижу, что на нём изображён корабль, поразительно похожий на тот, что лежит за стеной. Только этот плывёт на волнах, а вдали виднеется город. — Это вода?       — Да, — кивает Роуз. — Там её много.       — Откуда знаешь? — спрашиваю её я. Роуз пожимает плечами.       — Интересно, правда? — Эрик берёт остальные листочки и подкладывает мне. Я вижу город не в руинах, водные каналы в городе, какие-то объекты в воздухе. Фантастический город в окружении странных летающих объектов, какие-то пустынные красные пейзажи. На столе лежат цветные карандаши.       — Роуз? — я обращаю сестру к себе лицом, — что это за картинки?       — Я не знаю. Я вижу их во сне.       — Котёнок, я тебя отправлю в комнату к остальным ребятишкам, а вечером ещё зайду, хорошо? — Эрик берёт мою сестру за руку и ведёт к выходу. Открывает дверь и зовёт дежурного в коридоре. — Доведи её до двести семнадцатой комнаты.       — Есть!       Я смотрю на рисунки, на Эрика. Он захлопывает дверь и возвращается. Садится на то место, где только что сидела Роуз.       — Дивергент, девяносто процентов, — говорит Эрик, кивая на рисунок с кораблём, и внутри меня всё холодеет.       — Но Джанин пока мучает других кандидатов, — говорит он будничным тоном. Берёт мой стул и дёргает на себя. — Скажи мне, Крис. Как такое возможно, чтобы в семье чистых родился дивергент?       — Её можно спрятать от Джанин? — спрашиваю я бледнея.       — Нет. Я уже говорил, что все дивергенты с показателем выше сорока — пациенты эрудитов. Без вариантов.       — Что она с ними делает?       — Они проходят симуляцию, с той лишь разницей, что она может их убить в реальности.       — Она истязает и детей?       — Нет. Дети просто не способны пройти даже первую ступень симуляции.       — Что мы будем делать?       — Мы? — он качает головой. — А есть «мы»?       — О чём ты?       — Ты намеренно отпустила Трис. Ты до сих пор ей симпатизируешь.       Я отвожу взгляд. Эрик поднимает мой подбородок двумя пальцами, принуждая смотреть ему в глаза.       — Увидела Питера, растаяла. Тут и Трис с Фором. Секреты. Желание спасти старую дружбу. Ты по-другому просто не умеешь, Крис, — хмыкает он.       — Да, но сначала было не так. Я вошла, увидела Питера у окна, удивилась, и затем Фор сзади схватил меня, зажал рот. Я их не видела, они прятались в тени. Трис схватила мой пистолет и приставила его к моей голове. Они требовали, чтобы я выкрикнула, что всё хорошо. А я рассказала им, что мы спасаем детей.       — Зачем? — нахмурился Эрик.       — Чтобы они поняли, что мы не убиваем детей.       — Крис, ну ты… — он хлопнул себя по лбу. — Дура! Зачем было это говорить?!       — Я не говорила всего, только то, что мы не убиваем детей!       — И что это дало? — снизил он градус раздражения, произнеся уже тише.       — Трис мне не поверила, — я смотрела в глаза Эрику.       — Ты просто добивалась прощения у своей подруги, чтобы она перестала в тебе видеть врага. Это тяжело, правда? Когда дружба рушится. Только всё это не твоя вина. Не ты, а она враг, она предатель, она дивергент!       Его голос зазвенел в стенах кабинета.       — Да, — я закрыла ладонями лицо. Всхлип вырвался непроизвольно. — Я виновата. Я не Бесстрашная.       В кабинете раздался звонок.       — Крис, заткнись на секунду, — потребовал он и ответил. — Да, Макс?       — Ловушка сработала. Трис сама явилась к эрудитам.       — Да ладно?! — усмехнулся Эрик. — Вот так новость!       — Конец связи.       — Это всё меняет, да, птенчик? — Эрик встряхнул меня за плечи, заставляя посмотреть на него. Собрал рисунки со стола и вручил их мне. — Возможно, Роуз и спасётся, если твоя подруга сможет открыть эту грёбаную коробку.       — Она мне не подруга.       — Ври да не завирайся, птенчик, — кривит он рот и поднимает меня, направляя в сторону выхода. — Шагом марш в квартиру. Твой сверкающий зад сегодня увидело достаточно народу. Пора и мне насладиться видом со всех ракурсов.       — Ты меня прощаешь? — оборачиваюсь я в коридоре. Эрик выходит следом и закрывает на ключ кабинет.       — Всё зависит от степени твоих извинений. Я надеюсь, что ты будешь хорошо просить прощение, Крис. Вымаливать будешь. Долго и изобретательно.       — Да.       Я ужасаюсь тому, как Эрик совершенно в точку попал со своими выводами, и вспоминаю слова Небраски: «Эрик мастерски умеет выуживать правду».       Ещё страшнее мысль, что моя сестрёнка Роуз дивергент! В голове бьётся одна единственная мысль: «Спасти Роуз!»