По нулям

      Когда мы прибыли на место, мы с Хоранги уже были, что называется, не разлей вода, не разъеби динамит. Во всяком случае, так казалось со стороны.       Мы немного привыкли к стилю общения друг друга, слегка попоносили – вообще нихуя не «слегка» - некоторых коллег и обсудили общие интересы. Из них, как это не было удивительно, был алкоголь и путешествия, ибо во всём остальном мы были настолько различны, насколько это было возможно.       Музыкальные вкусы друг друга мы смешали с говном с первых же секунд – как только стали называть любимые жанры и группы.       Ебучему корейцу не нравились русские группы, а мне – корейские. Сошлись на том, что мы расисты, на том и закончили спор.       Сейчас мы находились на взлётной площадке небольшой, временной базы ВС США в ожидании какого-то там командира Смита, который должен был нам дать целеуказания.       Я сидела на каком-то ящике, ритмично покачивая головой в такт музыке, которая играла исключительно в моих мыслях. – Ты на обдолбанную похожа,– произнёс Хоранги, смеряя меня взглядом, но с низменной ухмылкой под маской. – А ты на девственника, но это ж не повод расстраиваться,– усмехнулась я мужчине, даже не подумав перестать дёргаться.       Слишком хороша была песня в голове. Излюбленная 2rbina 2rista в который раз приходилась кстати. – Как извращенцам не сидится у себя под плащами, мне не подвластно искусство держать язык за зубами,– тихо пропевала я себе под нос на русском языке. – Это опять эта твоя хрень?,– чуть нахмурившись спросил Ким, недовольно морщась. – Да. Это опять моя хрень,– самодовольно согласилась я,– кстати, строчки прям про тебя были. Про твоё неумение затыкать хлебальник. – И это ты мне об этом умении говоришь, Моги?,– усмехается мужчина в ответ на мои слова.       Он на пару секунд отводит от меня взгляд, а затем слегка ударяет по плечу. – Глянь, командир топает,– произносит кореец.       Наверное, в этот момент нам стоило вскочить и поприветствовать доблестного Хуя-С-Горы Смита, но нет. Не знаю, как Хоранги, а мне было насрано. Мне это хрен был не командиром, а просто мужиком, который скажет, куда идти и кого убивать. Командиром у меня был Риджбек, а не этот хуй. Так что максимум моего уважения, которое мог получить этот Смит – это чуть менее недовольное выражение моего ебальника.       А недовольство у меня выливалось через край.       Мы прилетели пятнадцать меня назад. Сидели под ебучим солнцем – и это в Ираке-то – а этот пидорас даже не торопился топать в нашу сторону. Глотку ему что ли… Так, нахуй. Пора завязывать с этой манией – пытаться вскрывать, даже в мыслях, всем глотки. – Это вы оперативники КорТака?,– спросил мужчина средних лет, когда подошёл к нам.       Эдакий статный военный, который кровью и потом вырвал себе офицерское звание в рядах доблестных военных армии США. Сейчас блевану от пафоса. – Да. Меня зовут Хоранги. Моя напарница – Саша,– произнёс Ким, кивая в мою сторону. Я выдавила сухую улыбку, но быстро убрала её с лица. Бесило ожидание, хотелось поскорее уже свалить с этого палящего солнца и заняться своей миссией. Быстрее начнём – быстрее съебём. – Хорошо. Меня зовут капитан Смит,– представился мужчина,– вашей задачей будет обеспечить вместе с другой группой наёмных солдат прикрытие нашим людям во время продвижения на вражескую территорию. Там полно гор, в которых укрываются противники. Выкурить их оттуда не представляется возможным. Так что нужны такие опытные ребята, как вы.       Мы с Хоранги ещё в вертолёте договорились, что пиздеть с этим хуем мордастым будет он, потому что, если говорить начну я, то ничем хорошим это не кончится. Но вот сейчас я очень хотела что-нибудь спиздануть. – И как именно это будет выглядеть? Мы будем топать вдоль колонны и ловить пули за ваших солдат?– спросил Лис, чуть приподнимая брови и скрещивая руки на груди. Перспектива получать пиздюлей за америкосов нам не нравилась. Вообще. – Нет, конечно,– ответил Смит,– нас сопровождать будет другая группа наёмников. Вы будете на позициях снайперов. Есть две точки, с которых открывается вид на большую часть нашего пути. Будете видеть горы, противников и уничтожать их. Не так уж и сложно, да?       Ладно, возвращаемся к мании вскрывать глотки. Этот хуй точно заслужил. – Если там есть такие охуенные точки, что ж вы туда своих снайперов не посадите?,– спрашиваю я, щуря глаза в подозрении и осматривая Смита-Хуита. – Саша, верно?,– капитан чуть склоняет голову,– потому что, к сожалению, у нас для этой операции нет лишних людей. И подходящих тоже. Были бы – мы бы не обращались за помощью к наёмникам.       Он только что буквально назвал своих солдат бездарями? Ничего против не имею, но это вообще-то грубо. – Когда выдвигаемся?,– спрашивает Хоранги, зная, что мой пиздёжь надо закончить как можно раньше. – Вы – сейчас. Заодно проверите свои снайперские позиции на наличие врагов. Мы будем выдвигаться через час,– отвечает капитан,– ещё есть какие-то вопросы?       Ким отрицательно мотает головой, и мы с ним вместе смотрим вслед удаляющемуся Смиту. – Что думаешь?,– спрашивает кореец, поворачивая голову ко мне. – Что дело за версту воняет говном,– отвечаю я незамедлительно,– ты в курсе, что за уебаны в горах этих сидят? У нас на границе с Афганистаном похожие черти. За голову офицера получают награду. И, когда я говорю «за голову», я блять именно голову и имею в виду.       Хоранги заметно сильнее хмурится, несколько секунд обдумывая мои слова. – Осмотрим позиции вдвоем. На всякий случай,– наконец произносит он, а я согласно киваю.       Безумие безумием, ебанутость ебанутостью, но жить я ещё хочу. Моя голова гораздо лучше смотрится на моих плечах, чем в руках какого-то иракца.       Пилот, который доставил нас сюда, несколько раз стучит по стеклу в кабине своей «птички», привлекая наше внимание. – Грузиться будете или пешком пойдёте?,– спрашивает он, чуть улыбаясь.       Этот парень слышал все наши с Хоранги разговоры. Наверное, воспринимает нас сейчас, как своё личное комедийное шоу. Бесплатное выступление клоунов. В край охуел. – 3 минуты,– отвечаю я,– дай хоть покурить нормально.       Пилот киваю, а я быстро закуриваю. Скорее всего, в ближайшее время я нихуя не смогу перекурить. Едва ли снайперу в засаде будет уместно дымить. Хотя… Если я из-за этого сдохну, то можно будет смело утверждать, что меня погубили сигареты. – Блять, как там было?,– щёлкая пальцами, произносит Ким. – Ты о чём?,– я перевожу взгляд на напарника. – Да кто-то говорил что-то про курящих девушек,– мужчина щурится, и вновь вместо глаз на его лице появляются только две маленькие щёлки,– а, точно. Целовать курящую женщину, всё равно, что целовать пепельницу.       Хоранги проговаривает это с наигранным пафосом, будто бы со сцены речь декламирует. – Ты где эту старую хуйню услышал? Те, кто так говорят, древнее ебучих динозавров,– с фырканьем произношу я,– это те же люди, которые хотят, чтобы их женщина была девственницей не целованной и не троганной. – А у тебя, я смотрю, проеб по всем фронтам, Моги,– ухмыляясь, проговаривает Ким. – А тебе, я смотрю, всё никак покоя не даёт моя вагина, Лис?,– парирую я. – Ой, да ладно. Ты первая хотела меня нагнуть, разве нет?,– мужчина скрещивает руки на груди. – Исключительно в рабочей сфере,– ехидничаю я. – Да ладно тебе, я тебе нравлюсь,– самодовольно произносит кореец.       Я припоминаю, как он мне пару часов ответил на схожу фразу. Решаю вернуть её в ответ. – По нулям,– отвечаю я, затягиваясь сигаретой.       Мы ещё несколько секунд смотрим друг на друга с этими самодовольными рожами и ухмылками до самых ушей. Долбоёбы, ей богу. Зато весело, хули нет-то. 

***

      Мы прибыли на место нашего назначения. – Хуета,– первое, что сказала я, когда мы высадились неподалёку от тех снайперских позиций, на которые нам указал Смит-Хуит.       Хоранги смотрел на карту, время от времени озираясь по сторонам. Мужчина пытался определить, в какую сторону нам надо двигаться, а я, тем временем, закурила. Потому что, блять, потом я не покурю. Эти американцы сто пудово будут ползти, как грёбанные черепахи. И всё это время мы будем сидеть, хотя скорее лежать в своих «гнёздышках» в ожидании какого-нибудь террориста-суицидника, который захотел схлопотать пулю. – Нам туда, Моги,– проговорил наконец Ким, указывая направление рукой,– и кончай дымить. Уже даже я провонял твоими сигаретами. – Кончать ты меня не заставишь,– фыркнула я, туша сигарету о подошву ботинка,– и ней ной, Лис, сигаретки с запахом кофе. Хотя бы отобьют твою корейскую вонь.       Мужчина состроил мне недовольную гримасу и двинулся вперёд. Говнюк эдакий. Я поправила снайперку за плечом и взяла в руки автоматическую винтовку, следуя за своим напарником.       Хрен того знает, что мы здесь найдём: противников или вообще нихуя. По логике, в начале дороги должны быть заграждения или мины, но ни того, ни другого тут не было. На кой хуй устраивать засаду для колонну с транспортом и бронетехникой, если вы не собираетесь ничего из этого подрывать? Один залп орудий, и от ваших гор нихуя не останется – разве не логично? Хотя, с другой стороны, может, террористы собирались перебить только солдат, а технику забрать себе? Тогда в этом есть логика. Но хуй знает, что-то мне тут не нравилось. – Что это ты резко заткнулась?,– спросил Ким, не оборачиваясь на меня и осматриваясь по сторонам. Заметить врага первым сейчас было крайне важно. – Думаю,– ответила я, на удивление спокойно и без сарказма. – А ты так умеешь?,– усмехнулся мужчина. – Представь, блять, себе,– огрызнулась я, поднимая недовольный взгляд на затылок напарника,– да, хуйня это задание. Мы, конечно, работаем по принципу шлюхи, но это уж какая-то слишком откровенная торговля задницей. – Не нравится быть пушечным мясом?,– с усмешкой спрашивает Хоранги, забираясь на небольшой пригорок, на котором была расположена первая снайперская точка. – Не люблю, когда меня заставляют торговать задницей, не посвящая в блядские нюансы,– отвечаю я и начинаю внимательно осматриваться по сторонам.       Мы молчим, прислушиваясь к звукам вокруг. Поразительно, блять, тихо. Как будто бы все сдохли в переделах слышимости. – Согласен, хуета,– проговаривает Хоранги, доставая нож из кармана и ставя небольшой крест на камне, как бы отмечая нужное место,– давай осмотримся.       Я согласно киваю.       Наблюдая за мной на базе или в свободное от работы время, можно было бы предположить, что я ебанутая и отбитая абсолютно всегда, что я не могу сконцентрироваться на выполнении задания, что веду себя 24/7 как бешенная сука.       Вообще-то, так оно и было, но везде есть блядские нюансы, как говорится.       Если бы я всегда, в том числе и на работе, была бы такой ёбнутой, то я бы уже давно валялась в какой-нибудь канаве с пулевыми по всему телу или перерезанной глоткой. Но я всё ещё оскверняю эту чёртову землю своим охуенным присутствием.       Я отлично умела концентрироваться на поставленной задаче и была весьма хорошим оперативником. Я бы назвала себя самой охуенной, но даже моя гордыня признавала тот факт, что были ребятки и покруче.       Мы несколько минут осматриваем первую снайперскую позицию на наличие противника, а затем отправляемся ко второй, которая находится на противоположной стороне дороги, тоже на пригорке.       Снайперские гнёзда американцы выбрали неплохие: они возвышались не только над самой дорогой, но и над всем горным хребтом. Хотя, назвать это «горным» хребтом язык бы не поворачивался. Так, хребетик, не более того.       Наконец, спустя полчаса мы с Кимом разошлись по своим точкам, разложились там и приготовились ждать. Благо, общаться по рации могли, и на том спасибо. – Я сдохну от этого ебучего солнца раньше, чем американцы прикатят,– недовольно проговариваю я в рацию. – Думаю, если ты разденешься до гола, то сильно облегчишь нам работу,– шутливо отвечает Хоранги. – Думаешь, террористы так давно никого не трахали, что голову потеряют, увидев голую бабу?,– спрашиваю я с усмешкой. – Ну, знаешь, как говорят? На безрыбье и рак – рыба. Думаю, от голодухи и на тебя клюнут,– отвечает мне мужчина. – Ты, ебаная корейская рожа,– недовольно ворчу я в рацию, тем временем направляя прицел на макушку Кима,– я тебе сейчас отверстие проделаю в твоей охуенной башке, Лис. – Не сможешь, я тебе слишком понравился,– усмехается Хоранги, и я вижу, как он тоже направляет прицел на меня. Сукин сын. – Нихуя подобного,– отвечаю я, перенаправляя снайперскую винтовку в сторону пригорков.       На пару минут мы замолкаем, осматривая гористую местность поблизости от нас. – Нахрена тебе намордник?,– спрашиваю я, продолжая осмотр. – Чтобы девушки не теряли голову от моей красоты,– отвечает мужчина, но что-то в его голосе наталкивает меня на мысль, что ему эта тема не особо приятна. Опачки. Неприятные темы? Самый мой охуенно любимый конёк. – Пиздишь,– отвечаю я тут же,– давай, ебашь правду-матку. Всё равно нам нехуй тут делать до приезда доблестный пидорасов.       Ким некоторое время молчит: то ли обдумывает моё предложение, то ли что-то привлекло его внимание – я пока не знаю. – Я как-то на миссии влетел физиономией прямо на взрыв. Левая часть сильно обгорела. Там теперь шрам и нихрена лицеприятного,– наконец отвечает кореец каким-то уж слишком тихим голосом. – Типо, как у Двуликого в Бэтмене? Одна половина – красавчик, а вторая – жуткий уродец?,– спрашиваю я после небольшой паузы. – Да, типо того,– посмеивается Ким.       Вот теперь я точно убеждена, что ему совершенно не нравится это обсуждать. Скорее всего, парню нихуя неприятно осознавать тот факт, что его лицо искалечено, и это никак не исправить. Конечно, всякое в жизни бывает, но искорёженное ебало обычно приводит к тому, что девушки в твою сторону не посмотрят. Или убегут нахуй, когда увидят твою «симпатичную» мордашку. – Покажешь потом?,– спрашиваю я. – Нахуя?,– Хоранги неподдельно удивляется. – А с хуя ли нет? Я тебе не целочка, чтобы шрамов бояться, а тут интерес распирает,– отвечают я,– к тому же, если ты не покажешь сам, я сама сорву с тебя эту маску, чтобы посмотреть. – У тебя какая-то страсть к увечьям или типа того?,– усмехается Ким. – Ага, аж привстал, когда ты про шрам рассказал,– подкалываю я напарника.       Не то, чтобы меня сильно заботила его обеспокоенность его шрамами или печалил тот факт, что он переживает по этому поводу. Нихуя подобного. Просто действительно было интересно, что у корейца там с рожей. Он вроде бы казался прикольным человеком, к которому у меня пока не проявлялось агрессии и не возникало желания искалечить или избить. А если прикольный, то почему бы не проявить интерес?       Всё равно я живу по принципу: делаю то, что хочу. Поэтому и доёбываю людей – потому что хочу. И веду я себя иногда (всегда) как ебанутая – потому что хочу. Могла бы я вести себя всегда нормально, контролировать своё безумное поведение и быть пай-девочкой? Могла бы. Но оно мне в хуй не упёрлось. – Если не сдохнем, то покажу, Моги. Раз уж ты так заинтересовалась,– проговаривает мужчина. – Ой, ты там уже растёкся. Неужели, так приятно внимание? Или, может, тебе нравится, что именно я тебе его оказала?,– ухмыляюсь я. – Нихуя. По нулям,– произносит Хоранги.       По нулям. Что-то мне подсказывает, что эту фразу мы будем часто друг другу говорить.